13. Юного Тита Манлия отец отправил в деревню Юного Давида отец отправил на отдаленное пастбище Секст Аврелий Виктор говорит, что отец отправил Тита Манлия В ДЕРЕВНЮ , с. 194. По-видимому, это произошло в то время, когда Тит Манлий был ещё мальчиком или юношей, поскольку

В 1695 году госпожа де Мэнтенон торжествовала победу. Благодаря на редкость удачному стечению обстоятельств бедная вдова Скаррона стала гувернанткой внебрачных детей госпожи де Монтеспан и Людовика XIV. Г-жа де Мэнтенон, скромная, незаметная — и к тому же хитрая,— сумела привлечь к себе внимание короля-солнце 2, и тот, сделав ее своей любовницей, в конце концов тайно обручился с нею! На что Сен-Симон 3 в свое время заметил: «История в это не поверит». Как бы то ни было, а Истории, хоть и с большим трудом, все же пришлось в это поверить.

Г-жа де Мэнтенон была прирожденной воспитательницей. Когда же она стала королевой in partibus, ее склонность к воспитанию переросла в подлинную страсть. Уже знакомый нам герцог Сен-Симон обвинял ее в болезненном пристрастии к управлению другими, утверждая, что «сия тяга лишала ее свободы, коей она могла наслаждаться вполне». Он упрекал ее в том, что она тратила уйму времени на попечение доброй тысячи монастырей. «Она взваливала на себя бремя никчемных, призрачных, нелегких забот, — писал он, — то и дело отправляла письма и получала ответы, составляла указания для избранных — словом, занималась всякой чепухой, которая, как правило, ни к чему не приводит, а если и приводит, то к каким-то из ряда вон выходящим последствиям, горьким оплошностям в принятии решений, просчетам в управлении ходом событий и неправильному выбору». Не очень-то любезное суждение о благородной даме, хотя, в общем-то, справедливое.

Итак, 30 сентября 1695 года г-жа Мэнтенон известила главную настоятельницу Сен-Сира — в ту пору это был пансион благородных девиц, а не военное училище, как в наши дни,— о нижеследующем:

«В ближайшее время намереваюсь постричь в монахини одну мавританку, выразившую желание, чтобы на обряде присутствовал весь Двор; я предлагала провести церемонию при закрытых дверях, но нас уведомили, что в таком случае торжественный обет будет признан недействительным — надобно-де предоставить народу возможность потешиться».

Мавританка? Какая еще мавританка?

Надо заметить, что в те времена «маврами» и «мавританками» называли людей с темным цветом кожи. Стало быть, г-жа де Мэнтенон писала о некоей юной негритянке.

О той самой, которой 15 октября 1695 года король назначил пансион в 300 ливров в качестве награды за ее «благое намерение посвятить свою жизнь служению Господу в Бенедиктинском монастыре в Морэ». Теперь нам остается узнать, кто же она такая, эта мавританка из Морэ.

По дороге из Фонтенбло в Пон-сюр-Ионн лежит маленький городишко Морэ — опоясанный древними стенами, восхитительный архитектурный ансамбль, состоящий из старинных зданий и улиц, совершенно непригодных для автомобильного движения. Со временем облик городка сильно изменился. В конце XVII века там находился Бенедиктинский монастырь, ничем не отличавшийся от сотен других, разбросанных по всему Французскому королевству. Про эту святую обитель никто никогда бы и не вспомнил, если бы в один прекрасный день среди ее обитательниц не обнаружилась чернокожая монахиня, существование которой так поражало современников.

Самым удивительным, однако, было не то, что у бенедиктинцев прижилась какая-то мавританка, а забота и внимание, которые проявляли к ней высокопоставленные особы при Дворе. Если верить Сен-Симону, г-жа де Мэнтенон, к примеру, «то и дело наведывалась к ней из Фонтенбло, и, в конце концов, к ее визитам привыкли». С мавританкой она, правда, виделась нечасто, но и не так чтоб уж очень редко. Во время таких посещений она «участливо справлялась о ее жизни, здоровье и о том, как к ней относится настоятельница». Когда принцесса Мария-Аделаида Савойская прибыла во Францию обручиться с наследником престола герцогом Бургундским, г-жа де Мэнтенон повезла ее в Морэ, чтобы та могла собственными глазами увидеть мавританку. Дофин, сын Людовика XIV, видел ее не раз, а принцы, его дети, — раз или два, «и все они относились к ней добросердечно».

