Николай 2 во время штурма зимнего дворца. Был ли штурм Зимнего
Легенда о массовом штурме Зимнего дворца давно разоблачена многими историками, в частности, С. П. Мельгуновым. Красная гвардия, созданная в дни «корниловщины », была немногочисленна и в Октябрьском перевороте большевиков мало участвовала (в отличие от Февральской революции , работа на фабриках и заводах 25 октября в основном не останавливалась). Если обратиться к воспоминаниям участников, не прошедшим лакировки в сталинское время, оказывается, что в отряде путиловцев, участвовавших во главе с Сурковым в занятии Зимнего дворца, было всего лишь 80 красногвардейцев. Рабочий Балтийского завода Мартынов приводит цифру в 235 красногвардейцев для своего завода, но меньше половины их находились и вечером еще в отряде.
Единственной силой, активно участвовавшей в перевороте, были моряки Кронштадта и флота. Они и совершили фактически переворот. По свидетельству Измайлова в ночь на 25 октября по телеграмме Свердлова из Гельсингфорса в Кронштадт было послано три эшелона, общей численностью около четырех с половиной тысяч человек (две тысячи по словам Антонова-Овсеенко , полторы тысячи по данным штаба флота). Из Кронштадта прибыло по партийным официальным данным десять тысяч моряков. По словам современников их едва ли было больше двух-трех тысяч. Каковы бы ни были цифры, моряки, испытанные уже в июльском восстании , представляли собой реальную силу. Большинство моряков принадлежало к левым эсерам и анархистам , но вне зависимости от этого, все организации моряков готовы были идти на свержение Временного правительства , видя в этом также отчасти и сведение счетов за подавление июльского путча.
Штурм Зимнего. Советская пропагандистская картина
Большевицкий Военно-революционный комитет ещё 22 октября издал воззвание к гарнизону с призывом исполнять только приказы ВРК, а все другие «считать контрреволюционными». Несмотря на это воззвание и другие призывы ВРК, войска Петроградского гарнизона в подавляющем числе объявили свой нейтралитет. Когда в 10 часов утра 25 октября Военно-революционный комитет вызвал свои «верные» полки для занятия различных объектов в городе, ни один из полков не выступил. Даже Подвойский , сильно приукрашивая действительность в своих воспоминаниях, вынужден признать, что значительная часть полков заявила о своем нейтралитете, а другая, якобы находившаяся в полном распоряжении ВРК, была зачислена «в резерв». Из двух полков, считавшихся наиболее верными и обещавшими выступить «в любой момент», Гренадерский полк не выступил вовсе, а Павловский ограничился тем, что выставил патрули вокруг Зимнего дворца, которые, однако, равно задерживали как представителей правительства, так и членов ВРК.
Вот почему объявленное большевиками уже утром 25 октября свержение Временного правительства фактически ещё не состоялось: министры продолжали заседать в Зимнем. За первым объявлением последовала целая серия подобных же деклараций (в 2 часа Троцкий обещал, что Зимний дворец падет через несколько минут) вплоть до двух часов ночи.
Правительство сначала собрало незначительные силы для обороны, в расчете на подход свежих частей с фронта. Но этими силами никто не управлял, войска и юнкерские училища не получали никаких приказов, а сами представители правительства открыто предоставили всем своим защитникам свободу действий, говоря, что кровопролитие будет бесцельным. После долгих колебаний многие ушли из Зимнего, в том числе такие верные части как Михайловское артиллерийское училище.
Революция 1917. Штурм Зимнего
Лишь во вторую половину дня 25 октября с прибытием моряков началось окружение Зимнего дворца. Занятие окружающих зданий было похоже на «мирную смену караулов». До 6 часов вечера ни одной попытки приблизиться к Зимнему дворцу вообще сделано не было. В 6 часов вечера Чудновский передал Временному правительству первый ультиматум от имени ВРК. Ответа на него не последовало. Цепи матросов попытались приблизиться, но стрельба в воздух заставила их отступить.
В 8 часов вечера, когда замаскированный Ленин бегал по комнате Смольного с требованием «скорее, скорее» и посылал записки Подвойскому, угрожая ему партийным судом (ибо II съезд советов , на котором Ленин собирался объявить о падении Временного правительства, уже собрался), Чудновский снова попытался вступить в переговоры, был арестован во дворце, но вскоре отпущен. Только в 9 часов вечера была сделана слабая попытка обстрелять Зимний дворец, и ответный огонь продолжался около часа. Матросские цепи даже не пытались продвинуться к дворцу. Зато отдельные группы моряков смешанные с уличными толпами проникли в Зимний дворец через неохраняемые входы со стороны Зимней канавки. Они разоружались юнкерами одна за другой, но тут же отпускались и оставались в огромном дворце, защитники которого сами не знали планов и были фактически без руководства, т. к. с ними осталось только пять офицеров.
Наконец в 11 часов ночи начали обстрел дворца пушки Петроградской крепости. Две шрапнели попали во дворец. «Аврора » не могла стрелять из-за неподходящего угла обстрела. Поэтому она дала единственный, но... холостой выстрел. Моряки и штатские из толпы продолжали проникать во дворец через неохраняемые входы, но никто не решался идти на штурм.
Однако защитников дворца становилось все меньше и меньше. Они частично уходили, частично смешивались с толпой народа, проникшего во дворец. Около 2 часов ночи Чудновский с большой группой снова начал переговоры, и юнкера, с согласия правительства, выразили готовность уйти. Во время этих переговоров моряки на площади, наконец, ожили и, не встречая сопротивления, влились во дворы дворца. Временное правительство само предложило юнкерам прекратить сопротивление. В 2 часа 10 минут ночи на 26 октября оно было арестовано Антоновым-Овсеенко и отправлено в Петропавловскую крепость (по дороге министров едва не растерзали). Бывших среди защитников Зимнего женщин-ударниц «победители» отвели насиловать в казармы. Во дворце тут же начался грабёж, шедший почти весь день 26-го октября: тащили серебро, фарфор, резали ковры, срывали богатые занавеси с окон.
Сторонники Временного правительства России
Штурм Зи́мнего дворца́ - в советской историографии одно из ключевых событий Октябрьской революции - взятие большевиками в ночь с 25 на 26 октября 1917 года резиденции Временного правительства , располагавшейся в Зимнем дворце в Петрограде , в результате которого Временное правительство было низложено и арестовано. Штурм был осуществлён без существенных боевых действий, но под угрозой применения силы оружия.
Предыстория
С июля 1917 Зимний дворец стал резиденцией Временного правительства, заседания которого проходили в Малахитовом зале . Там же, во дворце, с 1915 года располагался госпиталь для тяжелораненых.
Накануне
Женский ударный батальон на площади перед Зимним дворцом.
Юнкера в залах Зимнего дворца готовятся к обороне.
В условиях открыто подготавливаемого и уже начинавшегося восстания большевиков Штаб Временного правительства не вывел на защиту правительства ни одной солдатской воинской части, не была проведена подготовительная работа и с юнкерами в военных училищах, поэтому их оказалось ничтожно мало на Дворцовой площади 25 октября, и было бы ещё меньше, если бы юнкера не приходили самостоятельно. То, что в противобольшевистском юнкерском выступлении 29 октября участвовали именно юнкера, не принимавшие участие в защите Зимнего дворца 25 октября, говорит о полнейшей дезорганизации в деле обороны Временного правительства. Единственной воинской частью Петроградского гарнизона, принесшей присягу Временному правительству, были казаки . На них и возлагались основные надежды в дни смуты. 17 октября 1917 года главу Временного правительства А. Ф. Керенского посетили делегаты Донского казачьего Войскового Круга, отмечавшие недоверие казаков к правительству и требовавшие, чтобы правительство восстановило А. М. Каледина в правах командующего войском и открыто признало перед Доном свою ошибку. Керенский признал эпизод с Калединым печальным недоразумением и обещал в ближайшие дни сделать официальное заявление, дезавуирующее эпизод, однако своё слово не сдержал и никакого официального разъяснения своевременно не последовало. И только 23 октября Чрезвычайная следственная комиссия вынесла постановление о непричастности генерала Каледина к корниловскому «мятежу» . К наступающим событиям в целом петроградские казаки отнеслись пассивно: даже в критический момент ночью с 24 на 25 октября, несмотря на повторные приказания штаба, казаки не выступили, не получив лично от Керенского гарантий о том, что «на этот раз казачья кровь не прольется даром, как это было в июле , когда не были приняты против большевиков достаточно энергичные меры». Казаки были готовы выступить на помощь Временному правительству при условии, что полки будут обеспечены пулемётами, каждому полку, организованному из сотен, распределённых по заводам, будут приданы броневики и вместе с казаками выступят пехотные части. На основании этого соглашения к Зимнему были отправлены 2 сотни казаков и пулемётная команда 14-го полка. Остальные полки должны были присоединиться к ним по мере выполнения Временным правительством требований казаков, гарантирующих, по их мнению, что их напрасные июльские жертвы не повторятся. В связи с невыполнением предложенных казачьими полками условий, в дневном заседании Совета казачьих войск с представителями полков было принято решение отозвать отправленные ранее 2 сотни и никакого участия в подавлении восстания большевиков не принимать. По мнению историка революции С. П. Мельгунова , октябрьский отказ казачества от подавления восстания большевиков стал большой трагедией для России .
Утром 25 октября (7 ноября) небольшие отряды большевиков начинают занимать главные объекты города: телеграфное агентство, вокзалы, главную электростанцию, продовольственные склады, государственный банк и телефонную станцию. Эти «военные операции» походили на «смену караула», так как никакого сопротивления приходившим и занимавшим то или иное учреждение комиссарам Петроградского военно-революционного комитета (ВРК) не оказывалось. К этому моменту Временное правительство оказалось практически без защитников: оно располагало лишь отрядом солдат-инвалидов, юнкерами и ударницами 1- го Петроградского женского батальона смерти .
При полном отсутствии каких бы то ни было сил у правительства большевики также действовали, вопреки позднейшим победным реляциям, нерешительно: они не решались идти на штурм Зимнего, так как ни рабочие, ни гарнизон Петрограда в целом участия в восстании не принимали, а наличествовавшие на бумаге «десятки тысяч» большевистской «красной гвардии» (в одном только Выборгском районе числилось 10 тыс. красногвардейцев) на деле с большевиками не выступили. Огромный Путиловский завод, якобы имевший 1500 организованных красногвардейцев, также выставил для участия в восстании лишь отряд в 80 человек .
