Свв. мученики Трофим, Савватий и Доримедонт (Каждый христианин должен нести крест свой) I. Свв. мученики Трофим, Савватий и Доримедонт, память коих совершается ныне, пострадали в III веке. Однажды, когда с особенным торжеством язычники отправляли свой праздник в Антиохии

209. Буесловящие умники; ободрение к борьбе с неверием. У каждого свой крест. По поводу известия о кончине преосвящ. Александра Милость Божия буди с вами! Задолжал я вам на два письма ответом. Леность обуяла. Благодарю вас за благожелания в новый год. Прошу принять и мои вам.

Господь Иисус Христос, Сын Божий, был осуждён первосвященниками иудейскими и римским прокуратором Понтием Пилатом на распятие.

После этого Спаситель был передан римским воинам. Воины раздели Его и одели в багряницу. Этот военный плащ красного цвета должен был изображать царскую порфиру Царя Иудейского.

Воины сплели венец из тёрна и возложили на голову Спасителя, дали Ему в правую руку трость и, становясь перед Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: “Радуйся, Царь Иудейский”. Они плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове. А когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, одели Его в собственные одежды и повели на распятие.

Осуждённым на распятие полагалось самим нести свой крест на место казни. Потому воины, возложив на плечи Спасителя Крест, повели Его на холм, который назывался Голгофой, или Лобным местом. По преданию, на этом месте был погребён прародитель рода человеческого Адам. Находилась Голгофа к западу от Иерусалима, недалеко от городских ворот, называвшихся Судными.

За Иисусом шло великое множество народа. Сама личность Узника и все обстоятельства суда над Ним взволновали весь город с его многочисленными паломниками. Дорога была каменистая. Господь был измучен страшными истязаниями. Он едва шёл, падая под тяжестью Креста.

Дошли до городских ворот. Здесь дорога поднималась в гору. Спаситель совершенно изнемог. В это время воины увидели вблизи человека, который с состраданием смотрел на Христа.

Это был Симон - переселенец из ливийского города Киринеи. Он возвращался со своего поля после работы в Иерусалим. Воины схватили его и заставили нести Крест Христов. Сделали они это, конечно, не из сострадания к Господу, а из желания скорее дойти до Голгофы и завершить своё дело.

Среди народа, который шёл за Христом, было много женщин, сострадавших Ему. Несмотря на обычай, запрещающий сочувствовать человеку, ведомому на казнь, они горько плакали об Иисусе.

Выражаемое ими сострадание было столь глубоко и искренно, что Господь, превозмогая боль, с сочувствием обратился к ним: “дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие!”

Господь как бы забыл о предстоящих Ему страданиях. Его духовный взор обратился к будущему некогда богоизбранного народа и к тому наказанию, которое постигнет его за отвержение Мессии.

Подстрекаемые первосвященниками и старейшинами, иудеи требовали у Пилата распятия Христа и в ярости кричали: “Кровь Его на нас и на детях наших”. Тем самым они навлекли на себя и своих детей неисчислимые бедствия.

Эти бедствия будут столь велики, что сама их жизнь станет невыносимой. И “тогда начнут говорить горам: падите на нас! и холмам: покройте нас! Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?”

Под зеленеющим деревом, полным жизни, Господь разумел Себя; под сухим деревом - народ иудейский. Если Ему, Невинному, не дали пощады, то что будет с виновным народом?

Несомненно, эти слова Господь относил и к грядущему разрушению Иерусалима, которое постигло этот город вскоре после окончания земной жизни Спасителя. В 70-м году по Рождестве Христовом полководец Тит сравнял Иерусалим с землёй, не оставив там камня на камне. А народ иудейский был рассеян по лицу земли.

Иисус на суде у Пилата

Они ещё сильнее закричали: распни Его!
Тогда Пилат, желая сделать угодное народу,
отпустил им Варавву, а Иисуса,
бив, предал на распятие.
(Мк 15, 14–15)

Народ приветствовал Иисуса,
Когда входил Он в Иерусалим.
Теперь они кричат: убей Его!
Они не люди уже,
Они слились в коллективного дикого зверя,
Жаждущего пытки и крови.
Какое зло таится в человеке,
Какая власть тьмы,
Чтобы мишенью обряда жестокости
Избран был невинный?