В самом деле, с мавританкой обходились как ни с кем другим. «К ней относились с куда большим вниманием, нежели к любой известной, выдающейся личности, и она гордилась тем, что к ней проявляют столько заботы, равно как и тайной, что окружала ее; хотя жила она скромно, чувствовалось, что за нею стоят могущественные покровители».

Да уж, в чем не откажешь Сен-Симону, так это в умении завладевать интересом читателей. Его мастерство проявляется особенно ярко, когда он, рассказывая о мавританке, сообщает, например, что «однажды, услышав звук охотничьего рога — в лесу неподалеку охотился Монсеньор (сын Людовика XIV), — она как бы между прочим обронила: «Это мой брат охотится».

Итак, благородный герцог поставил вопрос. Но дает ли он ответ? Дает, хотя и не совсем ясный.

«Поговаривали, будто она дочь короля и королевы... писали даже, что у королевы случился выкидыш, в чем были уверены многие придворные. Но, как бы то ни было, это осталось тайной».

Откровенно говоря, Сен-Симону были неведомы основы генетики — не можно ли его осуждать за это? Сегодня любой студент-медик скажет вам, что муж и жена, если они оба белые, просто не в состоянии дать жизнь чернокожему ребенку.

Для Вольтера, столько писавшего о тайне Железной маски, тут все было ясно как божий день, если он решился написать такое: «Она была на редкость смуглая и к тому же походила на него (короля). Когда король отправил ее в монастырь, он сделал ей подарок, назначив содержание в двадцать тысяч экю. Бытовало мнение, будто она его дочь, что вызывало у нее чувство гордости, однако настоятельницы выражали по сему поводу явное недовольство. Во время очередной поездки в Фонтенбло г-жа де Мэнтенон посетила Морэйский монастырь, она призвала чернокожую монахиню к большей сдержанности и сделала все, чтобы избавить девицу от мысли, тешившей ее самолюбие.

— Сударыня, — ответила ей монахиня, — усердие, с каким такая знатная особа, как вы, пытается внушить мне, что я не дочь короля, убеждает меня как раз в обратном».

Подлинность свидетельства Вольтера трудно подвергнуть сомнению, поскольку свои сведения он почерпнул из источника, заслуживающего доверия. Однажды он сам отправился в Морэйский монастырь и лично видел мавританку. Друг Вольтера Комартен, пользовавшийся правом свободно посещать монастырь, выхлопотал такое же разрешение и для автора «Века Людовика XIV».

А вот еще одна подробность, заслуживающая внимания читателя. В пансионной грамоте, что вручил мавританке король Людовик XIV, значится ее имя. Оно было двойное и состояло из имен короля и королевы... Мавританку звали Людовика-Мария-Тереза!

Если благодаря своей мании возводить монументальные сооружения Людовик XIV был схож с египетскими фараонами, то страсть к любовным утехам роднила его с арабскими султанами. Так, Сен-Жермен, Фонтенбло и Версаль были превращены в настоящие серали. Король-солнце имел обыкновение небрежно ронять носовой платок — и всякий раз находилось с десяток дам и девиц, притом из самых знатных родов Франции, которые тотчас же устремлялись его подобрать. В любви Людовик был скорее «обжорой», нежели «гурманом». Самая откровенная женщина в Версале — княгиня Пфальцкая, невестка короля, говорила, что «Людовик XIV был галантен, однако зачастую галантность его перерастала в сущее распутство. Он любил всех без разбору: благородных дам, крестьянок, дочерей садовника, горничных, — для женщины главное было прикинуться, будто она влюблена в него». Неразборчивость в любви король начал проявлять с самого первого своего сердечного увлечения: женщина, приобщившая его к любовным усладам, была старше его лет на тридцать, к тому же у нее не было глаза.

Однако в дальнейшем, надо признать, он добился более значительных успехов: его любовницами были очаровательная Луиза де Лавальер и Атенаис де Монтеспан, восхитительная красавица, хотя, ежели судить по нынешним понятиям, и несколько полноватая — ничего не попишешь, со временем мода меняется как на женщин, так и на наряды.