К середине дня большая часть ключевых объектов была занята патрулями большевиков без сопротивления патрулей Временного правительства. Глава Временного правительства Керенский около 11 часов на автомобиле покинул Петроград, не оставив никаких инструкций правительству. Особоуполномоченным по водворению порядка в Петрограде был назначен штатский министр Н. М. Кишкин . Разумеется, де-факто его «генерал-губернаторские» полномочия ограничивались только самозащитой в Зимнем дворце. Убедившись в отсутствии желания действовать у начальства округа, Кишкин отрешает от должности Георгия Полковникова и вручает функции командующего войсками генералу Якову Багратуни . В день 25 октября Кишкин и его подчинённые действовали достаточно смело и распорядительно, однако даже энергичному и обладавшему организаторскими способностями Кишкину не под силу было сделать много всего за несколько часов, оставшихся в его распоряжении .
Позиция, занятая правительством, была достаточно нелепой и безнадежной: отсиживаясь в Зимнем дворце, где шли заседания, члены правительства ждали прибытия войск с фронта. Рассчитывали на ненадежность и деморализованность выведенных большевиками отрядов, надеясь на то, что «такое войско разбежится и сдастся при первом холостом выстреле». Также ничего не было сделано правительством для защиты своей последней цитадели - Зимнего дворца: не было добыто ни боеприпасов, ни продовольствия. Вызванных днем к резиденции правительства юнкеров не смогли даже накормить обедом .
В первой половине дня к охранявшим Зимний юнкерам Петергофской и Ораниенбаумской школ присоединяются ударницы женского батальона, отряд казаков с пулемётами, батарея Михайловского артиллерийского училища, школа инженерных прапорщиков, а также некоторое количество добровольцев. Поэтому в первой половине дня членами правительства, скорее всего, трагичность их положения не ощущалась: около Зимнего собралась некоторая военная сила, возможно, достаточная для того, чтобы продержаться до момента прибытия войск с фронта. Пассивность атакующих также усыпляла бдительность Временного правительства. Вся деятельность правительства свелась к обращению к населению и к гарнизону с рядом запоздалых и потому бесполезных воззваний .
Уход части защитников Зимнего дворца
К вечеру 25 октября ряды защитников Зимнего сильно поредели: уходили изголодавшиеся, обманутые, упавшие духом. Ушли и те немногие казаки, что были в Зимнем, смущенные тем обстоятельством, что вся пехота правительства оказалась «бабами с ружьями». К вечеру покинула резиденцию правительства и артиллерия: ушли по приказу своего начальника юнкера Михайловского артиллерийского училища, правда небольшая часть из них ослушалась приказа и осталась. Версия, распространявшаяся позднее большевиками о том, что распоряжение уйти было отдано якобы «под давлением» ВРК, была ложью. В действительности артиллерию увели путём обмана при помощи политического комиссара училища. Ушла также и часть юнкеров Ораниенбаумской школы .
Броневики Временного правительства были вынуждены уйти с площади Зимнего дворца из-за отсутствия бензина .
Вечер 25 октября
К вечеру стали учащаться редкие до того одиночные выстрелы. Охрана отвечала выстрелами в воздух на выстрелы в тех случаях, когда к дворцу приближались толпы большевиков, и первое время этого хватало.
В 18 часов 30 минут в штаб осажденных прибыли самокатчики из Петропавловской крепости с ультиматумом от Антонова-Овсеенко о сдаче Временного правительства и разоружении всех его защитников. В случае отказа большевики угрожали обстрелом со стоящих на Неве военных кораблей и из орудия Петропавловской крепости. Правительством было решено в переговоры с ВРК не вступать .
Наконец, начав осознавать степень критичности своего положения, министры решили обратиться за моральной поддержкой в Городскую думу и начали искать при посредстве телефона какую-либо физическую подмогу. Кто-то даже пошёл в Городскую думу и обошёл её фракции со словами о том, что наступает трагическая развязка, что нужно выступить на защиту правительства и призвать также население. Но никакой помощи не пришло . Единственную реальную попытку помочь Временному правительству предпринял Б. В. Савинков , и связана она была с именем генерала М. В. Алексеева . Разыскал бывшего Верховного главнокомандующего Савинков только ночью с 25-го на 26-е число. Обсуждалась возможность собрать хотя бы небольшую вооружённую силу, чтобы дать бой большевикам. По словам Савинкова, генерал даже набросал план предстоящих военных действий, которые, однако, осуществить не успели .
Наконец, в Зимнем стали предпринимать какие-то реальные шаги к собственной самозащите, чтобы продержаться до подхода войск с фронта, ожидавшихся к утру. Все силы были стянуты непосредственно ко дворцу, штаб был оставлен большевикам. Генерал Багратуни отказался нести обязанности командующего и покинул Зимний дворец, затем был арестован матросами и остался жив благодаря случайности. Начальником обороны становится подполковник Ананьин, руководитель школы инженерных прапорщиков, которой и суждено было стать основной организованной силой, опорой осажденного правительства. Распределяются функции защитников на случай штурма, расставлены брошенные ушедшими казаками пулемёты .
Весьма показательным и характеризующим положение является эпизод с прибытием около 20:00 в приведённый уже в боевое состояние в ожидании атаки Зимний дворец одного из руководителей осады - комиссара ВРК Григория Чудновского по приглашению делегата Ораниенбаумской школы юнкера Киселева для переговоров о «сдаче». Чудновский вместе с Киселевым были тотчас арестованы по приказу Пальчинского, однако позднее по просьбам гарантировавших своим «честным словом» Чудновскому неприкосновенность юнкеров, отпущены. С ними ушла ещё одна группа не желавших больше сражаться юнкеров .
В 21 час Временное правительство обратилось к стране с радиотелеграммой :
Петроградский Совет р. и с. д. объявил Временное правительство низложенным и потребовал передачи ему власти под угрозой бомбардировок Зимнего дворца из пушек Петропавловской крепости и крейсера «Аврора», стоящего на Неве. Правительство может передать власть лишь Учредительному Собранию, а потому постановило не сдаваться и отдать себя под защиту народа и армии, о чём послана телеграмма в Ставку . Ставка ответила о посылке отряда. Пусть народ и страна ответят на безумную попытку большевиков поднять восстание в тылу борющейся армии.
Штурм
Штурмовать Зимний дворец большевики решились лишь после прибытия им на помощь из Кронштадта уже испытанных в Июльские дни и составлявших 25 октября в Петрограде реальную силу нескольких тысяч матросов Балтийского флота из Гельсингфорса и кронштадтцев. Несмотря на то, что Ленин требовал вывода всего флота, считая, что перевороту в Петрограде угрожает бóльшая опасность, нежели со стороны Балтийского моря, сами матросы, в нарушение требований Ленина, не захотели оголять внешний фронт немцам .
В то же время о силах, охранявших Зимний дворец известно, что на момент штурма они составляли примерно 137 ударниц 1-го Петроградского женского батальона смерти (2-я рота) , 2−3 роты юнкеров и 40 инвалидов Георгиевских кавалеров, возглавляемых капитаном на протезах .
К вечеру в руках Временного правительства фактически остался только Зимний дворец, который охранял небольшой отряд юнкеров и небольшая часть 1- го Петроградского женского батальона смерти. Основную часть женского батальона отправили обратно в место дислокации в Левашово за городом. Начальником обороны Зимнего был назначен П. И. Пальчинский , заместитель Кишкина. Другой ключевой фигурой был заместитель Кишкина Пётр Рутенберг .
Первое наступление на Зимний дворец
Практически одновременно с последним воззванием правительства к России, в 21 час, после холостого сигнального выстрела из Петропавловской крепости, началось наступление большевиков на Зимний дворец (В 21:40 по приказу комиссара А. В. Белышева комендором Е. Огневым из бакового орудия «Авроры» был произведён один холостой выстрел. По версии ряда советских источников, он послужил сигналом для начала штурма Зимнего дворца). Первая атака представляла собой ружейный и пулемётный при участии броневиков обстрел дворца, сопровождавшийся ответным огнём защитников дворца, и длилась около часа. По итогам атаки Пальчинский отмечает в своей записной книжке, что сил для защиты вполне достаточно, однако трагично отсутствие командного состава - среди защитников Временного правительства присутствовало всего 5 офицеров . Тут же исполком почтово-телеграфного союза рассылает сообщение :
Первое нападение на Зимний дворец в 10 часов веч. отбито
Одновременно Правительство доводило «до сведения» :
Положение признается благоприятным… Дворец обстреливается, но только ружейным огнём без всяких результатов. Выяснено, что противник слаб.
Слова самого Антонова-Овсеенко дают приблизительно такую же оценку :
Беспорядочные толпы матросов, солдат, красногвардейцев то наплывают к воротам дворца, то отхлынывают
Первая атака большевиков с 21:00 до 22:00 имела последствием сдачу ударниц женского батальона, по утверждению советских источников, якобы «не выдержавших огня». На самом деле сдача стала результатом неудачной вылазки ударниц для «освобождения генерала Алексеева », которую не смог остановить начальник обороны Зимнего полковник Ананьин . Девушки побежали к арке Главного штаба и попали в руки патруля красных. Перед этим ударниц позвала для вылазки девушка-ударник видимо почему-то думая, что там Алексеев... Ряды защитников поредели окончательно. В конце концов через задние двери дворца которые никто уже не охранял и не оборонял красные вошли в здание. Безо всякого сопротивления и "штурма". Их "встретили" пустые коридоры.
Одновременно с началом штурма Зимнего большевиками проходило заседание петроградской Городской Думы, принявшей решение оказать поддержку осажденному в Зимнем революционному правительству, и предпринявшей попытку шествия к Зимнему дворцу с целью помочь министрам Временного правительства.
Второе наступление на Зимний дворец
В 23 часа большевики начали обстреливать Зимний дворец из орудий Петропавловской крепости , сделавших 35 выстрелов боевыми снарядами, из которых только 2 слегка «царапнули» карниз Зимнего дворца . Позднее Троцкий был вынужден признать, что и самые верные из артиллеристов преднамеренно стреляли поверх Зимнего дворца. Когда поднявшие восстание захотели пустить в ход 6-дюймовки крейсера «Аврора» , то выяснилось, что в силу своего расположения, крейсер стрелять по Зимнему дворцу не может физически. И дело ограничилось устрашением в виде холостого выстрела .
Для штурмующих Зимний дворец не мог представлять серьёзного препятствия, так как его обороняли только со стороны фасада, и при этом забыли запереть задние двери со стороны Невы, через которые стали без труда проникать не только матросы с рабочими, но и просто любопытствующие и любители поживиться . Эта случайная оплошность защитников Зимнего дворца была впоследствии использована в большевистской идеологии и подавалась в пропаганде в ложном виде: «обитатели дворцовых подвалов в своей классовой ненависти к эксплуататорам» открыли-де большевикам «тайные» входы, через которые проникли агитаторы ВРК и занялись распропагандированием защитников дворца. «…то были не случайные лазутчики, а, конечно, специальные посланцы ВРК» - иронизирует над приёмами большевистской пропаганды один из исследователей революции 1917 года С. П. Мельгунов .
