Кусака читать онлайн краткое содержание. Леонид николаевич андреев

Рассказы Леонида Андреева

Грустный рассказ о бездомной собаке, которая была очень зла на людей, за то, что они всегда кидались в нее камнями, палками, били ее и пронзительно свистели. Лишь один раз она доверилась пьяному мужику, который подозвал ее, но он тоже пнул ее. И тогда она затаила злобу в своем сердце. Кусака поселилась под терассой одного из дачных домов, в котором никто не жил и охраняла его. А когда наступил дачный сезон и приехали хозяева, то днем она пряталась от них, а ночью перебиралась под терасу и охраняла дом. Сначала она порвала платье гимнастке Леле, со злости, испугав при этом всех детей, за это и получила свою кличку Кусака. но дети не обиделись на нее, наоборот Леля позвала ее к себе и прикормила ее сахаром. Второй раз в жизни она доверилась людям и на этот раз ее ожидания не обманулись, все ее начали ласкать. После этого ее злоба к людям исчезла, и она стала по настоящему счастливой собакой, у которой были хозяева, кличка и даже дом, который можно было охранять. Но счастье продлилось недолго, пришло время людям уезжать в город, а Кусака осталась на даче, под той же терасой и очень сильно тосковала по своим хозяевам...

82cec96096d4281b7c95cd7e746234960">

82cec96096d4281b7c95cd7e74623496

I

Она никому не принадлежала; у нее не было собственного имени, и никто не мог бы сказать, где находилась она во всю долгую морозную зиму и чем кормилась. От теплых изб ее отгоняли дворовые собаки, такие же голодные, как и она, но гордые и сильные своею принадлежностью к дому; когда, гонимая голодом или инстинктивною потребностью в общении, она показывалась на улице,- ребята бросали в нее камнями и палками, взрослые весело улюлюкали и страшно, пронзительно свистали. Не помня себя от страху, переметываясь со стороны на сторону, натыкаясь на загорожи и людей, она мчалась на край поселка и пряталась в глубине большого сада, в одном ей известном месте. Там она зализывала ушибы и раны и в одиночестве копила страх и злобу. Только один раз ее пожалели и приласкали. Это был пропойца-мужик, возвращавшийся из кабака. Он всех любил и всех жалел и что-то говорил себе под нос о добрых людях и своих надеждах на добрых людей; пожалел он и собаку, грязную и некрасивую, на которую случайно упал его пьяный и бесцельный взгляд. - Жучка!- позвал он ее именем, общим всем собакам.- Жучка! Пойди сюда, не бойся! Жучке очень хотелось подойти; она виляла хвостом, но не решалась. Мужик похлопал себя рукой по коленке и убедительно повторил: - Да пойди, дура! Ей-Богу, не трону! Но, пока собака колебалась, все яростнее размахивая хвостом и маленькими шажками подвигаясь вперед, настроение пьяного человека изменилось. Он вспомнил все обиды, нанесенные ему добрыми людьми, почувствовал скуку и тупую злобу и, когда Жучка легла перед ним на спину, с размаху ткнул ее в бок носком тяжелого сапога. - У-у, мразь! Тоже лезет! Собака завизжала, больше от неожиданности и обиды, чем от боли, а мужик, шатаясь, побрел домой, где долго и больно бил жену и на кусочки изорвал новый платок, который на прошлой неделе купил ей в подарок. С тех пор собака не доверяла людям, которые хотели ее приласкать, и, поджав хвост, убегала, а иногда со злобою набрасывалась на них и пыталась укусить, пока камнями и палкой не удавалось отогнать ее. На одну зиму она поселилась под террасой пустой дачи, у которой не было сторожа, и бескорыстно сторожила ее: выбегала по ночам на дорогу и лаяла до хрипоты. Уже улегшись на свое место, она все еще злобно ворчала, но сквозь злобу проглядывало некоторое довольство собой и даже гордость. Зимняя ночь тянулась долго-долго, и черные окна пустой дачи угрюмо глядели на обледеневший неподвижный сад. Иногда в них как будто вспыхивал голубоватый огонек: то отражалась на стекле упавшая звезда, или остророгий месяц посылал свой робкий луч.

