Черчилль с сигарой. Почему Черчилль пил, курил и так долго жил

Главная

Похудение

Уинстон Леонард Спенсер Черчилль родился в 1874 году. Его отцом был лорд Рендольф Черчилль, член британского парламента. Матерью Уинстона была американка Дженни Джером, благодаря чему Уинстон имел двойное гражданство. В 13 лет Черчилль поступил в одну из престижнейших британских школ, но выдающихся способностей к наукам юный Черчилль тогда не проявил. После школы Уинстон Черчилль поступил в королевский военный колледж.

В XIX веке война для истинного английского джентльмена была чем-то вроде дела чести, способом проявить себя, пишет smokersmag.com. «Затянувшийся мир» конца девятнадцатого столетия, если верить публикациям переписки некоторых офицеров, состоявших в те времена на службе Ее Величеству, они считали периоды, когда Британская Империя не участвовала в сражениях, провалом в своей карьере.

Одним из таких офицеров был юный и тщеславный Уинстон Черчилль, который буквально искал места военных конфликтов, которые, по его мнению, могли укрепить его характер. Эти поиски и привели Черчилля в 1895 году на Кубу, когда ему исполнился двадцать один год. А к двадцати шести годам Уинстон Черчилль уже был участником трех имперских войн и имел награды за проявленную доблесть.
Прибыв в порт Гаваны в ноябре 1895 года, Уинстон Черчилль снял комнату в одном из лучших отелей кубинской столицы и посвятил первые несколько дней своего пребывания на Кубе вкушению всех прелестей экзотического карибского острова, что называется, «на всю катушку». И, конечно же, помимо увлекательной встречи с кубинской кухней, карибским ромом и апельсинами, Уинстона Черчилля ждало знакомство с кубинскими сигарами. С того момента для Черчилля понятия «сигара» и «кубинская» стали неразделимыми.

ЛЮБИМЫЕ СИГАРЫ УИНСТОНА ЧЕРЧИЛЛЯ

В вопросе хранения сигар Черчилль был весьма педантичен. Полки, на которых хранились коробки с сигарами, имели свои этикетки с описаниями размеров сигар, возрастом, с указанием того, запечатаны ли некоторые из них в тубы или полиэтилен. Если сигары были извлечены из упаковки, то на этикетках проставлялась дата, говорящая о том, когда именно это было сделано. Уинстон Черчилль тратил немалые деньги на свое увлечение. Один из подчиненных как-то отметил, что далеко не сразу смог привыкнуть к тому факту, что за день-два Черчилль выкуривал сигар на сумму, равную его (подчиненного) недельному заработку.
Уинстон Черчилль стал одни из немногих выдающихся политических деятелей ХХ века, чей образ воспринимается неразрывно от сигары. На снимках, шаржах, карикатурах и даже на сувенирах Уинстон Черчилль изображен с сигарой. Иногда кажется, что без сигары Черчилля просто никто бы не узнал.
На протяжении всей своей политической карьеры сэр Уинстон Черчилль не расставался с сигарами. Биографы Черчилля описывали случай, произошедший во время Второй мировой войны, наглядно демонстрирующий отношения премьер-министра к сигарам.
Черчиллю предстоял перелет на военном самолете и кабины тогдашних самолетов не отличались герметичностью. Во время подготовки к полету Черчилль настоял на том, чтоб специально для него изготовили кислородную маску так, чтоб он мог курить сигары. Его просьба была удовлетворена и во время полета, проходившего на высоте 15 000 футов, британский премьер со счастливой улыбкой курил свои сигары через специальное отверстие, сделанное в его кислородной маске.

Еще один примечательный случай произошел в феврале 1945 года, когда Черчилль принимал короля Саудовской Аравии. Во время обеда, который давали в честь короля, Уинстону сказали, что стоит воздержаться от курения сигар и приема алкоголя в присутствии королевской персоны, так как это противоречит мусульманской религии. На что Черчилль ответил, что в его жизни курение сигар является священным ритуалом, как и употребление алкоголя до приема пищи, во время смены блюд, после приема пищи, а если надо – и вместо приема пищи. К чести короля Саудовской Аравии позиция британского премьер-министра была принята.

СКОЛЬКО СИГАР ВЫКУРИВАЛ БРИТАНСКИЙ ПРЕМЬЕР-МИНИСТР?

Ежедневно Черчилль выкуривал порядка восьми-десяти сигар. При этом он обладал своеобразной «техникой курения» зачастую не скуривая сигару, а буквально сжевывая ее. Конечно же, концы сигар при такой «технике» быстро превращались в лохмотья, влажные от слюны, что раздражало. Для решения этой проблемы по заказу Черчилля изготавливались специальные полоски бумаги с клеевой основой, которые он называл «беллибанты» (bellybando).
Когда сигара становилась влажной и «расхлябанной», Черчилль обматывал кончик сигары этой полоской и продолжал курение сигары. К тому же курение такого количества сигар, а точнее постоянный контакт с табаком, вызывали раздражение и «беллибанты» позволяли сгладить негативные ощущения.
Поговаривают, что когда в конце жизни Черчилль переехал в Чартвелл, персонал хранил кончики его сигар, а после – их передали его садовнику, который крошил их и выкуривал из своей трубки.

На протяжении многих лет люди, знавшие Черчилля, дарили ему множество сигарных аксессуаров. Если собрать все подаренные ему одни только сигарные каттеры, то можно было бы организовать целый музей в нескольких помещениях. Однако британский премьер-министр никогда ими не пользовался. Ему присылали специальные сигарные спички из Канады в больших коробках, и Черчилль увлажнял кончик сигары, после чего пробивал шапочку такой спичкой и ей же раскуривал сигару.
Иногда Черчилль прикуривал сигару от свечи, которую держал на этот случай на рабочем столе. Но что было настоящей проблемой, так это то, что, даже имея красивую серебряную пепельницу, которую Черчилль всегда возил с собой, он всегда, везде и на всем оставлял горы сигарного пепла. На одежде, на столах, на коврах и даже на книжных полках. Также поговаривают, что рабочее кресло после того, как британский премьер покинул свой рабочий кабинет, так и не удалось очистить от сигарного пепла.
Создание сигарного формата Churchill приписывают Пепину Фернандесу Родригесу, владельцу известнейшей марки кубинских сигар Romeo y Julieta, тесно сотрудничавшего с Уинстоном Черчиллем в плане поставок кубинских сигар. Когда-то Пепин запустил целую серию сигар, посвященных известным людям, и формат Churchill пользуется неизменной популярностью и в наши дни, выйдя далеко за рамки марки Romeo y Julieta. Наверняка, сам бы британский премьер-министр по достоинству оценил этот сигарный формат.