Парламентёры во главе с Чудновским с новым ультиматумом появляются среди осаждённых. Троцкий вслед за Малянтовичем повторяет об ошибке охраны Зимнего, принявшей за депутацию Думы две сотни врагов, прорвавшихся таким образом в коридоры дворца. По мнению историка революции С. П. Мельгунова, такой ошибки могло и не быть: за парламентёрами, разрушившими своим появлением огненный и штыковой барьер между атаковавшими и защищающимися, хлынула толпа с Дворцовой площади, влилась во двор, и стала распространяться по всем лестницам и коридорам дворца .
В некоторых эпизодах юнкера пытались кое-где оказать сопротивление, однако были быстро задавлены толпой и к ночи сопротивление прекратили .
Начальник обороны Ананьин посылает поручика А. П. Синегуба к правительству с сообщением о вынужденной сдаче Зимнего, а также о том, что юнкерам парламентёрами большевиков обещано сохранение жизни. Во время совещания правительства о капитуляции вплотную к юнкерской охране приближается сопровождавшая Антонова-Овсеенко толпа. Пальчинский вводит в комнату к министрам одного Антонова, выйдя затем к юнкерам с объявлением о принятом решении безусловной сдачи министров, выражающих этим подчинение только силе, и предложением юнкерам поступить аналогично. Однако юнкеров пришлось убеждать .
Арест министров Временного правительства
Состав последнего, третьего, кабинета Временного правительства России.
Министры Временного правительства были арестованы представителем Петроградского военно-революционного комитета В. А. Антоновым-Овсеенко в 2 часа 10 минут 26 октября 1917 года.
Несмотря на всю ту реальную опасность, когда в Зимний дворец ворвалась разношёрстная толпа, возбуждённая боевой обстановкой стрельбы, бомбами и порохом, с присущими такой толпе эксцессами и насилием, министры Временного правительства не проявили ни растерянности, ни колебаний .
Кто-то из министров даже довольно мужественно сказал Антонову-Овсеенко :
Мы не сдались и лишь подчинились силе, и не забывайте, что ваше преступное дело ещё не увенчалось окончательным успехом
Министры, оказавшиеся неспособными организовать отпор большевикам в октябрьские дни 1917 года, сумели тем не менее своим мужеством и достойным поведением в последние трагические часы Временного правительства оставить о себе красивую и достойную страницу в истории .
Многими из современников поступок остававшихся до конца на своем министров Временного правительства был оценен как подвиг: общегородское собрание 350 меньшевиков-оборонцев 27 октября приветствовало «непоколебимое мужество, которое проявили министры Российской Республики, оставшиеся на посту до конца под пушечным обстрелом и тем показавшие высокий пример истинно революционной доблести» .
События из первых рук
Из беседы с министром С. Л. Масловым бывшего в составе Временного Правительства:
Во вторник (24 октября 1917г. по ст. ст.) я приехал на обыкновенное заседание Вр. Правительства в Зимний дворец. Присутствовал весь состав. Председательствовал А. Ф. Керенский...
Во время обсуждения законопроекта А. Ф. Керенскому несколько раз докладывали о подготовляющихся выступлении большевиков. Решено было окончание обсуждения законопроекта отложить и перейти к рассмотрению текущих событий...
В среду, в 11(?) час. утра, я получил телефонограмму о прибытии на срочное заседание Вр. Правительства...
В 7 час. веч. Н. М. Кишкину в штабе было предъявлено двумя матросами письменное требование за подписью Антонова о сдаче Временного Правительства и о разоружении караула. В требовании было указание, что все орудия "Авроры" и Петропавловской крепости направлены на Зимний дворец. На размышление было дано 25 минут...
Интервью отпечатано в газете "Дело народа" за № 193 от 29 октября 1917 года.Антонов именем революционного комитета объявил всех арестованными и начал переписывать присутствовавших. Первым записался мин. Коновалов, затем Кишкин и др. Спрашивали о Керенском, но его во дворце не оказалось...
Стали разводить по камерам Трубецкого бастиона, каждого в одиночку. Меня посадили в камеру № 39, рядом со мной посадили Карташева. Помещение сырое и холодное. Таким образом провели ночь...
День прошел без приключений...
В третьем часу ночи меня разбудили вошедшие в камеру несколько военных. Мне объявили, что по постановлению 2 съезда Советов я и Салазкин освобождены под домашний арест...
Людские потери
О потерях сторон точных данных нет. Наверняка известно, что погибли шестеро солдат и одна ударница .
Разграбление дворца. Вандализм
Того факта, что хулиганствующие элементы из числа штурмовавших грабили Зимний дворец, не отрицали даже мемуаристы-большевики и советские историки . Грабёж происходил как во время штурма, так и в дни после него, когда, как писал очевидец событий американский журналист Джон Рид , «некоторые люди из числа всех вообще граждан, которым на протяжении нескольких дней по занятии дворца разрешалось беспрепятственно бродить по его комнатам,…крали и уносили с собой столовое серебро, часы, постельные принадлежности, зеркала, фарфоровые вазы и камни средней ценности» . В попытке грабежа, по словам этого же журналиста, были уличены и некоторые из защитников Зимнего дворца. Новые власти пытались остановить разграбление, но тщетно .
Через 5 дней после штурма специальная комиссия Городской думы произвела обследование разгрома Зимнего дворца и установила, что в смысле ценных художественных предметов искусства дворец потерял, но немного. В тех местах, где проходили грабители, комиссия столкнулась с картинами настоящего вандализма: у портретов были проколоты глаза, с кресел были срезаны кожаные сиденья, дубовые ящики с ценным фарфором были пробиты штыками, ценнейшие иконы, книги, миниатюры и т. п. были разбросаны по полу дворца . Комиссия оценила ущерб, нанесённый Зимнему дворцу грабежом и вандализмом, в 50 тысяч рублей. Часть предметов позднее удалось вернуть - они были найдены у перекупщиков, на базарах и у иностранцев, покидающих Россию .
Была также разграблена квартира директора Эрмитажа Д. Толстого .
В винный погреб, представлявший собой ценность в несколько миллионов золотых рублей, на первых порах грабителям проникнуть не удалось, но все попытки его замуровать также оказались безуспешны. Содержание винных подвалов начали уничтожать ружейным огнём. Это привело к тому, что солдаты, охранявшие дворец, опасаясь, что большевики уничтожат всё вино, захватили его вторично и устроили настоящий погром в винных подвалах. Троцкий вспоминал: «Вино стекало по каналам в Неву, пропитывая снег, пропойцы лакали прямо из канав». Чтобы пресечь бесконтрольное разграбление вина, ВРК вынужден был пообещать ежедневно выдавать представителям воинских частей спиртное из расчета по две бутылки на солдата в день .
Эксцессы и насилие
После захвата Зимнего дворца стали распространяться слухи, что над захваченными в плен юнкерами и офицерами издевались, пытали и убивали; что женщины из ударного батальона были изнасилованы, а некоторые и убиты. Подобные утверждения были сделаны в антибольшевистской прессе, в дневниках и воспоминаниях современников. Официальные органы большевиков и часть участников событий с обеих сторон подобные утверждения отвергали. В исторической литературе подобные слухи расцениваются как недостоверные. Трудно сказать, насколько точна была эта информация, однако, как установила специально созданная комиссия Петроградской городской думы, три ударницы были изнасилованы, хотя, возможно, немногие отважились признаться в этом , одна покончила с собой .
Городская дума назначила для расследования дела особую комиссию. 16 (3) ноября эта комиссия вернулась из Левашова, где квартировал женский батальон. … член комиссии - д-р Мандельбаум сухо засвидетельствовал, что из окон Зимнего дворца не было выброшено ни одной женщины, что изнасилованы были трое и что самоубийством покончила одна, причём она оставила записку, в которой пишет, что «разочаровалась» в своих идеалах".
Джон Рид, «10 дней, которые…», 1957, с. 289
Историк Мельгунов в монографии «Как большевики захватили власть» соглашается с утверждением Л. Троцкого, что расстрелов не было и быть не могло ; по мнению историка В. Т. Логинова, сразу после взятия Зимнего дворца «началась „информационная война“, нагнетавшая атмосферу общего психоза и конфронтации», он пишет о недостоверности сообщений о расстрелах и изнасилованиях .
Реконструкции «штурма Зимнего»
7 ноября 1920 года в честь трёхлетия революции была организована массовая постановка «Взятие Зимнего дворца» (организатор - музыкант Д. Темкин , главный режиссёр - Евреинов) .
«Штурм Зимнего дворца» в кино
Штурм Зимнего дворца показан во многих фильмах. Среди них:
- Октябрь -
В ночь с 25 на 26 октября 1917 года по старому стилю в Санкт-Петербург произошел военный переворот. Позднее его назовут Великой октябрьской социалистической революцией .
Обычно мы воспринимаем октябрьский переворот по фильму Сергея Эйзенштейна: под пулеметным огнем толпы штурмующих бегут через площадь к Зимнему дворцу, то там, то здесь падают убитые и раненые…Но на самом деле все было не так – успех восстания заключался в том, на чьей стороне оказался петроградский гарнизон и военные части, расквартированные в городе.
Переворот не по сценарию
«Военная история вооруженного Октябрьского восстания еще не написана. Мы знаем о восстании декабристов больше, чем о событиях, которые произошли в 1917 году. О декабристах мы можем точно сказать, что тот или иной полк отправился по этому маршруту, а о Октябрьском восстании – нет» , – рассказывает Кирилл Назаренко , доктор исторических наук.
Представьте себе абсолютно темную Дворцовую площадь. Редкие проблески света выхватывают кровавые стены, создается своеобразный этюд в багровых тонах…
По словам Назаренко, внешне в то время центр Петербурга выглядел по-другому, потому что и Адмиралтейство, и Главный штаб, и Штаб гвардейских войск – все было окрашено в цвет бычьей крови, темно-красный без единой белой детали. Такое колористическое решение было принято при Александре II, в 80-е годы XIX века, отчего Дворцовая площадь многие годы напоминала по своему внешнему виду мясную лавку.
Под аркой главного штаба кучки красногвардейцев, справа, с Миллионной улицы - подходят отряды Павловского полка, слева, со стороны Адмиралтейства, скапливаются моряки Балтийского флота. «Когда над площадью сгустилась темнота, во время штурма дворец не выделялся даже белыми капителями колонн, он совершенно тонул в ночной темноте», – поясняет историк.
Дворцовая площадь была перегорожена поленницей дров высотой 2-3 метра. Сад перед дворцом со стороны Адмиралтейства обнесли высокой оградой. В полной темноте между отрядами бегали посыльные, ведь срочных средств связи, а тем более мобильных телефонов, конечно же, не было. В городе царила полная неразбериха.
