«Откуда есть пошла Русская земля. «Откуда есть пошла Русская земля» — летописная версия

Историк, писатель, телеведущий

Все лекции цикла можно посмотреть .

Если задаться вопросом, а что для России самое важное, самое главное, что определяет ее бытие, прежде всего конечно культурное бытие. То ответить на этот вопрос не сложно, достаточно посмотреть на карту. Конечно пространство, территория, а точнее – это не территория, это земля. И то, что Россия обладает таким пространством и такой землей – это конечно наш величайший дар и одновременно величайшее испытание для нас, потому что освоить, охранять и просто жить на такой земле – это большая проблема, как теперь говорят – вызов.

Почему это действительно понятие важное, центральное? О нем ведь, тем более сегодня почти никто не говорит, а слово «земля» имеет трактовку, как какой-то ресурс, то, что можно продать и так далее. Дело в том, что все важные понятия в жизни, они принадлежат не к событийной, а к обиходной культуре. То есть это настолько внутри, это настолько внутри, это настолько как-то помещено в наше сознание, в наше такое культурное дыхание, что об этом не нужно говорить. Но поскольку вот это сознание мы успели как-то за свою жизнь национальную растранжирить, то говорить об этом приходится.

И вот первое, о чем нужно сказать – это знаменитое слово о погибели земли русской. Дело в том, что о вещах обиходных, о том, что самое важное для человека, он начинает говорить в минуту опасности, в минуту беды, катастрофы и вот так было в 1238 году – орды Батыя, сметая все на своем пути, как такой огненный вал, катились по Руси. Все поддавалось разрушению – города, села, храмы, замечательная великая культура. И вот как это событие осмысляет современник, о чем он говорит и о чем прежде всего скорбит – это чрезвычайно важно. Я прочитаю те слова, которые конечно каждый русский человек помнит и знает и все-таки с них, наверное, нужно начать: «О светло светлая и красно украшенная земля Русская! Многими красотами дивишь ты: озерами многими, дивишь ты реками и источниками местночтимыми, горами крутыми, холмами высокими, дубравами частыми, полями…» Вот понимаете, ни о потерях экономических, ни о политических коллизиях, ни ВВП – ничего подобного – красота земли, вот о чем говорит русский человек начала XIII века в пору наивысшей опасности. То есть он говорит о главном.

Чтобы именно это понятие, вот такое восприятие жизни. Значит, я еще раз остановлюсь на этом, земля – это прежде всего красота окружающего пространства, это люди, которые живут в этом пространстве и это вера, которая все и вся освещает. Потому что я процитировал конечно далеко не полностью «Слово о погибели земли Русской». Это понятие нужно было как-то утвердить в культуре и в жизни. Это конечно было сделано не сразу, на это ушли столетия. Но вот важный шаг на этом пути, на пути такого утверждения. Этот шаг был сделан в 1112 году, монах, который подвязался в одном из древнейших русских монастырей в Киеве в Печерском монастыре, он за два года до своей кончины – это монах Нестор – закончил сочинение, которое тоже относится к пантеону важнейших русских культурных текстов. Это сочинение историческое, он написал историю. Он конечно не первый пытался осветить историю той жизни, которая на Руси в это время существовала, но мы запомнили именно его. А назвал он свой труд и конечно название определяет его смысл «Се повести временных лет, откуда пошла есть Русская земля, кто первое в Киеве нача княжити и откуда Русская земля стала есть».

Такую историю мы конечно не привыкли осмыслять, не привыкли с ней работать что ли, потому что после XII века в русской культуре были другие исторические своды, ну, прежде всего «История государства Российского» Карамзина, там истории политические, социальные, потом настало время таких классовых историй. И только наш первый летописец, наш замечательный святой Нестор написал историю Русской земли. Это как вообще такое завещание всем нам, что храните свою землю, берегите ее, сохраняйте, потому что это то, что для вас важнее всего.

Почему это важнее действительно? Потому что это понятие позволило объединить самых разных людей, живущих на Восточно-Европейской равнине. Здесь жили люди, принадлежавшие к разным этносам, и угро-финны, и славяне, пришедшие, как известно с запада, и не только они. И вот это понятие «Русская земля» оно всех объединяло. Если бы Нестор написал историю рода племени, историю какого-то княжеского рода, или историю главного города страны, он бы при этом кого-то выделил, кто-то стал бы первым, кто-то стал бы в подчиненное какое-то положение.

Эта публикация - авторская редакция статьи "Мистика имен в Повести временных лет", недавно опубликованной в интернетовском издании русской консервативной мысли "Золотой Лев", № 197-198 (15-05-2009) http://www.zlev.ru/index.php?p=article&nomer=17&article=870

"Личность Аскольда, его появление в Киеве и дата этого события точно не установлены. Здесь несомненно в дальнейшем могут открыться совершенно неожиданные подробности и, возможно, всю картину истории Киева этой эпохи придется переделать."
Сергей Лесной, "Русь, откуда ты?"

Традиционно историю русского народа излагают с момента прихода на княжение в Новгород варяга Рюрика с родом своим и с верною дружиною. Традиция эта восходит к версии создания русского государства, изложенной в "Повести временных лет" - наиболее раннего из дошедших до нас средневековых русских летописных сводов, который был создан в начале XII века в Киево-Печерском монастыре на основе устных преданий, легенд и, возможно, каких-то неизвестных нам письменных документов. Первоначальная редакция Повести временных лет (ПВЛ далее) утрачена, и до нашего времени дошли списки, вошедшие в переработанном виде в состав Лаврентьевской летописи 1377 года, Ипатьевской летописи XV века и Хлебниковской летописи XVI века. ПВЛ является уникальным источником информации о перво-устроителях Руси: Рюрике, Труворе, Синеусе, Аскольде, Дире, Вещем Олеге, имена которых, за исключением Рюрика и Олега, не встречаются в наиболее достоверных иностранных хрониках того времени.

Не вызывает сомнения, что событием, сплавившим славянские и неславянские племена Восточной Европы в то, что мы теперь называем русским народом, стало принятие Русью Христианской веры: "из множества племён в Киевской купели родился один благочестивый и сильный христианский народ" - так сказал об этом светлой памяти Патриарх Московский и всея Руси Алексий II на праздновании в прошлом году в Киеве, так называемого "1020-летия Крещения Руси", а на самом деле, 1020-летия крещения великого князя киевского Владимира Святославовича.

Откуда летописцы черпали информацию?

Вспомним, что же говорится в упомянутых выше списках ПВЛ о начале русского государства. А говорится там, что "вся земля наша велика и обильна, а наряда в неи нет", т.е. не хватает сильной и авторитетной власти. И тогда, новгородцы призвали из-за моря трех братьев-варягов для укрепления правящей власти. Даже такой убежденный норманист, каким был Николай Михайлович Карамзин, отмечал беспримерную для мировой летописной традиции странность версии событий, изложенной в ПВЛ: в отличие от большинства других народов всех времен "славяне добровольно уничтожают свое народное правление и требуют государей" из-за пределов своей страны . Однако старанности изложения начальных с точки зрения составителя или редакторов ПВЛ событий русской истории этим не ограничиваются.

Так, из трех легендарных князей варяжских, приглашенных согласно ПВЛ в 862 году на княжение в Новгородскую землю - Рюрика, Синеуса и Трувора - только Рюрик в действительности признан реальным историческим лицом . Сейчас уже можно считать доказанным, что имена Синеуса и Трувора - лингвистический казус: Рюрик пришел "с роды своими", что по-шведски звучит как "Sine use", и верной дружиною, что по-шведски звучит как "Tru war". Использование стандартных оборотов скандинавской саги как имен собственных с одной стороны свидетельствует либо о не очень хорошем знании скандинавских языков автором ПВЛ, либо о сознательной мистификации реальных событий, произошедших в 80-летний период между правлением Рюрика в Новгородcкой земле и Игоря в объединенном Киевско-Новгородском государстве Русь. А с другой - наводит на мысль, что подобная вольная или невольная ошибка могла повториться и в других местах ПВЛ, где встречаются странные имена. Например, имена легендарных киевских правителей Аскольда и Дира. Рассмотрим это предположение более внимательно.

Что говорит Повесть Временных Лет об Аскольде и Дире

Имена Аскольда и Дира упоминаются в ПВЛ совместно в трех эпизодах, каждый из которых вызывает ряд вопросов.

1. Согласно ПВЛ, в год 862 Рюрик взял власть в Новгородской земле и отпустил часть варягов, среди которых не было ни князей, ни бояр, в поход на Константинополь. Проходя мимо Киева, варяги осели там. После этого автор ПВЛ сообщает, что в это время Аскольд и Дир начали владеть "Польскою землею" (т.е. Киевским княжеством), платя дань хазарам. Таким образом, имена Аскольда и Дира ПВЛ впервые называет не в связи с Рюриком и Новгородом, а в ассоциации с Киевом. Скорее всего, это означает, что Аскольд и Дир появились в Киеве независимо от Рюрика, но по каким-то причинам автор ПВЛ подталкивает читателя к мысли о их связи с варягами Рюрика. Ещё в начале 20-го века А.А. Шахматов доказал, что Аскольд и Дир не были варяжскими колонистами из круга Рюрика и эта точка зрения была принята исторической наукой (см., например, комментарий ), однако и теперь, сто лет спустя, версия ПВЛ о связи Аскольда и Дира с варягами Рюрика продолжает жить во всех современных учебниках русской истории.

2. В 866 году, сообщает ПВЛ, Аскольд атаковал Константинополь, но в греческих хрониках точно указана дата атаки "киевского каганата" (заметим, без упоминания имени князя) - 18 июня 860 года, т.е., если верить хронологии ПВЛ, ещё до призвания Рюрика в Новгород. Наиболее детальное и достоверное описание нападения Руси на Константинополь в 860 году принадлежит Константинопольскому патриарху Фотию, очевидцу тех событий. Это свидетельство содержится в его двух проповедях, произнесенных с кафедры собора Святой Софии перед горожанами Константинополя и записанных современниками . Из проповедей видно, что русы явились не ради грабежа, а для защиты политических договоренностей, заключенных с Константинополем в 838-839 годах, но попранных греками. Это означает, что между Киевом и Константинополем дипломатические отношения существовали более 20 лет, но резко обострились в начале 60-х годов, вылившись в военный конфликт. То, что произошло сразу после русско-византийской войны имело исключительно важное значение для истории русского народа. Об этом нам оставил письменное свидетельство сам патриарх Фотий: в 867 году он разослал "Окружное послание" Восточным Патриаршим престолам, посвященное созыву Собора в Константинополе , в котором упоминает о добровольном крещении воинственных русов и о том, что к ним был направлен епископ и пастырь (без указания имен): "...тот самый так называемый народ Рос - те, кто, поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руки на саму Ромейскую державу! Но ныне, однако, и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан, сами себя с любовью! поставив в положение подданных и гостеприимцев вместо недавнего против нас грабежа и великого дерзновения. И при этом столь воспламенило их страстное стремление и рвение к вере..., что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием встречают христианские обряды ". Заметим, что Фотий обращался со своим Посланием к современникам этих событий, и даже его идеологический противник римский папа Николай 1, споривший в одном из своих писем c Посланием, о факте крещения Руси ничего противного не сказал . Это обстоятельство свидетельствует о достоверности факта Крещения Руси между 860 и 867 годами. Однако, ПВЛ не только ничего не говорит о Крещении Руси в 860-х годах, но и связывает деяния Константинопольского патриарха Фотия с крещением киевского князя Владимира Святославовича, произошедшем в 988 году, т.е. столетие спустя после того, как патриарх Фотий закончил свой земной путь (в 886 году). Поскольку автор ПВЛ отлично понимал, что речь идет о принципиально важном событии в истории русского народа, такая грубая ошибка не могла быть случайной.

3. Последний эпизод, в котором упоминаются имена Аскольда и Дира в ПВЛ, связан с их убийством новгородским князем Олегом, отнесенным к 882 году. Согласно ПВЛ, первичным мотивом убийства была "незаконность" владения Киевом (к которому, заметим, до той поры Новгород не имел никакого отношения) людьми не из рода Рюрика. Из всех событий, описанных в ПВЛ и связанных с именами Аскольда и Дира, с уверенностью можно принять только этот факт убийства киевских правителей новгородскими "миротворцами", окрашенный горячим желанием редакторов ПВЛ оправдать это убийство. В связи с этим эпизодом, важно отметить то обстоятельство, что некоторые источники, как, например, Иакимова летопись, упоминают Аскольда как христианского мученика. На этом основании В. Н. Татищев даже назвал его первым незаслуженно забытым отечественным святым : "Его же можно за перваго в Руси мученика почитать и Улеб, брат Святославль, от неведения истории забыты и в святцы не внесены". В. Н. Татищев также, ссылаясь на историка церкви Цезаря Барония, писавшего в 980-х годах, высказал предположение, что Оскольд и Дир могли быть одним физическим лицом по имени Оскольд, а слово-спутник "дир" возникло в результате какого-то недоразумения. Далее мы приведем соображения, развивающие эту гипотезу Василия Никитича Татищева.

Аскольд и Дир или "невинный и владыка"?

Написание имен киевских правителей современников преемника Рюрика на Новгородском престоле Олега Вещего разнится от летописи к летописи. Так, согласно В.Н. Татищеву, в Иакимовской летописи упомянуто не два, а один человек по имени Оскольд. Замена созвучных гласных в именах кажется небольшим делом и часто встречается в русском языке (например, имя Ирина, иногда призносится как Арина, а Елена - как Алёна). Однако в данном случае, если это не Аскольд, а Оскольд (что представляется весьма вероятным, если вспомнить существование в современой топонимике Восточной Европы реки Оскол, городов Старый и Новый Оскол), то такому странному для славянского уха имени есть хорошо соответствующее по произношению архаичное слово в шведском языке oskyld ["o:skul:d], которое означает невинный или девственный . Тогда, вслед за развенчанным мифом существования исторических персонажей Синеусом и Трувором мы можем предположить, что и имя Аскольд не имя собственное, а нарицательное. Посмотрим, может быть, и слово Дир имеет норманский корень?

Действительно, в современных шведском, норвежском и датском языках есть такое слово dyr , а в исландском - dyr . В английском языке, подвергшемуся в 11 веке существенному влиянию норманской культуры во время 20-летнего правления варяга Вильгельма-Завоевателя, есть также аналогичное слово dear . Все эти слова означают примерно одно и то же - дорогой - и ныне используются для почтительного обращения, например, в начале письма. Согласно же Большому Оксфордскому словарю английское слово dear в прошлом означало владыка . Сходное слово существует и в латинском языке - deus - что значит бог, в смысле вседержитель, т.е. владеющий всем.

Исландский писатель и государственный деятель первой половины 13 века Снорре Стурлуссон , описывая в саге об Инглингах нравы предков скандинавов асов в то время, когда они жили на смежной с древними славянами (ванами или венедами) территории, упоминал, что в их главном поселении Асгаард, где жил вождь Один, было большое капище, где совершались жертвоприношения и судили народ. По древнему обычаю капище обслуживали двенадцать верховных жрецов, которых звали дыями (в английском издании этой книги - diar ) или владыками .