Сэр Уинстон Черчилль был превосходным политиком, великолепным оратором, писателем, художником. Его остроумие вошло в историю наряду с его политическими триумфами. Он был радушным хозяином и знал толк в алкогольных напитках. Он любил хорошее шампанское, вина бордо, одним из любимых виски Черчилля был виски Johnnie Walker Red Label. И, конечно же, сэр Уинстон Черчилль любил бренди и лучшие кубинские сигары.

23.11.2010 06:00

Как «политика» и «война», так «сигара» и «жизнь» были для сэра Уинстона Черчилля понятиями неразделимыми. Более полувека из прожитых девяноста одного года его истинной страстью была «гавана».

Образ премьер-министра Великобритании с сигарой во рту, запечатленный на сотнях фотографий, стал символом «вождя и хранителя нации», а также достоянием истории и мифов, которые, передаваясь из уст в уста, дошли до наших дней.

Когда сигара – не просто сигара

На протяжении всей своей жизни Уинстон Черчилль старался оправдать поступки отца. «Мне оставалось только идти его путем, сохраняя память о нем. Я подхватил выпавшее из его рук знамя», – признавался Уинстон.

Лорд Черчилль – сын седьмого герцога Мальборо, был замечательным, но не слишком удачливым политиком. Между ним и сыновьями всегда существовала дистанция – сначала на них не было времени, а потом помешало тяжелое психическое заболевание, которым страдал Рэндольф Черчилль. Уинстон постоянно искал повод, чтобы отец наконец-то обратил на него внимание, но все было напрасно. В отчаянии он написал депутату Черчиллю письмо, в котором просил у знаменитого политика прислать ему автограф, но его эскапада прошла незамеченной.

Впрочем, у лорда Рэндольфа были все основания относиться к Уинстону с презрением – ребенок не оправдывал его ожиданий. Учителя жаловались на невнимательность, плохую успеваемость и своенравие юного Черчилля, и это раздражало Черчилля-старшего. В одном из писем, адресованных своей матери, лорд Рэндольф так охарактеризовал Уинстона: «У мальчика нет ума, знаний и способностей к организованной работе, вместо этого – склонность к позерству, преувеличению и фантазии». Тысячу раз был не прав потомок великих Мальборо, когда ставил в вину сыну два последних качества, – ведь, не обладая ими, Уинстон никогда бы не смог стать премьер-министром.

В отношениях между отцом и сыном ничего не изменилось и тогда, когда Уинстон начал делать военную карьеру. Лорд Черчилль так никогда и не увидел успехов сына – он скончался от нервного истощения. Он умер с убеждением, что сын – «потеря для общества». А Уинстону предстояло всю жизнь доказывать свою состоятельность.

В сознании маленького Уинстона мать была еще более недосягаемой, чем отец, – про себя он называл ее «вечерней звездой». Дочь американского миллионера предпочитала проводить большую часть времени на светских приемах и балах. На одном из них и родился ее первенец Уинстон. Кружась в вальсе, она почувствовала, что начались предродовые схватки, а спустя некоторое время в гардеробной среди роскошных мехов, муфт и шляп с перьями родился мальчик. Младенец появился на свет на два месяца раньше положенного природой срока.

Практически сразу после рождения ребенка передали на руки няне, затем за воспитание взялись многочисленные гувернантки и гувернеры. Как и принято в семье британских аристократов, Уинстон видел своих родителей не чаще двух раз в неделю.

После смерти лорда Рэндольфа леди Черчилль, используя свои связи в обществе, немало сделала для политической карьеры Уинстона. Однако не забывала и о себе. Она еще дважды выходила замуж, и оба мужа были почти ровесниками ее старшего сына.

«Если ты хочешь, чтобы в твоих глазах был блеск, ум твой был ясен, а руки не тряслись, словно у тебя лихорадка, никогда – слышишь? – никогда не начинай курить». Но даже предупреждение отца, примеру которого Уинстон всегда старался следовать, не смогло предотвратить его фанатичной страсти. Позже, вспоминая это наставление, он только разводил руками: «Как я могу отказаться от того, что, напротив, так успокаиваетмои нервы, что позволяет мне чувствовать себя комфортно в любой ситуации? Я не уверен, что со мной было бы вообще возможно общаться и мой характер был бы более-менее сносным, откажись я поклоняться богу Никотину».

Курение для Черчилля превратилось в культ, религию со своими обрядами и атрибутами. Если следовать теории Зигмунда Фрейда, то для Уинстона Черчилля сигара была «не просто сигарой» – недополученная в детстве материнская ласка компенсировалась пристрастием к настоящей «гаване».

Восхождение на политический Олимп

«Неврозы, – любил повторять дедушка Фрейд, – это наша родина». Ничто в нашей жизни не проходит бесследно. Многочисленные табу, которыми взрослые окружают детей, порождают неврозы, в лучшем случае, в дальнейшем они замещаются дурными привычками. Если мать рано отлучит младенца от груди, то он, став взрослым, скорее всего, пристрастится к курению. Если отец не проявляет интереса к своему отпрыску, то юноша, вероятнее всего, постарается сделать военную или политическую карьеру. Став полководцем или политиком, он прежде всего будет изживать свой эдипов комплекс. В то же время у него появятся шансы стать отцом нации. Например, как Уинстон Черчилль.