Вопреки распространенному мнению, по сигналу «Авроры» не возникло никакого рывка на штурм Зимнего дворца. Сергей Эйзенштейн, которому было важно передать масштаб происходящих событий, как великий режиссер, решил просто изобразить массовую сцену - на самом же деле бежать через площадь было нельзя, потому что она была перекрыта дровами.
«У Джона Рида в его «10 днях, которые потрясли мир» есть такая сцена, когда он с группой восставших выбегает из-под арки Главного штаба, и темнота была такая, что они просто руками наткнулись на поленницу дров, которая окружала Александровскую колонну. Ощупью они ее обогнули и дошли до поленницы, которая возвышалась у фасада Зимнего дворца», – рассказывает Назаренко.
Революция в подарок
Считается, что революцию в октябре 1917 года совершили исключительно большевики, но это не так. Переворотом руководил Военно-революционный комитет, который образовала вовсе не партия большевиков, а Петроградский совет, руководителем которого и был Лев Троцкий.
В состав военно-революционного комитета помимо большевиков, входили левые эсеры и анархисты. Его руководителем стал левый эсер Павел Лазимир. Комитет и руководил всем восстанием. К его началу вся власть в городе по факту перешла к Петроградскому совету. Распоряжения временного правительства никто не воспринимал.
«Нет ничего удивительного, что в такой ситуации сам переворот в ночь с 23 на 24 октября происходил относительно тихо и мирно. Отряды Красной гвардии и матросы Балтийского флота свели мосты, разоружили караулы Временного правительства, взяли под контроль электростанцию, вокзалы, телеграф, телефон и все это – практически без единого выстрела. Временное правительство довольно долго вообще не понимало, что происходит», – объясняет культуролог и писатель Андрей Столяров.
7 ноября или 26 октября по старому стилю весь мир отметит столетие Великой октябрьской социалистической революции. И в этот же день 7 ноября 1917 года Лейба Давидович Бронштейн, более известный как Лев Троцкий, праздновал свой день рождения, ему исполнилось 36 лет.
Вряд ли то, что в этот день в Петрограде победило вооруженное восстание, можно считать совпадением. Да и сам Троцкий считал себя, а не Ленина, истинным вождем пролетарской революции. «День моего рождения совпадает с днем Октябрьской революции. Мистики и пифагорейцы могут из этого делать какие угодно выводы», – писал впоследствии Лев Троцкий.
«Революция могла произойти в любой день, начиная с 15 сентября. Красная гвардия была готова, захват почтовых отделений и других стратегически важных пунктов связи был делом нескольких часов. Но Троцкий хотел сделать для себя подарок. Он понимал, что так его день рождения будут отмечать всегда, пока будет существовать Советский Союз – люди будут ходить на парад, маршировать...И он в этом оказался прав – вплоть до 1991 года мы ежегодно ходили на парады и отмечали его день рождения как государственный праздник» , – считает писатель Александр Мясников .
Кто же был настоящим руководителем вооруженного восстания? Троцкий или же Ленин? Троцкий, безусловно, был блестящий оратор, он умел завести толпу на любое дело, но у него не было партии, опоры в массах. Ленин же был по большому счету кабинетным работником, но у него была партия.
По словам Андрея Столярова, Лев Троцкий и сам понимал этот факт. В июле 1917 года один из его соратников, узнав, что Троцкий намеревается вступить в партию большевиков, воскликнул: «Лев Давидович, но ведь это же политические бандиты!» Троцкий на это ответил: «Я знаю. Но большевики – это сейчас единственная реальная политическая сила».
По мнению многих историков, в России были три великих мемуариста – фальсификатора, которые написали свои мемуары с одной целью: выставить себя с лучшей стороны, вопреки фактам. Это Иван Грозный, Екатерина II и Лев Троцкий, которые описали свой путь к власти настолько ярко, что потом еще несколько столетий историки цитировали их труды как единственно верные. У Льва Троцкого появилась возможность написать свои мемуары тогда, когда он находился в эмиграции, и главной его задачей была дискредитация Сталина и доказательство того, что Сталин у власти – это ошибка и случайность.
Американские связи Троцкого
Какова была истинная роль Льва Троцкого в Октябрьской революции? Большой вклад в создание мифа о том, что вождем революции был именно Троцкий, внес своей книгой «10 дней, которые потрясли мир» американский журналист Джон Рид. Сегодня выясняются некоторые подробности в его загадочной жизни.
«Мы знаем, что этот человек был из очень богатой семьи, получил высшее образование в лучших зарубежных учебных заведениях. И вдруг из этого богатого преуспевающего мальчика Рида делают эдакого революционера. Да, в СМИ появляются его заметки о выступлениях рабочих в Бостоне, затем эти две публикации выпустили отдельной книжкой и все - больше за свою карьеру он так ничего и не написал», – поясняет писатель Александр Мясников.
Известно, что Троцкий перед революцией находился в Америке. Там его принимали на самом высоком уровне, он несколько раз встречался с бароном Ротшильдом, и, по некоторым данным, получил не менее 20 миллионов долларов от банкирского дома Якова Шиффа.
С этими деньгами Троцкий возвращается в Россию для подготовки революции. Самое примечательное, что вместе с ним на том же пароходе в Россию отправляется и Джон Рид. И, как видно, не зря. После июньских событий в Петрограде многие большевики вынуждены были уйти в подполье, а часть из них была арестована. Среди арестованных - и Лев Троцкий. Но происходит удивительная вещь.
В августе 1917 года Джон Рид с группой американцев приезжает в Петроград, и вдруг кто-то под очень большой залог освобождает Льва Троцкого. И когда Троцкий уже совершает революцию - становится народным комиссаром - он при себе тут же создает департамент по борьбе с агитацией, который возглавляет Рид.
Сейчас появились сенсационные данные о том, что Джон Рид, скорее всего, был «двойным агентом» – как Кремля, так и Уолл-стрит. Рид в действительности работал на крупнейшего американского банкира Джона Моргана, и его антикапиталистические статьи поддерживали ценный миф о том, что капиталисты – это непримиримые враги всех революционеров.
Также стало известно о том, что в архивах компартии США найдены свидетельства активного участия Джона Рида в отмывании денег, которые Россия пересылала в Америку. По словам Александра Мясникова, его книга «10 дней, которые потрясли мир» – это и есть отчет о том, как тратились деньги в штабе при Троцком.
Мифы о женском батальоне
Октябрьский переворот отличался полной неразберихой и нестыковками. Дело в том, что опыта боевых действий в городе тогда ни у кого не было – он появился только в ходе второй мировой войны. Поэтому никто не знал, что делать. Современные военные поставили бы пулеметы в окнах дворца, укрепили бы подвальные помещения. Но ничего подобного сделано не было. Иногда штурмующие и защитники дворца в полной темноте стреляли в белый свет как в копеечку. Но в основном шла словесная перепалка.
Штурмующих было по разным подсчетам около 10 тысяч человек, защитников дворца около 2 тысяч. После нескольких ультиматумов часть войск, защищавших дворец покинула его. Ушли юнкера, казаки. Покинули дворец вместе с пушками и воспитанники Михайловского артиллеристского училища. Причем очень характерным примером того, что никто не хотел стрелять, а тем более убивать, служит эпизод с артиллерией при штурме Зимнего.
Одним из главных мифов об Октябрьской революции, является рассказ о переодевании в женское платье и бегство из Зимнего дворца, председателя временного правительства Александра Керенского. На самом деле, Керенский спокойно уехал из Дворца на машине американского посла и ни в какой женский наряд он не переодевался.
К числу мифов о героических защитниках Зимнего дворца, относится и стойкое убеждение многих историков о героинях – ударницах из женского батальона смерти. Пишут, что они были поголовно изнасилованы ворвавшимися матросами и солдатами. Но дело в том, что к моменту штурма ни одной дамы-защитницы во дворце не было, как не было и случаев изнасилования. Они все спокойно покинули дворец задолго до штурма.
«Около 18 часов вокруг Зимнего дворца вспыхнула первая перестрелка. И что обороняющиеся, что осаждающие очень боялись выйти на открытое пространство перед дворцом. Ударниц перестрелка деморализовала, и когда очередной ультиматум отправили, перестрелка прекратилась, они остались ночевать в казармах Павловского полка на Марсовом поле. Их там никто не обижал и даже накормили ужином», – описывает Кирилл Назаренко.
Ошибка морского министра
Легендарный крейсер «Аврора» – судно, чей выстрел из бакового орудия, как раньше писали, «возвестил начало новой эры». «Аврора» действительно произвела выстрел, но он был одиним-единственным и при этом холостым. Дело в том, что тогда почти ни у кого не было часов, часы были предметом роскоши: у солдат и матросов их, конечно, не было.
А вот следы от орудийных выстрелов остались после залпов орудий Петропавловской крепости. Орудия были очень старые, все современное вооружение было на фронте, и поэтому стрельба из крепости велась с риском для жизни.
«Пушки несколько раз стреляли со стороны Петропавловской крепости. Стреляли они по Зимнему дворцу снопом пуль, который ударял в фасад - следы от этого были хорошо заметны на фотографиях 20-х годов. В один из залпов в зал третьего этажа Зимнего дворца со стороны Невы влетел так называемый «стакан» – корпус шрапнельного снаряда. Его принесли на стол Временного правительства, но лучше бы этого не делали, потому что большинство министров снова пришли в шок и трепет, а кто-то пошутил, что это пепельница на стол их преемникам», – рассказывает историк.
В этот момент все взоры штатских министров обратились к морскому министру контр-адмиралу Дмитрию Вердеревскому, который должен был, по их мнению, знать происхождение снаряда.
Но Вердеревский, который по своей морской специальности был штурман, а не артиллерист, сказал: «Это с «Авроры». Так и родился миф о том, что во время штурма «Аврора» стреляла боевыми снарядами. Контр-адмиралу это было простительно, потому что он просто на глаз определил, что по диаметру снаряд мог подходить, хотя артиллерист никогда бы не спутал размер сухопутной пушки из Петропавловской крепости и снаряд «Авроры».
Бескровный переворот
Зимний дворец в то время внутри был совсем не похож на современный. Это был настоящий лабиринт, с кучей перегородок, потайных лестниц. Коридоры заканчивались фанерными перегородками, которые надо было обходить. Именно поэтому временное правительство в течение четырех часов не могли найти. Кроме того, часть дворца была отдана под госпиталь и штурмующие несколько раз возвращались на исходную точку. Отряды блуждали по переходам и никак не могли выйти к комнате, где заседало правительство.
По словам историка Кирилла Назаренко, арестовано оно было лишь в два часа ночи, причем юнкера Павловского училища до последнего стояли, преграждая путь к Белой столовой и слушаясь приказа, – стоять с винтовками на руку. Оружие у них вырвали, так как приказа стрелять не было. Следующей ночью арест прошел бескровно – министров задержали и отправили в Петропавловскую крепость, откуда впоследствии их выпустили под расписку, а утром дворец оставили.