Наступила весна, и тихая дача огласилась громким говором, скрипом колес и грязным топотом людей, переносящих тяжести. Приехали из города дачники, целая веселая ватага взрослых, подростков и детей, опьяненных воздухом, теплом и светом; кто-то кричал, кто-то пел, смеялся высоким женским голосом. Первой, с кем познакомилась собака, была хорошенькая девушка в коричневом форменном платье, выбежавшая в сад. Жадно и нетерпеливо, желая охватить и сжать в своих объятиях все видимое, она посмотрела на ясное небо, на красноватые сучья вишен и быстро легла на траву, лицом к горячему солнцу. Потом так же внезапно вскочила и, обняв себя руками, целуя свежими устами весенний воздух, выразительно и серьезно сказала: - Вот весело-то! Сказала и быстро закружилась. И в ту же минуту беззвучно подкравшаяся собака яростно вцепилась зубами в раздувавшийся подол платья, рванула и так же беззвучно скрылась в густых кустах крыжовника и смородины. - Ай, злая собака! - убегая, крикнула девушка, и долго еще слышался ее взволнованный голос: - Мама, дети! Не ходите в сад: там собака! Огромная!.. Злюу-щая!.. Ночью собака подкралась к заснувшей даче и бесшумно улеглась на свое место под террасой. Пахло людьми, и в открытые окна приносились тихие звуки короткого дыхания. Люди спали, были беспомощны и не страшны, и собака ревниво сторожила их: спала одним глазом и при каждом шорохе вытягивала голову с двумя неподвижными огоньками фосфорически светящихся глаз. А тревожных звуков было много в чуткой весенней ночи: в траве шуршало что-то невидимое, маленькое и подбиралось к самому лоснящемуся носу собаки; хрустела прошлогодняя ветка под заснувшей птицей, и на близком шоссе грохотала телега и скрипели нагруженные возы. И далеко окрест в неподвижном воздухе расстилался запах душистого, свежего дегтя и манил в светлеющую даль. Приехавшие дачники были очень добрыми людьми, а то, что они были далеко от города, дышали хорошим воздухом, видели вокруг себя все зеленым, голубым и беззлобным, делало их еще добрее. Теплом входило в них солнце и выходило смехом и расположением ко всему живущему. Сперва они хотели прогнать напугавшую их собаку и даже застрелить ее из револьвера, если не уберется; но потом привыкли к лаю по ночам и иногда по утрам вспоминали: - А где же наша Кусака? И это новое имя "Кусака" так и осталось за ней. Случалось, что и днем замечали в кустах темное тело, бесследно пропадавшее при первом движении руки, бросавшей хлеб,- словно это был не хлеб, а камень,- и скоро все привыкли к Кусаке, называли ее "своей" собакой и шутили по поводу ее дикости и беспричинного страха. С каждым днем Кусака на один шаг уменьшала пространство, отделявшее ее от людей; присмотрелась к их лицам и усвоила их привычки: за полчаса до обеда уже стояла в кустах и ласково помаргивала. И та же гимназисточка Леля, забывшая обиду, окончательно ввела ее в счастливый круг отдыхающих и веселящихся людей. - Кусачка, пойди ко мне!- звала она к себе.- Ну, хорошая, ну, милая, пойди! Сахару хочешь?.. Сахару тебе дам, хочешь? Ну, пойди же! Но Кусака не шла: боялась. И осторожно, похлопывая себя руками и говоря так ласково, как это можно было при красивом голосе и красивом лице, Леля подвигалась к собаке и сама боялась: вдруг укусит. - Я тебя люблю, Кусачка, я тебя очень люблю. У тебя такой хорошенький носик и такие выразительные глазки. Ты не веришь мне, Кусачка? Брови Лели поднялись, и у самой у нее был такой хорошенький носик и такие выразительные глаза, что солнце поступило умно, расцеловав горячо, до красноты щек, все ее молоденькое, наивно-прелестное личико. И Кусачка второй раз в своей жизни перевернулась на спину и закрыла глаза, не зная наверно, ударят ее или приласкают. Но ее приласкали. Маленькая, теплая рука прикоснулась нерешительно к шершавой голове и, словно это было знаком неотразимой власти, свободно и смело забегала по всему шерстистому телу, тормоша, лаская и щекоча. - Мама, дети! Глядите: я ласкаю Кусаку!- закричала Леля. Когда прибежали дети, шумные, звонкоголосые, быстрые и светлые, как капельки разбежавшейся ртути, Кусака замерла от страха и беспомощного ожидания: она знала, что, если теперь кто-нибудь ударит ее, она уже не в силах будет впиться в тело обидчика своими острыми зубами: у нее отняли ее непримиримую злобу. И когда все наперерыв стали ласкать ее, она долго еще вздрагивала при каждом прикосновении ласкающей руки, и ей больно было от непривычной ласки, словно от удара.

Всею своею собачьей душою расцвела Кусака. У нее было имя, на которое она стремглав неслась из зеленой глубины сада; она принадлежала людям и могла им служить. Разве недостаточно этого для счастья собаки? С привычкою к умеренности, создавшеюся годами бродячей, голодной жизни, она ела очень мало, но и это малое изменило ее до неузнаваемости: длинная шерсть, прежде висевшая рыжими, сухими космами и на брюхе вечно покрытая засохшею грязью, очистилась, почернела и стала лосниться, как атлас. И когда она от нечего делать выбегала к воротам, становилась у порога и важно осматривала улицу вверх и вниз, никому уже не приходило в голову дразнить ее или бросить камнем. Но такою гордою и независимою она бывала только наедине. Страх не совсем еще выпарился огнем ласк из ее сердца, и всякий раз при виде людей, при их приближении, она терялась и ждала побоев. И долго еще всякая ласка казалась ей неожиданностью, чудом, которого она не могла понять и на которое она не могла ответить. Она не умела ласкаться. Другие собаки умеют становиться на задние лапки, тереться у ног и даже улыбаться, и тем выражают свои чувства, но она не умела. Единственное, что могла Кусака, это упасть на спину, закрыть глаза и слегка завизжать. Но этого было мало, это не могло выразить ее восторга, благодарности и любви,- и с внезапным наитием Кусака начала делать то, что, быть может, когда-нибудь она видела у других собак, но уже давно забыла. Она нелепо кувыркалась, неуклюже прыгала и вертелась вокруг самой себя, и ее тело, бывшее всегда таким гибким и ловким, становилось неповоротливым, смешным и жалким. - Мама, дети! Смотрите, Кусака играет!- кричала Леля и, задыхаясь от смеха, просила:-Еще, Кусачка, еще! Вот так! Вот так... И все собирались и хохотали, а Кусака вертелась, кувыркалась и падала, и никто не видел в ее глазах странной мольбы. И как прежде на собаку кричали и улюлюкали, чтобы видеть ее отчаянный страх, так теперь нарочно ласкали ее, чтобы вызвать в ней прилив любви, бесконечно смешной в своих неуклюжих и нелепых проявлениях. Не проходило часа, чтобы кто-нибудь из подростков или детей не кричал: - Кусачка, милая Кусачка, поиграй! И Кусачка вертелась, кувыркалась и падала при несмолкаемом веселом хохоте. Ее хвалили при ней и за глаза и жалели только об одном, что при посторонних людях, приходивших в гости, она не хочет показать своих штук и убегает в сад или прячется под террасой. Постепенно Кусака привыкла к тому, что о пище не нужно заботиться, так как в определенный час кухарка даст ей помоев и костей, уверенно и спокойно ложилась на свое место под террасой и уже искала и просила ласк. И отяжелела она: редко бегала с дачи, и когда маленькие дети звали ее с собою в лес, уклончиво виляла хвостом и незаметно исчезала. Но по ночам все так же громок и бдителен был ее сторожевой лай.