Иисус – Царь.
В Иерусалим он вошёл как Царь
И вот Он ныне Царь без царства.
Таков наш Бог, которого мы изгоняем из Его творения
И который, воплотившись в нём, берёт на себя всякое изгнание.

Жестокая история, гипноз разрушения:
Убивать, чтобы забыть, что сами должны умереть.
Жестокая и сколь ироническая история!
Ведь Варавва значит «отчий сын».
А правитель Пилат, не знающий истины, кроме собственной власти,
Льстит толпе, чтобы направлять её безумие
И спасти порядок кесаря.
Чудовищная мудрость властителей,
Бросающих массам козлов отпущения.

Но вскоре всё повернется, ибо Муж скорбей,
Когда душа Его принесёт жертву умилостивления,
На подвиг души своей будет смотреть с довольством.

А через Него все изгнанники, все люди без лица
Увидят свет и насытятся.

Господи Иисусе, Царю без царства,
Открой двери наших сердец,
Чтотбы Твой сладшайший свет, яркий, как жизнь без смерти,
Сиял в мире варавв и пилатов.

Господи Иисусе,бичуемый нашими грехами,
Ты, даже не знающий, что такое зло,
И безмолвно претерпевающий заушания,
Вырви из нас нашу тёмную часть,
Головокружение отрицания,
Чтобы не нужны нам были козлы отпущения
И в каждом человеке мы узнали
Варавву, отчего сына,
Неожиданно освобожденного убийцу.

Второе стояние Креста

На Иисуса возлагают крест

Когда же насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу,
одели Его в собственные одежды Его, и повели Его, чтобы распять Его.
(Мк 15, 20)

После багряницы
Вновь белизна:
После царя – священник,
И вот жертвенник:
Крест.

Вывели Его вон,
Вон из святого града,
Вон из ревностно охраняемого святилища,
Где нет места непосвящённым.
Ибо отныне Он – это источник святости
И нет более ничего, пребывающего «снаружи»:
Ничего неосвятимого.

Они вывели Его вон,
Далеко от Храма, где закалывают ягнят:
Это Он – Агнец, несущий грех мира;
Нет более храма иного,
Как Его Тело:
Евхаристия, наше убежище.

Они вывели Его вон,
Далеко от людей и от Бога,
От того Бога, Которого якобы они знают,
«ибо проклят перед Богом всякий, повешенный на дереве».
Но вот, в Нём открывает Себя истинный Бог.

Они вывели Его вон – с крестом.

О Иисусе, изгнанный вон,
Пусть не будет это – вне наших Церквей,
Из которых мы изгоняем Тебя,
Противопоставляя их друг другу.

О Иисусе, изгнанный вон
Для того, чтобы никто более не изгонялся,
Чтобы никто не был прогнан с вечери,
Которую из века в век Ты предлагаешь нам.

О Иисусе, изгнанный из этого мира,
Вот, Ты грядёшь озарить его.

Третье стояние Креста

Иисус падает в первый раз

Земля, покрытая пылью, была прохладной. Ему казалось, что она вздрагивает и сотрясается у Него перед глазами, словно хочет подняться, разверзнуть своё чрево, поглотить Его и спрятать на недосягаемой глубине – подальше от людей, подальше от боли.

Сухая пыль издавала тысячу запахов – так пахнет пыль на дорогах мира. Она прилипла к Его ранам, освятившись от этого прикосновения.

Он лежал ничком в пыли, слабый и истощённый. Но даже Его падение отражало Его любовь к нам, а в послании, написанном кровью на пыльной земле, говорилось: «Послушай, душа человека, Я люблю тебя. Помни: Моё падение даст тебе мужество подняться, когда ты упадёшь. Я буду с тобой и поддержу тебя».

Его подняли. Крест снова впился в Его спину. Он покорно пошёл дальше рука об руку с радостью, ибо такова была Его любовь к нам!

Четвёртое стояние Креста

Иисус встречается со Своей Пречистой Матерью

Небеса были голубые. Такими же голубыми были Её глаза. А Его? Его глаза отражали славу Отца и Святого Духа. Ни один смертный не помнил цвета Его глаз: их свет сиял ослепительно.

Глаза Матери и Сына, отделённых друг от друга Крестом, который нёс Сын, встретились, и эта встреча была подобна молчаливому объятию, повторить которое на земле Им больше никогда не придётся. Мать и Сын – творение Бога и Бог – соединились в любови и радости.