Петроградские обыватели восприняли октябрьский переворот на удивление спокойно. В их жизни ничего не изменилось. Точно так же ходили трамваи, по набережным фланировали группы хорошо одетых людей, работали магазины и кинотеатры. Все уже привыкли к смене правительств и считали, что это очередная временная власть, и что надо дождаться созыва учредительного собрания, которое все расставит на свои места. Тем более, что сам переворот произошел на удивление бескровно.
На утро толпы обывателей стали сходиться к Зимнему дворцу, потому что по городу пошли слухи, что дворец сгорел, а Александровская колонна треснула и рухнула. Пошли смотреть на пенек Александровской колонны, но все, на их удивление, оказалось в порядке.
Полная версия выпуска «Штурм Зимнего дворца» доступна по ссылке .
Новые выпуски программы «Секретные материалы» смотрите в эфире телеканала «МИР» каждую пятницу в 16:15, а также читайте на сайте информационного портала «МИР 24».
Ключевое событие в фазе октябрьской революции - взятие большевиками резиденции Временного правительства, располагавшейся в Зимнем дворце в Петрограде в ночь с 25 на 26 октября 1917 года, в результате которого Временное правительство было низложено и арестовано. Так ли это было, что штурмовали? Сохранились документальные свидетельства очевидцев тех событий со стороны находившихся внутри Зимнего дворца.
Отрывки из дневника сестры милосердия, в дни переворота дежурившей в госпитале Зимнего дворца
Штурмовавшие стреляли из гаубиц по фактически безоружному дворцу: ведь с белыми полотнищами в руках Зимний дворец уже покинули казаки и ударницы женского батальона. Палить из пушек по нескольким десяткам мальчиков-юнкеров никакого смысла не имело. Скорее всего, то была психическая атака. В Смольном же в это время шел II Всероссийский съезд Советов. Пушки с Петропавловской крепости стреляли не в цитадель монархии, а по больничным палатам. Революционные отряды большевиков 25 октября 1917 года ворвались не во дворец, а в госпиталь для тяжелораненых - число лежачих здесь составляло в среднем 85 - 90%. И в Смольном, и на Дворцовой об этом отлично знали.
В течение многих десятилетий о госпитале, располагавшемся в Зимнем дворце и созданном по решению императора Николая II и его семьи, не было принято вспоминать. В изданиях по истории дворца о госпитале упоминали в лучшем случае одной строкой. Между тем в архиве Государственного Эрмитажа есть документальный фонд, позволивший восстановить историю госпиталя. Одно из наиболее ярких свидетельств тех дней - воспоминания бывшей медсестры госпиталя в Зимнем дворце Нины Галаниной, переданные в Эрмитаж в 1970-х годах (решение принять такой «крамольный » документ в музей потребовало от директора Бориса Пиотровского профессионального и гражданского мужества). Эти воспоминания резко отличаются не только от зазубренных в советское время идеологем о штурме, но и от растиражированных в последние полтора десятилетия мифов о едва ли не идиллической обстановке во дворце и на площади 25 октября 1917 года.
Не менее интересный документ - никогда не публиковавшиеся записки руководителя Петроградского Красного Креста, депутата IV Государственной думы и губернского предводителя дворянства Льва Зиновьева. Фрагменты этих записок, находящиеся в семейном архиве, публикуются с разрешения его внука, почетного консула Австралии в Санкт-Петербурге Себастьяна Зиновьева- Фицлайона. Мы привыкли смотреть на события «дней, которые потрясли мир» глазами тех, кто находился на Дворцовой площади и на набережной Невы. Публикуемые сегодня два уникальных документа дают возможность взглянуть на ситуацию 90-летней давности изнутри - из Зимнего.
Раненые и медсестры в Фельдмаршальском зале Зимнего дворца, октябрь 1917 года
Из воспоминаний Нины Галаниной:
«День 25-го октября 1917 года был у меня выходным после ночного дежурства. Поспав немного, я отправилась ходить по центральным улицам Петрограда - смотрела и слушала. Было много необычного. На улицах кое-где раздавались выстрелы, и учреждения переставали работать. Упорно говорили о том, что мосты вот-вот будут разведены. На Дворцовом мосту выстраивались бойцы женского батальона.
…К ночи ружейная и пулеметная стрельба уже не прекращалась.
…Как только наступило утро 26/X, я… поспешила в город. Прежде всего мне хотелось попасть в госпиталь Зимнего дворца.
Пробраться туда оказалось не так легко: от Дворцового моста до Иорданского подъезда стояла тройная цепь красногвардейцев и матросов с винтовками наперевес. Они охраняли дворец и никого к нему не пропускали.
Через 1-ю цепь, объяснив, куда я иду, прошла сравнительно легко. Когда проходила вторую, меня задержали. Какой-то матрос зло крикнул товарищам: «Чего смотрите, не знаете, что Керенский переодет сестрой?» Потребовали документы. Я показала удостоверение, выданное на мое имя еще в феврале, с печатью госпиталя Зимнего дворца. Это помогло - меня пропустили. Что-то еще кричали вдогонку, но я не разобрала и шла дальше.
Третья цепь уже не задерживала.
В госпитале, где был всегда такой образцовый порядок и тишина, где было известно, на каком месте какой стул должен стоять, все перевернуто, все вверх дном. И всюду - вооруженные люди.
Старшая сестра сидела под арестом: ее караулили два матроса».
Из записок Льва Зиновьева:
Я, как всегда, утром отправился в свое Управление Красного Креста (располагалось на Инженерной ул., 4, в пяти минутах ходьбы от Невского проспекта и в двадцати - от Дворцовой площади. - Ю. К.).
Около 11 часов утра… против окон нашего Управления вдруг как-то неожиданно появились вооруженные ружьями рабочие вперемешку с матросами. Началась перестрелка - они стреляли по направлению к Невскому проспекту, но противника их не было видно. Недалеко… начали стрелять пулеметы.
Несколько пуль попало к нам в окна. Одна случайная пуля, разбив окно, оторвала ухо одной бедной девушке, нашей машинистке. В амбулаторию, находившуюся тут же в здании нашего Управления, стали приносить раненых и убитых.
Принесли убитого хозяина соседней лавочки, торговавшей канцелярскими принадлежностями, с которым я часа два перед тем, идя в Управление, обменялся несколькими словами. Он был уже без пиджака и без сапог, их кто-то уже успел стащить.
Стрельба эта продолжалась часа два, и потом все затихло, стрелявшие рабочие и матросы куда-то исчезли.
Но скоро стали получаться сведения, что восстание всюду было успешно, телефонная станция, водопровод, станции железных дорог и другие важные пункты города были уже в руках большевиков и весь Петербургский гарнизон к ним присоединился.
Дворец со всех сторон был окружен большевиками, солдатами и матросами.
Когда вечером, часов около 6-ти, я шел домой, в той части города, через которую мне надо было проходить, все было тихо и спокойно, улицы были пустые, движения никакого не было, даже пешеходов я не встретил.
Дом, в котором мы жили, был совсем близко от Зимнего дворца - минут пять ходьбы, не больше… Вечером, после обеда около Зимнего дворца началась оживленная стрельба, сначала только ружейная, потом к ней присоединился треск пулеметов.
…Часам к 3-м утра все затихло.
Рано утром, часов в шесть, мне сообщили из моего Управления Красного Креста, что Зимний дворец взят большевиками и что сестры милосердия нашего лазарета, находившиеся во дворце, арестованы.
Наскоро одевшись, я сразу отправился в Зимний дворец.
Меня впустили сразу, без всяких затруднений, никто даже и не спросил, зачем я приехал. Внутри дворец был мало похож на то, что я привык там видеть.
Все было в беспорядке, мебель сломана и перевернута, все носило явный след только что окончившейся борьбы. Всюду были разбросаны ружья, пустые патроны, в большой передней и на лестнице лежали тела убитых солдат и юнкеров, кое-где лежали и раненые, которых не успели еще унести в лазарет.
Я долго ходил по так хорошо знакомым мне залам Зимнего дворца, стараясь найти начальника солдат, захвативших дворец. Малахитовая зала, где обычно императрица принимала представлявшихся ей, - была вся как снегом покрыта разорванными бумажками. Это были остатки архива Временного Правительства, уничтоженного перед тем, что дворец был захвачен.
В лазарете мне сказали, что сестры милосердия были арестованы за то, что они скрывали и помогали скрываться юнкерам, защищавшим дворец. Обвинение это было совершенно верное. Многие юнкера перед самым концом борьбы бросились в лазарет, прося сестер милосердия спасти их, - очевидно, сестры помогали им скрываться, и благодаря этому действительно многим из них удалось спастись.
После долгих поисков мне удалось добиться, кто был теперь комендантом дворца, и меня провели к нему. Он был молодой офицер гвардейского Московского пехотного полка… Я объяснил ему, в чем дело, сказал, что в лазарете лежат около 100 раненых солдат и что сестры милосердия необходимы для ухода за ними. Он сразу же приказал их освободить под мою расписку, что они не уедут из Петербурга до суда над ними. Этим дело и кончилось, никакого суда над сестрами никогда не было, и никто их больше не беспокоил, в то время у большевиков были более серьезные заботы».
Одно из помещений Зимнего дворца после штурма, конец октября 1917 года
Госпиталь в Зимнем дворце был открыт в 1915 году для солдат Первой мировой войны. Под госпитальные палаты отводились Аванзал, Восточная галерея, большая часть Фельдмаршальского зала, Гербовый, Пикетный и Александровский залы, а также Николаевский зал, вмещавший двести кроватей. Петровский зал превратили в палату для раненых, перенесших особо тяжелые операции. Часть Фельдмаршальского зала заняли перевязочной, вторая перевязочная и операционная располагались в Колонном зале. Галерея 1812 года служила для хранения белья, а в той ее части, где висел портрет Александра I, разместили рентгеновский кабинет.
...Во время войны, сдав сестринские экзамены, старшие княжны работали в царскосельском госпитале, выказывая полную самоотверженность в деле. Младшие сестры тоже посещали госпиталь и своей живой болтовней помогали раненым минутами забывать свои страдания.
У всех четырех было заметно, что с раннего детства им было внушено чувство долга. Все, что они делали, было проникнуто основательностью в исполнении. Особенно это выражалось у двух старших. Они не только несли в полном смысле слова обязанности заурядных сестер милосердия, но и с большим умением ассистировали при операциях. Это много комментировалось в обществе и ставилось в вину Императрице. Я же нахожу, что при кристальной чистоте Царских Дочерей это, безусловно, не могло дурно повлиять на них, и было последовательным шагом Императрицы как воспитательницы. Кроме госпиталя, Ольга и Татьяна Николаевны очень разумно и толково работали и председательствовали в комитетах их имени.
