Как назвал петр первый лапти. Страна лапотная

Главная

Полезно знать

В начале XX века Россию еще нередко называли страной «лапотной», вкладывая в это понятие оттенок примитива и отсталости. Лапти, ставшие своего рода символом, вошедшим во множество пословиц и поговорок, традиционно считали обувью беднейшей части населения. И неслучайно.

Вся русская деревня, за исключением Сибири и казачьих районов, круглый год ходила в лаптях. Казалось бы, что сложного несёт в себе тема история лаптя? А между тем даже точное время появления лаптей в жизни наших далеких предков неизвестно по сей день.

Принято считать, что лапти – один из самых древних видов обуви. Во всяком случае, костяные кочедыки – крючки для плетения лаптей – археологи находят даже на неолитических стоянках. Не дает ли это основание предполагать, что уже в каменном веке люди, возможно, плели обувь из растительных волокон?

Широкое распространение плетеной обуви породило невероятное разнообразие ее сортов и фасонов, зависящих, прежде всего, от сырья, использованного в работе. А плели лапти из коры и подкорья многих лиственных деревьев: липы, березы, вяза, дуба, ракиты и т.д. В зависимости от материала и плетеная обувь называлась по-разному: берестяники, вязовики, дубовики, ракитники … Самыми прочными и мягкими в этом ряду считались лыковые лапти, изготовленные из липового лыка, а самыми плохими – ивовые коверзни и мочалыжники, которые делали из мочала.

Нередко лапти именовали по числу лыковых полос, использованных в плетении: пятерик, шестерик, семерик. В семь лык обычно плели зимние лапти, хотя бывали экземпляры, где количество лык доходило до двенадцати. Для прочности, тепла и красоты лапти проплетали вторично, для чего, как правило, в ход шли пеньковые веревки. С этой же целью иногда пришивали кожаную подметку (подковырку). Для праздничного выхода предназначались писаные вязовые лапти из тонкого лыка с черными шерстяными (а не пеньковыми) оборами (то есть тесьмой, закрепляющей на ногах лапти) или вязовые красноватые семерики. Для осенних и весенних работ во дворе более удобными считали высокие плетеные ступни, вовсе не имевшие обор.

Обувь плели не только из древесной коры, в дело шли и тонкие корни, а потому и сплетенные из них лапти прозывались коренниками. Модели, изготавливаемые из полосок ткани и суконных покромок, называлиплетешками. Лапти делали и из пеньковой веревки – курпы, или крутцы, и даже из конского волоса –волосянники. Такую обувь чаще носили дома или ходили в ней в жаркую погоду.

Техника плетения лаптей была тоже очень разнообразной. К примеру, великорусские лапти, в отличие от белорусских и украинских, имели косое плетение – «косую решетку», тогда как в западных районах бытовал более консервативный тип – прямое плетение, или «прямая решетка». Если на Украине и в Белоруссии лапти начинали плести с носка, то русские крестьяне делали заплетку с задника. Так что о месте появления той или иной плетеной обуви можно судить по форме и материалу, из которого она изготовлена. Например, для московских моделей, плетенных из лыка, характерны высокие борта и округлые головки (то есть носки). Северный, или новгородский, тип чаще делали из бересты с треугольными носками и сравнительно низкими бортами. Мордовские лапти, распространенные в Нижегородской и Пензенской губерниях, плели из вязового лыка. Головки этих моделей имели обычно трапециевидную форму.

Редко кто в крестьянской среде не умел плести лапти. Сохранилось описание этого промысла в Симбирской губернии, где лыкодеры отправлялись в лес целыми артелями. За десятину липового леса, арендованного у помещика, они платили до ста рублей. Снимали лыко специальным деревянным пырком, оставляя совершенно голый ствол. Лучшим считалось лыко, добытое весной, когда на липе начинали распускаться первые листочки, поэтому чаще всего такая операция губила дерево (отсюда, видимо, и известное выражение «ободрать как липку»).

Тщательно снятые лыки затем завязывали по сотням в пучки и хранили в сенях или на чердаке. Перед плетением лаптей лыко в течение суток обязательно отмачивали в теплой воде. Затем кору соскабливали, оставляя луб. Из воза лык – от 40 до 60 пучков по 50 трубочек в каждом – получалось приблизительно 300 пар лаптей. О скорости плетения лаптей различные источники говорят по-разному: от двух до десяти пар в день.

Для плетения лаптя нужна была деревянная колодка и, как уже говорилось, костяной или железный крючок – кочедык. Особого навыка требовало плетение запятника, где сводились все лыки. Связать петли старались так, чтобы после продержки обор, они не кривили лаптя и не трудили ноги на одну сторону. Есть легенда, что сам Петр I учился плести лапти и что сплетенный им образец хранился среди его вещей в Эрмитаже еще в начале прошлого (XX) столетия.

Сапоги, отличавшиеся от лаптей удобством, красотой и прочностью, для большинства крепостных крестьян были недоступны. Вот и обходились лаптями. О недолговечности плетеной обуви свидетельствует поговорка: «В дорогу идти, пятеры лапти сплести». Зимой мужик носил одни лапти не более десяти дней, а летом в рабочую пору стаптывал их в четыре дня.

Жизнь крестьян-лапотников описана многими русскими классиками. В рассказе «Хорь и Калиныч» И.С. Тургенев противопоставляет орловскому мужику калужского оброчного крестьянина: «Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах».

Как видим, даже для зажиточного крестьянина сапоги оставались роскошью, их надевали лишь по праздникам. Своеобразный знаковый смысл кожаной обуви для крестьянина подчеркивает и другой наш писатель, Д.Н. Мамин-Сибиряк: «Сапоги для мужика самый соблазнительный предмет… Никакая другая часть мужицкого костюма не пользуется такой симпатией, как именно сапог». А между тем кожаная обувь ценилась не дешево. В 1838 году на Нижегородской ярмарке пару хороших лыковых лаптей можно было купить за три копейки, тогда как самые грубые крестьянские сапоги стоили в ту пору не менее пяти-шести рублей. Для крестьянина-земледельца это большие деньги, чтобы собрать их, нужно было продать четверть ржи, а в иных местах и более (одна четверть равнялась почти 210 литрам сыпучих веществ).

Еще во время Гражданской войны (1918-1920) в лаптях ходила бoльшая часть Красной армии. Их заготовкой занималась чрезвычайная комиссия (ЧЕКВАЛАП), снабжавшая солдат валяной обувью и лаптями.