Желтыми огнями загорелась осень, частыми дождями заплакало небо, и быстро стали пустеть дачи и умолкать, как будто непрерывный дождь и ветер гасили их, точно свечи, одну за другой. - Как же нам быть с Кусакой?- в раздумье спрашивала Леля. Она сидела, охватив руками колени, и печально глядела в окно, по которому скатывались блестящие капли начавшегося дождя. - Что у тебя за поза, Леля! Ну кто так сидит?- сказала мать и добавила:- А Кусаку придется оставить. Бог с ней! - Жа-а-лко,- протянула Леля. - Ну что поделаешь? Двора у нас нет, а в комнатах ее держать нельзя, ты сама понимаешь. - Жа-а-лко,- повторила Леля, готовая заплакать. Уже приподнялись, как крылья ласточки, ее темные брови и жалко сморщился хорошенький носик, когда мать сказала: - Догаевы давно уже предлагали мне щеночка. Говорят, очень породистый и уже служит. Ты слышишь меня? А эта что - дворняжка! - Жа-а-лко,- повторила Леля, но не заплакала. Снова пришли незнакомые люди, и заскрипели возы, и застонали под тяжелыми шагами половицы, но меньше было говора и совсем не слышно было смеха. Напуганная чужими людьми, смутно предчувствуя беду, Кусака убежала на край сада и оттуда, сквозь поредевшие кусты, неотступно глядела на видимый ей уголок террасы и на сновавшие по нем фигуры в красных рубахах. - Ты здесь, моя бедная Кусачка,- сказала вышедшая Леля. Она уже была одета по-дорожному - в то коричневое платье, кусок от которого оторвала Кусака, и черную кофточку.- Пойдем со мной! И они вышли на шоссе. Дождь то принимался идти, то утихал, и все пространство между почерневшею землей и небом было полно клубящимися, быстро идущими облаками. Снизу было видно, как тяжелы они и непроницаемы для света от насытившей их воды и как скучно солнцу за этою плотною стеной. Налево от шоссе тянулось потемневшее жнивье, и только на бугристом и близком горизонте одинокими купами поднимались невысокие разрозненные деревья и кусты. Впереди, недалеко, была застава и возле нее трактир с железной красной крышей, а у трактира кучка людей дразнила деревенского дурачка Илюшу. - Дайте копеечку,- гнусавил протяжно дурачок, и злые, насмешливые голоса наперебой отвечали ему: - А дрова колоть хочешь? И Илюша цинично и грязно ругался, а они без веселья хохотали. Прорвался солнечный луч, желтый и анемичный, как будто солнце было неизлечимо больным; шире и печальнее стала туманная осенняя даль. - Скучно, Кусака!- тихо проронила Леля и, не оглядываясь, пошла назад. И только на вокзале она вспомнила, что не простилась с Кусакой.

Кусака долго металась по следам уехавших людей, добежала до станции и - промокшая, грязная - вернулась на дачу. Там она проделала еще одну новую штуку, которой никто, однако, не видал: первый раз взошла на террасу и, приподнявшись на задние лапы, заглянула в стеклянную дверь и даже поскребла когтями. Но в комнатах было пусто, и никто не ответил Кусаке. Поднялся частый дождь, и отовсюду стал надвигаться мрак осенней длинной ночи. Быстро и глухо он заполнил пустую дачу; бесшумно выползал он из кустов и вместе с дождем лился с неприветного неба. На террасе, с которой была снята парусина, отчего она казалась обширной и странно пустой, свет долго еще боролся с тьмою и печально озарял следы грязных ног, но скоро уступил и он. Наступила ночь. И когда уже не было сомнений, что она наступила, собака жалобно и громко завыла. Звенящей, острой, как отчаяние, нотой ворвался этот вой в монотонный, угрюмо покорный шум дождя, прорезал тьму и, замирая, понесся над темным и обнаженным полем. Собака выла - ровно, настойчиво и безнадежно спокойно. И тому, кто слышал этот вой, казалось, что это стонет и рвется к свету сама беспросветно-темная ночь, и хотелось в тепло, к яркому огню, к любящему женскому сердцу. Собака выла.

82cec96096d4281b7c95cd7e746234960">

План пересказа

1. Жизнь бездомной собаки.
2. Дачники дают собаке имя и постепенно приручают ее.
3. Кусака счастлива оттого, что нужна людям и любима ими.
4. Дачники уезжают, а Кусака остается.
5. Горе брошенной собаки.

Пересказ
I

Собака была ничьей, у нее не было имени, и неизвестно, где она зимовала и что ела. Дворовые собаки прогоняли ее от теплых изб, мальчишки бросали в нее палки и камни, а взрослые улюлюкали, страшно свистели. Собака убегала от всех, не помня себя от страха, пряталась глубоко в саду и зализывала раны и ушибы, накапливая страх и злобу.