Владимир Тольц: Мы в последнее время много говорили о 1917 годе, о революции. О Феврале, октябре, о том, были ли реальные альтернативы большевистской диктатуре. О том, как потом, год за годом, советская власть праздновала годовщины своей победы. Но бывают, знаете, такие подробности в истории, вроде бы и не очень значительные, но позволяющие увидеть, казалось бы, давно известное в новом, неожиданном свете. Или наоборот - убедиться, что они, эти известные и значительные эпизоды прошлого, как ни посмотри, были тем, чем были. Вот такой непривычный взгляд на события 1917 года дают документы, которые мы сегодня предлагаем вашему вниманию. Ключевое, как считается, - ну, если не ключевое, то знаковое, символически важнейшее событие - это пресловутый штурм Зимнего дворца 25 октября по команде большевистского Военно-революционного комитета. Впрочем, у дворца защитников было так немного, что штурма практически не было, эффектная сцена штурма было изобретена большевиками позднее, для пропаганды.
Ольга Эдельман: Зимний дворец воспринимался как символ и оплот самодержавия. Взять Зимний - это как бы проникнуть в самое что ни на есть сокровенное логово врага. Но ведь не только штурм был событием мифическим. Дворец на тот момент к самодержавию тоже имел скорее символическое отношение. Царь с семьей уже много лет как фактически жил в Царском Селе. А в годы Первой мировой войны в залах дворца разместили госпиталь для раненых солдат.
У меня сразу вопрос к нашей сегодняшней собеседнице, советнику директора Эрмитажа Юлии Кантор. Дворец - не очень, в общем-то, подходящее для госпиталя помещение. Залы были как-то переделаны? И хранят ли нынешние стены Эрмитажа следы от той, госпитальной, части его истории?
Юлия Кантор: Действительно, дворец – совершенно неудобное, тем более такой как Зимний дворец, место для устройства там госпиталя. И это сразу же стало проблемой и для врачей, и для медсестер, и для пациентов, раненых солдат. Размещение госпиталя в Зимнем дворце оказалось весьма сложным и трудоемким занятием. Мало того, что были проведены малярные работы во всех залах, тщательно закрыты все окна и пробили новые дымоходы, установили котлы и кипятильники, расширили водопроводную и канализационную сеть. Но нужно было создавать перевязочные, операционные, кабинеты для врачей и для процедур. А для этого необходимо было переделать залы, при этом сохранив их убранство, потому что предполагалось, что война закончится и все войдет в свое русло. Ступени Иорданской лестницы обшили досками, двери с лестницы в Фельдмаршальский зал наглухо закрыли, а на верхних площадках занавесками отгородили столовые для врачей и медицинских сестер. Причем характерно: отдельной столовой для раненых не было. В залах были закрыты вазы, лепные украшения и канделябры, часть статуй и картин перенесли в другие помещения. В знаменитых и известных всем нам, и сегодня сохранивших свое изначальное убранство, Николаевском, Гербовом, Александровском и в аванзале сняли блюда, солонки и кронштейны. Сфотографировали, пронумеровали и уложили в ящики. Стены в залах, где располагались госпитальные палаты, затянули белым коленкором, а полы покрыли линолеумом, чтобы не портить великолепные паркеты. Дворцовые люстры не включали, к ним подвесили на шнурах по лампочке, а ночью разрешалось включать только лампы фиолетового цвета. Особая статья – это Гербовый зал, гербы в них закрыли щитами, закрыли деревом канделябры и в Николаевском зале и скульптуры в Иорданском вестибюле. Под госпитальные палаты отводились аванзал, Восточная галерея, большая часть Фельдмаршальского зала, Гербовый, Пикетный и Александровский залы, а также Николаевский зал, вмещавший двести кроватей. Петровский зал, который первоначально предназначался для дежурных врачей, при устройстве госпиталя превратили в палату для раненых после особо тяжелых операций. А часть Фельдмаршальского зала заняли перевязочной, вторая перевязочная и операционная располагались в Колонном зале. Представляете, в Зимнем саду и Иорданском подъезде находились ванные и душевые. А галерея 12 года служила и вовсе для хранения белья. Сейчас Зимний дворец, разумеется, не хранит ничего, что связано с внешним антуражем Зимнего дворца, превращенного в госпиталь во время Первой мировой войны. Все документы и фотографии того времени находятся в эрмитажном архиве, причем эта коллекция, связанная с госпиталем в Зимнем дворце, разумеется, не могла формироваться в советское время и фактически только 20-25 лет Эрмитаж начал собирать такую коллекцию.
Ольга Эдельман: И еще вопрос. Документы, которые звучат сегодня в передаче, - из архива Эрмитажа.
Юлия Кантор: Преимущественно – да. Вообще первые документы стали попадать в Эрмитаж, как я уже сказала, чуть больше четверти века назад. Это воспоминания медицинских сестер, в частности, медсестры Галаниной, которая работала в феврале 17 года в Зимнем дворце. В числе документов, которые сегодня прозвучат, будут мемуары, написанные в 17 году доктором Львом Александровичем Зиновьевым, руководившем в 17 году петроградским Красным крестом. Зиновьев был достаточно известным депутатом четвертой Государственной думы. Его семья после революции уехала, эмигрировала из России. Сегодня его внук Себастьян Зиновьев работает консулом Австралии в Санкт-Петербурге и по разрешению семьи Зиновьева эти дневники из личного архива, которые сейчас хранятся в Англии, представлены для этой передачи.
…Торжественное открытие состоялось 5-го октября 1915 года, в день «тезоименитства» бывшего наследника Алексея Николаевича, чьим именем госпиталь был назван.
Восемь парадных залов 2-го этажа: Аванзал, Николаевский зал, Восточная галерея, Фельдмаршальский, Петровский, Гербовый зал, Пеший пикет и Александровский зал были превращены в палаты.
В 1-м этаже оборудованы были подсобные помещения: приемный покой, аптека, кухня, ванные, различные кабинеты, хозяйственная часть, канцелярия, кабинет Главного врача и другие.
Вход в госпиталь был с Дворцовой набережной, через Главный подъезд и Главную лестницу.
По этой лестнице дворца – Иорданской, - ступени которой обшиты были досками, переносили наверх прибывших раненых, доставляли пищу и лекарства.
Только тяжело раненные солдаты, нуждавшиеся в сложных операциях или специальном лечении, могли попасть в этот госпиталь. Потому число лежачих было очень велико, составляло в среднем 85-90%. Когда они начинали поправляться и ходить, их переводили в другие лечебные заведения, а их места снова занимали раненые в тяжелом состоянии.
Больные были размещены соответственно ранениям, Так, в Николаевском зале, вмещавшем 200 коек, поставленных прямоугольниками в 4 ряда перпендикулярно к Неве, лежали раненные в голову (отдельно – в череп, глаза, уши, челюсти); раненные в горло и грудную клетку. А также очень тяжелые больные «позвоночники».
Огромным злом были постоянные посетители госпиталя. Их было очень много: и «высочайших» - членов императорской фамилии, и разных знатных иностранцев (запомнились Король румынский, японский принц Кан-Ин, эмир Бухарский и другие); и просто «высоких» - высокопоставленных русских чиновников; и бесконечных иностранных делегаций Красного Креста – французских, бельгийских, английских, голландских и проч. и проч.
Всем делегациям, приезжавшим в нашу страну, обязательно показывали госпиталь Зимнего дворца; он был не только показательным, но и показным.
Ольга Эдельман: В Первую мировую такие пропагандистские, демонстративные жесты - забота о раненых, военно-патриотическая риторика, прославление героев - стали насущно необходимы для власти. Война затягивалась, была все менее популярна, народ все меньше понимал, за что воюем. Престиж императора падал, а царицу откровенно ненавидели. Забота о раненых воинах превратилась в один из главных козырей пропаганды. Александра Федоровна и старшие царевны работали в госпитале (не в Зимнем - в Царском Селе) как простые сестры милосердия. Сохранилась масса их фотографий, в форме сестер милосердия, среди раненых. Царица то и дело посещала другие госпитали, раздавала памятные подарки. Лично они, наверное, действительно искренне стремились проявить милосердие, помочь страдальцам. Как и все прочие высокопоставленные деятели от благотворительности.
На ночь оставалось на весь госпиталь только две сестры.
Всю ночь они бегали от одного слабого больного к другому на большие расстояния (4 зала), боясь только одного: «не упустить бы». А упустить можно было и прекращение пульса, и внезапное кровотечение, и многое другое.
За ночь дежурные сестры едва успевали присесть на несколько минут, чтобы выписать необходимые на завтра для отделения лекарства. Часто не удавалось присесть ни на минуту. ...
Много раз, особенно после Февральской революции, когда часто проводились у нас собрания, поднимали сестры вопрос о недопустимой перегрузке ночных дежурных, о необходимости хотя бы удвоить их число. Но ответ начальства был всегда один и тот же: днем все сестры должны быть на посту, поэтому ничего изменить нельзя.
Раненые же, несмотря на высококвалифицированную медицинскую помощь и прекрасное питание, должны были чувствовать себя часто очень одинокими, почти что заброшенными.
Может быть, сильнее всего это почувствовалось на Новогодней (под 1917-й год) елке.
На редкость стройная, огромная, почти до потолка, украшенная множеством стеклянных дорогих игрушек, она стояла посередине Аванзала. Было объявлено, что деньги на елку пожертвовал сам наследник. Вечером, когда елку зажгли, был заведен граммофон – передавалась какая-то неинтересная спокойная музыка. Раздавали подарки: пакеты с конфетами, папиросами и серебряной чайной ложечкой, украшенной государственным гербом. Было чинно, казенно, натянуто и совсем не празднично.
Владимир Тольц: Ну, что тут скажешь? Обидно, конечно, что последняя (кто ж знал тогда, что это будет последняя?) елка не удалась. Вряд ли кому придет в голову винить в этом «прогнивший царский режим». И все-таки, если вспомнить, что свалившееся на голову народа пролетарское «народовластие» вскоре и надолго отменило рождественские елки как религиозный пережиток, грусть охватывает и по поводу этих самых народных масс, и по поводу судьбы убиенного вскоре цесаревича, пожертвовавшего средства на эту последнюю неудачную елку.
Когда началась Февральская революция, в Зимнем дворце, в том числе в госпитале, стало очень тревожно. ... По мостам, Дворцовому и Биржевому, проносились наполненные людьми грузовики: оттуда во все стороны беспорядочно стреляли из винтовок. ... По Дворцовой набережной просвистело несколько пуль. Одной из них был ранен в руку стоящий на посту часовой. Его положили в госпиталь, в Восточную галерею.