В письменных источниках слово «лапоть», а точнее, производное от него – «лапотник» впервые встречается в «Повести временных лет» (в Лаврентьевской летописи): «В лето 6493 (985 год.), иде Володимеръ на Болгары съ Добрынею съ уемъ своимъ въ ладьях, а Торки берегомъ приведе на конихъ, и победи Болгары. Рече Добрыня Володимеру: съглядахъ колодникъ оже вси въ сапозехъ, сим дани нам не даяти, поидем искать лапотников. И сотвори Володимеръ с Болгары миръ …». В другом письменном источнике эпохи Древней Руси, «Слове Даниила Заточника», термин «лыченица» как название вида плетеной обуви противопоставляется сапогу: «Лучше бы ми нога своя видети в лыченицы в дому твоемъ, нежели в червлене сапозе в боярском дворе».

Историки, однако, знают, что названия вещей, известных по письменным источникам, не всегда совпадают с теми предметами, которые соответствуют этим терминам сегодня. К примеру, «сарафаном» в XVI веке называли верхнюю мужскую одежду в виде кафтана, а «ширинкой» именовали богато вышитый шейный платок.

Интересную статью по истории лаптя опубликовал современный петербургский археолог А.В. Курбатов, который предлагает рассматривать историю лаптя не с точки зрения филолога, а с позиций историка материальной культуры. Ссылаясь на накопленные за последнее время археологические материалы и расширившуюся лингвистическую базу, он пересматривает выводы, высказанные финским исследователем прошлого века И.С. Вахросом в очень интересной монографии «Наименование обуви в русском языке».

В частности, Курбатов пытается доказать, что плетеная обувь начала распространяться в России не ранее XVI века. Более того, мнение об изначальном преобладании лаптей среди сельских жителей он относит к мифологизации истории, как, впрочем, и социальное объяснение этого явления следствием чрезвычайной бедности крестьянства. Эти представления сложились, по мнению автора статьи, в среде образованной части российского общества лишь в XVIII веке.

И действительно, в опубликованных материалах, посвященных широкомасштабным археологическим исследованиям в Новгороде, Старой Ладоге, Полоцке и других русских городах, где был зафиксирован культурный слой, синхронный «Повести временных лет», не обнаружено следов плетеной обуви. А как же найденные при раскопках костяные кочедыки? Они могли, по мнению автора статьи, использоваться для иных целей – для плетения берестяных коробов или рыболовных сетей. В городских слоях, подчеркивает исследователь, лапти появляются не ранее рубежа XV-XVI веков.

Следующий довод автора: изображения обутых в лапти нет ни на иконах, ни на фресках, ни в миниатюрах лицевого свода. Самая ранняя миниатюра, где показан обутый в лапти крестьянин,– сцена пахоты из «Жития Сергия Радонежского», но оно датируется началом XVI века. К этому же времени относятся сведения писцовых книг, где впервые упоминаются «лапотники», то есть ремесленники, занятые изготовлением лаптей на продажу. В трудах иностранных авторов, посещавших Россию, первое упоминание о лыковой обуви, относящееся к середине XVII столетия, А. Курбатов находит у некоего Николааса Витсена.

Нельзя не сказать и об оригинальной, на мой взгляд, трактовке, которую дает Курбатов раннесредневековым письменным источникам, где впервые речь идет о лаптях. Это, например, приведенный выше отрывок из «Повести временных лет», где Добрыня дает Владимиру совет «поискать лапотников». А.В. Курбатов объясняет его не бедностью лапотников, противопоставленных богатым пленникам-болгарам, обутым в сапоги, а видит в этом намек на кочевников. Ведь собирать дань с оседлых жителей (лапотников) легче, чем гоняться по степи за ордами кочующих племен (сапоги – обувь, наиболее приспособленная для верховой езды, активно использовалась кочевниками). В этом случае слово «лапотник», то есть обутый в «лапоть», упоминаемый Добрыней, возможно, означает какой-то особый вид низкой обуви, но не сплетенный из растительных волокон, а кожаный. Поэтому утверждение о бедности древних лапотников, которые в действительности ходили в кожаной обуви, по мнению Курбатова, беспочвенно.

Все сказанное еще и еще раз подтверждает сложность и неоднозначность оценки средневековой материальной культуры с позиций нашего времени. Повторяю: зачастую мы не знаем, что означают термины, встречающиеся в письменных источниках, а вместе с тем нам не известно назначение и название многих предметов, найденных при раскопках. Однако с изложенными археологом Курбатовым выводами, на мой взгляд, можно спорить, отстаивая ту точку зрения, что лапоть значительно более древнее изобретение человека.

Итак, единичные находки плетеной обуви при раскопках древнерусских городов археологи традиционно объясняют тем, что лапти – прежде всего, атрибут деревенской жизни, тогда как горожане предпочитали носить кожаную обувь, остатки которой в огромных количествах встречаются в культурном слое при раскопках. И тем не менее анализ нескольких археологических отчетов и публикаций, по-моему, не дает основания считать, что плетеной обуви не существовало ранее конца XV – начала XVI века. Почему? А дело в том, что публикации (и даже отчеты) далеко не всегда отражают весь спектр обнаруженного археологами массового материала. Вполне возможно, что в публикациях ничего не говорилось о плохо сохранившихся обрывках лаптей либо их представили как-то иначе.

Для однозначного ответа на вопрос, носили ли в России лапти ранее XV века, необходимо внимательно просмотреть описи находок, проверить датировку слоя и т.д. Ведь известно, что существуют публикации, оставшиеся незамеченными, в которых упоминаются остатки плетеной обуви из раннесредневековых напластований Лядинского могильника (Мордовия) и Вятических курганов (Подмосковье). Лапти обнаруживали и в домонгольских напластованиях Смоленска. Сведения об этом, возможно, удастся обнаружить и в других отчетах.
Если бы лапти действительно получили широкое распространение только в позднем Средневековье, то в XVI-XVII веках они встречались бы повсеместно. Однако в городах фрагменты плетеной обуви этого времени обнаруживаются при раскопках весьма редко, в то время как детали кожаной обуви исчисляются десятками тысяч.
Теперь об информативности, которую несет средневековый иллюстративный материал – иконы, фрески, миниатюры. Нельзя не учитывать, что ее сильно снижает условность изображений, далеких от реальной жизни. Да и длиннополые одежды часто скрывают ноги изображенных персонажей. Неслучайно историк А.В. Арциховский, изучивший более десяти тысяч миниатюр Лицевого свода и обобщивший результаты своих исследований в солидной монографии «Древнерусские миниатюры как исторический источник», вовсе не касается обуви.
Почему нет необходимой информации в письменных документах? Прежде всего, из-за скудости и отрывочности самих источников, в которых меньше всего внимания уделяется описанию костюма, тем более одежды простолюдина. Появление же на страницах писцовых книг XVI века упоминаний о ремесленниках, специально занимавшихся плетением обуви, отнюдь не исключает того факта, что лапти еще раньше плели сами крестьяне.