Зигмунд Фрейд и Уинстон Черчилль никогда не встречались, хотя были современниками, но если бы это случилось, то, скорее всего, нашли бы общие темы для разговора. Пуская клубы табачного дыма, – а они просто не мыслили своей жизни без сигары, – австрийский психоаналитик мог многое поведать английскому политику. Например, почему Черчиллю не удавалось сделать карьеру в мирное время и почему ему так пришлась по душе сигара. Действительно, если проследить восхождение на политический Олимп самого известного премьер-министра Англии, то можно увидеть, что наибольшей популярности Уинстон Черчилль достигал лишь в период войн – стать кумиром Великобритании в мирное время он так и не сумел. В Англии конца XIX века место в парламенте было привилегией господ с неограниченными материальными возможностями. От славы и успеха молодого Черчилля отделяла нехватка денег. Оставался только один путь – прославиться, сделав военную карьеру.

Благодаря участию в англо-бурской войне – правда, в Южную Африку Уинстон отправился как корреспондент «Морнинг Пост» – и удачному побегу из плена он стал национальным героем, что позволило наконец-то (перед этим были две неудачные попытки) стать членом английского парламента.

Черчилль был единственным членом английского правительства (он тогда занимал должность военно-морского министра), кто был оптимистично настроен накануне Первой мировой войны. «Я заинтересован, увлечен и просто счастлив», – говорил он тогда своей жене Клементине. В его энергичности уверенности в победе британское правительство видело залог своего будущего триумфа. Но Черчилль был всего лишь неплохим оратором, а стратегом оказался никудышным. Его лишили министерского портфеля после того, как он провалил военную операцию в Дарданеллах. Первую мировую Британская империя заканчивала без Уинстона Черчилля.

Для многих политиков подобный удар мог бы стать роковым, но не таким был потомок герцогов Мальборо. Вскоре он снова вернулся в правительство. Для министра вооружения (по военному снаряжению) – новая должность Черчилля – основной целью была подготовка к новому конфликту с Германией, о чем он говорил в каждом публичном выступлении.

Когда Англия вступила в войну с Гитлером, только Черчилль высказался за решительные действия. Вскоре стало ясно, что большой войны не избежать. Возглавить правительство в столь ответственный для нации период доверили Уинстону Черчиллю. Вторая мировая война была его звездным часом.

10 мая 1940 года Черчилль занял пост премьер-министра Великобритании, министра обороны, стал лидером палаты общин, а к концу года – лидером консерваторов. Через сорок лет после начала политической карьеры его тщеславие наконец-то было удовлетворено. В своем обращении к народу Черчилль сказал: «Я не могу обещать вам ничего, кроме тяжелого труда, пота, крови и слез». Британцы увидели в нем человека, способного защитить их от фашистской Германии. Его слова вдохновили и объединили Англию – сердце ее народа билось в унисон с сердцем вождя. Англичане – от мала до велика – рыли окопы, дежурили на крышах домов и выслеживали немецких шпионов. После окончания войны Британия поступила со своим национальным героем по принципу «Черчилль сделал свое дело, Черчилль может уходить»: 26 июля 1945 года любимому премьеру дали отставку.

Для Черчилля понятия «политика» и «война» были неразрывно связаны друг с другом. Как написал он в одной из своих монографий, «политика столь же волнующа, как война, и столь же опасна. Но на войне тебя могут убить один раз, а в политике – много раз». Как парламентария и члена правительства Уинстона Черчилля хоронили трижды, и каждый раз никто не надеялся снова увидеть его на политической сцене Британии, но ему не только удавалось снова воскреснуть из «политических покойников» – он еще при жизни стал легендой мировой политики. Уинстон Черчилль сделал то, что лорду Рэндольфу Черчиллю даже не снилось. В сознании миллионов британцев, в глазах всего мира он стал «вождем и хранителем нации», «архитектором победы».

С Кубой на губах

В ноябре 1895 года Черчилль приехал на Кубу, чтобы писать для лондонской газеты «Дэйли грэфик» военные репортажи о восстании кубинцев против Испании. У него были далеко идущие планы. На Кубе Уинстон хотел сделать карьеру журналиста и писателя, благодаря которой его имя стало бы известно в Англии и Соединенных Штатах. В своих расчетах он не ошибся – карибская эпопея позволила будущему премьер-министру сделать первые шаги на пути превращения известности в денежные знаки и политические капиталы.

На Кубе Черчилль попал в весьма щекотливую ситуацию: ему были симпатичны повстанцы и раздражала бездарность колониальной администрации, но он прибыл по рекомендательным письмам испанского правительства. Спустя какое-то время Уинстон писал матери: «Иногда я упрекаю себя за то, что писал свои репортажи неискренне и не всегда был справедлив по отношению к повстанцам. Но так получилось, что я попал на Кубу благодаря Испании, и я не хотел быть неблагодарным. Это была политика чистой воды, и мое личное мнение не играло никакой роли. В конце концов, мои слова не свергли троны и не возвысили империи».

Однажды лейтенанту Черчиллю пришлось провести три дня с маршевой колонной испанцев в кубинских джунглях. Крупных военных действий не велось, но в свой 21-й день рождения Уинстон попал под нешуточный обстрел. Как раз в разгар небольшой пирушки по случаю именин кубинская пуля выбила кусочек цыпленка прямо из руки именинника.

Но несколько дней сразу после приезда на Кубу Черчилль посвятил не изучению противостояния короны и инсургентов, а дегустации местных сигар. Месяц, проведенный на острове, стал решающим в жизни Уинстона Черчилля. С тех пор Куба и сигары стали для него синонимами. Среди любимых марок Черчилля были Romeo y Julieta, Camacho и ныне не существующая La aroma de Cuba. В Гаване у сэра Уинстона всегда были свои поставщики сигар, и даже в тяжелое время Второй мировой войны в его хьюмидорах всегда можно было найти любимые премьер-министром «гаваны».