Аналогичное по звучанию и по смыслу слово известно и в старом русском языке. Так, Новгородский архиепископ (будущий Митрополит Московский) Макарий в 1534 г. жаловался, что на севере его епархии народ часто обращается к колдунам, знахарям и ворожеям, которых он называет деи : "А молятца деи по скверным своим молбищам деревесам и каменью, по действию дияволю... И мертвых деи своих они кладут в селах по курганам и по коломищам..". В русских летописях 16-17 веков встречается уважительное обращение к государям и судьям деи. Так, например, С. М. Соловьев цитирует летопись, в которой архиепископ Ростовский Васьян, обращается к великому князю Василию с двойным титулом деи (де), государь : "Та деи, государь, грамота писана лукавством, а вся солгана. Вспрси де , государь, попа". Так же обращается и воевода М. Б. Шеин в 1608 году к царю Василию Шуйскому. В преамбуле к "Хождению за три моря Афанасия Никитина" Афанасия с уважением называют деи: "се же написано не обретох, в кое лето пошел или в кое лето пришел из Ындии, умер, а сказывают, что, деи , Смоленьска недошед, умеръ".

Таинственный дух Дый или Див, который "кличетъ врьху древа, велитъ послушати земли незнаеме", упоминается в "Слове о полку Игореве" .

Известный исследователь славянских рун В.А.Чудинов считает , что был такой славянский бог ДЫ или ДЫЙ, и это, якобы, подтверждается найденным им экслибрисом во Влесовой книге, полный текст которого согласно Чудинову звучит так: "ИЗ КНИГ И СОКРОВИЩ ХРАМА МАКОШИ И ДЫЯ, ВОЛОДИМИР". Однако, последние два слова вполне могут означать подпись владельца - Дыя Володимира, т.е. жреца или владыки Владимира.

Скорее всего, в своем древнейшем значении слово дый использовалось для определения высшего носителя власти и означало что-то близкое по смыслу ко слову вседержитель . Для нашего изложения важно обратить внимание на то, что слог ДЫ присутствует и в современном слове ВЛАДЫ КО, аналогом которого может быть ВОЛОДЫ КО, т.е. владетельный господин , и в имени ВЛАДИМИР или в другой более древней его транскрипции ВОЛОДЫ МIР, т.е. владеющий миром господин.

Таким образом, архаичные слова дир, диар, дия, див, деи, деус, де, ды, дыя в разных европейских языках имели одно значение - ВЛАДЫКА. Не означает ли это, что и Дир из Повести Временных Лет - это уважительный титул, а не имя собственное, а если и имя собственное, то не иначе как Владимир в переводе на старо-шведский язык? Тогда, словосочетание "Аскольд и Дир" следует понимать как "невинный и владыка", "невинный владыка" или, возможно, "невинный Владимир". Нельзя исключить, что "Невинный" было прозвищем киевского кагана.

В. Н. Татищев, пересказывая список летописей советника Андрея Хрущева, цитирует письмо патриарха Фотия (а по версии М.Ю. Брайчевского, скорее всего, папы Римского Николая I ), датируемое 863 годом, в котором киевский каган прямо так и называется по имени - Владимир. В единственной оригинальной иностранной хронике, в которой фигурирует имя, похожее на Дир - летописи арабского историка Ал-Мусади, жившего вскоре после описываемых событий - также упоминается имя великого правителя славян, весьма созвучное имени Владимир - ал-Дир .

Первое Крещение Руси

В 1958 г. Б. А. Рыбаков назвал акт Крещения кульминационным пунктом в истории Аскольдова государства и указал на следующее свидетельство в пользу крещения во время Аскольдова правления: "Редактор "Повести временных лет" (1118 г.) по каким-то соображениям утаил от нас это событие (может, потому, что в договоре Олега с греками не упоминается о Христианстве) и приписал крещение Руси князю Владимiру Святославичу (988 г.). При этом летописный рассказ оказывался в противоречии с включенным в летопись текстом договора 944 г., где прямо говорится о христианской Руси и о церкви св. Ильи в Киеве".

Есть и другие свидетельства того, что Русь была крещена задолго до Владимира Святославовича. Так, например, современник Св. Владимира путешественник Дитмар насчитал в Киеве 400 (!) церквей. Очевидно, что Владимир не мог их всех построить за сравнительно короткое время, прошедшее после своего крещения. Более того, в Уставе императора Льва Премудрого, правившего в 886-912 годах, в числе митрополий, подчиненных Цареградскому патриарху, на 61 месте прямо упоминается Русская митрополия.

Вероятно, неслучайно ПВЛ обходит молчанием важнейшие для православного историка вопросы: когда и как впервые появилось христианство и славянская письменность в Киеве. Мы же вслед за Б. А. Рыбаковым склонны признать, что кто-то сознательно изъял из "Повести временных лет" наиболее интересные страницы начальной истории Руси . Виновным в фальсификации Б. А. Рыбаков считает Киевского великого князя Мстислава Владимировича, автора или вдохновителя третьей редакции "Повести временных лет", выполненной около 1118 г. Согласно В. Н. Татищеву, из Иакимовской летописи также были утрачены (или уничтожены сознательно) 2 листа, описывавшие именно этот период времени.

Отметим, что великий князь киевский Мстислав (в крещении Фёдор) Владимирович Великий, сын знаменитого киевского князя Владимира Мономаха был женат на дочери шведского короля Инге I принцессе Кристине, а потому вопрос равенства "по крови" со скандинавскими монархами играл для него важную личную роль. Продолжая же политическую линию своего знаменитого отца, Мстислав Владимирович изо всех сил боролся за сохранение единства слабеющей Киевской Руси, которая все-таки распалась после его смерти в 1132 году на практически независимые княжества. Поэтому поиск национальной идеи, объединяющей правящий дом русских князей, был исключительно важен для политики, проводимой великим князем Мстиславом, и может объяснить его желание "подправить" историю в выгодном для потомков Святого Владимира духе.

В Истории РПЦ митрополита Макария можно прочитать такую версию проникновения христианства на Русь (, стр.202): "Польский историк Стредовский передает нам одно древнее сказание, что святые Кирилл и Мефодий, занимаясь сами обращением болгар и моравов, посылали от себя к другим окрестным славянам миссионеров и что при этом в Россию отправлен был некто Наврок". Возможно, он и был одним из первых крестителей Руси.

Из содержания Окружного Послания патриарха Фотия 867 года следует, что русы крестились после крещения болгар, которое, как известно, произошло в 865 году вскоре после принятия Христианства болгарским ханом Борисом. Так как Послание датировано 867 годом, год 866 представляется наиболее вероятным годом Первого Крещения Руси . М.Ю. Брайчевский считал более вероятной датой год 860, поскольку в том году Св. Кирилл Философ обнаружил Евангелие, написанное по-русски в Херсонесе, а в некоторых летописях, согласно Б. А. Рыбакову, хронология событий велась именно от этого года . В любом случае эти факты подтверждают, что после 860 года Христианство стало широко распространяться на Руси.

О том, что Аскольд "принял чужую веру", свидетельствует и "Влесова Книга" в переводе А. И. Умнова-Денисова . Там же от имени автора-язычника говорится, что своим действием Аскольд "на злую распрю принудил нас", т.е. крещение киевского князя привело к кровопролитному восстанию язычников.

Выбор Христианского имени Киевского князя не могло быть случайным. По традиции того времени властелины народов, крестясь, в соответствии со своим "рангом" принимали христианские имена великих светских или духовных владык своего времени. Так, хан Болгарии Борис (Богорис или Борислав) Первый принял святое крещение с именем правившего тогда византийского императора Михаила и стал именоваться князем, а иногда даже и царем. Владимир Святославович в крещении выбрал имя современного ему греческого царя Василия II. Согласно той же традиции крестившиеся властители часто строили церкви во имя "своих" святых. Так, Владимир построил в Киеве церковь Святого Василия. Логично предположить, что первый крестившийся властелин Руси тоже построил церковь во имя своего святого, где и мог быть впоследствии похоронен. Поскольку мы знаем, что Аскольд был похоронен у церкви Свв. Николая (по другим данным эта церковь была поставлена у его могилы), то его имя в святом крещении скорее всего было Николай. Такое имя носил в то время римский первосвященник - папа Николай I.

Если это предположение верно, то выбор имени свидетельствует в пользу того, что крещение совершил священник из Рима. Конечно, Киевский князь был бы в первую очередь заинтересован принять имя Царьградского императора, но это имя уже могло оказаться использованным недавно крестившимся болгарским князем. Если это так, то мы имеем ещё одно косвенное свидетельство того, что Киевский князь крестился в 866 году. В том году Борис-Михаил поссорился с патриархом Фотием из-за отказа Константинополя в поставлении отдельного болгарского архиепископа и перешел (до 870 года) под омофор Римского архиепископа. Осенью 866 года папа Николай I прислал в Болгарию миссию во главе с епископом Формозой Портуенским, который повторно крестил болгар. А за год до этого в Болгарии вспыхнуло восстание язычников, успешно подавленное князем Михаилом (Борисом). В этой религиозной войне, вероятно, приняли участие и русские, что дало автору ПВЛ повод писать о походе руссов на греков в 866 году, а согласно Никоновской летописи, как раз в это время "убиен бысть от болгар Осколдов сын". Высказывалось предположение, что русские помогали болгарским язычникам , однако русские вполне могли выступить и на стороне Бориса по его просьбе, т.к. в тот момент на помощь Византии ему рассчитывать не приходилось и он мог искать помощи у соседей. Как бы там ни было, римские миссионеры, прибывшие в Болгарию, в это время могли вступить в контакт с русскими. Тогда Аскольд-Владимир и мог принять Святое крещение. Поскольку это произошло в конце 866 года, можно даже назвать вероятный день крещения Аскольда - 19 (н.с.) декабря, когда отмечается память Свв. Николая-Чудотворца. Вскоре после этого Киев принял епископа и пресвитеров из Константинополя, учредивших Киевскую митрополию, как об этом писал патриарх Фотий. Кстати, из Послания Фотия 867 года следует, что "рвение к Вере" у русских наблюдалось ещё до пришествия в Киев посланцев Константинополя, что косвенно подтверждает успешность миссии предшествующих миссионеров.

Особенности первого крещения киевского князя могли вынудить редакторов ПВЛ постараться "забыть" об этом событии и соответствующим образом "поправить" труд преподобного Нестора.

Вещий Олег

Если Оскольд-дир был христианским владыкой, то Вещий Олег вполне мог быть языческим жрецом "по совместительству" с родством Рюрику и княжеством Урманским, что часто наблюдалось в древности. Наряду с русским прозвищем "вещий" на это указывает и то обстоятельство, что имя Олег имеет норманский прототип - Helgi - или в более архаической форме - Hailaga , что означает "посвященный богам", свидетельствую о язычестве носителя этого имени. Это ещё раз наталкивает нас на мысль, что смысловые значения "странных" имен в ПВЛ далеко неслучайны!

Согласно Иакимовской летописи, "Олег бе муж мудрый и воин храбрый, слыша от киевлян жалобы на осколда, и позавидовав обрасти его, взем Ингоря, иде с войски ко Киеву. Блаженный же Осколд предан киевляны, и убиен бысть, и погребен на горе, иде же стояла церковь святого Николая; но Святослав разруши ю яко речется".

Это событие ПВЛ описывает под 882 годом следующим образом: "и убиша Аскольда и Дира и несоша на гору и погребша и на горе еже ся заветь Угорьское где ныне Ольмин двор на тои могиле поставил црковь свтаго Николу и Дирова могила за святою Ориною седе Олег княжа в Киеве и рече Олег се буди мати градом рускими".

Из первой половины этого отрывка можно сделать вывод, что в момент переворота, совершенного Олегом, много христиан было перебито, но только Оскольд был похоронен у церкви Свв. Николая, а остальные - на кладбище монастыря Святой Ирины. При этом кажется странным, что устройство церкви Свв. Николая на могиле Аскольда автор ПВЛ приписывает его убийце язычнику. Вероятно, это просто означает, что церковь уже стояла в то время, а Олег только разрешил похоронить там невинно-убиенного Оскольда-Владимира-Николая.

В этом же отрывке содержится знаменитая, согласно всем учебникам русской истории, фраза Олега о том, что он назначил Киев "матерью городов русских". Этот эпизод в первой своей части удивлияет своей нелогичностью: действительно, непонятно, почему стольный город и его имя мужского рода ассоциируется у Олега с женским началом - матерью ? Казалось бы, логичнее было предположить, что столичный город Киев станет отцом русским городам. Логичный ответ на этот вопрос можно получить, если учесть, что Русь была уже крещена и то, что Киев уже был в этот момент русской митрополией. Дословный перевод древне-греческого слова митрополия как раз и означает материнский город. Отсюда мы приходим к выводу, что летописец ПВЛ в уста язычника Олега вложил прямое свидетельство того, что Киевская Русь в конце правления Аскольда была христианским государством! Уничтожив князя-христианина и митрополита, Олег воспользовался уже сложившейся на Киевских землях традицией считать Киев митрополией, т.е. духовным центром страны, в отличие, скажем, от Новгорода, который никак не мог претендовать на такое звание. Факт убиения двух владык - светского и духовного - мог послужить отправной идеей сочинения легенды о двух убитых киевских князьях.
С приходом Олега в Киев христианам там стало жить нелегко. В договоре Руси с Константинополем 911 года ничего о русских христианах не сказано, и только спустя по крайней мере 20 лет после смерти Олега Вещего, в русско-византийском договоре 945 года опять упомянуты христиане. Косвенным указанием на гонения на христиан в период с 882 года по 988 год служит стремление киевских князей в этот период воевать с Константинополем. В конечном итоге, христианская или, лучше сказать, про-греческая партия, привела к власти Владимира Святославовича, официально вернувшего Православие на Русь, а вместе с ним и восстановившего военно-политический союз с Византией.

От Вещего Олега до Блаженной Ольги

Согласно ПВЛ Олег умер, преткнувшись ногой о череп коня своего и будучи укушен ядовитой змеей. Этот мотив почти дословно заимствован из Ветхого Завета, а точнее - из 90-го псалма Св. царя Давида, в котором перечисляются неприятности, которых избегает христианин, будучи защищенным ангелами, но только с отрицательным исходом! "На руках возьмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступиша...". Летописец иносказательно дает нам понять, что как ярый язычник, Олег не был защищен ангелами, и погиб так, как православные верят, не погибнет истинно верующий.

Вообще Олег кажется фигурой достаточно мистической, сходной с Трувором и Синеусом. Об этом говорит и его имя и то, что в единственном дошедшем до нас достоверном историческом документе того времени- договоре 911 года с Византией - имя "великого князя русского" вообще не упоминается. А ведь, казалось бы, если верить легендам ПВЛ, после атаки Константинополя в 907 году с использованием ладей на парусном ходу и прибития щита над воротами города, имя Олега должны были хорошо запомниться там! Но этого не произошло - в греческих летописях имя Олега не упоминается.

Многие современные историки сходятся во мнении, что после смерти Олега Вещего Русью правил другой Олег, возможно, даже сын Олега Вещего. Иначе трудно объяснить несоответствие хронологии ПВЛ и возрастов Игоря и Ольги, привязанных автором известной редакции ПВЛ ко времени Рюрика. В. В. Кожинов писал , что именно Олег Второй, проиграв очередной раунд борьбы с хазарами, под их давлением повернул оружие против Византии и повторил атаку Аскольда на Константинополь в 941 году. Эту атаку ПВЛ приписывает князю Игорю, а поход Олега Второго на Константинополь относит на время правления Олега Вещего, стремясь приблизить правление Игоря ко временам Рюрика. Есть сведения, что князь Олег (тогда уж несомненно - Второй!) возглавлял поход русов на Каспий в 940 - 944 годах, где и погиб. Этот поход, вероятно, состоялся под давлением Иудейской Хазарии, воевавшей как с Православной Византией, так и с мусульманским Ираном. В этой версии Олег Второй мог быть отцом Игоря и именно он посватал Ольгу для своего сына, как это было принято у русских, дав при этом ей свое имя.