Только один раз ее пожалели и приласкали. Это был пьяный мужик. Похлопав по коленке, он позвал ее к себе, назвал Жучкой. Она нерешительно подошла. Но настроение пропойцы резко изменилось, и, когда собака подошла и легла перед ним на спину, он пнул ее с размаху сапогом в бок. Жучка завизжала больше от обиды, чем от боли, а мужик пошел домой, где избил жену и изорвал платок, купленный ей в подарок.

С тех пор собака всегда убегала от людей, хотевших ее приласкать, а иногда со злобой набрасывалась на них. На одну зиму она поселилась под террасой пустой дачи.

Наступила весна, и из города приехали дачники, «целая веселая ватага взрослых, подростков и детей». Первой, с кем познакомилась собака, была очень жизнерадостная симпатичная девушка. Она выбежала в сад и закружилась, а в это время к ней подкралась собака и схватила за подол платья. Девушка, испугавшись, убежала и всем сказала: «Мама, дети! Не ходите в сад: там собака! Огромная!.. Злю-у-щая!..»

Дачники были очень добрыми людьми. «Теплом входило в них солнце и выходило смехом и расположением ко всему живущему». Сначала они хотели прогнать злую собаку, которая еще и по ночам не давала спать своим лаем, но потом привыкли и по утрам иногда вспоминали: «А где наша Кусака?» Это новое имя так к ней и прикрепилось.

Кусака с каждым днем подходила к людям все ближе. Той самой девушке, по имени Леля, удалось найти подход к Кусаке. Однажды, разговаривая очень ласково с собакой, она к ней осторожно приблизилась. И Кусака второй раз в жизни перевернулась на спину и закрыла глаза, не зная, обидят ее или приласкают. Но ее приласкали. Вскоре прибежали все дети и по очереди ее гладили, а она еще вздрагивала при каждом прикосновении ласкающей руки. От непривычной ласки Кусаке было больно, как от удара.

«Всею своею собачьей душой расцвела Кусака. Ее кормили, и она изменилась до неузнаваемости: шерсть, висевшая прежде клочками, очистилась, почернела и стала лосниться, как атлас. Все это было непривычно для Кусаки, и она не умела ласкаться, как другие собаки.

Единственное, что она могла, это упасть на спину и завизжать. Но этого было мало, чтобы выразить всю любовь, и поэтому она нелепо кувыркалась, неуклюже прыгала и вертелась вокруг самой себя, и ее тело, бывшее всегда таким гибким и ловким, становилось неповоротливым, смешным и жалким». Людям это нравилось, и они нарочно ее ласкали, уговаривая поиграть еще. И она делала это еще много раз, но чужих все-таки боялась и пряталась в саду. Вскоре она привыкла не добывать себе пищу, потому что ее кормила кухарка, и все бол I. собака искала и просила ласк.

Наступила осень. Леля раздумывала, что же делать с Кусакой. Мама как-то сказала, что собаку придется оставить. Леле до слез стало жаль животное. Мама ответила ей, что они возьмут щенка, а «эта что — дворняжка!» Леля повторила, что ей жаль собаку, но уже не заплакала.

Стали собираться уезжать. Кусака, напугавшись и предчувствуя беду, убежала на край сада и глядела на террасу. «Ты здесь, моя бедная Кусачка», — сказала вышедшая Леля. Она позвала ее с собой, и они пошли по шоссе. Впереди была застава, возле нее трактир, а у трактира кучка людей дразнила деревенского дурачка Илюшу. Илюша цинично и грязно ругался, а они хохотали без особого веселья.

«Скучно, Кусака!» — тихо проронила Леля и, не оглядываясь, пошла назад. И только на вокзале она вспомнила, что не простилась с Кусакой.

Кусака металась по следам уехавших людей, бегала до станции, но затем вернулась. На даче она проделала новую штуку: «первый раз взошла на террасу и, приподнявшись на задние лапы, заглянула в стеклянную дверь и даже поскребла ногтями». Но Кусаке не ответили, потому что в комнатах все было пусто.

Наступила ночь, и собака жалобно и громко завыла. «И тому, кто слышал этот вой, казалось, что это стонет и рвется к свету сама беспросветно-темная ночь, и хотелось в тепло, к яркому огню, к любящему женскому сердцу. Собака выла».

Рассказ «Кусака» Андреева впервые был опубликован в 1901 году в издании «Журнал для всех». В произведении автор раскрывает темы милосердия, сострадания, умения нести ответственность за тех, кого мы приручили. Дачники оставляют бездомную собаку у себя на лето, но не хотят заботиться о животном дальше. С приходом осени люди бросают Кусаку на даче как что-то ненужное, не думая о том, как собака перенесет приближающиеся холода.

В школе рассказ изучается на уроках русской литературы 7-го класса. На сайте можно читать онлайн краткое содержание «Кусаки», а также проверить знание произведения, пройдя краткий тест.

Главные герои

Кусака – бездомная собака, которую на одно лето приютили дачники.

Леля – гимназистка, которая «приласкала» собаку.

Мать, дети – люди, на даче которых жила собака.

I

«Она никому не принадлежала». У собаки не было имени, не было известно, чем она кормилась. «От теплых изб ее отгоняли дворовые собаки». На улице ребята бросали в нее палки и камни, а взрослые улюлюкали и свистали. В испуге собака бежала на край поселка и пряталась в глубине большого сада.

Только однажды ее приласкал «пропойца-мужик» , шедший из кабака. Он всех любил и жалел, поэтому и позвал «грязную и некрасивую» собаку. Но пока та с недоверием решалась подойти ближе, настроение пьяного мужчины изменилось. Он вспомнил все нанесенные ему обиды и, когда собака легла перед ним на спину, «с размаху ткнул ее в бок носком тяжелого сапога» .