Грубые слова солдат, словно плеть, стегали Его. Глумящаяся толпа сжималась всё теснее. Он шёл впереди медленной поступью, величественный и невозмутимый, ибо Он испил любовь и был готов платить любовью, умерев на Кресте.

Пятое стояние Креста

Симон Киринеянин помогает Иисусу нести крест

И заставили проходящего некоего Киринеянина Симона,
отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его.
Мк 15, 21

Симон – еврейское имя, но Киринея – греческий город где-то в Африке.
Вернувшись на землю отцов, он обрабатывал ее.
Крепкий крестьянин, испачканный плодородной грязью,
Радостный, может быть, потому что цветут фруктовые деревья.
Вот он у ворот города,
Идёт, ничего не зная о происходящем.
Офицер оккупационных войск,
Видя здорового и бедного мужчину,
Задерживает его: он сможет быстро идти,
Неся крест Иисуса.

Не ученик это и не друг.
Апостолы разбежались.
Но он не отказывается, он несёт крест,
Не ему предназначенный.

Многих заставляет жизнь нести крест,
И не знают они, что это – Крест Христов.
Они несут его каждый раз, когда,
Преодолевая эгоизм,
Дают незнакомцу пищу, одежду, кров.

«Мы не знали Тебя» – говорят они Христу,
но Он отвечает: «Мне вы это сделали».

В глазах у Симона было ещё цветуще дерево,
Но под сгустком крови
Он рассмотрел, может быть, лик Лучезарный
И почувствовал, что несёт гораздо больше, чем Дерево,
Которое вскоре засохнет,
Почувствовал, что несёт
Новое Дерево Жизни.

Господи, судьба даёт нам нести крест.
Открой нам, что это Твой Крест
И что действительно это Ты несёшь наши кресты.

Господи, мы несём наши страсти как кресты,
Они не лишены любви
И не свободны от лжи.
Страстями твоими избавь нас от иллюзий
И преобрази наши страсти:
Не лишены любви –
В сострадание.

Господи, мы несём крест своей смерти,
Смерти тех, кого любим.
Открой нам, что на мучительном нашем пути
Это Ты ждёшь нас,
Ты, превращающий мой крест
В Твой крест Воскресения.

Шестое стояние Креста

Вероника отирает лицо Иисуса

К Его обожжённому болью лицу, на котором кровь смешалась с пылью, прикоснулся прохладный платок. От поцелуя полуденного солнца и кровь, и пыль стали сухими, как от огня. Ткань ласкала Его испачканное, распухшее, искажённое лицо. Однако в тот день прохладнее всякой льняной ткани и нежнее крыла ангела была любовь, коснувшаяся Его измученного лица. Мужественная, пламенная любовь, исходящая от Отца, Святого Духа и Сына, пренебрегая толпой, ядовитыми насмешками и непристойными шутками, пришла с Вероникой, которая неизвестно откуда явилась и неизвестно куда исчезла, оставив всем нам льняной платок с отпечатком Его святого лика!

Седьмое стояние Креста

Иисус падает во второй раз

Земля под Его щекой была жёсткой и причиняла такую же боль, как сердца людей, отвергающих Бога. Крест упал на Его распростёртое тело, словно вся тяжесть грехов человечества.

Пыль была горькой – горькой, как смертный грех.

На этот раз на помощь никого не звали. Его толкали, на Него кричали, Ему приказывали встать.

Он попытался встать, с трудом приподнялся и снова упал ничком. Солнце и пыль, набившиеся в Его раны, жалили тысячью саднящих болей.

Он сделал ещё одну попытку. Его пинали и осыпали ругательствами. Он сумел подняться чуть-чуть больше, а потом, совершенно обессилевший, шатаясь, поднялся во весь рост.

Крест снова вонзился в самую глубокую рану на Его святом теле, и Он пошёл дальше. В последний раз земля, грубая и твердая, ощущала шаги необыкновенной Любви, Которая уже никогда больше не коснется её поверхности.

Солнце и камни ещё глубже впились в Его раны, а грубая земля запечатлела свой поцелуй на теле Бога.

Восьмое стояние Креста

Иисус встречает иерусалимских женщин

И шло за ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нём.
Иисус же, обратившись к ним, сказал: дщери Иерусалимские! Не плачьте обо мне,
но плачьте о себе и о детях ваших. Ибо если с зеленеющим деревом
это делают, то с сухим что будет?
(Лк 23, 27–28.31)

Мужчины приговорили Иисуса,
Но женщины, рыдая, следуют за Ним.
Среди врагов Иисуса нет женщин.
Они бьют себя в грудь, знаменуя
Поруганное материнство.