Достоверно известно, что князь Игорь возглавил поход на Византию в 944 году, который так же, как и поход 941 года, был не очень удачным, но закончился мирным договором, подписанным в 945 году. Из этого документа известно, что к тому времени уже значительную часть русского посольства составляли христиане, причем в списке русских послов христиане были перечислены первыми. Очевидно, дело, начатое Аскольдом, приносило свои плоды! В том же году Игорь был убит в Древлянской земле, возможно, в результате очередного восстания язычников, несогласных с возрождением Христианства на Руси. Но остановить Христианизацию Руси уже было невозможно. Через 14 лет вдова Игоря Блаженная великая княгиня Ольга сама крестилась в Константинополе с именем Елена, которое носила супруга правившего тогда византийского императора Константина Багрянородного. Произошло это за год до того, как её сын Святослав Игоревич вступил в права великого князя, то есть тогда, когда Ольга была полномочной правительницей Руси.

"Откуда есть пошла Земля Русская"

Суммируя сказанное, предложим следующую интерпретацию событий, приведших к воссоединению Новгородских и Киевских земель.

В 860-866 Киевская Русь приняла святое Крещение. Киевский князь Владимир, потомок легендарного Кия крестился с именем Римского первосвященника Николая I в 866 году. Вскоре после этого, Константинопольским патриархом Фотием на Руси была учреждена митрополия, которую возглавил епископ Михаил (сирин согласно гипотетической "Летописи Аскольда" или болгарин согласно В. Н. Татищеву).

Крещение Киевского князя спровоцировало язычников на восстание против христианской элиты Киева. Языческий Новгород, поддерживавший тесные связи с варягами Киева, ввел туда свои войска по их просьбе. Путчисты убили Киевского князя-христианина невинного Николая (в язычестве Владимира) и Киевского владыку епископа Михаила и тем самым надолго испортили отношения с Константинополем. Нормано-языческая часть политической элиты Новгорода и Киева объединила словен и полян в единое государство Русь. Для придания легитимности совершенному перевороту была придумана легенда об Олеге Вещем и сыне Рюрика Игоре, изложенная в известных редакциях ПВЛ.

Следует отметить, что многие выдающиеся историки и среди них В. Н. Татищев и Б. А. Рыбаков считали, что Аскольд потерял власть и жизнь в результате анти-христианского переворота в Киеве, а В. Н. Татищев даже считал уместным называть Аскольда мучеником, за веру Христианскую пострадавшим. Уважение, с которым русские относятся к своим мученикам, объясняет древнюю традицию русских христиан к особому почитанию епископа Мир Ликийских Николая Чудотворца и Архангела Михаила - небесных покровителей первосвятителей Руси князя Николая и епископа Михаила - причем Архангел Михаил считается небесным покровителем Киева.

Если согласиться с предложенной трактовкой событий, то становится понятным, почему впоследствии Владимиру Святославовичу пришлось самому креститься вдали от Киева, а затем повторно крестить Русь, причем, начиная со столичной элиты. Понятно также, почему в греческих летописях ничего не сказано о втором Владимировом Крещении: с точки зрения Константинополя русский народ считался христианским раз и навсегда со времен Первого Крещения. Историческая правда не нравилась правителям Руси времен преп. Нестора, ибо свидетельствовала о том, что свой род они ведут не от первосвятителя Руси, а от гонителя христиан, и не имеют никакого кровного родства не только с Рюриком, но, возможно, даже и с варягами (здесь, кстати, уместно вспомнить, что первыми святыми мученикиами, за веру Христианскую пострадавшими в Киеве, были как раз варяги Иоанн и Феодор).

Крещение Владимира Святославовича в 988 году было "спроецировано" на Первое крещение Руси редакторами и переписчиками ПВЛ, исполнявшими политический заказ Киевского княжеского дома и использовавшими для этой цели совпадение имен князей, правивших в Киеве в 860-х и 980-х годах. В результате этой манипуляции вместо патриарха Николая II Хрисоверга (979-991) ПВЛ называет Фотия патриархом Константинопольским, действующим во времена Владимира Святославовича. О том, что это была не случайная ошибка говорит тот факт, что имя патриарха Фотия также упоминается в ПВЛ и под 866 годом! Т.е. преп. Нестор точно знал , когда жил Фотий, но редакторы ПВЛ "растянули" жизнь патриарха Фотия на два столетия для того, чтобы совместить Первое Крещение Руси с Крещением Владимира Святославовича.

В свете изложенного становится понятным, почему преподобный Нестор начал свое повествование о том "откуда есть пошла земля русская" с 860-х годов. Причина эта заключается совсем не в том, что в Новгород однажды пришел княжить малоизвестный варяг Рюрик, а в том, что
ЭТО БЫЛО ВРЕМЯ ПРИНЯТИЯ СВЯТОГО КРЕЩЕНИЯ РУСЬЮ!
В это время родился русский народ.

Выводы

1. Русь была крещена в период 860-867 годов, что создало идеологическую основу для формирования государства русского народа и положило начало его 1150-летней истории.
2. Имена Аскольда и Дира - лингвистический шифр, использованный составителями ПВЛ, трудившихся в условиях жёсткой княжеской цензуры, для того, чтобы описать истинный ход событий, связанных с Первым Крещением Руси. Употребление стандартных словооборотов старо-шведского-языка в качестве имен мифических соратников Рюрика Трувора и Синеуса служит ключем к этому шифру.
3. Первокрестителем Руси был киевский каган Владимир, получивший при святом крещении в 866 году имя Николай. Первокреститель Руси был убит в результате мятежа язычников, поддержанного, а скорее всего инициированного, правителем Новгорода язычником Олегом для захвата Киева.
4. Славянин, язычник и гонитель христиан Олег Вещий создал объединенное Новгородско-Киевское княжество Русь, и положил начало первой династии русских князей, известной в современной истории как династия Рюриковичей.

1. Сергей Лесной. "Влесова Книга" - языческая летопись Доолеговой Руси, Вып.1 - Виннипег: Trident Press Ltd., 1966
2. Полное Собрание Русских Летописей, издаваемое Постоянною историко-археографической комиссиею Академии наук СССР, Том первый, Лаврентьевская Летопись, вып.1: Повесть Временных Лет, Изд. второе, Ленинград, 1926.
3. Н. М. Карамзин, История Государства Российского, тт. I-IV, "Золотая Аллея", 1997, стр.132, примечание №55 к Главе II.
4. Н. М. Карамзин, История Государства Российского, тт. I-IV, "Золотая Аллея", 1997, стр.136, примечание №90 к Главе IV.
5. А. А. Шахматов, Разыскание о древнейших русских летописных сводах, СПб., 1908
6. Е. Ловягинъ. Две беседы святейшаго патріарха константинопольскаго Фотія по случаю нашествія россовъ на Константинополь. Журналъ "Христiанское чтенiе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи". - 1882 г. - Часть II. - с. 414-419, 430-443; http://www.krotov.info/acts/09/3/fot_ros.htm
7. Патриарх Фотий, Окружное послание 867 г. http://www.miriobiblion.narod.ru/photius/okr_posl.htm http://www.bogoslov.ru/bv/text/176585/index.html
8. Макарий Митрополит Московский и Коломенский, История Русской Церкви, книга Первая, Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря: Москва, 1994, стр.202.
9. Михаил Брайчевский, Утверждение христианства на Руси. Киев: Наукова Думка, 1989. - 295 с.; http://bibliotekar.ru/rus/22.htm
10. Б. А. Рыбаков, "Предпосылки образования древнерусского государства", Очерки истории СССР III-IX вв. - М. 1958
11. В. Н. Татищев, История Российская, Изд-во "Наука", Москва-Ленинград, 1962-1966.
12. Snorre Sturlason. Heimskringla or The Lives of the North Kings. Cambridge: W.Heffer, 1932.
13. С. Стурлуссон. Круг Земной. Пер., ст., прим.: А.Я.Гуревич, Ю.К.Кузьменко, О.А.Смирницкая, М.И.Стеблин-Каменский. М.: Наука, 1980.
14. С. М. Соловьев. История России с Древнейших Времен, Книга III, Том Пятый, ссылка 428, стр.375. - М.: Мысль, 1989.
15. В. А. Чудинов. Размышления о Книге Велеса, "Академия Тринитаризма", М., Эл № 77-6567, публ.10781, 29.10.2003; http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/005a/02110014.htm
16. Алексей Качковский, Загадка христианского имени князя Аскольда, Зеркало Недели, № 12 (233) 27 марта - 2 апреля 1999, http://www.zn.ua/3000/3150/21043/б
17. Вадим Кожинов, История Руси и русского слова, Москва: Алгоритм, 1999.
18. М. Ю. Брайчевский, Неизвестное письмо патриарха Фотия киевскому кагану Аскольду и митрополиту Михаилу Сирину, Византийский Временник, СПб, т.47, 1886, стр. 31-38; цитируется по , стр.160.
19. Ю. К. Бегунов, История Руси, том 1, "Политехника": Санкт-Петербург, 2007.
20. Mas"udi, The Meadows of Gold, The Abbasids, transl. Paul Lunde and Caroline Stone, Kegan Paul, London and New York, 1989
21. Слово о полку Игореве: поэтические переводы и переложения, Под ред. В. Ржиги, В. Кузьминой и В. Стеллецкого, Гослитиздат: Москва, 1961, стр.10 - оригинальный текст напечатан по первому изданию 1800 года.

Президент России Владимир Путин считает, что школьные учителя должны иметь возможность рассказывать ученикам разные точки зрения на исторические факты и события, и отмечает важность продолжения профессиональной дискуссии вокруг наиболее спорных событий истории.

Итак, первые лица государства Российского наконец-то заговорили о необходимости освободить от шелухи вранья и домыслов реальное «древо» истории России. Насколько это важно в наше время, трудно переоценить.

Сегодня мы воочию наблюдаем как переписывается история в тех странах, которые получили свою «независимость» после распада СССР. Яркие примеры Грузия и Украина, лидеры этих стран приложили много усилий, для того, чтобы вымарать из истории реальные события, заменив их вымышленными. Так Саакашвили будучи президентом Грузии на весь мир заявлял о якобы колонизации ее царской Россией. Фальсификация налицо, исторический факт – грузинские цари несколько веков просились под сильную «руку» Москвы, ибо только она могла защитить их страну от непрекращающейся агрессии со стороны Турции. Маленькое государство изнемогало в неравной борьбе, теряя лучших сынов своих.

Переписывание истории, как правило, идет по всем направлениям, но прежде всего она затрагивает подрастающее поколение, людей зрелого возраста трудно переубедить в том, чего не было, молодежь же с чистого листа впитывает в себя любую информацию, и принимает ее за истинную.

Наблюдая за тем как перетасовывается история событий, происходивших совсем недавно, невольно задумываешься о том, как освещались события тысячу лет назад, две тысячи лет назад, в первые десятилетия после рождества Христова, когда апостолы Мессии шли проповедовать слово Божие во все концы земли. Можно только догадываться сколько раз менялись и искажались взгляды на те или иные исторические события.

К сожалению в мире сложилось такое положение вещей, когда каждая новая власть переписывает историю под себя. Все больше убеждаешься в том, что в конечном счете, спустя многие столетия не важно, кто выиграл то или иное сражение, важно, как подадут итоги события историки. И вот на этом-то поле и разворачивалась всегда ожесточеннейшая борьба. Примеров тому великое множество. Мне же хотелось бы остановиться на некоторых моментах исторического процесса развития Руси и будущей Российской империи. Сделать попытку осветить отдельные узлы напряжения, где фокусируются интеллектуальные усилия умов, несущих различные духовные концепции на то или иное событие, касающееся истории нашей Родины.

Откровенная цель уважающих себя народов – не попасть на задворки истории, быть ее творцами. Это мироощущение в высшей степени присуще России.

Меня как православного человека, очень интересует вопрос происхождения Руси на современной географической и политической карте мира. Откуда пришли славяне на Русь, как они раньше назывались, что было на месте Руси, до возникновения государственности?

С какой точки отсчета нужно начинать историю Руси? Вряд ли мы когда-нибудь найдем ответ на этот вопрос. Поскольку рукописных свидетельств тому нет и быть не может. Сначала люди заселяли или завоевывали землю, а уже позднее, и порой значительно, начинали писать летопись истории своего народа, своих завоеваний.

Ожесточенность спора о начале Руси не случайна. Очень многие на Западе, да и в России, пытаются доказать, что, как нация славяне не состоятельны, они не имели и не имеют в своей среде пассионариев - лидеров, способных повести за собой народ. Их удел быть постоянными ведомыми, точнее стадом, для которого необходим пастух с кнутом и пряником.

Одним из узловых вопросов нашей истории является вопрос происхождения нашей государственности. Когда и каким образом шло формирование Руси, самостоятельно или с привлечением пассионарных лидеров других народов? Кто такие варяги? Откуда родом собиратель русских земель Рюрик?

Версий о «начале» Руси много, однако, все они приводятся к двум основным: первая, так называемая «норманнская теория» утверждает, что основателем Российского государства был народ отличный от славян, скандинавы или норманны, а назывались они варягами – русами;

Вторая версия утверждает, что основателями государства Российского были сами славяне, и варяги по происхождению были тоже рода славянского. Вариантов же у первой и второй версий – великое множество. В своей работе я постараюсь осветить основные из них.

«Ожесточенность спора о начале Руси на протяжении двух с половиной столетий проистекает из-за политической важности вопроса. Не случайно, например, Гитлер, Гиммлер, Геббельс включились в полемику, разглагольствуя о народах «способных» и «неспособных» к поддержанию «порядка», к созданию собственной государственности. «Организация русского государственного образования, - распалялся Гитлер в «Майн кампф», - не была результатом государственных способностей славянства в России; напротив, это дивный пример того, как германский элемент проявляет в низшей расе свое умение создавать государство… В течение столетий Россия жила за счет этого германского ядра своих высших правящих классов» А отсюда следовал практический вывод: «сама судьба хочет указать нам путь своим перстом: вручив участь России большевикам, она лишила русский народ того разума, который породил и до сих пор поддерживал его государственное существование». (А.Г. Кузьмин. Предисловие к книге «Откуда есть пошла Русская земля» книга первая. Происхождение народа. С. 6).

«Варяжский вопрос» - центральное место бесславной «норманнской теории», которая вот уже более двухсот лет тщится вывести русскую историю из иноземной.

Когда же родилась так называемая «норманнская история»?

Вот что пишет по этому поводу А.Г. Кузьмин: «В годы бироновщины (30-е гг. XVIII в.) З. Байером и позднее Г. Миллером была выдвинута гипотеза, утверждающая, что под варягами следует разуметь скандинавов, а под варягами-русью – шведов. Так родилась «норманнская теория» имеющая многих приверженцев и в современной литературе – исторической, лингвистической, археологической».