Ночью я должна была выдержать очень трудное объяснение с прапорщиком, на груди которого красовался огромный красный бант и который возглавлял отряд вооруженных солдат. Он яростно кричал, требуя, чтобы раненого часового «вышвырнули в окно». Спать в эту ночь раненым не пришлось.
Несколько раз в течение ночи вырвались в госпиталь вооруженные солдаты, с прапорщиками во главе, которые грубо выпытывали у сестер, где они спрятали находящихся будто бы во дворце царских министров. Искали их под кроватями раненых, в баках с грязным бельем, даже в спальнях сестер, в зеркальных платяных шкафах. К счастью, министров во дворце не было.
Ольга Эдельман: Сегодня мы снова говорим о революции 1917 года. О том, какими увидели события февраля и октября те, кто бывал в Зимнем дворце по долгу службы - в работавшем там госпитале. Сестра милосердия Нина Галанина февральские дни пережила вместе с ранеными солдатами в залах Зимнего. К октябрю она работала уже не там, а в другом госпитале, в Лесном.
Из воспоминаний медсестры Нины Валериановны Галаниной
День 25-го октября 1917 года был у меня выходным после ночного дежурства. Поспав немного, я отправилась ходить по центральным улицам Петрограда – смотрела и слушала. Было много необычного. На улицах кое-где раздавались выстрелы, и учреждения переставали работать. Упорно говорили о том, что мосты вот-вот будут разведены. На Дворцовом мосту выстраивались бойцы Женского батальона.
Я поторопилась в Лесной, чтобы не оказаться отрезанной от работы.
Там было спокойно, и только долетавшие издалека выстрелы говорили о том, что в городе «началось». К ночи ружейная и пулеметная стрельба уже не прекращалась.
Из госпиталя отправлены были в город санитарные машины, поэтому мы были более или менее в курсе происходящего – знали, что берут Зимний дворец, что стреляют в него из орудий. Но сведения поступали отрывочные и противоречивые.
Мы, сестры, поздно легли в эту ночь. Только заснули, как привезли первого раненого. ... Это было часа в 2-3. Первому доставленному раненому была сделана операция на сердце главным врачом госпиталя доктором Ерёмичем. Затем привезли нескольких раненых еще.
Владимир Тольц: А вот что видел 25 октября другой медик - работавший в Красном Кресте доктор Зиновьев.
Я, как всегда, утром отправился в свое Управление Красного Креста. Там, где мне приходилось проходить все еще было спокойно и ничего особенного не было заметно.
Но около 11 часов утра, на Литейной против окон нашего Управления, вдруг, как-то неожиданно появились вооруженные ружьями рабочие вперемешку с матросами. Началась перестрелка, -они стреляли по направлению к Невскому проспекту, но противника их не было видно. Недалеко, тут же на Литейной, начали стрелять пулеметы. Несколько пуль попало к нам в окна. Одна случайная пуля, разбив окно, оторвала ухо одной бедной девушке, нашей машинистке. В амбулаторию, находившуюся тут же в здании нашего Управления, стали приносить раненных и убитых. Помню одного старого рабочего, легко раненного в ногу, плакавшего и стонавшего как ребенок, пока его перевязывали.
Принесли убитого хозяина соседней лавочки, торговавшей канцелярскими принадлежностями, с которым я, часа два перед тем, идя в Управление, обменялся несколькими словами. Он был уже без пиджака и без сапог, их кто-то уже успел стащить.
Стрельба эта продолжалась часа два, и потом все затихло, стрелявшие рабочие и матросы куда-то исчезли. ... Когда вечером, часов около 6-ти, я шел домой, в той части города, через которую мне надо было проходить, все было тихо и спокойно, улицы были пустые, движения никакого не было, даже пешеходов я не встретил.
Дом, в котором мы жили был совсем близко от Зимнего дворца, - минут пять ходьбы не больше. Вечером, после обеда, около Зимнего дворца началась оживленная стрельба, сначала только ружейная потом к ней присоединился треск пулеметов. ... Были слышны какие-то крики, часто пули, свистя, пролетали мимо наших окон, изредка раздавался грохот пулеметной пальбы. Как потом оказалось, это стреляли по Зимнему дворцу крейсер "Аврора", вышедший на Неву чтобы помочь большевикам.
Часам к 3-м утра все затихло.
Ольга Эдельман: Но давайте вернемся к госпиталю в Зимнем дворце, где лечились исключительно тяжелораненые солдаты. О них радетели за народное счастье в азарте революционных свершений - ну, может и не совсем забывали, но упускали из виду, не считали важным.
Из воспоминаний медсестры Нины Валериановны Галаниной
В ночь на 26 октября доползали самые тревожные, зловещие слухи. В числе других – о том, что в результате обстрела Зимнего дворца из Петропавловской крепости и «Авроры» были будто бы разрушены дворец и многие близлежащие здания. ... Как только наступило утро... я, отпросившись на полдня с работы, поспешила в город. Прежде всего мне хотелось попасть в госпиталь Зимнего дворца. Пробраться туда оказалось не так легко: от Дворцового моста до Иорданского подъезда стояла тройная цепь красногвардейцев и матросов с винтовками наперевес. Они охраняли дворец и никого к нему не пропускали.
Через 1-ю цепь, объяснив, куда я иду, прошла сравнительно легко. Когда проходила вторую, меня задержали. Какой-то матрос зло крикнул товарищам: «Чего смотрите, не знаете, что Керенский переодет сестрой?» Потребовали документы. Я показала удостоверение, выданное на мое имя еще в феврале, с печатью госпиталя Зимнего дворца. Это помогло – меня пропустили. Что-то еще кричали вдогонку, но я не разобрала и шла дальше. Третья цепь уже не задерживала.
Я вошла, как бывало сотни раз раньше, в Иорданский подъезд.
Там не было на месте привычного швейцара. У входа стоял матрос с надписью «Заря свободы» на бескозырке. Он разрешил мне войти.
Первое, что бросилось в глаза и поразило, - это огромное количество оружия. Вся галерея от вестибюля до Главной лестницы была завалена им и походила на арсенал. По всем помещениям ходили вооруженные матросы и красногвардейцы.
В госпитале, где был всегда такой образцовый порядок и тишина: где было известно, на каком месте какой стул должен стоять, все перевернуто, все вверх дном. И всюду – вооруженные люди.
Старшая сестра сидела под арестом: ее караулили два матроса.
Больше никого из медперсонала я не увидела и прошла прямо в Восточную галерею.
Ходячих больных я не застала – он ушли смотреть дворец.
Лежачие раненые были сильно напуганы штурмом дворца: много раз спрашивали, будут ли стрелять еще. По возможности я старалась их успокоить. Заметив, что за мной наблюдают, я не пошла, как хотела, еще в Николаевский зал к «позвоночникам» и скоро направилась к выходу. Я повидала раненых, с которыми вместе пережила несколько тяжелых часов в февральские дни, и была довольна тем, что смогла хоть в какой-то мере изменить направление их мыслей. ...
На следующий день, 27-го октября, раненых начали отправлять в другие лазареты Петрограда. 28 октября 1917 года госпиталь Зимнего дворца был закрыт.
Ольга Эдельман: У нас есть возможность сопоставить рассказы двух мемуаристов - не только Нина Галанина, доктор Зиновьев тоже побывал в Зимнем утром 26 октября. Он же служил в Красном Кресте, а дело в том, что устраивало-то госпиталь во дворце Министерство двора, а вот оборудовал его и содержал Красный Крест, и персонал был от Красного Креста.
Из воспоминаний доктора Зиновьева
Рано утром, часов в шесть, мне сообщили из моего Управления Красного Креста, что Зимний дворец взят большевиками, и что сестры милосердия нашего лазарета, находившиеся во дворце арестованы. Наскоро одевшись, я сразу отправился в Зимний дворец. Я вошел с большого подъезда с набережной, с которого обыкновенно входили офицеры, приезжая на придворные балы и на выходы. Меня впустили сразу, без всяких затруднений, никто даже и не спросил зачем я приехал. Внутри дворец был мало похож на то, что я привык там видеть. Все было в беспорядке, мебель сломана и перевернута, все носило явный след только что окончившейся борьбы. Всюду были разбросаны ружья, пустые патроны, в большой передней и на лестнице лежали тела убитых солдат и юнкеров, кое где лежали и раненные, которых не успели еще унести в лазарет.
Я долго ходил по так хорошо знакомым мне залам Зимнего дворца, стараясь найти начальника солдат, захвативших дворец. Малахитовая зала, где обычно Императрица принимала представлявшихся ей, - была вся как снегом покрыта разорванными бумажками. Это были остатки архива Временного Правительства, уничтоженного перед тем, что дворец был захвачен.
В лазарете мне сказали, что сестры милосердия были арестованы за то, что они скрывали и помогали скрываться юнкерам, защищавшим дворец. Обвинение это было совершенно верное. Многие юнкера, перед самым концом борьбы бросились в лазарет, прося сестер милосердия спасти их, - очевидно сестры помогали им скрываться, и благодаря этому действительно многим из них удалось спастись.
После долгих поисков мне удалось добиться кто был теперь Комендантом дворца и меня провели к нему. Он был молодой офицер Гвардейского Московского пехотного полка, я совсем забыл его фамилию, но потом он играл довольно большую роль в красной армии. Со мной он был очень приличен и корректен. Я объяснил ему в чем дело, сказал, что в лазарете лежат около 100 раненных солдат, и что сестры милосердия необходимы для ухода за ними. Он сразу же приказал их освободить под мою расписку, что они не уедут из Петербурга до суда над ними. Этим дело и кончилось, никакого суда над сестрами никогда не было, и никто их больше не беспокоил, в то время у большевиков были более серьезные заботы.
В тот же день мы разместили раненных, лежавших в этом лазарете по другим местам и лазарет закрыли.
Ольга Эдельман: Хочу спросить гостью нашей передачи Юлию Кантор. А что-нибудь известно о судьбах тех, кто работал в госпитале Зимнего дворца? Мемуаристки Нины Галаниной, тех сестер, что спасали юнкеров и сидели потом под арестом?
Юлия Кантор: Конечно. Что касается медсестер, которые находились под арестом, то, конечно, у большевиков после штурма в первые дни появилось огромное количество дел, об этих медицинских сестрах просто забыли. И слава богу, вполне благополучную жизнь прожила Нина Галанина и другие медицинская сестра Людмила Сомова, которая была в Зимнем дворце как раз и во время штурма 25 октября, так называемого штурма, и проработала всю жизнь в детских учреждениях медицинской сестрой и преподавала в медицинских училищах.