С тех пор собака не доверяла людям, которые хотели ее приласкать. Она или убегала от них, или со злобой набрасывалась, пытаясь укусить.

На одну зиму она поселилась под террасой пустой дачи без сторожа и «бескорыстно сторожила ее» . По ночам она до хрипоты лаяла, а после чувствовала «некоторое довольство собой и даже гордость» .

II

Наступила весна. Дачники вернулись. «Первой, с кем познакомилась собака, была хорошенькая девушка в коричневом форменном платье» Леля. Радуясь приходу весны, девушка закружилась, но подкравшаяся собака рванула ее за подол платья и скрылась в кустах. Испугавшись, девушка убежала, закричав, чтобы дети и мама не ходили в сад.

«Приехавшие дачники были очень добрыми людьми». «Сперва они хотели прогнать напугавшую их собаку и даже застрелить ее из револьвера» , но вскоре привыкли к ней и начали называть «Кусакой», подкармливали хлебом.

С каждым днем собака все ближе подходила к людям. Тогда Леля начала ласково подзывать животное. Вскоре с опаской девушка сама подошла к собаке. «Не зная наверно, ударят ее или приласкают» , Кусака перевернулась на спину. «Но ее приласкали» . Девушка позвала родных. Увидев прибежавших детей, собака замерла от страха, но «все наперерыв стали ласкать ее» . «И ей больно было от непривычной ласки, словно от удара».

III

«Всею своею собачьей душою расцвела Кусака». «Она принадлежала людям и могла им служить». Хотя она и ела очень мало, «но и это малое изменило ее до неузнаваемости: длинная шерсть, <…> очистилась, почернела и стала лосниться, как атлас». Теперь никто не дразнил ее и не бросал в нее камни, но она еще боялась людей. В отличие от других собак, Кусака не умела ласкаться, тереться у ног хозяев.

Чтобы выразить свою благодарность, восторг и любовь, «она нелепо кувыркалась, неуклюже прыгала и вертелась вокруг самой себя» , становясь смешной и жалкой. Новые хозяева собирались вокруг нее и хохотали. Раньше на собаку кричали, чтобы увидеть ее страх, теперь же ласкали, чтобы вызвать в ней прилив любви, «бесконечно смешной в своих неуклюжих проявлениях» .

Со временем Кусака привыкла, что о еде не нужно заботиться, начала сама просить и искать ласк, редко убегала с дачи.

IV

Приближалась осень. Леля спросила у матери, что они будут делать с Кусакой. Та ответила, что собаку придется оставить – у них нет двора, а в комнате держать нельзя. Девочка в расстройстве заплакала. Мама сказала, что ей предложили породистого щеночка, Кусака же обычная дворняжка.

Дачники уезжали, и Леля позвала собаку. Они вышли на шоссе. Шел дождь, у трактира люди дразнили деревенского дурачка. Наблюдая за всем этим, Леля проронила: «Скучно, Кусака!» , и пошла назад. «И только на вокзале она вспомнила, что не простилась с Кусакой».

V

«Кусака долго металась по следам уехавших людей, добежала до станции и - промокшая, грязная - вернулась на дачу». Она даже заглядывала в стеклянную дверь, скребла когтями, но в доме было пусто, и ей никто не ответил.

«Наступила ночь. И когда уже не было сомнений, что она наступила, собака жалобно и громко завыла». «И тому, кто слышал этот вой, казалось, что это стонет и рвется к свету сама беспросветно-темная ночь, и хотелось в тепло, к яркому огню, к любящему женскому сердцу. Собака выла».

Заключение

В рассказе «Кусака» Леонид Андреев через образ бездомной собаки затрагивает вопрос ненужности. Как писал сам автор: «Мне не важно, кто „он“ - герой моих рассказов: поп, чиновник, добряк или скотина. Мне важно только одно - что он человек и как таковой несёт одни и те же тяготы жизни» . Для Кусаки предательство людей становится настоящей трагедией – теперь ей придется возвращаться к старой жизни, она еще сильней будет бояться любви и ласки.

Тест по рассказу

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.7 . Всего получено оценок: 1532.

О нелегкой доле бездомной собаки повествует рассказ «Кусака» Андреева. Краткое содержание поможет читателю узнать сюжет, познакомиться с главными героями меньше, чем за 5 минут.

Кто такая Кусака

Один раз ее вроде бы как хотел приласкать пьяный мужик, но когда собака подошла к нему, он ударил ее носком сапога. Поэтому животное совсем перестало доверять людям. Вот так печально начинается произведение «Кусака» Андреева. Краткое содержание позволит читателю перенестись из зимы в весну и лето, где собака была счастлива.

Как собака стала Кусакой

Зимой собака облюбовала одну пустую дачу и стала жить под домом. Но пришла весна. На дачу приехали хозяева. Собака увидела хорошенькую девушку, которая радовалась свежему воздуху, солнышку, природе. Ее звали Леля. Девушка закружилась, охваченная любовью ко всему, что ее окружало. И тут из-за кустов на нее набросилась собака. Она схватила девушку за подол платья. Та закричала и убежала в дом.

Сначала дачники хотели прогнать или вовсе застрелить животное, но они были добрыми людьми. Что же дальше ждет читателя в рассказе «Кусака» Андреева? Краткое содержание поможет ответить на этот вопрос. Дальше собаку ждало хорошее.

Постепенно люди привыкли к ночному лаю собаки. Иногда по утрам они вспоминали про нее и спрашивали о том, где же их Кусака. Так они назвали собаку. Дачники стали подкармливать животное, но сначала она боялась, когда ей кидали хлеб. Видимо, думала, что это в... нее бросают камень, и убегала.