А.В. Курбатов словно не замечает упоминавшегося выше фрагмента из «Слова Даниила Заточника», где впервые встречается слово “лыченица “, противопоставленное «червленым сапозем». Никак не объясняется и летописное свидетельство 1205 года, где говорится о дани в виде лыка, взятой русскими князьями после победы над Литвой и Ятвягами. Комментарий Курбатова к отрывку из «Повести временных лет», где побежденные болгары представлены неуловимыми кочевниками, хотя и интересен, но тоже вызывает вопросы. Нельзя считать кочевой империей булгарское государство конца Х века, объединившее многие племена Среднего Поволжья. Здесь уже господствовали феодальные отношения, процветали огромные города – Болгар, Сувар, Биляр, богатевшие на транзитной торговле. К тому же поход на Болгар в 985 году был не первым (упоминание о первом походе относится к 977 году), поэтому Владимир уже имел представление о противнике и вряд ли нуждался в объяснениях Добрыни.
И наконец, по поводу заметок западноевропейских путешественников, побывавших в России. Они появляются лишь в конце XV века, поэтому более ранних свидетельств в источниках этой категории просто не существует. Более того, в записках иностранцев основное внимание уделялось политическим событиям. Диковинная же, с точки зрения европейца, одежда россиян их почти не занимала.

Особенный интерес представляет книга известного немецкого дипломата барона Сигизмунда Герберштей на, посетившего Москву в 1517 году в качестве посла императора Максимилиана I. В его записках есть гравюра, изображающая сцену езды в санях, на которой отчетливо видны обутые в лапти лыжники, сопровождающие сани. Во всяком случае, в своих записках Герберштейн отмечает, что на лыжах ходили во многих местах России. Четкое изображение крестьян, обутых в лапти, есть и в книге «Путешествие в Московию» А. Олеария, дважды побывавшего в Москве в 30-х годах XVII века. Правда, в тексте книги сами лапти не упоминаются.

У этнографов также нет однозначного мнения о времени распространения плетеной обуви и ее роли в жизни крестьянского населения раннего Средневековья. Одни исследователи подвергают сомнению древность лаптей, считая, что прежде крестьяне ходили в кожаной обуви. Другие ссылаются на обычаи и поверья, говорящие как раз о глубокой древности лаптей, например, указывают на их обрядовое значение в тех местах, где плетеная обувь давно предана забвению. В частности, уже упоминавшийся финский исследователь И.С. Вахрос ссылается на описание похорон в среде уральских старообрядцев-кержаков, не носивших плетеной обуви, но хоронивших покойника обутым в лапти.

Суммируя изложенное, отметим: трудно поверить, что широко распространенные в раннем Средневековье лыко и кочедыки использовались лишь для плетения коробов и сетей. Уверен, обувь, изготовленная из растительного волокна, была традиционной частью восточнославянского костюма и хорошо знакома не только русским, но и полякам, и чехам, и немцам.

Казалось бы, вопрос о дате и характере распространения плетеной обуви – весьма частный момент нашей истории. Однако в данном случае он затрагивает масштабную проблему различия города и деревни. В свое время историки отмечали, что довольно тесная связь города и сельской округи, отсутствие существенного правового различия между “черным” населением городской слободы и крестьянами не позволяют провести резкой границы между ними. Тем не менее результаты раскопок свидетельствуют, что в городах лапти встречаются крайне редко. Это и понятно. Обувь, сплетенная из лыка, бересты или других растительных волокон, больше подходила для крестьянского быта и труда, а город, как известно, жил в основном ремеслом и торговлей.

Редичев С. «Наука и жизнь» № 3, 2007 г.

Лапти – самая древняя обувь на Руси.

ЛАПТИ (ВЕРЗНИ, КОВЕРЗНИ, КРЕСТОВИКИ, ЛЫЧНИКИ, ЛЫЧНИЦЫ, РАЧКИ) — Они представляли собой низкую легкую обувь, использовавшуюся круглый год и привязывавшуюся к ноге длинными шнурами — ОБОРАМИ

Лапотной Россия оставалась до 30-х годов 20 века.

Материал для лаптей всегда был под рукой: их плели из лыка липы, вяза, ракиты, вереска, из бересты и мочала. На пару лаптей обдирали три молоденьких (4-6 лет) липки.

Нужно было лаптей немало — и про свой обиход, и на продажу. «Добрый мужик в худую пору изнашивал в одну неделю не меньше двух пар лаптей», — свидетельствовал известный до революции писатель и этнограф С.Максимов.

Лапти для будней старались сделать прочными, чтобы дольше носились. Их плели из грубого широкого лыка. К ним прикреплялись подметки, которые оплетались пеньковыми веревками или тонкими полосками древесины дуба, размоченными в кипятке. В некоторых деревнях, когда на улице было грязно, к лаптям привязывались толстые деревянные колодки, состоявшие из двух частей: одна часть привязывалась к передней части стопы, другая — к задней. Будничные лапти, без дополнительных приспособлений, имели срок годности от трех до десяти дней.

Чтобы укрепить и утеплить свои лапти, крестьяне «подковыривали» их подошвы конопляной верёвкой. Ноги в таких лаптях не замерзали и не промокали.

Отправляясь на покос, обувались в лапти редкого плетения, не удерживающие воду, — рачки.
Для работы по хозяйству удобны были ступни – подобие галош, только плетёные.

Верёвочные лапти назывались чуни, их надевали дома или для работы в поле в жаркую, сухую погоду. В некоторых деревнях ухитрялись плести лапти из конского волоса – волосяники.

Держались лапти на оборах – кожаных узких рмешкахили верёвках из конопляного волокна (моченцах). Ноги оборачивали в холщёвые портянки, а потом закутывали в суконные онучи.

Деревенские молодые франтихи появлялись на людях в писаных вязовых лаптях из тонкого лыка с чёрными шерстяными (а не пеньковыми) оборами и онучами.

Самыми красивыми считались вязовые лапти (из лыка вяза). Их выдерживали в горячей воде — тогда они розовели и становились твердыми.

Самыми захудалыми лаптями на Руси прослыли ивняк и, или коверзни, — из ивовой коры; даже плести их считалось зазорным. Из коры тала плели шелюжники, а из дубовой коры — дубовики.

На Черниговщине лапти из коры молодых дубов называли дубочарами. В дело шли и пеньковые очесы, и ветхие веревки; лапти из них — чуни — носили в основном дома или в жаркую сухую погоду. У них, должно быть, финское происхождение: финнов в России звали «чухна».

Были у таких лаптей и другие названия: курпы, крутцы и даже шептуны. В районах, где лыка не было, и закупать его было накладно, изворотливые крестьяне из тонких корней плели коренники; из конского волоса — волосяники. В Курской губернии научились делать соломенные лапти. Чтобы лапотная обувка была прочнее и ноги в ней не промокали и не замерзали, ее низ «подковыривали» конопляной веревкой.