В его доме в поместье Чартвелл для сигар предназначалась отдельная комната. Это был настоящий табачный склад – считалось неприличным держать меньше 3-4 тысяч «кубинцев». Все сигары были тщательно рассортированы по коробкам, на каждую наклеивался ярлык с надписью «большие», «маленькие», «в обертке», «голые». Такая незатейливая каталогизация позволяла хозяину быстро находить желаемое, а слугам следить за состоянием сигар должным образом. За свою жизнь Черчилль превратил в дым целое состояние. Он ежедневно выкуривал 10-12 штук, каждая стоимостью не менее 20 шиллингов. Его камердинер Рой Хоуэллс так и не смог смириться с мыслью, что стоимость сигар, которые Черчилль выкуривал за два дня, равнялась его недельному жалованью.

Зная слабость известного британского политика, сигары Черчиллю дарили тысячами, но редко каким из них, за исключением его любимых марок, выпадала честь быть выкуренными самим сэром Уинстоном.

К своим кубинским запасам Черчилль относился очень трепетно, и как ревнивый муж оберегает любимую жену от посторонних взглядов, так он старался уберечь свое сокровище от многочисленных гостей дома. Им как раз и предназначались дареные сигары. Ароматом «гаван» Черчилль предпочитал наслаждаться в одиночестве или в кругу семьи. Однажды в его лондонскую резиденцию прибыла целая делегация высокопоставленных чиновников, чтобы оказать премьер-министру особые почести. После того как все речи были произнесены и гости выпили по бокалу хереса, Черчилль приказал принести сигары. После первой же затяжки сэр Уинстон узнал Romeo y Julieta, побагровел и уперся взглядом в дворецкого: «Болван, – громко прошептал он. – Ты принес не те сигары». Дворецкий понял свою оплошность слишком поздно – гости уже вовсю дымили сигарами, обожаемыми хозяином. Каждый раз, упоминая в разговоре о маленьком острове в Карибском бассейне, Черчилль неизменно повторял одну и ту же фразу: «Я всегда ношу Кубу на своих губах».

Из мифа в миф

Черчилль никогда не появлялся на публике без «гаваны». Он считал, что именно таким и хотят его видеть люди. Нередко сигара оставалась незажженной, и тогда он просто жевал ее в уголке рта. А непременными атрибутами образа сэра Уинстона времен Второй мировой войны были знак «виктория» и, разумеется, дымящаяся «гавана».

Даже в пуританской Америке склонный к непрерывному курению и неумеренным возлияниям британский премьер-министр пользовался успехом. В глазах жителей Нового Света слабости Черчилля превращали его в настоящего мужчину и сильного борца с Гитлером. Информационное агентство «Ассошиэйтед пресс» вовсю тиражировало «перепалку» Черчилля и генерала Монтгомери. Генерал получил новое назначение и отрапортовал своему премьеру: «Я не пью и не курю, а потому пригоден на сто процентов». На что Черчилль парировал: «Я и пью, и курю, а потому годен на двести процентов». Остроумный ответ только добавил популярности Черчиллю и его порокам.

Очень сложно найти фотографию, где Черчилль был бы без сигары. Даже карикатуристы в какой-то момент заменили коронное изображение Черчилля в образе британского бульдога на рисунок, где вместо головы у знаменитого политика была сигара. Со страниц газет и журналов эта парочка – сэр Уинстон и сигара – шагнули в народ. На гончарных заводах Англии выпускались особые пивные кружки в виде толстяков в костюмах XVIII века. «Прототипом» одной из таких пивных кружек как раз послужил новый премьер-министр с неизменной сигарой во рту – благо, комплекция Черчилля располагала к шуткам такого рода. Кружка привела в восторг короля Георга VI и королеву Елизавету II. Единственное, что вызвало сомнение монарха, – это угол наклона сигары, которую курил глиняный премьер.

Но если монаршьи особы и старались высказать по отношению к потомку герцогов Мальборо почтение, то он не спешил ответить им тем же. Многовековым традициям королевских дворов он противопоставлял свои собственные привычки. Как-то британский премьер-министр должен был завтракать вместе с королем Саудовской Аравии Ибн Саудом. Перед Черчиллем встали трудноразрешимые проблемы. По протоколу в присутствии его королевского величества не разрешалось ни курить, ни пить алкогольные напитки. Это было не в правилах Черчилля – постоянные сигара и стакан скотча были его священным обрядом, о чем он незамедлительно сообщил Ибн Сауду. В результате удивленный король оставил за Черчиллем право пить и курить во время завтрака.

Если для Черчилля не были препятствием даже догмы королевского протокола, то военные инструкции тем более были преодолимы. Если бы ему пришлось передвигаться в танке более часа, то он и там бы закурил, не задумываясь о последствиях. Пожалуй, больше других от знаменитого британца пострадали летчики. Джеймс Рестон, корреспондент «Нью-Йорк Таймс», описывал эпизод перелета Черчилля из Лондона в Москву. Якобы второй летчик рассказывал ему, что их именитый пассажир так надымил в кабине бомбардировщика, что они были вынуждены открыть бомболюки, чтобы сигарный дым хоть как-то выветрился из кабины. В другой раз Черчиллю предстояло длительное путешествие в самолете, кабина которого была негерметична – лететь предстояло с кислородной маской. Черчилль специально приехал на аэродром разведать подробности полета и попросил сделать маску особой конструкции, чтобы во время перелета можно было курить. Его заказ был выполнен, и в результате Уинстон дымил в свое удовольствие на высоте 15 тысяч футов.

Сигарные придумки

Вне парламента и министерских кабинетов для Уинстона Черчилля на первом месте опять-таки были сигары, а потом уже семья. Все устройство его быта вертелось вокруг сухих скрученных листьев кубинского табака, даже любимой послеобеденной забавой сэра Уинстона было соревнование с домочадцами и гостями на самый длинный пепел. Проигрывал это состязание он крайне редко. Дело в том, что у сэра Уинстона была маленькая хитрость: перед обедом он вставлял в свою сигару длинную цыганскую иголку, благодаря которой пепел не осыпался.