Недолгое счастье Кусаки

Однажды гимназистка Леля позвала Кусаку. Та сначала не шла ни в какую, боялась. Девушка осторожно сама стала продвигаться к Кусаке. Леля начала говорить собаке добрые слова и та доверилась ей – легла на живот и закрыла глаза. Девушка погладила собаку. Вот какой сюрприз приготовило читателю произведение «Кусака» Андреева. Краткое содержание продолжает позитивное повествование.

Леля гладила животное и сама этому радовалась, она позвала детей и те тоже стали ласкать Кусаку. Все были в восторге. Ведь собака от избытка чувств начала неуклюже прыгать, кувыркаться. Дети заливались добрым смехом при виде этого. Все просили Кусаку повторить свои забавные кульбиты.

Постепенно собака привыкла к тому, что ей не нужно заботиться о пище. Кусака поправилась, отяжелела и перестала бегать вместе с детьми в лес. По ночам она также сторожила дачу, заливаясь иногда громким лаем.

Наступила дождливая осень. Многие дачники уже уехали в город. Стала собираться туда и семья Лели. Девушка спросила маму о том, как быть с Кусакой. Что же ответила мать? Поможет это узнать краткое содержание. Андреева Кусака недолго была счастлива. Женщина сказала, что в городе ее держать негде и придется оставить на даче. Леля чуть не заплакала, но делать было нечего. Дачники уехали.

Собака долго металась, бегая по их следам. Она даже бегала на станцию, но никого уже не застала. Тогда она забралась под дом на даче и стала выть – настойчиво, ровно и безнадежно спокойно.

Вот такое произведение написал Леонид Андреев. Рассказ «Кусака» пробуждает лучшие чувства, учит состраданию к тем, кто в нем нуждается.

"Кусака"

Она никому не принадлежала; у нее не было собственного имени, и никто не мог бы сказать, где находилась она во всю долгую морозную зиму и чем кормилась. От теплых изб ее отгоняли дворовые собаки, такие же голодные, как и она, но гордые и сильные своею принадлежностью к дому; когда, гонимая голодом или инстинктивною потребностью в общении, она показывалась на улице,- ребята бросали в нее камнями и палками, взрослые весело улюлюкали и страшно, пронзительно свистали. Не помня себя от страху, переметываясь со стороны на сторону, натыкаясь на загорожи и людей, она мчалась на край поселка и пряталась в глубине большого сада, в одном ей известном месте.

Там она зализывала ушибы и раны и в одиночестве копила страх и злобу.

Только один раз ее пожалели и приласкали. Это был пропойца-мужик, возвращавшийся из кабака. Он всех любил и всех жалел и что-то говорил себе под нос о добрых людях и своих надеждах на добрых людей; пожалел он и собаку, грязную и некрасивую, на которую случайно упал его пьяный и бесцельный взгляд.

Жучка!- позвал он ее именем, общим всем собакам.- Жучка! Пойди сюда, не бойся!

Жучке очень хотелось подойти; она виляла хвостом, но не решалась.

Мужик похлопал себя рукой по коленке и убедительно повторил:

Да пойди, дура! Ей-Богу, не трону!

Но, пока собака колебалась, все яростнее размахивая хвостом и маленькими шажками подвигаясь вперед, настроение пьяного человека изменилось. Он вспомнил все обиды, нанесенные ему добрыми людьми, почувствовал скуку и тупую злобу и, когда Жучка легла перед ним на спину, с размаху ткнул ее в бок носком тяжелого сапога.

У-у, мразь! Тоже лезет!

Собака завизжала, больше от неожиданности и обиды, чем от боли, а мужик, шатаясь, побрел домой, где долго и больно бил жену и на кусочки изорвал новый платок, который на прошлой неделе купил ей в подарок.

С тех пор собака не доверяла людям, которые хотели ее приласкать, и, поджав хвост, убегала, а иногда со злобою набрасывалась на них и пыталась укусить, пока камнями и палкой не удавалось отогнать ее. На одну зиму она поселилась под террасой пустой дачи, у которой не было сторожа, и бескорыстно сторожила ее: выбегала по ночам на дорогу и лаяла до хрипоты.

Уже улегшись на свое место, она все еще злобно ворчала, но сквозь злобу проглядывало некоторое довольство собой и даже гордость.

Зимняя ночь тянулась долго-долго, и черные окна пустой дачи угрюмо глядели на обледеневший неподвижный сад. Иногда в них как будто вспыхивал голубоватый огонек: то отражалась на стекле упавшая звезда, или остророгий месяц посылал свой робкий луч.

Наступила весна, и тихая дача огласилась громким говором, скрипом колес и грязным топотом людей, переносящих тяжести. Приехали из города дачники, целая веселая ватага взрослых, подростков и детей, опьяненных воздухом, теплом и светом; кто-то кричал, кто-то пел, смеялся высоким женским голосом.

Первой, с кем познакомилась собака, была хорошенькая девушка в коричневом форменном платье, выбежавшая в сад. Жадно и нетерпеливо, желая охватить и сжать в своих объятиях все видимое, она посмотрела на ясное небо, на красноватые сучья вишен и быстро легла на траву, лицом к горячему солнцу. Потом так же внезапно вскочила и, обняв себя руками, целуя свежими устами весенний воздух, выразительно и серьезно сказала:

Вот весело-то!

Сказала и быстро закружилась. И в ту же минуту беззвучно подкравшаяся собака яростно вцепилась зубами в раздувавшийся подол платья, рванула и так же беззвучно скрылась в густых кустах крыжовника и смородины.