Прежде чем надеть лапти, ноги оборачивали в холщовые портянки, а потом закутывали в суконные онучи.

Плели лапти на колодке, пользуясь железным (или костяным) крючком -
кочетыком: называли его еще свайкой или швайко

Им же сдирали кору с деревьев.

«Самые сноровистые работники успевали за сутки сплести не больше пяти пар лаптей. Легко давались подошва, перед и обушник (бока). А вот запятник дается не каждому: на нем сводятся все лыки и связываются петли — так, чтобы продетые в них оборы не кривили бы лаптя и не трудили ногу в одну сторону. В народе говорят, что царь Петр все умел делать, до всего дошел сам, а над запятником лаптя задумался и бросил. В Питере тот недоплетенный лапоть хранят и показывают», — писал С.Максимов.

Одни лапти плели в пять полос лыка, или строк, — то были пятерики; сплетенные в шесть строк — шестерики и в семь — семерики.

Великорусский лапоть отличался косым плетением лыка; белорусский и украинский — прямым.

Перед и обушник русских лаптей были плотными, жесткими.

Для работы по хозяйству удобны были плетеные ступни — подобие высоких галош (резиновые галоши, еще дорогие, вошли в деревенский быт только в начале ХХ века и надевали их лишь по праздникам).

Ступни оставляли у порога, чтобы быстро надеть для работы по хозяйству, особенно весной или осенью, когда на дворе грязь, а лапти с портянками, онучами и оборами надевать долго и хлопотно.

В не столь уж давние времена лапти у русских (в отличие от сапог) были разными для правой и левой ноги, а у поволжских народов — мордвы, чувашей и татар — они не различались по ноге. Живя бок о бок с этими народами, русские переняли более практичную обувь: когда изнашивался, рвался или терялся один лапоть, другой можно было не выбрасывать.

Во время Гражданской войны (1918-1920) в лаптях ходила бoльшая часть Красной армии. Их заготовкой занималась чрезвычайная комиссия (ЧЕКВАЛАП), снабжавшая солдат валяной обувью и лаптями.

С лаптями в русской деревне было связано много различных поверий. Принято было считать, что старый лапоть, подвешенный в курятник, предохранит кур от болезней, будет способствовать яйценоскости птиц. Считалось, что корова, окуренная после отела из лаптя, будет здорова и даст много молока. Лапоть с уложенной в него травой-мокрицей, брошенный во время сильной засухи в реку, вызовет дождь и т. д. Лапоть играл некоторую роль в семейных обрядах. Так, например, по обычаю, вслед свахе, отправлявшейся сватать, бросали лапоть, чтобы сватовство было удачным. При встрече молодых, возвращавшихся из церкви, ребятишки поджигали лапти, набитые соломой, чтобы обеспечить им богатую и счастливую жизнь, предохранить их от несчастий.

В Подмосковье живет знаменитый плетухан

В Долгопрудном живет знаменитый на всю Россию плетухан

В одном из залов Долгопрудненского историко-художественного музея воссоздан живописный уголок русской избы. Там можно увидеть необычные лапти-липчаки (из коры пахучего дерева). Узор четкий, косого плетения, лыковые полосы темно- и светло-коричневого тонов. Судя по виду, неношеные, недавно снятые мастером с деревянной колодки. Притом не сувенирные, что встречаются здесь и там на рынках, сплетенные абы как, а добротно сработанные: чувствуется, колдовал над ними честный, совестливый умелец. Скорее всего, сознавал, что носить их вряд ли кто будет, но все равно сделал добротно, как положено.

ДВЕ ПАРЫ ЛАПТЕЙ для выставки передал нам житель нашего города Сергей Тихонович Редичев, - рассказывает главный хранитель музея Лилия Зайцева. - Впервые слышите это имя? Да он, как мне кажется, и не жаждет газетной славы, никто еще не написал об этом увлеченном, крестьянской косточки, человеке. Советую познакомиться. Кстати, он и живет неподалеку. Необычные лапти вызывают у посетителей живой интерес. Их подолгу разглядывают и стар и млад. Для юных это антиквариат, раритет, чудо из старины далекой. Для пожилых - весточка из детства. Многие ведь носили такую обувь. - В трудное послевоенное время я росла в Рогачеве, это за Дмитровом. Дед сплел мне лапти из лыка. Из какого, уж и не помню. Помню, что были они наособицу. Головки пылали - так густо покрасил их мастер, - рассказывает жительница Долгопрудного Мария Косова. Автору этих строк, уроженцу курского степного села Репец, в трудное послевоенное время тоже довелось ходить в лаптях. Были они сплетены из старых пеньковых веревок. Эти надежнее лыковых: тепло лучше держат. Ноги я обматывал шерстяными онучами. Весной, когда снег набухал водой, бабушка привязывала к этой обуви деревянные колодки, чтоб ноги не промочил. Звоню хозяину лаптей, что красуются в музейной избе, договариваемся о встрече. - В Долгопрудном живу тридцать лет, - начинает разговор Сергей Тихонович. - А родился на Рязанщине в 1928 году, в селе Кермись Шацкого района. Там и научился лапти плести - стал плетуханом шести лет от роду. Как-то вечером, когда вся семья была в сборе, бабушка Авдотья возьми да и скажи моему отцу, который в тот момент очищал лычки: "Тихон, научил бы ты сына лапти делать. Будете вместе семью оплетать". Сказано - сделано. Я выбрал колодку на свою ногу, взял узкую полоску лыка.

Так начались мои домашние университеты.

Отец оказался настойчивым и строгим учителем. Когда дело шло, похваливал. А если сын ошибался, заставлял переплетать - и раз, и три... Терпеливо наставлял, показывал. Авдотья порой жалела внука, просила Тихона быть снисходительнее: дескать, нужно время, чтоб обрести сноровку. Но отец требований к работе Сергея не снижал.

Долго я плел себе первый лапоть. С неделю. Когда закончил, бабушка взяла обновку мою, оглядела придирчиво, положила на сковородку - и в печь. Когда все сгорело, сгребла пепел, закатала в мякиш хлеба, сказала: "Съешь!" Отец кивнул в знак согласия. Я съел. Таким было посвящение меня в плетуханы.