Базируется эта версия на одном единственном летописном изложении – в «Повести временных лет». А ведь именно эта летопись претерпела наиболее основательные исправления и редакции – ведь киевские хроники являлись как бы придворными. Постоянно находясь на виду у государственных и духовных властей. (Наличие в «Повести» явных правок и нестыковок отмечал еще Татищев).

Наблюдая за тем, как лихо «переписывают», историю современные летописцы с «Майдана», поневоле приходишь к мысли, что восстановить летопись реальных событий тысячелетней давности будет, говоря языком Ленина, «архи сложно».

Итак, известно, что современная версия русской истории восходит к XVIII веку. Ее основателями считаются:

Татищев Василий Никитич (1686 – 1750г.г.) – русский историк и государственный деятель.

Байер Готлиб Зигфрид (1694 – 1738г.г.) – немецкий историк, филолог, член Петербургской Академии наук с 1725 года. Основоположник норманнской теории.

Миллер Герард Фридрих (1705 – 1783) – немецкий историк. В России – с 1725 года. «Собрал коллекцию копий (а куда исчезли оригиналы?) документов по русской истории (так называемые портфели Миллера)».

Шлецер Август Людвиг (1735 – 1800) – немецкий историк, филолог; на русской службе с 1761 по 1767 год. С 1769 года – иностранный почетный член Петербургской Академии наук. Он стал первым заниматься изучением подлинника старейшей Радзивиловской летописи, то есть знаменитой «Повести временных лет». О том, что он с ней сделал, будем говорить чуть дальше.

Что же было известно о Киевской Руси до них? Оказывается ничего.

Миллер начинает исследование русской истории при Елизавете Петровне. Он был первым ученым, издавшим полную версию русской истории в том виде, как она существует сегодня.

Таким образом, навязываемая нам сегодня концепция русской истории, очень позднего происхождения, и выдвинута исключительно иностранцами. Нашу историю пишут люди, не знающие нашего языка, наших обычаев. Появляется закономерный вопрос: а где же были русские историки? Почему русская история была написана иностранцами?

Даже при поверхностном анализе русской истории обнаружились серьезные ошибки. Что вынуждает нас совсем по другому взглянуть на «деятельность» этих «основоположников» русской истории. Впрочем, искажение подлинной русской истории в этой версии получает естественное объяснение как одна из важнейших задач правящей романовской династии. Приглашенные немецкие историки исполнили данный им Романовыми заказ, попутно изъяв и уничтожив из монастырских библиотек подлинные рукописи.

В качестве примера приведем судьбу Радзивиловского списка «Повести временных лет».

Современные комментаторы свидетельствуют: «Радзивиловская летопись, один из важнейших памятников летописания домонгольской эпохи…Древнейшая, дошедшая до нас, - текст ее завершается первыми годами XIII века».

«Радзивиловская летопись не имела полноценного научного издания» вплоть до 1989года.

Широко известна летопись стала лишь в 1711 году, когда Петр I побывал проездом в королевской библиотеке города Кенигсберга. Узнав о существовании летописи, он повелел изготовить копию. Оригинал же рукописи попал в Россию только в 1758 году, после окончания семилетней войны между Россией и Пруссией.

В 1761 году подлинник списка попал в библиотеку Академии наук. Работать с летописью стал А.Л. Шлецер, профессор, только что приехавший из Германии. Далее начинаются парадоксы. В немецком переводе сей ученый муж издание подготовил, оно вышло в Геттингеме в 1802 – 1809 годах. А вот для России издать сей труд не успел. Все материалы издания погибли во время пожара в 1812 году.

Оригинал рукописи в 1812 – 1814 годах находился у тайного советника Муравьева Н.М., от него он попал к директору Императорской публичной библиотеки Оленину А.Н.

Историки считают, что Радзивиловская «Повесть временных лет» подвергалась неоднократной и весьма существенной правке. Так, в летописи не хватает очень важного листа, в котором была изложена вся хронология Киевской Руси в привязке ее к византийской и римской хронологиям. Без этого листа русская хронология «Повести временных лет» повисает в воздухе и лишается привязки к всемирной скалигеровской истории. Поэтому, события, описанные в летописи, можно трактовать в самых различных интерпретациях.

Кроме того, на первых листах рукописи, где излагается начало русской истории – хронология, происхождение славянских племен, основание Киева и т.д. – нумерация или отсутствует или выполнена разными почерками.

Похоже, начало Радзивиловской летописи подверглось значительной правке во второй половине XVIII века, уже после того, как были написаны труды по русской истории Миллера, Шлецера, Байера и других. Наличие правок и исправлений в повести отмечал еще Татищев.

Так по утверждению А. Бушкова еще в XVIII веке существовало, по крайней мере, с десяток летописей Нестора. Ссылается он при этом на заявление Шлецера, который пишет: «В 1720 году Татищев был командирован в Сибирь… Тут он нашел у одного раскольника очень древний список Нестора! Он думал, как и я сначала, что существует только один Нестор и одна летопись. Татищев мало – помалу собрал десяток списков, по ним и сообщенным ему другим вариантам составил одиннадцатый…».

Можно представить себе какого размаха достигла в то время фальсификация истории. Если из всего собранного Татищевым многообразия вариантов «Повести временных лет» остался один-единственный канонический текст – «тот самый», о котором нам велено думать, что он написан в 1106 году и является единственно правильным.

Представим теперь собственно «норманнскую теорию», автором которой является Август Людвиг Шлецер:

Вот ее основные положения:

1.«Основателем Российского государства был народ, отличный от славян».

2.«Они были варяги и от прочих варягов различались именем россов».

3.«Варяги и скандинавы, или норманны, суть одни и те же».

4.«Следовательно, основание Российского государства произошло точно так же, как и основание государств в Сицилии и Англии» (То есть путем утверждения чужеземной, норманнской династии. – В.Д.)

1.Основателем Русского государства было славянское племя словене, то есть жители города Словенска на Волхове, основанного вождем проторуссов Словеном в середине III тысячелетия до н.э. Скорее всего, от данного энтонима образовалось и общее родовое понятие всех славян.

2.Варяго-руссы были одной из ветвей славянской этнолингвистической общности, отделившейся от нее на ранней стадии развития, имевшей кастовое деление и особый, преимущественно воинский и торговый уклад жизни, унаследованный от еще более древних гиперборейских времен.

3.Русские варяги как этнос никакого отношения к скандинавским викингам (норманнам) не имели, хотя они и сосуществовали рядом, оказывая друг на друга культурное, военное и хозяйственное влияние.

4.Возникновение Российского государства произошло не путем приглашения иноземных правителей, а как преемственное развитие государственных форм, сложившихся задолго до появления киевской княжеской династии Рюриковичей. Впоследствии, в угоду утвердившимся в качестве новых хозяев Руси Рюриковичам, была перекроена вся прошлая история: старые летописи были уничтожены, а новые переписывались так, что из них вообще исчезло упоминание о докиевской, то есть Словенской Руси.

Как видите, точки зрения приведены диаметральные. Ниже мы приведем еще несколько версий.

Пока же остановимся на происхождении самого слова «варяг». Вот что пишет на эту тему В. Макаренко в своем труде «Откуда пошла Русь» (С.217).

«Какова этимология слова «варяги»? Если взять близкие по времени слова «витязь», «князь», то, скорее всего, изначально слово звучало как «вар+язь» или во множественном числе «варязи». Например, в оригинале «Повести временных лет»: «бо ся зваху ти Варязи». Кстати, вариант слова «варязь» в современном русском языке сохранился почти без изменения: «вар-язь» = «ферзь» (шахматная фигура, призванная оборонять короля).

По утверждению Макаренко «варязи»=(варяги) – это сословие воинов. Далее он пишет: «…Рискну провести линию чуть дальше от слова «варяг» к слову «варвар» («бербер»), в основе которого удвоение корня «вар» с тем же значением «война». Это, скорее всего, еще один вариант названия варягов. В этом же ряду такие термины, как «варины», «варии», «вагры»…». Все эти слова имеют общий корень «вар». Сигмунд Герберштейн приводит интересные данные: «… с Любеком и Голштинским герцогством граничила когда-то область вандалов со знаменитым городом Вагрия, так что полагают, Балтийское море и получило название от этой Вагрии… «море варягов»… вандалы тогда не только отличались могуществом, но и имели общие с русскими язык, обычаи и веру» (Герберштейн С. Указ. Соч., с. 60. – Цит. По Носовский, Фоменко, Указ. Соч., с.18.).

«Варязи» в условиях массового переселения исполняли роль своеобразного «спецназа», передовых отрядов, которые вели на большом удалении разведку местности и при необходимости занимали территорию в преддверии подхода основного войска. В условиях массовой волны переселения, растянувшейся на несколько веков, эта функция стала социально значимой и привела к обособлению воинского сословия. Последними «варязями» на Руси были команды Ермака Тимофеевича (?-1585г.), Семена Дежнева (1605-1673г.г.), Ерофея Хабарова (ок. 1610-1667г.г.), Степана Разина (ок.1630-1671г.г.).

А вот как расшифровывают слово «варяг» В.Н. Демин и С.Н. Зеленцов в своей книге «Загадки Российской цивилизации» на странице 56: «… О значении и этимологии слова «варяг» высказывались самые различные предположения. В русском языке (см. Словарь В. Даля) «варяг» - «мелкий торговец», «разносчик товара» (в украинском языке слово «воряг» означает еще и «борца», «крепкого рослого человека»). Поэтому нет никаких оснований настаивать на иноземном происхождении слова «варяг», совсем недавно оно означало «торгового гостя», «купца». В этом смысле классическими варягами были новгородский Садко и Соловей Будимирович».

«…Словарь В. Даля дает три значения собственно слова «варя»: 1) «варево», «варка», «порция сваренного»; 2) «толпа», «куча», «тьма», «множество»; 3) «весь стан человека», «рожа». Русский язык насчитывает десятки слов с корнем «вар», который восходит к индоевропейской общности языков и системе космогоническо-божественных понятий: отсюда проистекают слова, означающий «творение», в том числе «сотворение мира и человека», а также имена богов – индийского Варуны и русского Сварога. А это уже выводит нас к самым глубинам человеческой предыстории.

Далее авторы обращаются к «Этимологическому словарю русского языка» М. Фасмера. В нем дается довольно любопытное разъяснение слова «варяг», оказывается в прошлом у него был синоним «кълбягъ» (оно употребляется в пространной редакции «Русской Правды», датируемой XII веком), означавший «варяг – член союза [братства]». Это совпадает с истолкованием варягов не как этноса, а как социума.

«…Синоним «варяга» - «колбяг» распадается на две корневые основы: «кол» + «бяг». Где корень «кол» - является древнейшей лексической основой. Коло одно из имен древнего солярного божества, а именно – зимнего солнца. Был еще весенний солнцебог – Ярило, летний – Купало.

«Коло» по-древнерусски – «колесо». Потому-то одним из древнейших имен Солнца также было Кол(о).

Имя языческого солнцебога у славян нашло отражение в названии реки Колы, а от нее и всего Кольского полуострова. На русском севере есть также две другие реки с подобным же корнем и одинаковым названием – Колва: в Пермской области – приток Вишеры и в Ненецком национальном округе – приток Усы. А в Баренцевом море хорошо известен остров Колгуев. И так вплоть до Колымы. Раньше существовало и мужское имя Кол (оно встречается, к примеру, в Ипатьевской летописи): от него пошли и все нынешние Коли (к христианскому имени Николай они были привязаны значительно позже).

А что же означает корень «бяг»? В ряде русских диалектов оно означает «бег». Следовательно, в современной интерпретации слово «колбяг» означает «солнце-коло» + «бег», то есть «солнечный бег» (по аналогии с «коловоротом – солнцеворотом»). Отсюда и «колбяги» по исконной сути данного понятия означают «солнцебегущие» или, может быть, «бегущие за солнцем». В любом случае «солнечная» лексическая первооснова налицо. И сразу же вспоминается Подсолнечное царство русских былин, сказок и заговоров – оно располагалось на Крайнем Севере, где полярное солнце летом не заходит месяцами». (С. 58 В.Н. Демин, С.Н. Зеленцов. Загадки Российской цивилизации).

«…Так, может быть, русские варяги, даже в самоназвании которых содержится намек на древнейшие арийские корни, и есть последние гиперборейцы, хранители традиций погибшей арктической прародины? Недаром ведь на побережье Ледовитого океана и в Баренцевом море сохранились топонимические следы былого и длительного пребывания здесь варягов. Это – Варангский залив (Варангер-фиорд), омывающий с запада российский полуостров Рыбачий, и норвежский полуостров Варангер. Далее можно продолжить: Варангский = Варяжский = Гиперборейский…».

Вот такую теорию выдвинули русские историки Демин и Зеленцов. Причем версия аргументированная, доказательная. Видно, как глубоко авторами была изучена проблема, насколько высока их квалификация не только как историков, но и как специалистов по археологии языка и реконструкции смысла. Сравнивая аргументы Карамзина, Шлецера и Миллера, приходишь к выводу, насколько поверхностны и предвзяты были они и как выгодно в этом плане отличаются В.Н. Демин и С.Н. Зеленцов.

Приверженцы «норманнской теории» за последние десятилетия не смогли привести ни одного убедительного аргумента или факта в пользу своей от начала и до конца высосанной из пальца «теории».

«…Корни же Руси уходят в недосягаемые глубины индоевропейского прошлого. Оно зародилось, пережило расцвет, катастрофические потрясения и упадок на Севере, где климат в то время был иным, нежели теперь. Постепенно мигрировали на юг из-за неблагоприятных условий жизни многие индоевропейские прапредки современных этносов (индийцев, иранцев, испанцев, итальянцев, армян, осетин и др.). Ближе к северным широтам обосновалась часть славян, из которых впоследствии вычленилась и русская нация. Варяги – последние пассионарии Севера – промелькнувшие на евразийском небосклоне, как сияющий болид, оставили после себя неизгладимый след в русской истории!» (В.Н. Демин, С.Н. Зеленцов. Загадки Российской цивилизации С.63).

Н Лудников

Продолжение следует

И стали все под стягом,
И молвят: «Как нам быть?
Давай пошлем к варягам:
Пускай придут княжить.
Ведь немцы тороваты,
Им ведом мрак и свет...»
И вот пришли три брата,
Варяги средних лет,
Глядят - земля богата,
Порядка ж вовсе нет».
А. К. Толстой.
История государства Российского от Гостомысла до Тимашева

Алексей Константинович Толстой уместил рассказ о призвании варягов (знакомый в те времена каждому мало-мальски образованному россиянину) в несколько строф. Но современному читателю, пожалуй, не помешает напомнить те самые строки «Повести временных лет», из-за которых вот уже третий век ломают копья отечественные историки.

«В год 6367 (859). Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со славян, и с мери, и со всех кривичей. А Хазары брали с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке с дыма...

В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси («идоша за море к варягом, к руси»). Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы («сице бо тии звахуся варязи русь...»),- вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка («наряда») в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус,- на Белоозере, а третий, Трувор,- в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же - те люди от варяжского рода, а прежде были славяне («преже бо беша словени»). Через два года умерли Синеус и брат его Трувор. И овладел всею властью («прия власть») Рюрик, и стал раздавать («раздая») мужам своим города - тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах - находники, а коренное население («перьвии насельници») в Новгороде - славяне, в Полоцке - кривичи, в Ростове - меря, в Белоозере - весь, в Муроме - мурома, и над теми всеми властвовал («обладаше») Рюрик...»