Каждое утро Черчилля начиналось с крепкой гаванской сигары и глотка разбавленного шотландского виски. Ритуал раскуривания сигары нередко вызывал недоумение у непосвященных. Он никогда не пользовался гильотиной для сигар, хотя она висела на цепочке от карманных часов, а потому всегда была под рукой. Черчилль предпочитал увлажнять конец сигары и протыкать отверстие особыми палочками, которые ему специально привозили из Канады. Затем он продувал сигару с противоположного конца, чтобы удостовериться, что тяга будет. И в довершение ко всему он прикуривал от свечи, несмотря на то, что при нем всегда была любимая зажигалка.

Единственным любимым аксессуаром, которым он пользовался, была серебряная пепельница в виде пагоды. Эта пепельница, подаренная близким другом, сопровождала Черчилля во всех путешествиях. Для нее даже был сделан специальный чемоданчик. Серебряная пепельница-пагода была главным действующим лицом священнодействия, когда Черчилль оказывался вдали от дома. Пепельница торжественно извлекалась из своего «хранилища» перед завтраком и с не меньшей помпезностью покидала стол после обеда.

Черчилль попал в полную зависимость от сигар, а домочадцы – от его привычки. Возможно поэтому было придумано несколько оригинальных изобретений, позволяющих найти компромисс между привычкой хозяина дома и окружающей действительностью. Одним из самых неэстетичных и непрактичных моментов в курении Черчилля было сильное слюноотделение – сигара быстро размякала и тухла, ее невозможно было брать в руки, а уж тем более еще раз раскуривать. Способ борьбы с этим придумал камердинер по имени Гриншилд: из промокательной бумаги он соорудил подобие кольца-пончика, которое надевалось на сигару на расстоянии одного-двух дюймов от конца, которым ее брали в рот. Таким образом, все капельки слюны впитывались в промокательную бумагу, а не скатывались по сигаре. Сам Черчилль называл изобретение Гриншилда «корсетом для сигары» и частенько брал с собой бумажные «пончики» на светские мероприятия. Кстати, придумке камердинера очень обрадовались и курящие сигары слуги. Достававшиеся им ранее окурки гаванских сигар приходилось резать и курить в трубках. Теперь же и длина окурков увеличилась на пару дюймов, и сушить их было не нужно.

Но насколько великий британский политик трепетно относился к негорящему концу сигары, настолько он был равнодушен к зажженному. Слуги постоянно жаловались его жене Клементине, что сэр оставляет за собой на дорогих персидских коврах след из пепла. С таким же равнодушием он относился и к собственной одежде. Его часто можно было застать читающим в глубине огромного кресла с небольшой горсткой серебристо-серого пепла на округлом животе. Костюмы Черчилля нередко находились в ремонте из-за дырок, прожженных сигарами. Чаще всего это случалось, когда, увлекшись чтением, он забывал стряхивать пепел. Чтобы предотвратить окончательное уничтожение гардероба мужа, Клементина сконструировала для него своего рода нагрудник из асбеста, что называется, для домашнего пользования.

Леди Клементине Черчилль принадлежит еще одна идея, которая получила распространение далеко за пределами имения Чартвелл. Она братилась к известному парфюмеру Мери Чесс с просьбой разработать комнатный спрей, который перебивал бы запах сигар. И вот уже более полувека освежитель воздуха с романтичным названием Woods at Night («Ночной лес») пользуется неизменным успехом в Туманном Альбионе.

Размер имеет значение

Главным критерием отбора сигар для одного из самых известных англичан и одного из самых успешных политиков прошлого века Уинстона Черчилля был размер. Ему нравилось растягивать удовольствие от одной «гаваны» на несколько часов. Возможно поэтому фаворитом был формат double corona. Сигарой почти двадцать сантиметров в длину и девятнадцать с половиной сантиметров в диаметре Черчилль дымил не менее двух-трех часов. Зная страсть знаменитого британца к «большеформатным» изделиям, поставщики часто присылали Черчиллю сигары, даже превосходящие по длине и диаметру double corona.

Под номером два в списке предпочтений Черчилля шел формат Julieta №2 – так на Кубе называется сигара длиной 178 миллиметров и диаметром 18,65 миллиметра. Несколько тысяч таких сигар лично для премьер-министра сделал один из лучших кубинских скрутчиков Рамон Кольясо. Впоследствии этому формату было дано название сhurchill, хотя на кубинских фабриках до сих пор еще используется в качестве рабочего и их прежнее название – Julieta №2.

Парадоксально, но нобелевским лауреатом Черчилль стал в области… литературы. В 1953 году ему присудили Нобелевскую премию за труды по истории, а также за книгу мемуаров «Вторая мировая война». Черчилль был чрезвычайно рад награде, но на вручение не пришел, сославшись на то, что международные дела задержали его на Бермудах.

Черчилль откровенно не одобрял предоставление женщинам права голоса. За что не раз подвергался нападкам суфражисток. Одна из них набросилась на него на вокзале с кнутом, один из ударов пришелся Уинстону прямо по лицу. Суфражистки угрожали близким Черчилля и даже пытались похитить его сына Рандольфа. Детей и их нянь с тех пор сопровождала охрана.

В 1911 году, будучи министром внутренних дел, Черчилль мастерски провел судебный процесс, положивший конец слухам о том, что король Георг V еще до своего официального брака тайно обвенчался на Мальте с дочерью одного адмирала. Черчилль сумел доказать, что ни король, ни его предполагаемая невеста не находились в указанные сроки на Мальте. Журналист, опубликовавший эти обвинения, был приговорен к году тюрьмы. А Черчилль заслужил благодарность Георга V.

В 1921 году Черчилль посетил в Париже картинную галерею, где были выставлены работы некоего Шарля Морена. Целый час он прислушивался к тому, что говорили другие, избегая высказываться сам. Критических замечаний почти не было. Лишь позднее его друзья узнали, что под псевдонимом Шарля Морена скрывался сам Черчилль.