Но Иисус говорит им: не плачьте.

Не рыдай обо Мне, Мати,
Через три дня восстану. Не надо плакать над священником,
Совершающим жертвоприношение
Вселенской святости.

Плакать надо над судьбой человека,
Над тем, что сделал человек со своей судьбой.
Лазарь умер, и уже смердит,
Уже враги осаждают город,
Силы небытия осаждают человека
И тащат его в бездну пустоты.

Иисус принимает эту судьбу, чтобы победить её.
Он воскресил Лазаря
И готовится к поединку с тем, кто разделяет
И который ни в чём не находит у него участия.
Это будет для того, чтобы пришёл день,
Когда наконец Он скажет нам:
Отру всякую слезу с очей ваших
И смерти не будет уже, ни плача, ни вопля, ни болезни,
Ибо прежнее прошло.

Силуанская башня всё падает и падает,
Войска вновь и вновь поджигают города.
Не потому это происходит, что Ты наказываешь нас,
Но потому, что мы становимся иссохшим деревом.

Ты, дерево зелёное, даруй нам Твою живую силу,
Чтобы мы узнали, как отереть слезы иерусалимских женщин.

Дай, чтобы стал каждый из нас Вероникой,
Утирающей пот с Твоего Лица,
Чтобы Твоё Лицо на наших иконах –
А вот, каждый человек – Твоя икона
Было для нас дверью в вечность.

Девятое стояние Креста

Иисус падает в третий раз

Земля проваливалась под Его тяжестью. Она не выдерживала Богочеловека, Который так возлюбил людей, что, безгрешный, взял на Себя бремя их грехов.

Земля вздрогнула под Его тяжестью, когда Он, измождённый и умирающий, упал не неё в третий раз!

Возопили камни. Горькими слезами заплакала пыль. Чернота плодородной почвы, упрятанной под слоем пыли и камней, с любовью укрыла Его своей прохладной мантией.

Но Его час ещё не наступил. Его оттащили и, поставив на ноги, погнали дальше, хотя это было излишне: Его торопила любовь, и только любовь вела Его на святую гору – на смерть!

Десятое стояние Креста

С Иисуса срывают одежды

Его кожа была белой, а руки и лицо бурыми, почти чёрными по сравнению с белой кожей тела.

С Него стали безжалостно срывать одежды, обнажая таким образом одну за другой тысячу ран. Однако Он стоял, величественный и спокойный, когда Его священная кровь краснела рубинами на белизне кожи.

Потом, подчёркнуто громко гремя железом, люди принесли корзину с гвоздями и молотками. Его не собирались ничем прикрывать, кроме савана мучительной боли... Так и сделали.

Злые слова тех, кого Он оплакивал, ранили Его, как тысяча огненных стрел.

Как ещё мог бы Он умереть, если бы не сорвали с Него одежды? А ведь Он облёк нашу плоть Своим Нерукотворным Духом из любви к нам! Как ещё мог бы Он умереть? Ведь само Его тело было величайшим даром любви!

Одиннадцатое стояние Креста

Иисус распят

Распявшие Его делили одежды Его, бросая жребий, кому что взять.
(Мк 15, 24)

В тот день пригвоздили к виселице
Того, Кто в бесконечности
Удерживает в равновесии миры.
Он прикован гвоздями,
Жених Церкви.
Прободен копьём,
Сын Девы.
Кресту Твоему поклоняемся, Христе,
Да придёт Твоё Воскресение.

В этот день Иисус познает
Ужас тела, вытянутого на кресте,
Страдальческое смятение души
И презрение людей.
Отныне Он – брат всех,
Подвергаемых пытками,
Всех отчаивающихся и презренных.

В этот день Он, единый живой –
Я есмь Воскресение и Жизнь –
Родившийся от Девы, не ранив Её,
Познает ранение за пределами
Человеческих измерений.
Соблазн для тех, кто почитает рассудительность,
Но для нас – могущество Божие и премудрость Божия.

О Иисус, навеки распахнувший объятия,
Из прободённого ребра Твоего
Бьет вода Крещения и Кровь Евхаристии.
Несколько капель крови обновляет вселенную,
От измученного Тела занимается заря Духа.