Согласно «Повести временных лет», Рюрик княжил в Новгороде. Тем временем власть в Киеве, в земле полян, где, согласно легенде, когда-то правили братья Кий, Щек и Хорив, была захвачена другими варягами - Аскольдом и Диром. Отпросившись у Рюрика в Царьг-рад со своим родом и плывя по Днепру, они увидели на горе «градок»; узнав от местных жителей, что те платят дань хазарам, Аскольд и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов, ходили в походы на Константинополь. После смерти Рюрика (если верить той же летописи, в 6387 (879) г.) на страницах русской истории появляется имя Олега, возможно, родственника Рюрика («от рода ему суща»); согласно той же летописи, Рюрик отдал ему на попечение своего малолетнего сына Игоря. Под 6390 (882) г. летопись описывает поход Олега с варягами, чудью, мерей, кривичами на Смоленск, Любеч и Киев (где были обманом захвачены и убиты Аскольд и Дир). Олег вокняжился в Киеве, покорил древлян, подчинил северян и радимичей, прежде плативших дань хазарам, воевал с уличами и тиверцами, в 6415 (907) г. возглавил успешный поход на Царьград («и повеси щит свой в вратех, показуа победу»). Летопись сохранила и список мирного договора 912 г. «Олга, великого князя русского... и от всех, иже суть под рукою его, светлых и великих князь, и его великих бояр» (согласно летописи, в то время не только в Киеве, но и в Чернигове, Переяс-лавле, Полоцке, Ростове, Любече и прочих городах «седя-ху велиции князи, под Олгом сущи») с императорами Леоном и Александром. Из него мы узнаем и первые имена отечественных дипломатов «от рода рускаго». Их звали Карлы, Инегельд, Фарлаф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидул, Фост и Стемид; насколько нам известно, практически никто из историков не сомневался, что эти лица, как и сам Олег, были варягами (хотя в походе Олега участвовали, кроме варягов, словене, чудь, кривичи, меря, древляне, радимичи, поляне, северяне, вятичи, хорваты, дулебы, тиверцы).

История вещего Олега и его предсказанной волхвами смерти «от коня своего» воспета Пушкиным. Но в летописном рассказе - довольно отрывочном, словно сшитом из нескольких кусков - есть неясности, темные места. Преемственность княжеской власти от новгородского князя Рюрика к его родственнику Олегу, подчинившему другие города и земли и сделавшему своей столицей Киев, а затем вокняжение в Киеве Игоря (датируемое 912 г.) - сына Рюрика, воспитанного Олегом, по-видимому, не вызывали сомнений у древнерусских летописцев; однако в новейшее время споры о генеалогии династии Рюриковичей - потомков Игоря Старого и княгини Ольги - приобрели необычайную остроту; к этому вопросу мы вернемся ниже.

Итак, летописцы, повествуя о древнейших, почти легендарных для них самих временах, о начале Русского государства, отмечали варяжское происхождение правящей династии и возводили имя своей державы к названию варяжского племени, не видя в том ничего для себя обидного. Известие о Рюрике и его братьях кочевало из летописи в летопись, постепенно обрастая новыми деталями (это происходило со многими летописными сюжетами) и обогащаясь подробностями, ранее никому не известными.

В новгородском летописании в конце XV в. появляется новая версия призвания варягов, согласно которой варяжский князь Рюрик был призван в Новгород по совету тамошнего старейшины Гостомысла (Гостомысл предстает в этой легенде предшественником выборных правителей Новгорода - посадников), как позже, в республиканские времена, новгородцы призывали князей-военачальников. По-видимому, в это время новгородцы пытаются по-своему истолковать исторические события, чтобы использовать их в борьбе против московских князей, угрожавших самобытности купеческой торговой республики. Тогда же, по-видимому, появляется в летописи и фигура Вадима, якобы возглавившего заговор новгородцев против князя и казненного Рюриком (трудно сказать, почему у этого легендарного отечественного тираноборца персидское имя). Со временем генеалогия Рюрика в этой версии обогатится новыми данными: он окажется внуком Гостомысла, сыном его дочери Умилы.

В то время, когда для новгородцев предание о Рюрике станет поводом для того, чтобы показать древность республиканских институтов, в усилившейся Москве и соперничающей с ней Твери правящие там Рюриковичи примут новую, еще более блистательную версию своего происхождения.

На рубеже XV - XVI вв. тверской инок Спиридон, «рекомый Савва», по прозвищу Сатана (согласно летописи, прозванный так «за резвость») закончил знаменитое «Сказание о великих князьях Владимирских». В этом памятнике Рюрик становится потомком кесаря Августа, приглашенным на княжение из Пруссии. Легенда о призвании варягов перестает быть самостоятельным памятником и становится лишь эпизодом (хотя и остается довольно важным звеном в цепи иерархической преемственности). Для Спиридона-Саввы важна не роль варягов в образовании государства, а происхождение династии, доказывающее священное право на монархическую власть потомков легендарного Пруса, «сродника Августа-кесаря» (об этом впоследствии с гордостью поминал на переговорах с польскими послами царь Иван Грозный).

Чрезвычайно любопытная трансформация происходит с легендарной частью русской истории в некоторых летописных памятниках XVII в. Еще древнерусские летописцы включали в свое повествование известия из библейской истории, вписывая события прошлого своей страны в христианскую историческую традицию. Но в XVII в. предпринимается попытка прямо связать начало русской истории с Библией. Непосредственные предки славян оказываются ближайшими потомками легендарного Ноя (его правнука Скифа и старших сыновей последнего - Словена и Руса). Славянские князья воюют с Александром Македонским и получают от него злато-писаную грамоту с печатью, которая была повешена «в божнице... по правую страну идола Велеса». Рассказ о Гостомысле - новгородском старейшине (перед смертью заповедавшем новгородцам идти в Варяжскую землю, чтобы просить «тамо живущих самодержцов, иже есть роди кесаря Августа, да идут к вам княжити, несть сраму вам таковым покориться») выглядит на этом фоне чуть ли не эпизодом новейшей истории, а имя державы восходит к временам древнейшим, библейским.

Эта легенда, возникшая, по всей вероятности, в Новгороде (об этом свидетельствует хорошее знакомство с топонимикой города и ряд других деталей), к середине XVII в. стала почти канонической и отразилась во многих летописных сводах этого времени. Тезис о древностях Руси соответствовал интересам молодой династии Романовых, претендовавшей на роль вершителей судеб славянства. Свежа была память о всенародном избрании Михаила Феодоровича, и, хотя новая династия не могла похвастаться прямым происхождением от Рюрика, версия родословцев о выезде предка Романовых «из Прусской земли», несомненно, явилась отголоском той же «августианской» легенды. Никого уже не смущали ни фигура Гостомысла, ни то, что легенда возникла в некогда республиканском Новгороде.

В Москве «библейская» версия начала русской истории была канонизирована, но провинциальные летописцы продолжали обогащать ее новыми деталями. Так родился последний, наиболее колоритный, пожалуй, вариант варяжской легенды, дошедший до нас в изложении первого русского историка Василия Никитича Татищева (к сожалению, использованная им так называемая Иоакимовская летопись, датируемая последней четвертью XVII в., до нас не дошла).

Рассказ Иоакимовской летописи, быть может, знаком нашим читателям по небезызвестному роману-эссе Чивилихина «Память». Согласно ему, Рюрик оказывается выходцем из западнославянских земель, внуком Гостомысла, сыном его любимой средней дочери Умилы. Есть в легенде и вещий сон (Гостомысл видит, что из чрева его дочери Умилы выросло большое плодоносящее дерево, покрывшее большой город; волхвы из Семигалии, т. е. из латышских земель, прибыв к нему, объясняют этот сон: наследником будет сын Умилы). Обогащается деталями и родословная Гостомысла: в легенде появляются его отец князь Буривой и другие предки.

Эта наиболее цветистая версия привлекает не только литераторов, но и некоторых историков. Многие полагают, что наши предки знали о древнем прошлом нашей страны больше, чем мы. Но нельзя забывать, что летописи - памятник очень сложный. Как памятник, летопись живет не более полутора веков (это доказывает вся история нашего летописания). После этого она либо превращается в новый памятник, сильно редактируется, либо «выпадает из обращения». Поэтому если то или иное известие встречается только в поздних памятниках,- это верный признак того, что мы имеем здесь дело не с историей, а с литературой. Мы отнюдь не намерены обвинять летописцев XVII в. и их предшественников в том, что они сознательно придумывали те или иные детали и подробности. Они могли заимствоваться из местных преданий, проистекать из какой-то обработки, собственного понимания, попытки «расшифровать» более ранние известия. Летописец брал за основу ту версию, которая казалась ему более убедительной, более близкой, привлекательной.

Так, на заключительном этапе русского летописания, на пороге петровской эпохи была сформулирована каноническая версия начала русской истории, в которой мало что осталось от первоначального состава летописи.

Уже упоминавшийся Василий Никитич Татищев, автор «Истории Российской с самых древнейших времен», весьма скептически отнесся к легендарным наслоениям предшествующих веков и вернулся к «Повести временных лет», т. е. первоначальному известию о призвании на княжение в Новгород Рюрика (кстати, его родоначальника), хотя привел и рассказ-легенду о Гостомысле. Рюрика он считал варягом, и сообщения Иоакимовской летописи, приведенные в примечаниях, не принимал всерьез. Но труд Татищева при его жизни так и не увидел света. Тем временем вопрос о том, как и кем было создано Русское государство, при преемниках Петра приобрел - пожалуй, впервые - подлинную политическую остроту.

За год до смерти, в 1724 г., Петр Великий подписал указ о создании в Петербурге Академии наук, выписав в нее из Германии ученых. Два дотошных немца, трудившиеся в 30-60-е годы XVIII в., Иоганн Готфрид Байер и Герард Фридрих Миллер, покопавшись в летописях, выявляют то самое известие о призвании варягов в его первоначальной версии и в своих ученых диссертациях излагают ее в качестве наиболее правдоподобной. Их, впрочем, заинтересовала не столько фигура Рюрика (хотя именно Байер показал, что летописная версия, по-видимому, искажена, т. е. имена братьев Рюрика - в действительности скандинавские слова, обозначающие, что он пришел в землю словен со своей верной дружиной - «тру-вор» и своим домом - «сине-хус»), сколько происхождение слова «русь». В соответствии с летописью и привлекая дополнительные доказательства, академики заявили, что имя Российской империи - скандинавского происхождения.

Несмотря на большой вклад этих ученых, в частности Г, Ф. Миллера, в изучение источников по истории России, обобщающего труда по русской истории не существовало, и тогда, как язвительно заметил их соотечественник и коллега историк Август Людвиг Шлецер, «императрица Елизавета Петровна приказала написать оную химии адъюнкту Ломоносову».

Вот тут-то и ударили первые пушки в великой войне, с перерывами продолжающейся до наших дней.

Для Ломоносова отрицание варяжского происхождения слова «русь» стало краеугольным камнем в аргументации, призванной опровергнуть версию об организующей роли «немцев» в истории России.

Миллер и Байер, опираясь на документы, доказывали «нерусское» происхождение «Руси». В финском «руот-си» - шведы (кстати, такое же обозначение скандинавов существует в других финно-угорских языках: эстонское roots, водское rotsi, ливское rvot"s, карельское rotsi). Византийский император Константин Багрянородный, описывая в середине X в. днепровские пороги, приводит их славянские и «русские» названия, причем последние - явно скандинавского происхождения. Подобных доводов было собрано очень много (в том числе и свидетельства франкских и византийских документов, где «русами», послами народа русского, именуются варяги). Но, придя к выводу о скандинавском корне в названии Русского государства, почтенные профессора, однако, на этом не успокоились и пошли дальше. Они заявили, что и само это государство было создано выходцами с запада. Ломоносов, возмущенный их утверждениями об организующей роли скандинавского (германского) элемента славянской стихии (довольно забавный тезис у представителей тогдашней Германии - страны, карта которой напоминала лоскутное одеяло), естественно, заявил, что немцы Русского государства не создавали, а поскольку государство наше исконно русское, то и название у него местное, а не чужеземное.

Нетрудно заметить, что этот спор (в нем, несомненно, слышны отголоски политической борьбы первой половины XVIII в., отражена память о ненавистной «бироновщине») велся не совсем корректно. В аргументации обеих сторон присутствовала некоторая логическая несообразность, ложный силлогизм, связывались два элемента, которые в действительности не взаимообусловлены (название государства и его происхождение). Доказывая, что само слово «русь» гораздо древнее призвания варягов, Ломоносов связал его с сарматами-роксоланами («рос-аланами»), рекой Рось на юге. Он обращается к поздним летописям, более подходящим для обоснования его концепции. Отрицать существование Рюрика в стране, где к нему восходила генеалогия множества знатных родов и сама императорская династия в той или иной степени претендовала на наследственную преемственность своей власти, было бы несколько неосторожно. И тогда Ломоносов попытался отрицать скандинавское происхождение Рюрика, опираясь на уже упоминавшееся «Сказание о князьях Владимирских»: Рюрик был из Пруссии, а Пруссия - это «По-руссия», руссы - славяне, следовательно, и пруссы - славяне также.

Острый спор угас в царствование Екатерины II, когда рассуждения о том, хорошо или плохо приглашать иностранцев на русский престол, были явно не к месту. Но нужно сразу же отметить, что проблема, волновавшая Ломоносова, для других русских историков XVIII - начала XIX в. практически не существовала. Без особых возражений принимали известие о призвании варягов М. М. Щербатов, Н. М. Карамзин, который с некоторым сомнением упоминает Гостомысла и скептически отзывается о Вадиме, отмечая, что эти лица отсутствуют в древнейших летописях. Сюжеты, связанные с этими событиями, начинают проникать в литературу. Естественно, писателей привлекают наиболее колоритные версии, и появление во второй половине XVIII в. драмы Я. Княжнина «Вадим Новгородский», как и позднейшие рылеевские стихи, было одним из проявлений оппозиционности по отношению к абсолютизму. И в XIX, и в начале XX в. традиционная версия не вызывала возражений у крупных историков; ее принимали М. П. Погодин, С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, М. Н. Покровский. Но и линия Ломоносова не умерла, и некоторые авторы время от времени все же подвергали сомнению то норманнское происхождение Рюрика, то сам факт призвания варягов; впрочем, подобные работы не вызывали особого резонанса в исторической науке. Как ни странно, проблема эта практически не волновала и отечественных историков послеоктябрьского периода вплоть до 30-х годов XX в. Известный знаток Киевской Руси В. В. Мавродин, анализируя документы, связанные с Игорем, прямо говорил о скандинавском происхождении династии.

То, что сейчас представляется нам вечной и чрезвычайно острой проблемой нашей исторической науки, приобрело действительную остроту лишь в 30-е годы нашего столетия, и диктовалось это не научными, а политическими причинами. В какой-то степени это явилось ответом на активизацию германской историографии в связи с созданием третьего рейха. Политические теории, еще в XIX в. провозглашаемые идеологами пангерманизма, были восприняты как практическое руководство к действию пришедшими к власти в Германии нацистами. Пытаясь доказать неполноценность славян, их неспособность к самостоятельному развитию, германские историки выдвигают тезис об организующей роли германского начала в Польше, Чехии, на Руси, используется и рассказ летописи о призвании варягов, которые и объявляются создателями Русского государства.