Первая мировая война показала, как дальновиден Черчилль, настаивавший на использовании на полях сражений железных машин под кодовым названием «танк». В 1919 году королевская комиссия, присуждающая награды за крупные изобретения, опубликовала доклад, в котором говорилось: «Идея использовать танк в качестве оружия смогла воплотиться в жизнь благодаря чувству нового, настойчивости и смелости достопочтимого Уинстона Спенсера Черчилля». Однако Черчилль отказался от премии, следуя принципу «Мои идеи и мое время на службе государства».

Черчилль был инициатором интервенции против большевиков. Он видел в них подлинных врагов человечества, подлежащих уничтожению любой ценой. Лозунг Уинстона Черчилля: «Смерть большам, да здравствуют боши!»

Однажды в 1941 году Черчилль, будучи премьер-министром, пришел на заседание комитета обороны в игривом настроении. Он получил от Батисты коробочку с толстыми гаванскими сигарами. В коробочке была записка: «В знак уважения от президента и народа Кубы». Раздав по одной всем присутствующим, Черчилль сказал: «Очень возможно, что сигары отравлены, и тогда через два дня я отправлюсь вслед за вами на тот свет».

В XIX веке война для истинного английского джентльмена была чем-то вроде дела чести, способом проявить себя. «Затянувшийся мир» конца девятнадцатого столетия, если верить публикациям переписки некоторых офицеров, состоявших в те времена на службе Ее Величеству, они считали периоды, когда Британская Империя не участвовала в сражениях, провалом в своей карьере. Одним из таких офицеров был юный и тщеславный Уинстон Черчилль, который буквально искал места военных конфликтов, которые, по его мнению, могли укрепить его характер. Эти поиски и привели Черчилля в 1895 году на Кубу, когда ему исполнился двадцать один год. А к двадцати шести годам Уинстон Черчилль уже был участником трех имперских войн и имел награды за проявленную доблесть.

Прибыв в порт Гаваны в ноябре 1895 года, Уинстон Черчилль снял комнату в одном из лучших отелей кубинской столицы и посвятил первые несколько дней своего пребывания на Кубе вкушению всех прелестей экзотического карибского острова, что называется, «на всю катушку». И, конечно же, помимо увлекательной встречи с кубинской кухней, карибским ромом и апельсинами, Уинстона Черчилля ждало знакомство с кубинскими сигарами. С того момента для Черчилля понятия «сигара» и «кубинская» стали неразделимыми.

Среди любимых марок сигар Черчилля можно выделить сигары Romeo y Julieta и сигары ныне уже не существующей кубинской марки La Aroma de Cuba. У Черчилля были свои поставщики, которые снабжали его превосходными «гаванами» на протяжении всей его жизни. И поставки не прекращались даже во время войн и наложенных запретов. В своем загородном доме в Чатртвелл Мэнор графства Кент, Уинстон Черчилль держал «стратегический запас» в три-четыре тысячи сигар. Стоит ли говорить, что большую часть этого запаса составляли кубинские сигары. Хьюмидорная комната располагалась в смежном с его кабинетом помещении так, чтобы ничто не стояло между тремя вершинами главного треугольника жизни Уинстона Черчилля – его работой, его сигарами и им самим. В вопросе хранения сигар Черчилль был весьма педантичен. Полки, на которых хранились коробки с сигарами, имели свои этикетки с описаниями размеров сигар, возрастом, с указанием того, запечатаны ли некоторые из них в тубы или полиэтилен. Если сигары были извлечены из упаковки, то на этикетках проставлялась дата, говорящая о том, когда именно это было сделано. Уинстон Черчилль тратил немалые деньги на свое увлечение. Один из подчиненных как-то отметил, что далеко не сразу смог привыкнуть к тому факту, что за день-два Черчилль выкуривал сигар на сумму, равную его (подчиненного) недельному заработку.

Уинстон Черчилль стал одни из немногих выдающихся политических деятелей ХХ века, чей образ воспринимается неразрывно от сигары. На снимках, шаржах, карикатурах и даже на сувенирах Уинстон Черчилль изображен с сигарой. Иногда кажется, что без сигары Черчилля просто никто бы не узнал.

На протяжении всей своей политической карьеры сэр Уинстон Черчилль не расставался с сигарами. Биографы Черчилля описывали случай, произошедший во время Второй мировой войны, наглядно демонстрирующий отношения премьер-министра к сигарам. Черчиллю предстоял перелет на военном самолете и кабины тогдашних самолетов не отличались герметичностью. Во время подготовки к полету Черчилль настоял на том, чтоб специально для него изготовили кислородную маску так, чтоб он мог курить сигары. Его просьба была удовлетворена и во время полета, проходившего на высоте 15 000 футов, британский премьер со счастливой улыбкой курил свои сигары через специальное отверстие, сделанное в его кислородной маске.

Сколько сигар выкуривал британский премьер-министр?

Ежедневно Черчилль выкуривал порядка восьми-десяти сигар. При этом он обладал своеобразной «техникой курения» зачастую не скуривая сигару, а буквально сжевывая ее. Конечно же, концы сигар при такой «технике» быстро превращались в лохмотья, влажные от слюны, что раздражало. Для решения этой проблемы по заказу Черчилля изготавливались специальные полоски бумаги с клеевой основой, которые он называл «беллибанты» (bellybando). Когда сигара становилась влажной и «расхлябанной», Черчилль обматывал кончик сигары этой полоской и продолжал курение сигары. К тому же курение такого количества сигар, а точнее постоянный контакт с табаком, вызывали раздражение и «беллибанты» позволяли сгладить негативные ощущения. Поговаривают, что когда в конце жизни Черчилль переехал в Чартвелл, персонал хранил кончики его сигар, а после – их передали его садовнику, который крошил их и выкуривал из своей трубки.

Сигары Churchill

Создание сигарного формата Churchill приписывают Пепину Фернандесу Родригесу, владельцу известнейшей марки кубинских сигар Romeo y Julieta, тесно сотрудничавшего с Уинстоном Черчиллем в плане поставок кубинских сигар. Когда-то Пепин запустил целую серию сигар, посвященных известным людям, и формат Churchill пользуется неизменной популярностью и в наши дни, выйдя далеко за рамки марки Romeo y Julieta. Наверняка, сам бы британский премьер-министр по достоинству оценил этот сигарный формат.