Нужно Было нам, чтобы бог воплотился и умер,
Для того, чтобы мы снова могли жить.
Дерево позора становится деревом жизни,
Осью мира, собирающей все наши скорби,
Чтобы отдать их огню Духа.

Это дерево от земли достигает Небес.
Лестница Иакова, ангельская тропа,
Плод его несёт в себе всю жизнь,
Мы едим от него и, от него вкушая, не умрём.

О Крест Христов,
Только ты можешь вынести нам
Обвинительный приговор,
Только Ты открываешь нам
Безумную Божию любовь.

О Крест Христов
Единственный ответ Иову,
Бесчисленным Иовам истории,
Созерцая тебя, да иссякнет в нас всякий мятеж
И всякая ненависть пусть станет бессмысленной.

О Крест Христов
Дай нам в самые тяжкие минуты
Не проваливаться в отчаяние,
Но падать к Твоему подножию,
Чтобы Тот, Кто на тебе возвышен,
Всех нас привлёк к Себе
В Своей парадоксальной славе.

Иисус обещает Своё Царство благоразумному разбойнику

Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил:
Если ты Христос, спаси себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога?
Мы осуждены справедливо, потому что достойно по делам приняли, а Он ничего худого не сделал.
И сказал Иисусу: помяни меня Господи, когда придёшь в Царствие твоё!
И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со мною в раю.
(Лк 23, 39–43)

Вся наша судьба заключается
В судьбе этих двух разбойников.
Не чужие они, не иные: они – это мы.
У нас нет иного выбора, как разбойник
По правую руку и по левую.

Разбойник слева предлагает Иисусу
Последнее искушение:
Если Ты – Мессия, спаси Самого Себя!
Уже говорили священники и солдаты:
Пусть спасёт самого Себя, и мы уверуем в Него.

Но Иисус молчит, а другой разбойник,
Обращаясь к первому, говорит ему;
Мы, люди, убиваем и убиваемы,
Смерть вписана в глубину нашего существа.
Но в Иисусе, в котором нет зла,
Нет и рокового присутствия смерти,
Но только смерть из любви.

И разбойник, пригвождённый и неподвижный,
Сохраняет последнюю и высшую свободу:
Свободу веры.
Кричит: Иисусе, вспомни обо мне,
Когда придёшь в Твоё Царство.

Предчувствует ли он, что Царство – не в будущем,
Что оно уже настало, оно – Иисус в Его жертвоприношении любви.
Оно здесь, оно – Иисус: единое Дыхание жизни с Отцом.
В Нём земля скорбей становится раем.

Тогда, обратив глаза к разбойнику, Он говорит:
«Сегодня же будешь со Мною в раю».

Иисусе, каждый из нас одновременно разбойник богохульствующий
И тот, что верит.
Верую, Господи, помоги моему неверию.
Я пригвождён к смерти, ничего не остаётся мне,
Как взывать: «Иисусе, вспомни обо мне,
Когда придёшь в Царстие Твоё».

Иисусе, я ничего не знаю, ничего не понимаю
В этом мире ужаса.
Но Ты идёшь ко Мне, открыв объятия, открыв сердце,
Одно присутствие Твоё – мой рай.
Помяни меня,
Когда придёшь в Царство Твоё.

Слава и хвала Тебе, принимающему
Не здоровых, но больных,
Тебе, Чей неожиданный друг – разбойник,
Отринутый человеческим правосудием.

Уже Ты сходишь в ад и освобождаешь
Тех, кто полагали себя проклятыми
И кричат к тебе:
«Помяни нас, Господи,
Когда придешь в Царствие Твоё».

Иисус распятый, Матерь и ученик

Иисус увидев Матерь и ученика, тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: жено! Се, сын Твой.
Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Её к себе.
(Ин 19, 26–27)

У подножия Креста Мария и Иоанн,
Мать и любимый ученик.
Мария, Матерь Божья: она сказала ангелу «да будет»,
Царственно развязав трагический узел нашей свободы.
В тихой прозрачности Своего тела она родила Дитя.
Теперь оружие пронзает Её душу.

Иоанн, единственный ученик, верный до конца.
На последней вечере
Голова его покоилась на Сердце Учителя, на Сердце мира.
Он сохранил последние слова:
Единство Иисуса с Отцом,
Обещание Духа Святого.