Семь лет обучал Тихон сына ремеслу, которым сам владел в совершенстве. Мастерство Сергея пригодилось в войну: обувал фронтовиков, беженцев. А зимой 42-го на лаптях заработал первые свои большие деньги - 400 рублей. Тогда в село приехал порученец с Урала, куда эвакуировали заводы из центра страны. Платил по 80 рублей за пару. - В 1946 году я был направлен со службы в армии на учебу в Рязанское Краснознаменное пехотное училище имени Ворошилова, - продолжает Сергей Тихонович. - Отложил кочедык (инструмент для плетения. - Ю.М.). До поры, до времени. Пора эта настала... в 60-е годы минувшего века, когда Редичев служил в части, располагавшейся в городе Остров на Псковщине. - В Доме офицеров действовал клуб интересных встреч. Я его возглавлял. Чем одаривать именитых гостей? А что если плетеными поделками? Тут-то я и вспомнил отцовскую науку. Однажды подарил набор разных вещиц из древесной коры Семену Степановичу Гейченко - директору мемориального музея-заповедника А.С. Пушкина "Михайловское", Герою Социалистического Труда. Он особенно обрадовался лаптям: "А у нас в музее их нет". Елена Ивановна, супруга умельца, рассказала, что Гейченко тогда предложил Сергею: "Да обноси лапти-то!" Тот озадачился: "Как это я, офицер, буду ходить по гарнизону в лаптях?!" И тогда жена посоветовала нарядиться в крестьянскую одежду и прийти в ней на новогодний бал-маскарад. Так он и сделал. За ночь обносил липняки и вскоре отвез их в Михайловское. Гордится, что его лапти да в музее самого Александра Сергеевича. Выйдя в отставку, Редичев очень беспокоился, как бы секреты лычного дела не канули в Лету. - В журнале "Наука и жизнь", - вспоминает, - я не только описал весь процесс плетения лаптей, но и запечатлел на фото все его ступени. Радовался, что таким образом закрепил для потомков основы угасавшего ремесла. А вот письма тех, кто подрабатывает этим промыслом, обескуражили. Уж как они меня корили-бранили: зачем, дескать, раскрыл секреты всему свету, теперь любой может взять кочедык в руки. Возможных конкурентов, видишь ли, испугались. Описание техники плетения лаптей содержится и в книге Редичева "Моя жизнь". Владимир Даль в своем словаре посвятил лаптям большую статью. "Короткую плетеную обувь на ножную лапу, по щиколотку, - пишет он, - называли в зависимости от лыка, которое использовал умелец. С березы - значит, берестяники, с ивы - ивняки, верзни, с тала - шелюжники, с дуба - дубовики, с липы - липняки... А если в ход шли тонкие корни дерева, именовались коренниками. Были и волосяники - их вили из волос конских грив и хвостов". В моей родной Курской области, обделенной лесами, лапоточки крестьяне "сочиняли" из соломы, и назывались они соломенниками. Есть лапти-шептуны: на ходу трутся друг о дружку, словно шепчутся. Плели их из пеньковых очесов или старых веревок. В таких ходил я до тринадцати лет. Плетухан - рязанское диалектное слово. У нас, в Курской области, человека со свайкой (кочедыком) в руке именовали иначе: лапотник. Кстати, Владимир Даль профессию человека, плетущего лапти, называет именно так. Но толкует и другое значение этого слова: тот, кто обувается в лапти. Россию до 30-х годов прошлого столетия наши горделивые соседи презрительно называли лапотной державой, то есть бедной, отсталой. В них веками ходила вся крестьянская Русь. В Курском музее археологии, в стеклянном шкафу, оборудованном сигнализацией, стоят лапти-липняки, сплетенные в начале XVII века.

Сохранились чудом: оказались в плотном глинистом слое, куда за четыреста лет не проникла влага. Редкий случай, когда лапти дошли до нас из глубины веков, - пояснил археолог Александр Зорин. Лапоть - исконно русская обувь. Первое упоминание о нем есть в Повести временных лет, где описан поход Владимира Красное Солнышко на булгар. Академик Петербургской академии наук И. Лепехин свидетельствовал: в год крестьянин изнашивает по 50 - 60 пар лаптей. Отсюда старинная поговорка: "В долгий путь идти - пятеры лапти сплести!" Правда, прохудившиеся можно было и починить, подковыривая свежее лыко под износившееся. У Николая Некрасова есть строчка: "Носит лапти с подковыркою". То есть такая бедность, что человек не может купить новые. Что и говорить, неноская обувь, да и влагу пропускает. Отсюда другая поговорка - "Лапти новы, да текут". Между прочим, до 1920 года рядовые бойцы Красной Армии воевали в лаптях. Их заготовляла Чрезвычайная комиссия по валенкам и лаптям (Чеквалап). Для жен мужья плели нарядные лапоточки, выплетали их узорчатыми, полоски липы или березы предварительно окрашивали. И когда женушка надевала их, становилась еще красивее. Пословиц и поговорок на "лапотные" темы народ за века насочинял уйму: "Не берись лапти плести, не надравши лыка", "Путает, словно кашу в лапти обувает", "На него лапти черт три года плел и то не угодил". Про бездельника: "В лапоть звонит". Про оборотистого мужичка: "Не лыком шит". А помните русскую народную песню "В деревне было Ольхов-ке", которую обессмертил великий Сергей Лемешев:

Эх, лапти мои, лапти липовые, Вы не бойтесь, ходите. Тятька новые сплете. В городе Великий Устюг русскому лаптю установлен памятник высотой в 2,5 метра. Нет, не бронзовый - вырезан из ствола осины. Я хотел было сфотографировать Сергея Тихоновича с изготовленными им лаптями. - А их нет у меня, - смеется он. - Все раздарил - родичам, знакомым... Сплету - подарю. Выходит, не один только сапожник, по народной поговорке, бывает без сапог, но и знаменитый на всю Россию плетухан - без лаптей.

- "След в истории".

Наука и жизнь // Иллюстрации

Русские крестьяне. Такими их изобразил немецкий ученый и путешественник Адам Олеарий (1603-1671), трижды посетивший Русское государство в 1630-1640 годах.

Лапоть косого плетения относится к великорусским лаптям традиционного типа. Внизу - достаточно редко встречающийся лапоть, сплетенный из кожи.

"Подаяние". известный русский фотохудожник второй половины XIX века А. О. Карелин строил композиции своих произведений на манер художников-передвижников.

Одна из первых миниатюр из "Жития Сергия Радонежского", на которой изображен пашущий крестьянин, обутый в лапти. Начало XVI века.

Миниатюра из Лицевого летописного свода XVI века показывает сразу и пахоту, и сев, и жатву. Обувь, в которую обуты работающие, выглядит весьма условной.

Лыжники, обутые в лапти, сопровождают сани. Гравюра из "Записок о Московии" дипломата Сигизмунда Герберштейна, побывавшего в Москве в 1517 году.

В начале XX века Россию еще нередко называли страной "лапотной", вкладывая в это понятие оттенок примитива и отсталости. Лапти, ставшие своего рода символом, вошедшим во множество пословиц и поговорок, традиционно считали обувью беднейшей части населения. И неслучайно. Вся русская деревня, за исключением Сибири и казачьих районов, круглый год ходила в лаптях. Казалось бы, что сложного несет в себе тема история лаптя? А между тем даже точное время появления лаптей в жизни наших далеких предков неизвестно по сей день.