Churchill - около 7”х47=17,8х1,86 - один из редких примеров, когда имя собственное стало в мире сигар нарицательным. И вполне заслуженно.

Страсть Уинстона Черчилля к сигарам общеизвестна. На тему “Черчилль и сигары” можно было бы написать книжку, собрав многочисленные документальные свидетельства, а также мифы, легенды и байки, рассказывающие об этой стороне жизни сэра Уинстона. Шутка ли - выкурить на своем веку 300 тысяч сигар, - а именно такое достижение приписывается Черчиллю. Получается, он не расставался с сигарой круглые сутки.

Марк Алданов в своих записных книжках приводит рассказ Черчилля о том, как он завтракал с королем Ибн-Саудом в Файюмском оазисе.

“Его арабы предупредили, что за завтраком будет подаваться из напитков только вода, привезенная королем из Аравии; пить же вино и курить в присутствии короля нельзя. Британский премьер через переводчика ответил: “Если религия Его Величества запрещает ему курить и пить спиртные напитки, то я должен довести до его сведения: правило моей жизни сделало для меня самой священной обязанностью курить сигары и пить спиртные напитки перед завтраками и обедами, после завтраков и обедов, а также в случае необходимости во время завтраков и обедов и в промежутках между ними”. Король изъявил согласие “благожелательно”.

Черчилль прожил 90 с лишним лет, и свое долгожительство объяснял просто: “Пейте армянский коньяк, курите гаванские сигары и никогда не опаздывайте к обеду”. Самый выразительный снимок премьера получился, когда за миг до щелчка фотограф выдернул у него изо рта сигару.

Имя Черчилля стало критерием увлеченности сигарами. Когда речь заходит о почитании лучших вин и дорогих сигар пианистом Артуром Рубинштейном, с кем его сравнивают? - естественно, с сэром Уинстоном: дескать, “в своем сибаритском отношении к жизни он уже давно является Уинстоном Черчиллем от музыки”.

Рассказывается о том, что в Турции женщину в чадре сменила женщина с сигарой, а законодательница порочной моды - жена бывшего президента страныСемра Озал, которая неизменно появляется в высшем свете, попыхивая сигарой и потягивая виски со льдом, - и что же, какое, думаете, прозвище она получила? Естественно, - Мадам Черчилль.

Появление формата churchill (по кубинским метрикам - 17,8х1,86) связывается с гаванской маркой Romeo y Julieta. Сигары такого размера делались на фабрике “Ромео и Джульетта” и ранее, и у них были другие псевдонимы.

В начале 19-го века они производились специально для Жоржа Клемансо, французского министра иностранных дел. В ознаменование его активности на мирной конференции в Версале после 1-й мировой войны фабрика ввела эксклюзивные ранее сигары в поточное производство под торговым наименованием Clemenceau.

Такие же габариты имели и Prince of Wales под маркой Romeo y Julieta - дань памяти сыну английской королевы Виктории, который носил титул принца Уэльского до того, как стал Эдуардом VII. В историю табака он вошел своим заявлением, сделанным после смерти матери, табак не переносившей и чинившей его любителям всяческие преграды: “Джентльмены, вы можете курить”.

И то, и другое наименование сохранялись в портфеле кубинских Romeo y Julieta до недавнего времени, но в конце концов были принесены в жертву рационализации ассортимента “гаван”. Самым стойким оказался третий псевдоним, имеющий отношение к политике, - Churchill.

Фабрика регулярно посылала сигары сэру Уинстону после того, как он стал премьер-министром Британии, и на протяжении всей 2-й мировой войны (согласно некоторым источникам, до 5 тысяч штук в год), - все они снабжались особым колечком с пометкой Winston Churchill.

Это были сигары разных форматов, но, говорят, Черчилль предпочитал витолу с габаритами Clemenceau и Prince of Wales. В 1947-м Черчилль побывал на фабрике Romeo y Julieta, после чего здесь ввели в поточное производство витолу с торговым наименованием Churchills (у кубинцев оно именно такое, во множественном числе, как и названия многих других форматов).

Интересно, что, совпадая до миллиметра размерами, Clemenceau, Prince of Wales и Churchills различались смесью.

Примечательно также, что сигары с персонифицированным бантом посылали Черчиллю и другие гаванские фабрики. Я видел немало подобных колечек в коллекциях кубинских витолфилистов. Пометка Winston Churchill обнаруживалась на бантах таких марок, как H.Upmann, La Corona, Cabanas... Обозначение Churchills на упаковке серийных продуктов практиковалось в конце 1940-х - начале 1950-х изготовителями Partagas, Punch, Hoyo de Monterrey...

Однако лавры основоположника формата отдаются фабрике “Ромео и Джульетта” - возможно, потому, что здесь первыми догадались, или отважились (формального разрешения у прототипа как будто не спрашивали), поставить знаменитое имя на серийные коробки, либо потому, что она последовательно переносила имена государственных деятелей на сигары одного и того же размера, а Черчилль просто оказался крайним.

Между тем, слово Julieta стало фабричным обозначением всех кубинских канонических churchill: H.Upmann Sir Winston (также в честь Черчилля), H.Upmann Monarcas, Partagas Churchills de Luxe, Punch Churchills, Bolivar Coronas Gigantes, Cohiba Esplendidos, Quai D’Orsay Imperiales, La Gloria Cubana Tainos...

Постепенно Сhurchill как обозначение витолы вышло за пределы Кубы. Сегодня им нарекают сигары примерно таких параметров, как Romeo y Julieta Churchills, мануфактурщики во всех частях земли. Таким образом, имя британского премьера прочно вошло в универсальную классификацию сигарных форматов, наряду с такими, как corona, lonsdale, panatela, robusto, и стало нарицательным.

Случается, конечно, что сигара, названная Сhurchill, не соответствует классическому определению.