Женщина, говорит Иисус,
Женщина: в Ней всякая женственность,
Нежность и красота.
Женщина сильная и вдумчивая,
Всё хранящая в сердце Твоём,
Воскресший Сын Твой исчезнет с глаз людских,
Но вот, сын в Твоём Сыне.
Заступница усыновления,
Матерь всех людей,
Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою.
Иоанн взял Её к себе,
В свою любовь,
Присутствие отныне безмолвное,
В великом молчании молитвенной любви.
Пусть будет Она также в наших домах,
Матерь всякой верности и нежности.
Пусть будет Она также в доме мира,
Бесконечно плодородной земли.

Вот, это первая Церковь,
Рождённая из крестного дерева.
Склонив голову, Иисус испускает дух,
И это – как первая пятидесятница.

Иисусе, Сын неба через Отца,
Сын земли через мать Твою,
Сделай нас детьми земли и неба
Молитвами Матери Божией.

Иисусе, копьё пронзило Твоё ребро,
Может быть – Твоё Сердце.
А Тебе, Мария, оружие пронзило душу.
Господи, позволь нам войти в этот страшный обмен,
Молитвами Матери Божией.

Иисусе, Сыне Девы,
Сделай нас, как любимого Твоего ученика,
Свидетелями света и жизни,
Молитвами Матери Божией.

Двенадцатое стояние Креста

Иисус умирает на кресте

В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элои! Элои! Лама савахтани?
Что значит: Боже мой!, Боже мой! Для чего Ты меня оставил? А один побежал, наполнил губку уксусом,
и, наложив на трость, давал Ему пить. Иисус же, возгласив громко, испустил дух.
(Мк 15, 34. 36–37)

Иисус, воплотившееся Слово,
Прошел наибольшее расстояние,
Какое может пройти падшее человечество.
Боже мой, Боже мой, для чего Ты Меня оставил?
Расстояние бесконечное, конечное ранение, чудо любви.

Между Богом и Богом,
Между Отцом и воплотившимся Сыном
Встревает наше отчаяние,
И Иисус до конца хочет быть с ним солидарным.

Отсутствие Бога – это и есть ад.
«Жажду, – говорит ещё Иисус, вторя псалму.
Сила моя иссохла, как черепок;
Язык мой прилип к гортани моей,
И Ты свёл меня с персти смертной».

Бог жаждет человека, а человек бежит Его,
Воздвигая стену разделения.
Пригвождённый к этой стене, Иисус говорит:
«Жажду», –
И дают Ему уксус.
Извечное объятие Отца и Сына
Становится далью между небом и адом.
«Элои! Элои! Лама савахтани?»
Словно на мгновение распятый Бог
Теряет веру в Бога.

И тогда всё обращается,
В Иисусе человеческая воля,
Как в Гефсиманском саду, соглашается.

Пропасть отчаяния рассеивается
Как ничтожная капля ненависти,
В бездонной бездне любви.
Расстояние между Отцом и Сыном
Уже не место ада, но обитель Духа.

Иисусе, Ты, сам себя уничиживший,
Принимая образ раба,
Даже до смерти, и смерти крестной,
Научи нас говорить в день бедствия,
Может быть, в день смерти:
«Отче, в руки Твои предаю Дух Мой».

Тринадцатое стояние Креста

Снятие с Креста

Небо пламенело от гнева. Тучи оделись в траур. Мужчины, женщины и дети подходили и отходили. Погружённые в свои заботы, почти не поднимая глаз, они шли мимо Креста, на котором была распята Любовь.

Люди подходили один за другим, согнувшись, словно надорвались на тяжёлой работе или пережили горе... Их движения были замедленны... Казалось, что они отбрасывают странные тени на затаившую дыхание землю, отражаясь, как в зеркале, в кроваво-красном небе. На каждого из них падали чёрные тени траурных облаков.

Его медленно сняли с Креста и положили на сверкающую чистотой плащаницу.

А Он, Который был Жизнью, лежал мёртвый под Крестом, расцвеченным всеми отблесками рубина.

Четырнадцатое стояние Креста

Иисуса хоронят в гробнице

Когда Гробница приняла мертвого Господа Жизни, она снова стала яслями, местом рождения жизни!

Её тишина пела реквием так, будто это была аллилуйя! Холод гробницы превратился в огонь и пламя радости – радости, о которой невозможно и мечтать!..