Принято считать, что лапти - один из самых древних видов обуви. Во всяком случае, костяные кочедыки - крючки для плетения лаптей - археологи находят даже на неолитических стоянках. Не дает ли это основание предполагать, что уже в каменном веке люди, возможно, плели обувь из растительных волокон?

Широкое распространение плетеной обуви породило невероятное разнообразие ее сортов и фасонов, зависящих, прежде всего, от сырья, использованного в работе. А плели лапти из коры и подкорья многих лиственных деревьев: липы, березы, вяза, дуба, ракиты и т.д. В зависимости от материала и плетеная обувь называлась по-разному: берестяники, вязовики, дубовики, ракитники ... Самыми прочными и мягкими в этом ряду считались лыковые лапти, изготовленные из липового лыка, а самыми плохими - ивовые коверзни и мочалыжники, которые делали из мочала.

Нередко лапти именовали по числу лыковых полос, использованных в плетении: пятерик, шестерик, семерик. В семь лык обычно плели зимние лапти, хотя бывали экземпляры, где количество лык доходило до двенадцати. Для прочности, тепла и красоты лапти проплетали вторично, для чего, как правило, в ход шли пеньковые веревки. С этой же целью иногда пришивали кожаную подметку (подковырку).

Для праздничного выхода предназначались писаные вязовые лапти из тонкого лыка с черными шерстяными (а не пеньковыми) оборами (то есть тесьмой, закрепляющей на ногах лапти) или вязовые красноватые семерики . Для осенних и весенних работ во дворе более удобными считали высокие плетеные ступни , вовсе не имевшие обор.

Обувь плели не только из древесной коры, в дело шли и тонкие корни, а потому и сплетенные из них лапти прозывались коренниками. Модели, изготавливаемые из полосок ткани и суконных покромок, называли плетешками. Лапти делали и из пеньковой веревки - курпы, или крутцы , и даже из конского волоса - волосянники. Такую обувь чаще носили дома или ходили в ней в жаркую погоду.

Техника плетения лаптей была тоже очень разнообразной. К примеру, великорусские лапти, в отличие от белорусских и украинских, имели косое плетение - "косую решетку", тогда как в западных районах бытовал более консервативный тип - прямое плетение, или "прямая решетка". Если на Украине и в Белоруссии лапти начинали плести с носка, то русские крестьяне делали заплетку с задника. Так что о месте появления той или иной плетеной обуви можно судить по форме и материалу, из которого она изготовлена. Например, для московских моделей, плетенных из лыка, характерны высокие борта и округлые головки (то есть носки). Северный, или новгородский, тип чаще делали из бересты с треугольными носками и сравнительно низкими бортами. Мордовские лапти, распространенные в Нижегородской и Пензенской губерниях, плели из вязового лыка. Головки этих моделей имели обычно трапециевидную форму.

Редко кто в крестьянской среде не умел плести лапти. Сохранилось описание этого промысла в Симбирской губернии, где лыкодеры отправлялись в лес целыми артелями. За десятину липового леса, арендованного у помещика, они платили до ста рублей. Снимали лыко специальным деревянным пырком, оставляя совершенно голый ствол. Лучшим считалось лыко, добытое весной, когда на липе начинали распускаться первые листочки, поэтому чаще всего такая операция губила дерево (отсюда, видимо, и известное выражение "ободрать как липку").

Тщательно снятые лыки затем завязывали по сотням в пучки и хранили в сенях или на чердаке. Перед плетением лаптей лыко в течение суток обязательно отмачивали в теплой воде. Затем кору соскабливали, оставляя луб. Из воза лык - от 40 до 60 пучков по 50 трубочек в каждом - получалось приблизительно 300 пар лаптей. О скорости плетения лаптей различные источники говорят по-разному: от двух до десяти пар в день.

Для плетения лаптя нужна была деревянная колодка и, как уже говорилось, костяной или железный крючок - кочедык . Особого навыка требовало плетение запятника, где сводились все лыки. Связать петли старались так, чтобы после продержки обор , они не кривили лаптя и не трудили ноги на одну сторону. Есть легенда, что сам Петр I учился плести лапти и что сплетенный им образец хранился среди его вещей в Эрмитаже еще в начале прошлого (XX) столетия.

Сапоги, отличавшиеся от лаптей удобством, красотой и прочностью, для большинства крепостных крестьян были недоступны. Вот и обходились лаптями. О недолговечности плетеной обуви свидетельствует поговорка: "В дорогу идти, пятеры лапти сплести". Зимой мужик носил одни лапти не более десяти дней, а летом в рабочую пору стаптывал их в четыре дня.

Жизнь крестьян-лапотников описана многими русскими классиками. В рассказе "Хорь и Калиныч" И. С. Тургенев противопоставляет орловскому мужику калужского оброчного крестьянина: "Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах" .

Как видим, даже для зажиточного крестьянина сапоги оставались роскошью, их надевали лишь по праздникам. Своеобразный знаковый смысл кожаной обуви для крестьянина подчеркивает и другой наш писатель, Д. Н. Мамин-Сибиряк: "Сапоги для мужика самый соблазнительный предмет... Никакая другая часть мужицкого костюма не пользуется такой симпатией, как именно сапог ". А между тем кожаная обувь ценилась не дешево. В 1838 году на Нижегородской ярмарке пару хороших лыковых лаптей можно было купить за три копейки, тогда как самые грубые крестьянские сапоги стоили в ту пору не менее пяти-шести рублей. Для крестьянина-земледельца это большие деньги, чтобы собрать их, нужно было продать четверть ржи, а в иных местах и более (одна четверть равнялась почти 210 литрам сыпучих веществ).

Еще во время Гражданской войны (1918-1920) в лаптях ходила бoльшая часть Красной армии. Их заготовкой занималась чрезвычайная комиссия (ЧЕКВАЛАП), снабжавшая солдат валяной обувью и лаптями.

В письменных источниках слово "лапоть", а точнее, производное от него - "лапотник" впервые встречается в "Повести временных лет" (в Лаврентьевской летописи): "В лето 6493 (985 год. - Прим. Д. О. ), иде Володимеръ на Болгары съ Добрынею съ уемъ своимъ въ ладьях, а Торки берегомъ приведе на конихъ, и победи Болгары. Рече Добрыня Володимеру: съглядахъ колодникъ оже вси въ сапозехъ, сим дани нам не даяти, поидем искать лапотников. И сотвори Володимеръ с Болгары миръ..."

В другом письменном источнике эпохи Древней Руси, "Слове Даниила Заточника", термин "лыченица" как название вида плетеной обуви противопоставляется сапогу: "Лучше бы ми нога своя видети в лыченицы в дому твоемъ, нежели в червлене сапозе в боярском дворе ".