В этих условиях (а также в атмосфере насаждаемого в стране страха перед иностранным окружением) в советской историографии неожиданно происходит очередная «переоценка ценностей». Вся предшествующая, не очень мощная критическая литература, подвергавшая сомнению варяжскую теорию, вдруг неожиданно становится генеральной линией советской исторической науки. Историки отрицают роль варягов в образовании Русского государства, а заодно и факт их призвания и княжения, существование самого Рюрика и, разумеется, возможность скандинавского происхождения названия Руси. Такая позиция представляется теперь патриотической,; а следовательно, единственно допустимой и верной; она попадает в школьные и университетские учебники (а, как сказала английская писательница Джозефина Тэй, «миллионы школьных учебников не могут ошибаться») и проникает в общественное сознание.

Воинствующий антинорманнизм становится одним из священных знамен советской исторической науки, а его представители занимают почетные места в научной иерархии. Дополнительным стимулом к утверждению нового направления стала «борьба с космополитизмом» в начале 50-х годов. После этого господствующая научная школа, окопавшись и возведя мощные укрепления, довольно успешно подавляет слабые попытки подвергнуть сомнению те или иные элементы новой теории.

Историки этого лагеря (надо отдать им должное, много сделавшие для показа реальных внутренних предпосылок создания на Руси собственного государства), подобно своим предшественникам в XVIII в., не избежали искушения продлить исторические корни Руси в незапамятные времена.

События, предшествовавшие призванию варягов, дошли до нас в двух легендарных версиях, связанных по сюжету, но несколько различающихся по содержанию. Одна из этих версий принадлежит перу неизвестных летописцев, окончательное оформление другой - заслуга академика Б. А. Рыбакова, признанного главы отечественных антинорманнистов и автора многих солидных монографий по истории Древней Руси, славянскому язычеству и другим вопросам.

Версия первая, связанная с Гостомыслом и возникшая в Новгороде, цитировалась выше. История Гостомысла, увы, маловероятна, и вовсе невероятны дипломатические отношения древних руссов с Александром Македонским. Но, как известно, кроме истории о варягах и их призвании в Новгород, начальная русская летопись сохранила и другую, более древнюю легенду, относящуюся к основанию Киева.

«И были три брата: один по имени Кий, другой Щек и третий Хорив, а сестра их была Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне взвод Боричев, а Щек сидел на горе, что ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по нему Хоривицей. И построили городок во имя старшего брата и назвали его Киев. Был кругом города лес и бор велик, и ловили там зверей, а были те мужи мудры и смыслены, и назывались они полянами, от них поляне и доныне в Киеве.

Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был-де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: «На перевоз на Киев». Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а между тем Кий этот княжил в роде своем, и ходил он к царю, и великие почести воздал ему, говорят, тот царь, при котором он приходил. Когда же возвращался, пришел он на Дунай и облюбовал место, и срубил городок невеликий, и хотел сесть в нем со своим родом, да не дали ему близживущие; так и доныне называют придунайские жители городище то - Киевец. Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались.

И по смерти братьев этих потомство их стало держать княжение у полян, а у древлян было свое княжение, а у дреговичей свое, а у славян в Новгороде свое, а другое на реке Полоте, где полочане».

Увы, братья Кий, Щек и Хорив и сестра их Лыбедь - личности, во времени практически не локализуемые. Их имена - очевидно, попытка жителей «матери городов русских» объяснить местную топонимику, в том числе само название города (точно так же в Кракове - старой столице Польши - была записана древняя легенда о князе Краке, а Рим - «Рома» - назван в честь легендарного основателя Ромула). Во всяком случае, ничем не аргументирована попытка Б. А. Рыбакова отнести время Кия к VI в., эпохе Юстиниана, лишь на том основании, что в то время славяне нападали на Византию, а Кий, согласно легенде, «ходил... к Царьграду». И откровенной натяжкой кажется нам попытка отождествить легендарного Кия с византийским полководцем Хильвудием, антом по происхождению, которого упоминает современник Юстиниана историограф Прокопий Кесарийский. Существование Кия, впрочем, вполне правдоподобно. Киев - град Кия, как Ярославль - град Ярослава. Но уже во времена первых русских летописцев никто не помнил даже имени императора, который якобы воздал Кию «великие почести», а некоторые всерьез считали легендарного основателя города простым перевозчиком через Днепр. И уж во всяком случае древние летописи не дают никаких оснований для того, чтобы, подобно Б. А. Рыбакову, считать Аскольда, Дира и Игоря Старого представителями «династии Киевичей», т. е. полянами. С таким же успехом этих лиц можно было бы считать мадьярами, хазарами, византийцами, болгарами, эфиопами, но в летописи они названы варягами. Никакими другими данными об их происхождении мы не располагаем.

Сведения о князьях Руси как исторических лицах появляются достаточно «кучно» в отечественных, западноевропейских и восточных источниках, и относятся они к середине IX в. Но эти князья связаны в первую очередь с иным регионом - русским Севером, о чем подробнее будет сказано ниже.

Торжество воинствующего антинорманнизма в нашей историографии, по всей вероятности, дело прошлое. Любая попытка критически осмыслить сообщения исторических источников в принципе вполне правомерна. Но беда в том, что антинорманнская теория в силу особенностей нашего общественного сознания и при акгивной поддержке государственной власти стала в 30-е годы господствующей и, следовательно, единственно правильной и обязательной. Те, кто пытался подвергнуть критике хоть какой-то элемент этой стройной схемы, автоматически попадал в разряд пособников мирового империализма (со всеми вытекающими отсюда последствиями). Апофеозом этого направления нашей исторической науки стало празднование 1500-летия Киева (когда берег Днепра украсила скульптурная группа, изображающая Кия, Щека и Хорива и сестру их Лыбедь), сопровождавшееся раздачей правительственных наград отцам города.

В оценке реальной роли пришлых варягов в истории Руси IX - X вв. особую роль сыграли археологи (представители одной из немногих сравнительно «точных» отраслей исторической науки). Особое внимание исследователей привлекали и привлекают раскопки Гнездова (являвшегося, по всей вероятности, предшественником Смоленска), Тимиревских и Михайловских курганов под Ярославлем. Археологи обнаружили и характерные типы скандинавских погребений (в том числе известные читателям, быть может, по картине Семирадского «Похороны русса» - погребение в ладье) с характерными предметами, в том числе так называемыми «молоточками Тора» (амулетами, связанными с культом скандинавского бога-громовержца), мечи, застежки-фибулы. Особенно интересно, что многие предметы были изготовлены явно местными мастерами, т. е. по крайней мере для X в. можно с уверенностью констатировать присутствие варягов среди местных жителей. Эти находки скандинавского инвентаря дали историкам достоверный материал, который было довольно трудно игнорировать, хотя под давлением все той же великой теории раскопки иногда свертывались, предпринимались попытки искусственно снизить - путем сложных манипуляций - «чрезмерно высокий» процент варяжских погребений и тем самым процент варягов среди местной дружинной знати. К 80-м годам XX в. споры несколько смягчились. Не отказываясь oi своего коронного тезиса о славянском происхождении Игоря Старого, даже академик Рыбаков стал склоняться к мнению об историчности фигуры Рюрика, вслед за русским историком-эмигрантом Н. Т. Беляевым отождествляя его (быть может, несколько поспешно) с Рориком Фрисландским - датским конунгом, участвовавшим в некоторых набегах, а затем словно исчезнувшим с исторической арены. Еще в 70-е годы археолог М. X. Алешковский, один из участников новгородских раскопок, высказал мысль о том, что призвание варяжского князя именно в Приильменье явилось следствием довольно сложной этнической ситуации в этом регионе, где проживало несколько племен разного происхождения - славяне, угро-финны, балты, и ни одно из них не желало бы установления верховной власти представителя соседнего племени, следовательно, логично было пригласить чужеземца.

Пока мы знаем далеко не все. Но постепенно, отбрасывая эмоции, не имеющие ничего общего с наукой, мы приближаемся к истине, пытаясь представить себе реальные процессы, предшествовавшие образованию Русского государства.

Итак, спрашивая сегодня вслед за летописцем - «откуда есть пошла Русская земля»,- мы должны отдавать себе отчет, что само по себе происхождение названия страны отнюдь не является решающим для оценки генезиса ее государственности. В истории есть немало примеров, когда народ заимствует свое имя совсем не от того предка, от которого наследует язык и материальную культуру, причем комбинации тут могут быть самыми различными. Славяноязычные болгары носят имя тюркского племени, в VTT в. создавшего на Балканах первое Болгарское царство и бесследно растворившегося среди славянских племен, составлявших большинство его населения. При этом в их материальной культуре отчетливо заметно присутствие третьего этноса - древних фракийцев, эллинизированных во времена Римской империи. Имя уничтоженного крестоносцами балтского племени пруссов получило немецкое королевство, а Ливийская Арабская Джамахирия сохранила в своем названии имя древней римской провинции, хотя живут там теперь совсем не те ливийцы, с которыми воевали еще египетские фараоны. И говоря об образовании на Руси государства, роли в этом процессе варягов, происхождении названия «Русь», мы должны отдавать себе отчет, что русский народ отнюдь не относится к числу народов, формировавшихся на мононациональной основе. На обширных пространствах Восточной Европы, где издавна проходили пути великих переселений и торговых караванов, где сменяли друг друга крупные племенные образования (одни, как сарматы и скифы, подробно описанные античными историками, другие - подобно балтам или финно-уграм, едва упомянутые мельком на полях их трудов), появление славян, усиление славянских племен, образование у восточных славян государства не могли не протекать в тесном взаимодействии с другими народами этого региона, и сами эти народы были достаточно активно вовлечены в данный процесс.

В. О. Ключевский любил повторять, что история России - это история страны, которая колонизуется. Он имел в виду, конечно же, прежде всего колонизацию огромных неосвоенных пространств. Историческое ядро Великороссии (Северо-Восточная Русь) стало славянским едва ли не на глазах первых летописцев: пришедшие с запада и с юга славяне ассимилировали местные (преимущественно угро-финские) племена. Да и один из главных центров русской государственности, новгородское Приильменье, сам являлся «котлом», где сплавлялись воедино славяне, балты, утро-финны и скандинавы.

До сих пор наука не в состоянии сколько-нибудь подробно осветить древнюю историю восточных славян в «догосударственный» период. Известно, что в конце X в., после падения державы гуннов, началось движение славян в балканские провинции Византии. Племена славян, согласно византийским источникам, разделялись тогда на две группы: антов, живших по черноморскому побережью, от Нижнего Дуная до Нижнего Днепра, и склавинов, которые занимали территорию к северу от Дуная до Верхней Вислы и к востоку до Днепра. Колонизация Балканского полуострова была результатом не переселения, а расселения славян; они удержали за собой и ранее занятые земли в Центральной и Юго-Восточной Европе.

Поскольку восточнославянские племена, жившие на нынешней территории нашей страны, в древности редко вступали в непосредственные контакты с византийцами, сведений о них сохранилось очень мало. Описывая войны византийцев с готами, Прокотгай Кесарийский упоминает, что славяне «не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве...». Впрочем, уже на этом этапе у славян появляются военные вожди. Случайно дошли до нас имена некоторых из них: Добрит, Хвалибудий, «Мезамир, сын Иларичев, брат Калагаста». Часто встречается в литературе князь Боз, воевавший с готами и казненный ими вместе с сыновьями и вельможами. Историки-энтузиасты почему-то отождествляют его с Бусом, косвенно упомянутым в «Слове о полку Игореве», где готские девы «поют время Бусово», хотя с чего бы готским девам XIII в. поминать жившего в конце IV в. антского вождя? Кстати, не исключено, что князь, называемый в хронике готского историка Иордана «Боз»,- просто «вождь», т. е. это не личное имя, а «звание» предводителя актов.

Процесс развития новых, «варварских» государств в Южной и Западной Европе шел ускоренным путем, потому что он опирался на государственные традиции (а отчасти - и общественные структуры) поздней античности. Народам Центральной и Северо-Восточной Европы свой путь к государственности предстояло пройти вполне самостоятельно. И предпосылки создания на юге Руси государства возникают не ранее чем стихают волны великого переселения народов. Государства и города не возникают прямо на проезжей дороге.

Действительно, у антов и у других славянских племен, по всей вероятности, возникали какие-то племенные структуры, племена объединялись, их возглавляли военные вожди и старейшины, воевавшие с готскими королями и византийскими стратигами. Но ни города, ни государства не смогли бы уцелеть под копытами коней многотысячных орд, шедших через южнорусскую степь. Относительно спокойная ситуация, способствовавшая созданию реальных предпосылок для образования здесь государства, возникает не ранее чем появляется заслон от кочевников к востоку от Днепра. Таким заслоном для Южной Руси стал Хазарский каганат - тюркское раннефеодальное государственное образование, возникшее в середине VII в. на территории Нижнего Поволжья и в восточной части Северного Кавказа,

Со времен первых летописцев принято оценивать роль хазар в истории Руси негативно: они брали с южных русских племен дань, и лишь походы храброго Святослава окончательно сокрушили воинственного восточного соседа Руси.

Однако здесь, пожалуй, уместно будет вспомнить Салтыкова-Щедрина, обожавшего язвить по поводу различных эпизодов отечественной истории. В «Современной идиллии» мифический новгородец IX в. Добромысл Гадюк («благонамеренный человек, а по другим источникам вор») объясняет причину напряженных отношений своих соотечественников с варягами тем, что последние «грабят не чередом, убивают не ко времени, насилуют не по закону», и, когда его собеседники удивленно спрашивают, почему быть ограбленным по закону лучше, убежденно отвечает: «Как же возможно! по закону или без закона! по закону, всем ведомо,- лучше!»

Хазары, если так можно выразиться, «разбойничали по закону», т. е. обложили славянские племена небольшой данью. В то же время существование на востоке их стабильного политического объединения гарантировало славянские земли от катаклизмов недавнего прошлого, когда невесть откуда свалившаяся дикая орда могла в течение одного дня спалить, разорить, уничтожить все созданное и накопленное в течение десятилетий.

Как это нередко случалось в истории, новое государственное образование восточных славян вызревало в тени более сильного соседа, и, как только последний начал проявлять признаки ослабления под влиянием ударов с востока и юга, внутренних усобиц, связанных с принятием иудаизма частью хазарской верхушки в конце IVIII - начале IX в., усилившегося натиска кочевых племен, вожди восточных славян стали освобождаться и от этой слабой зависимости от каганата. Своего рода декларацией независимости и равноправия правителей Руси с владыками Хазарской державы стало и употребление киевскими великими князьями вплоть до XI в. тюркского титула кагана (царя).