К каким только уловкам не прибегали придворные дамы, чтобы «заполучить короля»! Ради этого молоденькие девицы даже были готовы на кощунство: нередко можно было видеть, как в часовне, во время мессы, они без всякого стыда поворачивались спиной к алтарю, чтобы лучше видеть короля, а точнее, чтобы королю было удобнее их разглядеть. Ну и ну! А меж тем «Величайший из королей» был всего лишь коротышка — его рост едва достигал 1 метра 62 сантиметров. Так что, поскольку он всегда стремился выглядеть статным, ему приходилось носить башмаки с подошвой толщиной 11 сантиметров и парик высокой 15 сантиметров. Однако это еще пустяки: можно быть маленьким, но красивым. Людовик XIV же перенес тяжелую операцию на челюсти, после чего в верхней полости рта осталось отверстие, и, когда он ел, пища выходила у него через нос. Хуже того: от короля всегда дурно пахло. Он знал это — и когда входил в комнату, тут же открывал окна, даже если снаружи стоял мороз. Чтобы отбить неприятный запах, г-жа де Монтеспан всегда сжимала в руке платочек, пропитанный резкими духами. Однако, невзирая ни на что, для большинства версальских дам «мгновение», проведенное в обществе короля, казалось истинно райским. Быть может, причина тому женское тщеславие?

Королева Мария-Тереза любила Людовика не меньше других женщин, которые в разное время делили с королем его ложе. Едва Мария-Тереза, по прибытии из Испании, ступила на остров Бидассоа, где ее ждал юный Людовик XIV, она влюбилась в него с первого взгляда. Она восхищалась им, ибо он показался ей красавцем, и всякий раз в восторге замирала перед ним и перед его гением. Ну а король? А король был ослеплен куда меньше. Он видел ее такой, какой она и была,— тучной, маленькой, с некрасивыми зубами, «испорченными и почерневшими». «Говорят, зубы у нее стали такими оттого, что она ела много шоколада,— объясняет княгиня Пфальцкая и прибавляет: — К тому же она в непомерных количествах употребляла чеснок». Таким образом, выходило, что один неприятный запах отбивал другой.

Король-солнце в конце концов проникся чувством супружеского долга. Всякий раз, когда он представал перед королевой, настроение ее делалось праздничным: «Стоило королю одарить ее дружеским взглядом, она ощущала себя счастливой целый день. Она радовалась, что король делит с нею брачное ложе, ибо ей, испанке по крови, любовные утехи доставляли истинное наслаждение, и ее радость не могли не замечать придворные. Она никогда не гневалась на тех, кто над нею подтрунивал за это,— она сама смеялась, подмигивала насмешникам и при этом довольно потирала свои маленькие ручки».

Их союз длился двадцать три года и принес им шестерых детей — трех сыновей и трех дочерей, однако все девочки умерли в младенчестве.

Вопрос, имеющий касательство к тайне мавританки из Морэ, подразделяется, в свою очередь, на четыре подвопроса: могло ли быть, что чернокожая монахиня являлась одновременно дочерью короля и королевы? — и на этот вопрос мы уже дали отрицательный ответ; могла ли она быть дочерью короля и любовницы-негритянки? — или же, по-иному говоря, дочерью королевы и любовника-негра? И наконец, могло ли быть так, что чернокожая монахиня, не имея никакого отношения к королевской чете, просто-напросто заблуждалась, называя дофина «своим братом»?

В Истории есть две личности, чьи любовные связи стали предметом тщательных исследований — Наполеон и Людовик XIV. Иные историки потратили всю жизнь на то, чтобы определить, сколько у них было любовниц. Так вот, что касается Людовика XIV, никому так и не удалось установить — хотя ученые досконально изучили все документы, свидетельства и мемуары того времени,— что у него хоть однажды была «цветная» любовница. Что правда, то правда, в ту пору во Франции цветные женщины были в диковину, и если б король невзначай приглядел себе одну, слухи о его увлечении в мгновение ока распространились бы по всему королевству. Тем паче если учесть, что каждый божий день король-солнце старался держаться у всех на виду. Ни один его жест или слово просто не могли быть пропущены любопытными придворными: еще бы, ведь Двор Людовика XIV слыл самым злоречивым на свете. Представляете, что было бы, если б пошла молва, будто у короля появилась чернокожая пассия?