А Иисус спал в глубине этой колыбели сном Того, Кто победил Смерть! Гробница была единственным свидетелем таинства Его Победы! Она будет вечно хранить секрет этого таинства, делясь с человечеством лишь своей пустотой, охраняемой ангелами!..

Воскресение.
Он коснулся смерти
На мгновенье,

Уничтожив её навсегда,
И она стала ангелом
Непревзойдённой красоты,
Которого люди веры
Стали ждать, затаив дыхание.
У смерти нет ледяных рук,
Они тёплые...
Это – объятия
Ангела любви.

Проиллюстрировано кадрами, снятыми в самарском приходе Пресвятого Сердца Иисуса

Симон Киринеянин упоминается в трех из четырех Евангелий, как человек, назначенный римскими солдатами, чтобы нести крест Иисуса из Иерусалима. Его место происхождения заставляет многих удивляться. Он мог быть Африканского происхождения (черный). Или если просто родился в Африке, как и многие другие, из греческого, Римского и еврейского происхождения.

Кем был Симон Киринеянин? Откуда приехал в Израиль?

Кирена была расположена на территории современной Ливии, на северном побережье африканского континента. Заселен греками в 630 до н.э.. Позже история города переплетается со значительным еврейским населением.

Многие евреи, в том числе и Симон Киринеянин из Кирены вернулись в родной Израиль, и стали частью общины в Иерусалиме называемой «Синагогой Вольноотпущенников». Включающая евреев из многих других областей, включая: Александрия (Египет), Киликии и Асии (Деян 6:9). Эти люди сыграли важную роль в становлении церкви в Антиохии, где, впервые, «ученики стали называться христианами» (деяния 11:26).

Симон Киринеянин, житие. Человек, помогший Иисусу, кто он?

Житие Симона Киринеянина упоминается в Евангелии от Матфея, Марка и Луки. Матфей записывает только его имя и место происхождения (27:32). Но Марк и Лука говорят, что он был «на пути из страны» (Луки 23:26). Марк, нехарактерно, предоставляет наиболее полные сведения о жизни Симона Киринеянина, добавив, что он был «отцом Александра и Руфа» (Марк 15:21). Эти мужские имена, очевидно, хорошо известны читателям Марка. Он предположил, что упомянутый Руфа может быть тот же человек, которого Павел приветствует в своем послании в Рим. Павел еще называл этого человека «избранного в Господе» (Римлянам 16:13). Знания Павла о семье Руфуса указывают на то, что они близко знакомы.

Но даже учитывая всю информацию, никак не можно определить, был ли Симон Киринеянин черным? В конечном итоге, мы не знаем наверняка. Всегда есть вероятность, что Симон был африканец, который принял иудаизм, или что он был смешанного происхождения. Учитывая, что люди Иудейского рода жили по всей Римской империи, также возможно, что Симон Киринеянин был с оливковой кожей.

Александр спрашивает: В Евангелии от говорится: И заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, идущего с поля, нести крест его. Однако, можно увидеть иную картину в Евангелии от : И неся крест свой, он вышел на место, называемое Лобное, по еврейски Голгофа.
это противоречие?

Мир Вам, брат Александр!

В евангелиях по Матфею и по Марку хронология событий описывается достаточно ясно:

"И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие (1).
Выходя, они встретили (2) одного Киринеянина, по имени Симона; сего заставили нести крест Его.
И, придя на место, называемое Голгофа, что значит: Лобное место,
дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью; и, отведав, не хотел пить."
()

Когда же насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, одели Его в собственные одежды Его и повели Его (1), чтобы распять Его.
И заставили (2) проходящего некоего Киринеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его.
И привели Его на место Голгофу, что значит: Лобное место.
()

В обоих случая видно, что Иисус начал свой последний путь самостоятельно. Он Сам нес крест до городских ворот. Где-то за городскими воротами Он упал и уже не смог его нести. Тогда воины заставили паломника Симона из Киринеи нести крест Иисуса.

Евангелист Иоанн упускает это эпизод. Также, можно предположить, что Симон нес крест не до самой Голгофы, а какой-то отрезок пути. Возможно на подъем на холм Голгофы, где идти было тяжелее всего. Поэтому повествования и отличаются.

С уважением,
Александр

Читайте еще по теме "Толкование Писания":