Историки, однако, знают, что названия вещей, известных по письменным источникам, не всегда совпадают с теми предметами, которые соответствуют этим терминам сегодня. К примеру, "сарафаном" в XVI веке называли верхнюю мужскую одежду в виде кафтана, а "ширинкой" именовали богато вышитый шейный платок.

Интересную статью по истории лаптя опубликовал современный петербургский археолог А. В. Курбатов, который предлагает рассматривать историю лаптя не с точки зрения филолога, а с позиций историка материальной культуры. Ссылаясь на накопленные за последнее время археологические материалы и расширившуюся лингвистическую базу, он пересматривает выводы, высказанные финским исследователем прошлого века И. С. Вахросом в очень интересной монографии "Наименование обуви в русском языке".

И действительно, в опубликованных материалах, посвященных широкомасштабным археологическим исследованиям в Новгороде, Старой Ладоге, Полоцке и других русских городах, где был зафиксирован культурный слой, синхронный "Повести временных лет", не обнаружено следов плетеной обуви. А как же найденные при раскопках костяные кочедыки? Они могли, по мнению автора статьи, использоваться для иных целей - для плетения берестяных коробов или рыболовных сетей. В городских слоях, подчеркивает исследователь, лапти появляются не ранее рубежа XV-XVI веков.

Следующий довод автора: изображения обутых в лапти нет ни на иконах, ни на фресках, ни в миниатюрах лицевого свода. Самая ранняя миниатюра, где показан обутый в лапти крестьянин, - сцена пахоты из "Жития Сергия Радонежского", но оно датируется началом XVI века. К этому же времени относятся сведения писцовых книг, где впервые упоминаются "лапотники", то есть ремесленники, занятые изготовлением лаптей на продажу. В трудах иностранных авторов, посещавших Россию, первое упоминание о лыковой обуви, относящееся к середине XVII столетия, А. Курбатов находит у некоего Николааса Витсена.

Нельзя не сказать и об оригинальной, на мой взгляд, трактовке, которую дает Курбатов раннесредневековым письменным источникам, где впервые речь идет о лаптях. Это, например, приведенный выше отрывок из "Повести временных лет", где Добрыня дает Владимиру совет "поискать лапотников". А. В. Курбатов объясняет его не бедностью лапотников, противопоставленных богатым пленникам-болгарам, обутым в сапоги, а видит в этом намек на кочевников. Ведь собирать дань с оседлых жителей (лапотников) легче, чем гоняться по степи за ордами кочующих племен (сапоги - обувь, наиболее приспособленная для верховой езды, активно использовалась кочевниками). В этом случае слово "лапотник", то есть обутый в "лапоть", упоминаемый Добрыней, возможно, означает какой-то особый вид низкой обуви, но не сплетенный из растительных волокон, а кожаный. Поэтому утверждение о бедности древних лапотников, которые в действительности ходили в кожаной обуви, по мнению Курбатова, беспочвенно.

Итак, единичные находки плетеной обуви при раскопках древнерусских городов археологи традиционно объясняют тем, что лапти - прежде всего, атрибут деревенской жизни, тогда как горожане предпочитали носить кожаную обувь, остатки которой в огромных количествах встречаются в культурном слое при раскопках. И тем не менее анализ нескольких археологических отчетов и публикаций, по-моему, не дает основания считать, что плетеной обуви не существовало ранее конца XV - начала XVI века. Почему? А дело в том, что публикации (и даже отчеты) далеко не всегда отражают весь спектр обнаруженного археологами массового материала. Вполне возможно, что в публикациях ничего не говорилось о плохо сохранившихся обрывках лаптей либо их представили как-то иначе.

Если бы лапти действительно получили широкое распространение только в позднем Средневековье, то в XVI-XVII веках они встречались бы повсеместно. Однако в городах фрагменты плетеной обуви этого времени обнаруживаются при раскопках весьма редко, в то время как детали кожаной обуви исчисляются десятками тысяч.

Теперь об информативности, которую несет средневековый иллюстративный материал - иконы, фрески, миниатюры. Нельзя не учитывать, что ее сильно снижает условность изображений, далеких от реальной жизни. Да и длиннополые одежды часто скрывают ноги изображенных персонажей. Неслучайно историк А. В. Арциховский, изучивший более десяти тысяч миниатюр Лицевого свода и обобщивший результаты своих исследований в солидной монографии "Древнерусские миниатюры как исторический источник", вовсе не касается обуви.

Почему нет необходимой информации в письменных документах? Прежде всего, из-за скудости и отрывочности самих источников, в которых меньше всего внимания уделяется описанию костюма, тем более одежды простолюдина. Появление же на страницах писцовых книг XVI века упоминаний о ремесленниках, специально занимавшихся плетением обуви, отнюдь не исключает того факта, что лапти еще раньше плели сами крестьяне.

А. В. Курбатов словно не замечает упоминавшегося выше фрагмента из "Слова Даниила Заточника", где впервые встречается слово "лыченица ", противопоставленное "червленым сапозем ". Никак не объясняется и летописное свидетельство 1205 года, где говорится о дани в виде лыка, взятой русскими князьями после победы над Литвой и Ятвягами. Комментарий Курбатова к отрывку из "Повести временных лет", где побежденные болгары представлены неуловимыми кочевниками, хотя и интересен, но тоже вызывает вопросы. Нельзя считать кочевой империей булгарское государство конца Х века, объединившее многие племена Среднего Поволжья. Здесь уже господствовали феодальные отношения, процветали огромные города - Болгар, Сувар, Биляр, богатевшие на транзитной торговле. К тому же поход на Болгар в 985 году был не первым (упоминание о первом походе относится к 977 году), поэтому Владимир уже имел представление о противнике и вряд ли нуждался в объяснениях Добрыни.

И наконец, по поводу заметок западноевропейских путешественников, побывавших в России. Они появляются лишь в конце XV века, поэтому более ранних свидетельств в источниках этой категории просто не существует. Более того, в записках иностранцев основное внимание уделялось политическим событиям. Диковинная же, с точки зрения европейца, одежда россиян их почти не занимала.

Особенный интерес представляет книга известного немецкого дипломата барона Сигизмунда Герберштей на, посетившего Москву в 1517 году в качестве посла императора Максимилиана I. В его записках есть гравюра, изображающая сцену езды в санях, на которой отчетливо видны обутые в лапти лыжники, сопровождающие сани. Во всяком случае, в своих записках Герберштейн отмечает, что на лыжах ходили во многих местах России. Четкое изображение крестьян, обутых в лапти, есть и в книге "Путешествие в Московию" А. Олеария, дважды побывавшего в Москве в 30-х годах XVII века. Правда, в тексте книги сами лапти не упоминаются.