Churchill машинной выделки от голландской компании Cadena Claassen - необычное сочетание длины и толщины (19,1х1,6) - скорее, gran lonsdale или super panetela, хотя таких обозначений в природе не существует.

Churchill разных марок от бразильской компании Menendez Amerino (16,5х1,75) - нечто между lonsdale и corona gorda.

Мексиканские Alferez Churchill (16х1,5) - скорее, panetela.

В ассортименте сигар Thomas Hinds, как гондурасского, так и никарагуанского выпуска, есть формат Short Churchill - в переводе на сигарный эсперанто это ближе к corona gorda.

Производители доминиканских H.Upmann один из форматов марки - #200 - обозначают как Petit Churchill (11,4х1,83).

Во избежание путаницы следует заметить, что существует и марка сигар, называемая Churchill (после 2-й мировой войны один из швейцарских производителей сигар сумел получить у Черчилля разрешение назвать его именем свой продукт - как брэнд). Сегодня эти сигары делаются машинным способом в Швейцарии и ручным - в Никарагуа; они бывают разных форматов. В дизайне упаковки используется графический портрет Черчилля, на европейских сигарах он присутствует и на колечках.

Российская табачная фабрика в Погаре несколько лет назад стала выпускать сигариллы “Премьер”, явно имея в виду Черчилля. На картонной пачке - лицо, схожее до смешения с сэром Уинстоном, даром что оригинал, во избежание возможных претензий, был несколько трансформирован компьютером. Это, конечно, ирония судьбы: такие крохотульки Черчилль не жаловал, если они вообще существовали в его время.

Фотографическое изображение Черчилля - на банте сигар, выпущенных ограниченным тиражом для одной из вечеринок Festival del Habano 2004 года (центральной персоной была внучка знаменитости). Сами сигары исполнены в классическом формате Churchills. На банте нет обозначения марки, по вкусу сигары напомнили мне Cohiba.

Можно прочесть, что за исключением Romeo y Julieta никакой другой марке не позволительно использовать имя churchill в обозначении продукта. Не очень понятно, правда, в обозначении чего именно - брэнда или формата.

Если речь о брэнде, то и в случае с Romeo y Julieta имя churchill не имеет отношения к названию марки, будучи ныне просто обозначением формата. Другое дело, что тут имя собственное, соединившись поначалу, когда премьер-министру посылали Romeo y Julieta, украшенные именным бантом, с названием сигарной марки, позже став вспомогательным, служебным - как обозначение одной из витол Romeo y Julieta, находящихся в серийном производстве, - с течением времени настолько слилось с названием марки уже в глазах потребителей, что снова воспринимается как его часть, больше как имя собственное, нежели нарицательное.

Если же речь об использовании слова churchill в торговом обозначении формата конкретной сигары, то как таковое оно присутствует на коробках сигар самого разного происхождения, и не думаю, что производящие их компании спрашивают у кого бы то ни было разрешение на это.

Примеры сочетаемости с напитками

Romeo y Julieta Churchills - белое французское Mare de Chablis Les Blanchots 1982 Espirituoso, старый арманьяк, Havana Club Anejo.

Bolivar Coronas Gigantes - тяжелое белое вино, Hennessy XO.

H.Upmann Sir Winston - кашаса.

Punch Churchils - ром.

Cohiba Esplendidos - портвейн Graham’s.

La Gloria Cubana Tainos - танинное бордо.

El Rey del Mundo Tainos - шампанское экстра-брют, ром.

Семейство Churchill под маркой Romeo y Julieta. Стройная особь - просто Churchills, та, что покоренастей, - Short Churchills, та, что потучнее, - Wild Churchills. Фото: Олег Чечилов.

В 2012-м появились Romeo y Julieta Churchills Gran Reserva. Они были сделаны из табаков урожая 2008 года.

Фальшивая Romeo y Julieta Churchills. В таком виде на государственных кубинских фабриках их никогда не выпускали. Фото: Олег Чечилов.

Существует и марка сигар, называемая Churchill. Они бывают разных форматов. Фото: Олег Чечилов.

Иногда кажется, что без сигары Черчилля просто никто бы не узнал. Сообщает Историческая Правда.

В своем загородном доме в Чатртвелл Мэнор графства Кент, Уинстон Черчилль держал "стратегический запас" в три-четыре тысячи сигар. Стоит ли говорить, что большую часть этого запаса составляли кубинские сигары. Один из подчиненных как-то отметил, что далеко не сразу смог привыкнуть к тому факту, что за день-два Черчилль выкуривал сигар на сумму, равную его (подчиненного) недельному заработку.

Черчиллю предстоял перелет на военном самолете и кабины тогдашних самолетов не отличались герметичностью. Во время подготовки к полету Черчилль настоял на том, чтоб специально для него изготовили кислородную маску так, чтоб он мог курить сигары. Его просьба была удовлетворена и во время полета, проходившего на высоте 15 000 футов, британский премьер со счастливой улыбкой курил свои сигары через специальное отверстие, сделанное в его кислородной маске.

Ежедневно Черчилль выкуривал порядка восьми-десяти сигар. При этом он обладал своеобразной "техникой курения". Зачастую он не скуривал сигару, а буквально сжевывал ее. Поговаривают, что когда в конце жизни Черчилль переехал в Чартвелл, персонал хранил кончики его сигар, а после их передали его садовнику, который крошил их и выкуривал из своей трубки.

Ему присылали специальные сигарные спички из Канады в больших коробках, и Черчилль увлажнял кончик сигары, после чего пробивал шапочку такой спичкой и ей же раскуривал сигару. Иногда Черчилль прикуривал сигару от свечи, которую держал на этот случай на рабочем столе. Но что было настоящей проблемой, так это то, что, даже имея красивую серебряную пепельницу, которую Черчилль всегда возил с собой, он всегда, везде и на всем оставлял горы сигарного пепла. На одежде, на столах, на коврах и даже на книжных полках. Также поговаривают, что рабочее кресло после того, как британский премьер покинул свой рабочий кабинет, так и не удалось очистить от сигарного пепла.

Разделы