Именно в тот период, по-видимому, возникают на юге Руси первые города, сохранившиеся до летописных времен, в том числе и Киев. Внутренние процессы, активное участие в торговле (Киев становится одним из важных перевалочных пунктов на пути из варяг в греки) создают предпосылки для возвышения будущей «матери городов» Руси. Сообщение же летописи, называющей Киев времен Аскольда и Дира «градком», т. е. городком, по всей вероятности (насколько можно судить по археологическим источникам), достаточно верно отражает реальное положение этого города в первой половине IX в. В ранней русской истории отчетливо вырисовывается противостояние двух центров формирующейся русской государственности - Новгорода и Киева. Но, хотя рассказ о призвании варягов является одним из краеугольных камней начальной русской истории, летописание начинает ее древнейшую (легендарную) часть в Киеве, и число новгородских преданий, независимо от степени их достоверности, не идет ни в какое сравнение с числом преданий южных. Древнейшая история Новгородской земли (при том, что сам Новгород, по-видимому, появляется только в X в. и попытки археологов обнаружить там более ранние слои не принесли, во всяком случае пока, никакого успеха) еще более туманна, чем история земли Киевской. Есть некоторая парадоксальность в ситуации, когда один из древнейших городов России носит название «Новый». Встает естественный вопрос: где же находился предшествовавший ему «Старгород»? Всерьез претендовать на роль предшественника Новгорода могут только Ладога (теперь Старая Ладога) и Ргориково Городище у истоков Волхова на берегу озера Ильмень. К сожалению, в конце XVIII в. при строительстве канала граф Сивере провел его трассу прямо посреди городища, и урон, нанесенный им исторической науке, сравним с Батыевым нашествием (свинцовые княжеские печати, выброшенные водой, до сих пор находят на берегах канала). Старая Русса, которая (из-за ее названия) считалась возможным претендентом на роль древнейшего центра Новгородской земли, по имеющимся археологическим данным, еще моложе Новгорода. Более вероятно, что именно Рюриково Городище было поселением предков новгородцев и первым политическим центром северной Руси. Во времена Новгородской республики оно служило княжеской резиденцией. Надо сказать, что в древнейший период русские города перемещались не так уж редко. Смоленску, по-видимому, предшествовало уже упоминавшееся поселение в Гнездове, Переяславлю-Залесскому - Клещин на берегу Плещеева озера.

По прошествии более чем тысячелетия история совершившаяся кажется иногда единственно возможной, но тогда, в середине IX в., не исключен был и совершенно иной вариант развития событий. Два центра формирующейся восточнославянской государственности - северный и южный - были вполне самостоятельны друг от друга. Довольно обособленно развивалось и Полоцкое княжество, территория, населенная кривичами (земли современной северо-восточной Белоруссии), даже позже лишь слабо связанная с великим киевским княжением. На огромной территории, объединенной впоследствии в «империю Рюриковичей», с избытком хватило бы места не только для двух, но и для трех, четырех и более славянских государств.

Системой торговых путей, рек и волоков Приильменье в равной мере было связано с двумя направлениями: южным - «из варяг в греки» и восточным - через притоки Верхней Волги и по самой этой реке, Каспийскому морю со Средней Азией, арабским миром. По этому - волжскому - пути долгое время в Европу шло восточное серебро, и эта торговая артерия не уступала по своему значению пути из «варяг в греки». Можно было бы предположить,- поскольку восточный путь совпадал с направлением колонизационных потоков с Приильменья,- что новое государство будет развиваться именно на восток. Однако пределы колонизационных потоков (как и крайние пределы норманнских захоронений) ограничиваются Средней Волгой, точнее - местностью между Ярославлем и Костромой (колонизация костромского Поволжья относится уже к XII в.).

Что же остановило и движение викингов, и вероятное развитие государства по этому пути? В середине века понятие государственных границ, характерное для нового времени, было не очень распространено. Существовали достаточно широкие ничейные зоны, иногда безлюдные, лесные, иногда с населением, платившим дань той или иной стороне либо обеим сторонам (как впоследствии саамы - Норвегии и Новгороду). Судя по источникам XII в., крайний восточный рубеж славянского населения, ярославское Поволжье, довольно систематически подвергался нападениям волжских болгар. До начала X в. они подчинялись Хазарскому каганату, затем начали добиваться самостоятельности, приняв мусульманство и обеспечив себе поддержку Арабского халифата. Окончательной «эмансипации» Волжской Болгарии способствовал разгром хазар Святославом в 965 г. Вероятно, в этом компактном государственно-территориальном объединении, лежавшем на скрещении волжских путей с дорогами, которые вели на Урал - в страну мехов и серебра, и следует видеть препятствие, положившее непреодолимый предел активному продвижению варягов и развитию нового государства в восточном направлении. Если восточный путь был заблокирован болгарами и хазарами, то совсем иная ситуация существовала на юге. Здесь, на всем протяжении пути «из варяг в греки», обитали племена, родственные ядру приильменской державы, и в системе сложных взаимоотношений местного населения с их сюзереном - Хазарским каганатом - пришельцы с севера выступали как естественные союзники. Отсюда и основное направление процесса объединения восточнославянских земель - с севера на юг, и сравнительная легкость объединения «верхней» и «нижней» Руси. С момента их слияния, впрочем, происходит существенная переориентация, смещение политического центра новой державы на юг. Новая династия и ее дружина не присоединили Киев к Новгороду, а превратили Киев, будущую «матерь городов русских», в свою столицу.

Необходимо сказать несколько слов о происхождении династии, наследовавшей Олегу в Киеве и во всей Русской земле. Как мы помним, князя Игоря, мужа Ольги и отца Святослава, летопись прямо называет сыном Рюрика. В легенде - если бы мы признали рассказ о Рюрике легендарным - логично было бы построить прямую цепочку: Рюрик, его преемник, а значит, сын Олег, преемник последнего,- сын, Игорь (в последнее время в художественной литературе была предпринята попытка объявить Игоря зятем Олега, а Ольгу - дочерью «вещего» князя; думается, что уж о таком-то родстве летописи наверняка сохранили бы известие). Летописец поступил иначе, так как был точно уверен, что Игорь не был сыном Олега. Есть ли у нас основания считать Игоря «Рюриковичем»? Насколько достоверна генеалогическая легенда, зафиксированная летописью в XI в., хотя и явно восходящая к более ранним известиям? По всей вероятности, у нас нет оснований отбрасывать ее, тем более что скандинавское происхождение киевской династии теперь вряд ли может вызывать сомнение.

Но, может быть, допустимо несколько вариантов прочтения летописного свидетельства? Ряд историков, в частности В. В. Мавродин, заметили, что в договоре с греками Игорь окружен целой группой родственников. Возникает впечатление, что эта династия правит на Руси уже не одно поколение. Так, может быть, в летописной версии потеряно одно звено, и Игорь, отец Святослава, и Игорь Старый некоторых летописей - разные лица? Может быть, было два Игоря, старший - сын Рюрика, и его сын или внук - отец Святослава? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Вариантов может быть множество, хотя бы такой: Игорь, наследуя в Киеве бездетному Олегу, мог действительно быть его родственником и сыном некоего Рюрика. Другие варианты: последний мог быть тезкой князя, призванного в Новгород, или имя отца киевского князя было позже присвоено в легенде основателю Приильменского княжества, предшествовавшему Олегу, и т. д. Во всяком случае, великокняжеская династия, наследовавшая Олегу в Киеве, несомненно, была связана и с Новгородом. Она была достаточно влиятельной для того, чтобы быть признанной и местной, и варяжской знатью и дружиной, что позволило ей сохранить единство державы. Имя Рюриковичей они носили явно по праву.

Летописный рассказ вполне справедливо отмечает варижское происхождение русской княжеской династии. Есть все основания полагать, что столь же достоверны и сведения летописца о происхождении имени нашего государства. Со времен Байера и Миллера историками накоплен большой материал, не только подтверждающий скандинавское происхождение термина «русь», но и позволяющий довольно четко проследить, как постепенно менялось и расширялось значение этого термина в зарубежных и восточнославянских источниках интересующего нас периода.

Источником этого слова традиционно считается древнескандинавский глагол «грести». Полагают, что в славянский язык оно проникло от финнов. Обозначая первоначально воинов-гребцов, оно, с одной стороны, стало приобретать черты этнонима, с другой - сохраняло значение социального термина, применяемого по отношению к воинам, княжеским дружинникам. Известие о том, что Рюрик и его братья взяли с собой «всю русь», новгородская летопись передает «пояша с собою дружину многу». «Все росы» - характерное обозначение княжеской дружины у Константина Багрянородного; для описания похода Олега на Константинополь 907 г. характерно противопоставление княжеской дружины (руси) рядовому войску (словенам). Но это социально-терминологическое значение термина «русь» довольно быстро размывается, слово теряет изначально присущее ему этносоциальное значение, что, может быть, было связано с включением в дружину «мужей» славянского происхождения, совместными экспедициями славян и варягов, возглавляемыми Олегом и Игорем. Намечается тенденция к расширению значения слова «русь», переносу этого названия со скандинавских реалий на реалии восточнославянские. Уже в середине X в., в описании похода Игоря на Византию и его договора 944 г., войско, состоявшее из представителей различных племен, преимущественно славянских, называется «русью», а договор заключает Игорь, великий князь русский, князья и люди Русской земли. По-видимому, название «Русской земли», т. е. территории, подвластной великому князю русскому, складывается в процессе консолидации восточнославянских племен при активном участии скандинавского элемента. Новая этнокультурная общность принимает имя, первоначальные носители которого интегрируются и растворяются среди местного населения (подобно тому, как это произошло с уже упоминавшимися болгарами). И, убедительно обосновывая скандинавское происхождение слова «русь», современные исследователи (Е. А. Мельникова и В. Я. Петрухин) справедливо констатируют, что оно «имеет сколько-нибудь прямое отношение к скандинавам лишь в догосударственный период развития восточнославянского общества, а его эволюцию отражают этнокультурные и социально-политические процессы становления восточнославянской государственности».

Государственности, добавим, у истоков которой все-таки стояли варяжские князья с их дружинами. Участие скандинавских дружин и князей, издавна облюбовавших путь из «варяг в греки», в политической жизни местных славянских племен вполне объяснимо. Племена, заключавшие союзы с варягами, призвавшие к себе или принявшие (подобно полоцким кривичам, полянам, новгородским словенам) варяжских конунгов с их дружинами, обеспечивали себе более сильные позиции в отношениях с соседними племенами. Опытные военачальники-варяги получали власть над объединенными силами славянских племен во время походов на Константинополь (как это было при Аскольде, Олеге, Игоре), но эти племена сохраняли собственное устройство, а их отношения с великими князьями даже во времена Олега и Игоря оставались данническими.

«Великие» и «светлые» князья (по-видимому, военные вожди) имелись у многих племен. Объединение восточнославянских земель в Древнерусском государстве, разумеется, было подготовлено внутренними социально-экономическими процессами. Но произошло оно в результате похода князя Олега на Киев, датируемого летописью 882 г., при активном участии его «руси» - варяжской дружины, вместе с другими племенами Поильменья. Легкость утверждения власти Олега в Поднепровье доказывала, что к этому времени созрели внутренние условия для объединения или, во всяком случае, отсутствовали сколько-нибудь серьезные препятствия для него. Какую роль в этом сыграли варяги? Несомненно, очень важную. И дело тут, разумеется, не в каких-то особых организационно-государственных качествах скандинавов. Известно, что в Исландии, в Гренландии поселившиеся там в средние века потомки норманнов, предоставленные самим себе, государства не создали вовсе. Но здесь, в Восточной Европе, появление варяжских дружин, по-видимому, заметно ускорило процесс образования государства. Они явились необходимым консолидирующим элементом, они - на первом этапе - составляли опору военной власти великого князя, их представителя. Речь шла при этом не о завоевании, а о сотрудничестве, синтезе культур. Славянизация династии и дружинной верхушки была, по-видимому, предопределена изначально (аналогичной была судьба норманнских властителей Сицилии, Нормандии, Англии, в конце концов усвоивших язык и культуру местного населения). Славянское в своей основе, хотя и вобравшее балтские, финно-угорские племена, Древнерусское государство было создано не только и, может быть, даже не столько варягами; но без них, без того беспокойного и воинственного элемента, вновь увлекшего восточных славян в походы на Византию, может быть, объединение севера и юга совершилось бы значительно позже или (как это произошло у западных славян) на месте Киевской Руси возникли бы соперничающие друг с другом королевства.

Что же представляло собой Древнерусское государство при первых Рюриковичах? Наблюдая ход исторического развития Европы, остающегося эталоном при сопоставлении социально-исторических процессов для науки нового, а отчасти и новейшего времени, нетрудно заметить, что процессы социально-политического и экономического развития общества в древности словно замедляются с юго-запада на северо-восток, от Средиземного моря, колыбели античных цивилизаций, к Балтике и дальше к Северному Ледовитому океану. Русь, окраина европейского мира, довольно долгое время сохраняла черты раннефеодальной монархии со значительными элементами предшествующего ей родового строя (хотя представлять ее вплоть до XIII в. страной, где господствовала родовая демократия, своеобразной конфедерацией областных «городов-государств», как склонны считать некоторые современные ленинградские историки, нет никаких оснований).

В Древней Руси государство являлось верховным собственником земли, природные богатства которой (пушнина, мед и воск диких пчел, рыбные ловы) представляли собой не меньшую ценность, чем возделываемые угодья,- достаточно вспомнить князя Святослава Игоревича, задумавшего перенести столицу на Дунай, в Переяславец, и среди товаров, стекавшихся туда из разных стран, упомянувшего «из Руси меда и воск, меха и рабы». Феодальное землевладение развивалось медленно. Особенно хорошо это видно на примере церкви. В средние века церковь во всех христианских странах, в том числе и на Руси, была одним из крупнейших землевладельцев. Однако на Руси древнейшие княжеские пожалования, по крайней мере до середины XII в. включительно, составляли не земельные угодья, а часть государственных доходов с определенной территории («десятина») и повинностей в пользу церкви с местного населения. Бояре и дружинники со времен первых Рюриковичей получали от князя часть дани, в сборе которой они принимали участие. Походы за сбором дани - «в полюдье» - наряду с военными экспедициями занимали большую часть времени князя и его администрации. Случались конфликты с местными племенами из-за резкого превышения размеров дани,- можно напомнить хрестоматийный пример с князем Игорем и древлянами. Конфликт был спровоцирован княжеской дружиной, т. е. «коллективным феодалом», с интересами которого должен был считаться великий князь. Чтобы управлять государством, тем более столь обширным, власть должна была находиться в постоянном движении; даже во времена более стабильные, на рубеже XI - XII вв., Владимир Мономах вспоминал, что совершил за свою жизнь 83 больших похода («а прочих, меньших, и не упомню»). Нечто подобное можно наблюдать в Западной Европе в эпоху Карла Великого и несколько позже, хотя на Руси, в отличие от империи Каролингов, не возникло серии «временных столиц». Киев, в силу своего исключительно выгодного положения на перекрестке пути «из варяг в греки» и северной ветви Великого шелкового пути, был вне конкуренции.

Централизованный характер сбора и распределения дани в сочетании со слабым развитием товарно-денежных отношений, когда верховная власть выступала основным «распределителем благ», способствовал тому, что на Руси при первых Рюриковичах феодальная аристократия не стремилась обособиться от правителя на местах, как это происходило в Западной Европе, а концентрировалась в городах при княжеском дворе, т. е. господствовала коллективная форма феодальной собственности. Речь не идет, конечно, о древнейших местных династиях, чьи владения были подчинены киевскому великому князю. Само начало феодальной раздробленности на Руси носило впоследствии «семейный», патримониальный характер. В удельных княжествах верховная власть продолжала оставаться у потомков династии Рюрика. Создание уделов, передача великим князем городов и земель своему многочисленному потомству объяснялись не каким-то легкомыслием верховных правителей или их чрезмерным чадолюбием. Как справедливо отметил Л. В. Милов, единственной возможностью относительно надежно обеспечить будущее каждому из княжеских сыновей было предоставление им верховной власти на определенной территории. Такой порядок сохранялся на Руси и в дальнейшем. В первые века русской истории, однако, после смерти очередного великого князя (Святослава, Владимира) начинался период междоусобиц, и в конце концов верховная власть доставалась одному из его сыновей. По-видимому, так было до тех пор, пока верхушка общества нуждалась в единстве. Дробление государственного суверенитета при преемниках Ярослава было подготовлено длительным развитием производительных сил и (в отличие от современного распада республик на враждующие области) свидетельствовало не о кризисе державы, а о возвышении отдельных центров, способных существовать самостоятельно. Но для этого Руси предстояло пройти долгий путь.