У этнографов также нет однозначного мнения о времени распространения плетеной обуви и ее роли в жизни крестьянского населения раннего Средневековья. Одни исследователи подвергают сомнению древность лаптей, считая, что прежде крестьяне ходили в кожаной обуви. Другие ссылаются на обычаи и поверья, говорящие как раз о глубокой древности лаптей, например, указывают на их обрядовое значение в тех местах, где плетеная обувь давно предана забвению. В частности, уже упоминавшийся финский исследователь И. С. Вахрос ссылается на описание похорон в среде уральских старообрядцев-кержаков, не носивших плетеной обуви, но хоронивших покойника обутым в лапти.

Казалось бы, вопрос о дате и характере распространения плетеной обуви - весьма частный момент нашей истории. Однако в данном случае он затрагивает масштабную проблему различия города и деревни. В свое время историки отмечали, что довольно тесная связь города и сельской округи, отсутствие существенного правового различия между "черным" населением городской слободы и крестьянами не позволяют провести резкой границы между ними. Тем не менее результаты раскопок свидетельствуют, что в городах лапти встречаются крайне редко. Это и понятно. Обувь, сплетенная из лыка, бересты или других растительных волокон, больше подходила для крестьянского быта и труда, а город, как известно, жил в основном ремеслом и торговлей. Журнал "Наука и жизнь" не однажды рассказывал о старинной обуви - лаптях и даже учил, как сплести их самому. Напомним две относительно недавние публикации:

Редичев С. . - 2000, № 6.

Редичев С. . - 2001, № 1.

Плетение лаптей очень древнее занятие. Археологи даже находили окаменелые части инструментов для плетения лаптей.

Лапти неразрывно связаны с Русью. В тоже время лапти считались обувью для бедняков, их носили те у кого не было денег на кожаную обувь.

Ремесло плетения лаптей

В наше время единичные мастера могут плести лапти. Несомненно там нужна сноровка и некоторые знания. Самым главным наверное считается правильная подготовка лыка. Его перед тем как начать вязать, нужно вымочить в воде и только потом приступать к вязанию. От подготовки сырья зависит качество лаптей.

Все умеющий Пётр I

На самом деле интересный факт в жизни Петра I. Он умел столько всего, что в голове просто не укладывается. Известно, что Пётр I освоил 14 ремёсел. В первую очередь это было кораблестроение. Он живо всем интересовался, ему поддавались самые сложные ремёсла.

Что интересно, он пробовал плести даже лапти, на столько его любознательность была велика. Но как известно, везде нужна своя сноровка. Как не старался Пётр научиться этому ремеслу, у него ничего не выходило. В очередной раз пытаясь освоить плетение лаптей, разгорячившись он выкрикнул "Нет ремесла МУДРЁНЕЕ лапотного!"

Чем Кировская область может похвалиться, так это народными промыслами. Хотя в какой-то момент традиционные русские занятия пережили серьезный кризис. Так было и с плетением лаптей, но в Кильмези нашлись мастера, которые решили возродить древний промысел. И добились в этом успехов.

300 пар лаптей

Магсум Габдулхаков не всегда занимался лаптями. Прошло немало времени бок о бок со старыми мастерами, прежде чем он пришел к этому. В Кильмези этот промысел всегда был, но в современном мире начал увядать.

«Тогда я увлекался съемкой фильмов, в том числе и про мастеров. В период, когда промысел начал забываться, мне удалось привлечь нескольких людей, и все вместе мы обучились этому ремеслу», - рассказал Магсум Габдулхаков.

Мастер плетения лаптей Магсум Габдулхаков. Фото: Фестиваль «Вятский лапоть»

Появилась небольшая группа, занимающаяся именно этим видом деятельности, и вот уже десять лет, как Кильмезь стала центром плетения лаптей в Кировской области. В честь этого промысла даже появился известный фестиваль «Вятский лапоть», Магсум Габдулхаков является основателем этого праздника, который проводится уже пять лет.

У местных мастеров есть собственная плантация, лапти плетут, как правило, из бересты и лозы. А вот из традиционного лыка, признается мастер, плести мало кто умеет, но процесс тоже интересный, творческий.

Одними лаптями дело не ограничивается: группа создает плетеные корзинки, посуду, мебель, продает лозу. Им удалось хорошо зарекомендовать себя и создать себе имя: в Кильмезь уже несколько раз приезжали федеральные каналы.

Магсум Габдулхаков признался: им куда чаще заказывают настоящие лапти, которые можно носить, а не простые сувениры. Например, такая обувь требуется танцевальным коллективам или реконструкторам исторических костюмов.

Местные мастера плетут не только лапти, но и корзинки, мебель. Фото: Фестиваль «Вятский лапоть»

А не так давно мастеру позвонил кинорежиссер Алексей Учитель и попросил для своего нового фильма «Матильда» 300 пар лаптей. Сроки были всего два месяца, и вятские лапотники не были уверены, браться ли за заказ. Но, в конце концов, согласились и с заказом справились.

Между прочим, фильм об известной балерине и любовнице Николая II Матильде Кшесинской, в котором снимаются известные российские и иностранные актеры, должен появиться на больших экранах в октябре 2016 года. В титрах появится упоминание и вятских мастеров.

Ремесло на дому

Однако, как считает Магсум Габидуллович, после возрождения промысел в районе притормозил свое развитие.

«У нас очень мало людей, не хватает, чтобы участвовать в ярмарках и выставках, хотя зовут часто, - признается он. - В основном, у нас занимаются этим люди преклонного возраста, люди с больным сердцем: это занятие помогает им занять время, а мелкая моторика помогает чувствовать себя лучше. Но занятие это трудоемкое, настоящие лапти, которые можно носить, сплести под сил только мужчине. Для того, чтобы поставить нормальное производство и участвовать в российских фестивалях, необходимо хотя бы 30-50 человек, а их у нас нет».

Женщины плетут в основном лапти на сувениры, а дети промыслом интересуются редко, хотя юные гении, конечно, встречаются. Но мастер признается, что условий для развития у них просто нет.

Женщины, в основном, занимаются плетением лаптей на сувениры. Фото: Фестиваль «Вятский лапоть»

Магсум Габдулхаков считает, что в Кильмези есть все возможности не только для плетения лаптей, но и для развития других видов промысла: гончарного производство, кузнецкого, ткачества, резьбы по дереву. Дети также интересуется некоторыми видами ремесел и давно могли бы попробовать себя в разных направлениях.

«У нас есть сырьевая база, есть технологии. Но нужно место, где все это хранить, где работать», - добавляет он.

Мастер признается, что власти на сотрудничество идут неохотно.

«Они думают, все это несерьезно, - отмечает Магсум Габдулхаков. - Вот новый дом культуры построили, но в нем занимаются преимущественно коллективы художественной самодеятельности. Но ведь промысел тоже культура».

Так что пока проблемы в развитии ремесел все же есть. Но мастера не отчаиваются и продолжают работать. Ведь именно на их плечах лежит непростая задача сохранить традиционные русские промыслы.

Разделы