Ай, злая собака! - убегая, крикнула девушка, и долго еще слышался ее взволнованный голос: - Мама, дети! Не ходите в сад: там собака! Огромная!..

Злюу-щая!..

Ночью собака подкралась к заснувшей даче и бесшумно улеглась на свое место под террасой. Пахло людьми, и в открытые окна приносились тихие звуки короткого дыхания. Люди спали, были беспомощны и не страшны, и собака ревниво сторожила их: спала одним глазом и при каждом шорохе вытягивала голову с двумя неподвижными огоньками фосфорически светящихся глаз. А

тревожных звуков было много в чуткой весенней ночи: в траве шуршало что-то невидимое, маленькое и подбиралось к самому лоснящемуся носу собаки;

хрустела прошлогодняя ветка под заснувшей птицей, и на близком шоссе грохотала телега и скрипели нагруженные возы. И далеко окрест в неподвижном воздухе расстилался запах душистого, свежего дегтя и манил в светлеющую даль.

Приехавшие дачники были очень добрыми людьми, а то, что они были далеко от города, дышали хорошим воздухом, видели вокруг себя все зеленым, голубым и беззлобным, делало их еще добрее. Теплом входило в них солнце и выходило смехом и расположением ко всему живущему. Сперва они хотели прогнать напугавшую их собаку и даже застрелить ее из револьвера, если не уберется; но потом привыкли к лаю по ночам и иногда по утрам вспоминали:

А где же наша Кусака?

И это новое имя "Кусака" так и осталось за ней. Случалось, что и днем замечали в кустах темное тело, бесследно пропадавшее при первом движении руки, бросавшей хлеб,- словно это был не хлеб, а камень,- и скоро все привыкли к Кусаке, называли ее "своей" собакой и шутили по поводу ее дикости и беспричинного страха. С каждым днем Кусака на один шаг уменьшала пространство, отделявшее ее от людей; присмотрелась к их лицам и усвоила их привычки: за полчаса до обеда уже стояла в кустах и ласково помаргивала. И

та же гимназисточка Леля, забывшая обиду, окончательно ввела ее в счастливый круг отдыхающих и веселящихся людей.

Кусачка, пойди ко мне!- звала она к себе.- Ну, хорошая, ну, милая, пойди! Сахару хочешь?.. Сахару тебе дам, хочешь? Ну, пойди же!

Но Кусака не шла: боялась. И осторожно, похлопывая себя руками и говоря так ласково, как это можно было при красивом голосе и красивом лице,

Леля подвигалась к собаке и сама боялась: вдруг укусит.

Я тебя люблю, Кусачка, я тебя очень люблю. У тебя такой хорошенький носик и такие выразительные глазки. Ты не веришь мне, Кусачка?

Брови Лели поднялись, и у самой у нее был такой хорошенький носик и такие выразительные глаза, что солнце поступило умно, расцеловав горячо, до красноты щек, все ее молоденькое, наивно-прелестное личико.

И Кусачка второй раз в своей жизни перевернулась на спину и закрыла глаза, не зная наверно, ударят ее или приласкают. Но ее приласкали.

Маленькая, теплая рука прикоснулась нерешительно к шершавой голове и, словно это было знаком неотразимой власти, свободно и смело забегала по всему шерстистому телу, тормоша, лаская и щекоча.

Мама, дети! Глядите: я ласкаю Кусаку!- закричала Леля.

Когда прибежали дети, шумные, звонкоголосые, быстрые и светлые, как капельки разбежавшейся ртути, Кусака замерла от страха и беспомощного ожидания: она знала, что, если теперь кто-нибудь ударит ее, она уже не в силах будет впиться в тело обидчика своими острыми зубами: у нее отняли ее непримиримую злобу. И когда все наперерыв стали ласкать ее, она долго еще вздрагивала при каждом прикосновении ласкающей руки, и ей больно было от непривычной ласки, словно от удара.

Всею своею собачьей душою расцвела Кусака. У нее было имя, на которое она стремглав неслась из зеленой глубины сада; она принадлежала людям и могла им служить. Разве недостаточно этого для счастья собаки?

С привычкою к умеренности, создавшеюся годами бродячей, голодной жизни, она ела очень мало, но и это малое изменило ее до неузнаваемости:

длинная шерсть, прежде висевшая рыжими, сухими космами и на брюхе вечно покрытая засохшею грязью, очистилась, почернела и стала лосниться, как атлас. И когда она от нечего делать выбегала к воротам, становилась у порога и важно осматривала улицу вверх и вниз, никому уже не приходило в голову дразнить ее или бросить камнем.

Но такою гордою и независимою она бывала только наедине. Страх не совсем еще выпарился огнем ласк из ее сердца, и всякий раз при виде людей, при их приближении, она терялась и ждала побоев. И долго еще всякая ласка казалась ей неожиданностью, чудом, которого она не могла понять и на которое она не могла ответить. Она не умела ласкаться. Другие собаки умеют становиться на задние лапки, тереться у ног и даже улыбаться, и тем выражают свои чувства, но она не умела.

Единственное, что могла Кусака, это упасть на спину, закрыть глаза и слегка завизжать. Но этого было мало, это не могло выразить ее восторга, благодарности и любви,- и с внезапным наитием Кусака начала делать то, что, быть может, когда-нибудь она видела у других собак, но уже давно забыла.

Она нелепо кувыркалась, неуклюже прыгала и вертелась вокруг самой себя, и ее тело, бывшее всегда таким гибким и ловким, становилось неповоротливым, смешным и жалким.

Мама, дети! Смотрите, Кусака играет!- кричала Леля и, задыхаясь от смеха, просила:-Еще, Кусачка, еще! Вот так! Вот так...