Отмену «полюдья» и введение новой системы сбора дани летопись связывает с именем княгини Ольги, вдовы Игоря. При ней, во второй половине X в., по крайней мере на части территории государства, вблизи предполагаемой родины Ольги - Пскова и в покоренной после восстания земле древлян был определен устойчивый размер дани и были устроены погосты - центры сбора этой дани.

Вероятно, в это же время происходит складывание, хотя бы в общих чертах, служебной системы, исследования которой, предпринятые в последнее время Б. Н. Флорей, во многом дают ключ к пониманию особенностей социально-политического и социально-экономического развития Киевской Руси и ее будущих преемников - Великих княжеств Московского и Литовского. Для древнейшего периода (до XIII в.) аналогичные системы прослеживаются также в истории Польши и Чехии, что свидетельствует о сходных путях развития славянских народов, находившихся в близких исторических условиях.

Существование коллективной формы феодальной собственности делало необходимым формирование определенных социальных групп и категорий населения, обслуживавших коллективного собственника. Люди, относившиеся к этим категориям, освобождались от всех (или части) даней и других повинностей, возлагаемых на остальное население. По своему характеру служебная организация разделяется на две большие отрасли: промыслы природных богатств (охота на пушного зверя, в особенности на бобров, рыбная ловля, добыча лесного меда и воска бортниками) и различные ремесла, непосредственно связанные с обслуживанием князя, бояр и дружинников. О широком диапазоне последних наглядно свидетельствуют последние находки археологов на Волыни, где при раскопках городищ обнаружены большие хлебопекарные печи, явно работавшие на дружину, размещенную в замке-детинце.

Длительный период существования коллективной феодальной собственности на землю подразумевает, естественно, столь же продолжительное сохранение большого числа лично независимых людей в основании феодальной лестницы, в первую очередь свободных крестьян-общинников. Процесс феодализации землевладения по письменным источникам киевского времени (XI - первая половина XIII в.) прослеживается довольно слабо, но это свидетельствует скорее не об отсутствии процесса как такового, а о состоянии источников по этой проблеме. Актовый материал, служащий основным источником для изучения изменений форм землевладения в XV - XVI вв., для киевской эпохи почти полностью отсутствует (в особенности это касается частного акта). Причины этого и в плохой сохранности древнейших русских письменных памятников в целом, и в длительном бытовании практики устного заключения имущественных соглашений в присутствии авторитетных свидетелей (известно, что еще в XII в. княжна, т. е. лицо, даже не вполне частное, Ефросинья Полоцкая, как свидетельствует ее житие, приобретала землю для основанного ею монастыря без письменного оформления сделки).

Наряду со свободным населением в древнерусском обществе существовали, хотя и в значительно меньшем числе, и рабы (холопы). В древнейший период это преимущественно были пленники, захваченные в военных походах (какой-то процент, вероятно, могли составлять и неплательщики полюдья), позднее распространяется и долговое холопство. Труд рабов применялся в княжеском и боярском хозяйстве, они «сажались» на землю, включались в служебные категории населения (например, рабы-ремесленники), из них же могла формироваться и администрация в феодальных хозяйствах. Известно, что позднейший термин «дворянин», как и социальная категория, обозначаемая им, тесно связана с понятием «двор», «дворня». Такой доверенной рабыней княгини Ольги была, например, ключница Малуша, мать князя Владимира, которого полоцкая княжна Рогнеда презрительно назвала «робичичем» (т. е. сыном рабыни).

На местах наряду с княжеской администрацией существовали элементы местного самоуправления городов и общин - выборные старейшины, народное ополчение - «тысяча», память о котором сохранилась в позднейшем чине тысяцкого, некогда его предводителя. Однако народное собрание (вече) в качестве высшей формы самоуправления стало пережитком уже к XI в.: все случаи его упоминания в летописях за это и последующее столетия связаны с исключительными ситуациями, когда в результате военной угрозы, стихийных бедствий или длительного голода администрация оказывалась не в состоянии контролировать положение. Исключение из этого правила составляют только Новгород с его «пригородом» Псковом и до какой-то степени Полоцк, где ранний этап формирования государства под властью варяга Рогволода, возможно, был аналогичен приильменскому. Здесь вече сохранило свою силу в течение столетий и стало со временем одним из неотъемлемых атрибутов феодальной республики - лишнее свидетельство существования договора на определенных условиях союза приильменских племен с династией, объединившей позднее Русь.

Важнейшим событием, четко разделившим древнейшую историю Русского государства на два этапа, явилось принятие князем Владимиром в конце X в. христианства в его византийском, будущем православном варианте (тема, вполне заслуживающая самостоятельного рассмотрения). В результате образовался своеобразный историко-культурный феномен, не имеющий аналогов в славянском мире. Страна, в то время близкая по социально-экономическому и политическому укладу Чехии и Польше, принявшим католичество и вошедшим в круг цивилизации и культуры латинской Европы, в культурном отношении сблизилась с южнославянскими народами Балканского полуострова, находившимися в сфере влияния Византии и развивавшимися по византийской модели. Это обстоятельство - «выбор веры» (разумеется, не случайный, обусловленный многими причинами, в том числе - давними связями Руси с Византией и южным славянством) - во многом определило особенности развития страны и ее культуры на долгие времена. Христианизация Руси способствовала интеграции русского общества на принципиально новой основе. И в числе многочисленных экономических, социальных, культурных последствий разрыва Руси с язычеством и ее вхождения в семью христианских народов было осознание русской культурной элитой места восточных славян в мировом историческом процессе, ценности знаний о прошлом Руси, сохранившихся в преданиях и былинах. Тогда-то и зарождается на Руси летописание, возникают те памятники, благодаря которым до наших дней дошли крупицы знаний о первых русских князьях. Тогда-то и звучит впервые вопрос: «Откуда есть пошла Русская земля?» Вопрос, на который до сих пор по-разному отвечают историки.

аждого человека, кого раньше, кого позже наверняка волнует вопрос - а откуда я взялся? Как я появился на свет?

Совсем недавно отмечали 850-летие Москвы, города, в котором живу я, родные и близкие мне люди, мои друзья. Первое упоминание о Москве датируется 1147 годом, но и до этого жили здесь люди, среди лесов, на берегу той же самой реки, под этим же самым небом. Наши предки. Кто они были, как они жили, откуда они пришли на эти земли? Заглянуть в прошлое своей страны, своего народа, интересно и заманчиво. Почти два века назад это сделал Николай Карамзин в “Преданиях Веков”, описав историю Государства Российского, а до него еще в 70-х годах XI в. монах Киево-Печерского монастыря летописец Нестор создал на основании древних сказаний основной исторический документ о Древней Руси - “Летопись временных лет”. Эти два труда позволили мне заглянуть в далекое прошлое, почти на два тысячелетия назад. Оттуда и начнем наш путь. Итак...

Происхождение восточных славян

П

редки славян издавна жили на территории Центральной и Восточной Европы. По своему языку они относятся к индоевропейским народам, которые населяют Европу и часть Азии вплоть до Индии. Археологи считают, что славянские племена можно проследить по данным раскопок с середины второго тысячелетия до н.э. Предков славян (в научной литературе их называют праславяне) предположительно находят среди племен, населявших бассейн Одры, Вислы и Днепра; в бассейне Дуная и на Балканах славянские племена появились лишь в начале н.э. Возможно, что о предках славян говорит Геродот, когда описывает земледельческие племена среднего Поднепровья.

Он называет их "сколотами" или "борисфенитами" (Борисфен - название Днепра у античных авторов), отмечая, что греки ошибочно причисляют их к скифам, хотя скифы совершенно не знали земледелия.

Предполагаемая максимальная территория расселения предков славян на западе доходила до Эльбы (Лабы), на севере до Балтийского моря, на востоке - до Сейма и Оки, а на юге их границей была широкая полоса лесостепи, шедшая от левого берега Дуная на восток в направлении Харькова. На этой территории обитало несколько сот славянских племен.

В VI в. из единой славянской общности выделяется восточно-славянская ветвь (будущие русский, украинский, белорусский народы). Приблизительно к этому времени относится возникновение крупных племенных союзов восточных славян. Летопись сохранила предание о княжении в Среднем Поднепровье братьев Кия, Щека, Хорива и их сестры Лыбеди и об основании Киева. Такие же княжения были и в других племенных союзах, включающих в себя 100-200 отдельных племен.

Многие славяне, единоплеменные с ляхами, обитавшими на берегах Вислы, поселились на Днепре в Киевской губернии и назывались полянами от своих чистых полей. Это имя исчезло в древней России, но сделалось общим именем ляхов, основателей польского государства. От этого же племени славян были два брата, Радим и Вятко, главами радимичей и вятичей: первый избрал себе жилище на берегах Сожа, в Могилевской губернии, а второй на Оке, в Калужской, Тульской или Орловской. Древляне, названные так от своей лесной земли, обитали в Волынской губернии; дулебы и бужане по реке Бугу, впадающему в Вислу; лутичи и тивирцы по Днестру до самого моря и Дуная, уже имея города в земле своей; белые хорваты в окрестностях гор Карпатских; северяне, соседи полян, на берегах Десны, Семи и Суды, в Черниговской и Полтавской губернии; в Минской и Витебской, между Припетью и Двиною Западною, дреговичи; в Витебской, Псковской, Тверской и Смоленской, в верховьях Двины, Днепра и Волги, кривичи; а на Двине, где впадает в нее река Полота, единоплеменные с ними полочане; на берегах же озера Ильменя собственно так называемые славяне, которые после Рождества Христова основали Новгород.

Наиболее развитыми и культурными среди восточно-славянских объединений были поляне. К северу от них проходила своеобразная граница, за которой племена жили "зверинским образом". По данным летописца «земля полян также носила название "Русь". Одно из объяснений происхождения термина "Русь", выдвигаемых историками, связано с названием реки Рось, притока Днепра, давшей имя племени, на территории которого жили поляне.

К тому же времени относится и начало Киева. Нестор в летописи рассказывает об этом так: «Братья Кий, Щек и Хорив, с сестрою Лыбедью, жили между полянами на трех горах, из коих две слывут, по имени двух меньших братьев, Щековицею и Хоривицею; а старший жил там, где ныне (в Несторово время) Зборичев взвоз. Они были мужи знающие и разумные; ловили зверей в тогдашних густых лесах днепровских, построили город и назвали оный именем старшего брата, т. е. Киевым. Некоторые считают Кия перевозчиком, ибо в старину был на сем месте перевоз и назывался Киевым; но Кий начальствовал в роде своем: ходил, как сказывают, в Константинополь, и приял великую честь от царя греческого; на возвратном пути, увидев берега Дуная, полюбил их, срубил городок и хотел обитать в нем, но жители дунайские не дали ему там утвердиться и доныне именуют сие место городищем К.иевцом. Он скончался в Киеве, вместе с двумя братьями и сестрою».

Кроме народов славянских, по сказанию Нестора, жили тогда в России и многие иноплеменные: меря вокруг Ростова и на озере Клещине или Переславском; мурома на Оке, где река впадает в Волгу; черемиса, мещера, мордва на юго-восток от мери; ливь в Ливонии, чудь в Эстонии и на восток к Ладожскому озеру; нарова там, где Нарва; ямь, или емь в Финляндии, весь на Белоозере; Пермь в губернии сего имени; югра, или нынешние березовские остяки, на Оби и Сосве; печора на реке Печоре.

Данные летописца о размещении славянских племенных союзов подтверждаются археологическими материалами. В частности, данные о различных формах женских украшений (височные кольца), полученные в результате археологических раскопок, совпадают с указаниями летописи о размещении славянских племенных союзов.

Хозяйство

О

сновным занятием восточных славян было земледелие. Это подтверждается археологическими раскопками, при которых были обнаружены семена злаков (рожь, ячмень, просо) и огородных культур (репа, капуста, морковь, свекла, редька). Выращивались также и технические культуры (лен, конопля). Южные земли славян обгоняли в своем развитии северные, что объяснялось различиями" в природно-климатических условиях, плодородии почвы. Южные славянские племена имели более древние земледельческие традиции, а также имели давние связи с рабовладельческими государствами Северного Причерноморья.

У славянских племен существовали две основные системы земледелия. На севере, в районе густых таежных лесов, господствующей системой земледелия была подсечно-огневая.

Следует сказать, что граница тайги в начале 1 тыс. н.э. была гораздо южнее современной. Остатком древней тайги является знаменитая Беловежская Пуща. В первый год при подсечно-огневой системе на освояемом участке деревья подрубали, и они высыхали. На следующий год срубленные деревья и пни сжигали, и в золу сеяли зерно. Удобренный золой участок два-три года давал довольно высокий урожай, потом земля истощалась, и приходилось осваивать новый участок. Основными орудиями труда в лесной полосе были топор, мотыга, заступ и борона-суковатка. Убирали урожай при помощи серпов и размалывали зерно каменными зернотерками и жерновами.

В южных районах ведущей системой земледелия был перелог. При наличии большого количества плодородных земель участки засевали в течение нескольких лет, а после истощения почвы переходили ("перекладывались") на новые участки. В качестве основных орудий использовали рало, а впоследствии деревянный плуг с железным лемехом. Плужное земледелие было более эффективным и давало более высокие и стабильные урожаи.

С земледелием тесно было связано скотоводство. Славяне разводили свиней, коров, овец, коз. В качестве рабочего скота в южных районах использовали волов, в лесной полосе - лошадей. Важное место в хозяйстве восточных славян играли охота, рыболовство и бортничество (сбор меда диких пчел). Мед, воск, меха были основными предметами внешней торговли.

Набор сельскохозяйственных культур отличался от более позднего: рожь занимала в нем еще небольшое место, преобладала пшеница. Совсем не было овса, но были просо, гречиха, ячмень.

Разводили славяне крупный рогатый скот и свиней, а также лошадей. Важная роль скотоводства видна из того, что в древнерусском языке слово «скот» означало также деньги.

Лесные и речные промыслы также были распространены у славян. Охота давала в большей степени пушнину, чем продовольствие. Мед получали при помощи бортничества. Это был не простой сбор меда диких пчел, но и уход за дуплами («бортями») и даже их создание. Развитию рыболовства способствовало то обстоятельство, что славянские поселения обычно располагались по берегам рек.

Большую роль в экономике восточных славян, как во всех обществах, стоящих на стадии разложения родоплеменного строя, играла военная добыча: племенные вожди совершали набеги на Византию, добывая там рабов и предметы роскоши. Часть добычи князья распределяли между своими соплеменниками, что, естественно, повышало их престиж не только как предводителей походов, но и как щедрых благотворителей.