Владимир Тольц: Знаете, вот что приходит в голову, услышав все эти документы и выступавшую в нашей программе Юлию Кантор: если взятие Зимнего было событием символическим, то закрытие госпиталя – тоже было таким символическим событием. Самодержавная власть госпиталь во дворце учредила, впрочем, она же и в войну, поставлявшую в дворцовый госпиталь раненых, Россию вкатила. После Февраля толковали о народной свободе, призывали к наступлению на фронте и госпиталь худо-бедно терпели, хотя и не без эксцессов. После Октября - какой уж тут госпиталь, в Зимнем-то. И не большевики его закрыли - сами деятели Красного Креста поспешили, от греха подальше, перевести раненых в другие лазареты. - Занятная последовательность…
Под видом Зимнего большевики взяли госпиталь
С того дня, когда произошла Великая октябрьская социалистическая революция, минуло уже 90 лет. За все эти годы история тех смутных времен не раз подвергалась кардинальному пересмотру в зависимости от общественно-политических перемен в стране. Седьмое ноября перестало быть красным днем календаря несколько лет назад, превратившись официально в День согласия и примирения.
Но ни разу октябрьский переворот не представал перед нами таким, каким его видели из Зимнего дворца. Там в 1917 г. был госпиталь, и именно по его палатам истово палили из гаубиц идущие на штурм революционные отряды большевиков. Однако практически ни в одном пособии по истории Зимнего о госпитале толком не рассказывается. И только сейчас, почти век спустя после революции, на страницах издания The New Times опубликованы воспоминания людей, по воле судьбы оказавшихся 25 октября под обстрелом в стенах дворца.
Пушки с Петропавловской крепости палили по зданию, где на тот момент оставались одни раненые и ухаживавшие за ними сестры милосердия. Этот госпиталь был создан по решению императора Николая II и его семьи, поэтому и у революционеров эта больница ассоциировалась с ненавистной монархией. В палатах, куда ворвались участники штурма, находились фактически только тяжело раненные. Но это атакующих не смутило.
Те страшные события осветила в своем дневнике бывшая медсестра Нина Галанина, записи которой в 1970-е годы попали в архив Государственного Эрмитажа. Ради приема этого крамольного по советским меркам документа директору музея Борису Пиотровскому пришлось проявить изрядное мужество - и профессиональное, и гражданское. Так или иначе, дневник уцелел и теперь стал доступен широкому кругу читателей.
Воспоминания Нины Галаниной позволяют взглянуть на революцию без навязанных советской идеологией стереотипов и постперестроечных антимифов - взглядом рядового человека начала прошлого столетия. "Я отправилась ходить по центральным улицам Петрограда - смотрела и слушала. Было много необычного. На улицах кое-где раздавались выстрелы, и учреждения переставали работать", - записала медсестра 25 октября 1917 года. А на следующий день, попытавшись попасть в госпиталь Зимнего дворца, натолкнулась на тройное оцепление красногвардейцев и матросов с винтовками наперевес.
"Через первую цепь, объяснив, куда я иду, прошла сравнительно легко. Когда проходила вторую, меня задержали. Какой-то матрос зло крикнул товарищам: "Чего смотрите, не знаете, что Керенский переодет сестрой?" Потребовали документы. Я показала удостоверение, выданное на мое имя еще в феврале, с печатью госпиталя Зимнего дворца. Это помогло - меня пропустили. Что-то еще кричали вдогонку, но я не разобрала и шла дальше. Третья цепь уже не задерживала", - написано в дневнике.
По воспоминаниям Нины Галаниной, Зимний за одну ночь разительно переменился. "Первое, что бросилось в глаза и поразило, - это огромное количество оружия. Вся галерея от вестибюля до Главной лестницы была завалена им и походила на арсенал. По всем помещениям ходили вооруженные матросы и красногвардейцы. В госпитале, где был всегда такой образцовый порядок и тишина, где было известно, на каком месте какой стул должен стоять, все перевернуто, все вверх дном. И всюду - вооруженные люди. Старшая сестра сидела под арестом: ее караулили два матроса", - таким запомнила дворец автор заметок.
Ее впечатление от революционных перемен дополняют ранее никогда не публиковавшиеся записки руководителя Петроградского Красного Креста, депутата IV Государственной думы и губернского предводителя дворянства Льва Зиновьева. До сих пор эти документы находились в семейном архиве.
В дни петроградских волнений Лев Зиновьев, несмотря на опасную ситуацию, регулярно ходил на службу. Именно на своем рабочем месте он и встретил революцию 7 ноября по новому стилю. "Несколько пуль попало к нам в окна. Одна случайная пуля, разбив окно, оторвала ухо одной бедной девушке, нашей машинистке. В амбулаторию, находившуюся тут же в здании нашего Управления, стали приносить раненых и убитых. Принесли убитого хозяина соседней лавочки..., с которым я часа два перед тем... обменялся несколькими словами. Он был уже без пиджака и без сапог, их кто-то уже успел стащить. Стрельба эта продолжалась часа два, и потом все затихло...".
Захват Зимнего вынудил главу Красного Креста отправиться на место событий: ему сообщили, что сестры милосердия находятся под арестом, и он поспешил к ним на помощь. Картина, представшая взору Льва Зиновьева внутри дворца, перекликается с тем, что вспоминала Нина Галанина: "Все было в беспорядке, мебель сломана и перевернута, все носило явный след только что окончившейся борьбы. Всюду были разбросаны ружья, пустые патроны, в большой передней и на лестнице лежали тела убитых солдат и юнкеров, кое-где лежали и раненые, которых не успели еще унести в лазарет. Я долго ходил по так хорошо знакомым мне залам Зимнего дворца, стараясь найти начальника солдат, захвативших дворец. Малахитовая зала, где обычно императрица принимала представлявшихся ей, была вся как снегом покрыта разорванными бумажками. Это были остатки архива Временного Правительства, уничтоженного перед тем, что дворец был захвачен".
Что касается арестованных сестер милосердия, то их удерживали под стражей из-за того, что они помогали укрываться защитникам Зимнего. В своих записках Зиновьев назвал это обвинение "совершенно верным" и отметил, что благодаря решительности сотрудниц госпиталя многим из юнкеров удалось спастись.
Глава Петроградского Красного Креста сумел дойти до нового коменданта дворца - молодого офицера Московского пехотного полка, который выслушал посетителя и согласился с тем, что раненые не могут обойтись без помощи сестер милосердия. По его приказу арестованных сразу же отпустили под расписку Зиновьева. От него потребовали поручиться, что ни одна из женщин не покинет город до судебного разбирательства. В дневнике также говорится, что на том дело и закончилось: "Никакого суда над сестрами никогда не было, и никто их больше не беспокоил, в то время у большевиков были более серьезные заботы".
Взятие Зимнего дворца считается отправной точкой Октябрьского переворота 1917 года. В советских учебниках истории это событие овеяно ореолом героизма. И, конечно, вокруг него ходит множество мифов. А как все произошло на самом деле?
Кто защищал Зимний?
К октябрю 1917 года в Зимнем дворце располагались резиденция Временного правительства и солдатский госпиталь имени цесаревича Алексея.
Утром 25 октября петроградскими большевиками оказались заняты здания телеграфа, телефонной станции, госбанка, а также вокзалы, главная электростанция и продовольственные склады.
Около 11 часов дня Керенский покинул Петроград на автомобиле и отправился в Гатчину, не оставив правительству никаких инструкций. То, что он бежал из Зимнего, переодетый в женское платье – это не более чем миф. Он уехал совершенно открыто и в собственной одежде.
Особоуполномоченным по Петрограду в спешном порядке назначили штатского министра Н.М. Кишкина. Вся надежда была на то, что с фронта подтянутся войска. Кроме того, не было ни боеприпасов, ни продовольствия. Нечем было даже кормить юнкеров Петергофской и Ораниенбаумской школ – основных защитников дворца.
Еще в первой половине дня к ним присоединились женский ударный батальон, батарея Михайловского артиллерийского училища, школа инженерных прапорщиков и казачий отряд. Подтянулись и добровольцы. Но к вечеру ряды защитников Зимнего значительно поредели, так как правительство вело себя очень пассивно и фактически бездействовало, ограничиваясь невнятными воззваниями. Министры оказались в изоляции – была оборвана телефонная связь.
В половине седьмого на Дворцовую площадь прибыли самокатчики из Петропавловской крепости, которые привезли подписанный Антоновым-Овсеенко ультиматум. В нем Временному правительству от имени Военно-революционного комитета предлагалось сдаться под угрозой обстрела.
Вступать в переговоры министры отказались. Однако реально штурм начался лишь после того как на помощь большевикам подоспели несколько тысяч матросов Балтийского флота из Гельсингфорса и Кронштадта. На тот момент Зимний охраняли только 137 ударниц женского батальона смерти, три роты юнкеров и отряд из 40 Георгиевских кавалеров-инвалидов. Число защитников варьировалось примерно от 500 до 700 человек.
Ход штурма
Наступление большевиков началось в 21 час 40 минут, после того как был произведен холостой выстрел с крейсера «Аврора». Был начат ружейный и пулеметный обстрел дворца. Первую попытку штурма защитникам удалось отбить. В 23 часа обстрел возобновился, на этот раз стреляли из артиллерийских орудий Петропавловки.
Между тем оказалось, что задние входы Зимнего практически не охранялись, и через них во дворец начала просачиваться толпа с площади. Началась неразбериха, и защитники уже не могли оказывать серьезного сопротивления. Командующий обороной полковник Ананьин обратился к правительству с заявлением о том, что вынужден сдать дворец, дабы сохранить жизнь его защитникам. Прибывший во дворец вместе с небольшой вооруженной группой Антонов-Овсеенко был впущен в Малую столовую, где заседали министры. Те согласились сдаться, но при этом подчеркнули, что вынуждены сделать это, только подчиняясь силе… Их тут же арестовали и на двух автомобилях перевезли в Петропавловскую крепость.
Сколько было жертв?
По одним данным, во время штурма погибли всего шестеро солдат и одна ударница женского батальона. По другим, жертв было гораздо больше – как минимум несколько десятков. Больше всего пострадали от артобстрела раненые в палатах госпиталя, которые располагались в парадных залах, выходящих на Неву.
А вот факта разграбления Зимнего не отрицали впоследствии даже сами большевики. Как писал американский журналист Джон Рид в своей книге «Десять дней, которые потрясли мир», некоторые граждане «…крали и уносили с собой столовое серебро, часы, постельные принадлежности, зеркала, фарфоровые вазы и камни средней ценности». Правда, уже через сутки большевистское правительство принялось наводить порядок. Здание Зимнего национализировали и объявили государственным музеем.
Один из мифов о революции гласит, что вода в Зимней канавке после штурма стала красной от крови. Но это была не кровь, а красное вино из погребов, которое сливали туда вандалы.
В сущности, сам переворот был не таким уж и кровавым. Основные трагические события начались уже после него. И, к сожалению, последствия Октябрьской революции оказались совсем не такими, о каких мечтали романтически настроенные сторонники социалистических идей…