И все собирались и хохотали, а Кусака вертелась, кувыркалась и падала, и никто не видел в ее глазах странной мольбы. И как прежде на собаку кричали и улюлюкали, чтобы видеть ее отчаянный страх, так теперь нарочно ласкали ее, чтобы вызвать в ней прилив любви, бесконечно смешной в своих неуклюжих и нелепых проявлениях. Не проходило часа, чтобы кто-нибудь из подростков или детей не кричал:

Кусачка, милая Кусачка, поиграй!

И Кусачка вертелась, кувыркалась и падала при несмолкаемом веселом хохоте. Ее хвалили при ней и за глаза и жалели только об одном, что при посторонних людях, приходивших в гости, она не хочет показать своих штук и убегает в сад или прячется под террасой.

Постепенно Кусака привыкла к тому, что о пище не нужно заботиться, так как в определенный час кухарка даст ей помоев и костей, уверенно и спокойно ложилась на свое место под террасой и уже искала и просила ласк. И

отяжелела она: редко бегала с дачи, и когда маленькие дети звали ее с собою в лес, уклончиво виляла хвостом и незаметно исчезала. Но по ночам все так же громок и бдителен был ее сторожевой лай.

Желтыми огнями загорелась осень, частыми дождями заплакало небо, и быстро стали пустеть дачи и умолкать, как будто непрерывный дождь и ветер гасили их, точно свечи, одну за другой.

Как же нам быть с Кусакой?- в раздумье спрашивала Леля.

Она сидела, охватив руками колени, и печально глядела в окно, по которому скатывались блестящие капли начавшегося дождя.

Что у тебя за поза, Леля! Ну кто так сидит?- сказала мать и добавила:- А Кусаку придется оставить. Бог с ней!

Жа-а-лко,- протянула Леля.

Ну что поделаешь? Двора у нас нет, а в комнатах ее держать нельзя, ты сама понимаешь.

Жа-а-лко,- повторила Леля, готовая заплакать.

Уже приподнялись, как крылья ласточки, ее темные брови и жалко сморщился хорошенький носик, когда мать сказала:

Догаевы давно уже предлагали мне щеночка. Говорят, очень породистый и уже служит. Ты слышишь меня? А эта что - дворняжка!

Жа-а-лко,- повторила Леля, но не заплакала.

Снова пришли незнакомые люди, и заскрипели возы, и застонали под тяжелыми шагами половицы, но меньше было говора и совсем не слышно было смеха. Напуганная чужими людьми, смутно предчувствуя беду, Кусака убежала на край сада и оттуда, сквозь поредевшие кусты, неотступно глядела на видимый ей уголок террасы и на сновавшие по нем фигуры в красных рубахах.

Ты здесь, моя бедная Кусачка,- сказала вышедшая Леля. Она уже была одета по-дорожному - в то коричневое платье, кусок от которого оторвала

Кусака, и черную кофточку.- Пойдем со мной!

И они вышли на шоссе. Дождь то принимался идти, то утихал, и все пространство между почерневшею землей и небом было полно клубящимися, быстро идущими облаками. Снизу было видно, как тяжелы они и непроницаемы для света от насытившей их воды и как скучно солнцу за этою плотною стеной.

Налево от шоссе тянулось потемневшее жнивье, и только на бугристом и близком горизонте одинокими купами поднимались невысокие разрозненные деревья и кусты. Впереди, недалеко, была застава и возле нее трактир с железной красной крышей, а у трактира кучка людей дразнила деревенского дурачка Илюшу.

Дайте копеечку,- гнусавил протяжно дурачок, и злые, насмешливые голоса наперебой отвечали ему:

А дрова колоть хочешь?

И Илюша цинично и грязно ругался, а они без веселья хохотали.

Прорвался солнечный луч, желтый и анемичный, как будто солнце было неизлечимо больным; шире и печальнее стала туманная осенняя даль.

Скучно, Кусака!- тихо проронила Леля и, не оглядываясь, пошла назад.

И только на вокзале она вспомнила, что не простилась с Кусакой.

Кусака долго металась по следам уехавших людей, добежала до станции и

Промокшая, грязная - вернулась на дачу. Там она проделала еще одну новую штуку, которой никто, однако, не видал: первый раз взошла на террасу и, приподнявшись на задние лапы, заглянула в стеклянную дверь и даже поскребла когтями. Но в комнатах было пусто, и никто не ответил Кусаке.

Поднялся частый дождь, и отовсюду стал надвигаться мрак осенней длинной ночи. Быстро и глухо он заполнил пустую дачу; бесшумно выползал он из кустов и вместе с дождем лился с неприветного неба. На террасе, с которой была снята парусина, отчего она казалась обширной и странно пустой, свет долго еще боролся с тьмою и печально озарял следы грязных ног, но скоро уступил и он.

Наступила ночь.

И когда уже не было сомнений, что она наступила, собака жалобно и громко завыла. Звенящей, острой, как отчаяние, нотой ворвался этот вой в монотонный, угрюмо покорный шум дождя, прорезал тьму и, замирая, понесся над темным и обнаженным полем.

Собака выла - ровно, настойчиво и безнадежно спокойно. И тому, кто слышал этот вой, казалось, что это стонет и рвется к свету сама беспросветно-темная ночь, и хотелось в тепло, к яркому огню, к любящему женскому сердцу.

Собака выла.

См. также Андреев Леонид - Проза (рассказы, поэмы, романы...) :

Ложь
I - Ты лжешь! Я знаю, ты лжешь! - Зачем ты кричишь? Разве нужно, чтобы...

Марсельеза
Это было ничтожество: душа зайца и бесстыдная терпеливость рабочего ск...