Однако ничего подобного не было. В таком случае, как же мавританка могла быть дочерью Людовика XIV? Впрочем, такого предположения придерживались далеко не все историки. Зато многие из них, в том числе и Вольтер, вполне серьезно считали, что чернокожая монахиня была дочерью Марии-Терезы.

Здесь читатель может удивиться: как это так? У такой целомудренной женщины? У королевы, которая, как известно, буквально обожала своего супруга короля! Что верно, то верно. Однако ж при всем том не следует забывать, что эта милейшая женщина была на редкость глупа и до крайности простодушна. Вот что, к примеру, пишет о ней знакомая нам княгиня Пфальцкая: «Она была слишком скудоумна и верила всему, что ей говорили,— хорошему и плохому».

Версия, которую выдвигали такие писатели, как Вольтер и Тушар-Лафос, автор знаменитых «Хроник Бычьего глаза», а также известный историк Госселен Ленотр, сводится, за небольшой разницей, примерно к следующему: посланники одного африканского царя подарили Марии-Терезе маленького мавра десяти или двенадцати лет ростом не выше двадцати семи дюймов. Тушар-Лафос якобы даже знал его имя — Набо.

А Ленотр утверждает, что с той-то поры и вошло в моду — основоположниками которой были Пьер Миньяр и иже с ним — «рисовать негритят на всех крупных портретах». В Версальском дворце, например, висит портрет мадемуазель де Блуа и мадемуазель де Нант, внебрачных дочерей короля: как раз посередине полотно украшено изображением негритенка, непременного атрибута эпохи. Однако вскоре после того, как стала известна «постыдная история, связанная с королевой и мавром», эта мода постепенно сошла на нет.

Итак, спустя время ее величество обнаружили, что им скоро предстоит стать матерью — то же подтвердили и придворные врачи. Король радовался, ожидая появления на свет наследника. Какая опрометчивость! Негритенок вырос. Его научили говорить по-французски. Всем казалось, что «невинные забавы мавра происходили от его простодушия и живости натуры». В конце концов, как говорится, королева полюбила его всем сердцем, так крепко, что никакое целомудрие не могло уберечь ее от слабости, которую вряд ли был способен ей внушить даже самый изысканный красавец из христианского мира.

Что касается Набо, то он, вероятно, умер, причем «довольно внезапно» — сразу же после того, как публично объявили, что королева на сносях.

Бедная Мария-Тереза вот-вот должна была родить. Но король никак не мог взять в толк, отчего она так нервничает. А королева знай себе вздыхала и, словно в горьких предчувствиях, говорила:
— Я сама себя не узнаю: откуда эта дурнота, отвращение, капризы, ведь прежде ничего подобного со мной не случалось? Если б мне не нужно было сдерживаться, как того требует приличие, я бы с радостью повозилась на ковре, как мы частенько делали с моим мавритенком.

— Ах, сударыня! — недоумевал Людовик.— Ваше состояние ввергает меня в дрожь. Нельзя же все время думать о прошлом — а то, не приведи Господь, еще родите пугало, противное природе.

Король как в воду глядел! Когда младенец появился на свет, врачи увидели, что это «чернокожая девочка, черная как чернила, с головы до пят», и пришли в изумление.

Придворный медик Феликс божился Людовику XIV в том, что «достаточно было одного взгляда мавра, чтобы превратить младенца в себе подобного еще в материнской утробе». На что, по утверждению Тушар-Лафоса, Его величество заметили:
— Гм, одного взгляда! Значит, взгляд его был слишком проникновенный!

А Ленотр сообщает, что лишь много позднее «королева призналась, как однажды юный чернокожий невольник, прятавшийся где-то за шкафом, вдруг кинулся к ней с диким криком — хотел, как видно, испугать, и это ему удалось».

Таким образом, претенциозные слова мавританки из Морэ подтверждаются следующим: поскольку ее родила королева, будучи в то время замужем за Людовиком XIV, юридически она была вправе называть себя дочерью короля-солнца, хотя фактически ее отцом был мавр, выросший из несмышленого невольника-негритенка!

Но, говоря откровенно, это только легенда, и на бумагу она была переложена много позднее. Вату писал примерно в 1840 году: «Хроники Бычьего глаза» вышли в свет в 1829 году. А рассказ Г.Ленотра, опубликованный в 1898 году в журнале «Монд иллюстре», заканчивается на такой вот малоутешительной ноте: «Единственное, что не вызывает сомнений, так это подлинность портрета мавританки, хранящегося в Сент-женевьевской библиотеке, того самого, про который все говорили еще в конце прошлого века».

Подлинность портрета и вправду не подлежит сомнению, чего, однако, нельзя сказать о самой легенде.

И все же! История мавританки из Морэ, очевидно, началась с вполне достоверного события. Мы располагаем доказательством, каковым являются письменные свидетельства современников, что королева Франции действительно произвела на свет чернокожую девочку. Давайте теперь, следуя хронологическому порядку, предоставим слово свидетелям.

Итак, мадемуазель де Монпансье, или Великая мадемуазель, близкая родственница короля, писала:
«В течение трех дней кряду королеву мучили тяжелые приступы лихорадки, и она разродилась раньше срока — в восемь месяцев. После родов лихорадка не прекратилась, и королева уж приготовилась к причащению. Ее состояние ввергло придворных в горькую печаль... Под Рождество, помнится, королева уже не видела и не слышала тех, кто вполголоса переговаривался в ее покоях...

Его величество поведал и мне, какие страдания причиняла королеве болезнь, сколько народу собралось у нее перед причащением, как при виде ее священник едва не лишился чувств от горя, как при этом рассмеялись Его величество принц, а следом за ним и все остальные, какое выражение лица было у королевы... и что новорожденная как две капли воды походила на очаровательного мавритенка, которого привез с собой г-н Бофор и с которым королева никогда не расставалась; когда все смекнули, что новорожденная могла быть похожа только на него, несчастного мавра убрали прочь. Еще король сказал, что девочка ужасна, что ей не жить и чтобы я ничего не говорила королеве, ибо это могло бы свести ее в могилу... А королева поделилась со мной печалью, которая овладела ею после того, как рассмеялись придворные, когда ее уже собрались причащать».

Так в год, когда случилось это событие — установлено, что роды произошли 16 ноября 1664 года, — двоюродная сестра короля упоминает о сходстве чернокожей девочки, родившейся у королевы, с мавром.

Факт рождения чернокожей девочки подтверждает и г-жа де Моттвиль, горничная Анны Австрийской. А в 1675 году, спустя одиннадцать лет после случившегося, Бюсси-Рабютен поведал историю, на его взгляд, вполне достоверную:
«Мария-Тереза говорила с г-жой де Монтозье о фаворитке короля (мадемуазель де Лавальер), когда к ним неожиданно вошли Его величество — он подслушал их разговор. Его появление настолько поразило королеву, что она вся зарделась и, стыдливо опустив глаза, спешно удалилась. А по прошествии трех дней она родила чернокожую девочку, которая, как ей казалось, не выживет». Если верить официальным сообщениям, новорожденная действительно вскоре умерла — говоря точнее, это случилось 26 декабря 1664 года, когда ей от роду было чуть больше месяца, о чем Людовик XIV не преминул сообщить своему тестю, испанскому королю: «Вечером вчерашнего дня моя дочь умерла... Хотя мы и были готовы к несчастью, большого горя я не испытал». А в «Письмах» Ги Патена можно прочесть вот какие строки: «Нынче утром у маленькой госпожи случились судороги и она умерла, ибо ни сил, ни здоровья у нее не было». Позже про смерть «безобразного младенца» писала и княгиня Пфальцкая, хотя в 1664 году ее во Франции не было: «Все придворные видели, как она умерла». Но действительно ли все так и было? Если новорожденная и вправду оказалась чернокожей, вполне логично было объявить о том, что она умерла, а на самом деле взять и спрятать ее где-нибудь в глуши. А коли так, то лучшего места, нежели монастырь, и не сыскать...

В 1719 году княгиня Пфальцкая писала, что «народ не верил, будто девочка умерла, ибо все знали, что она находится в монастыре в Морэ, близ Фонтенбло».

Последним, более поздним, свидетельством, относящимся к этому событию, было сообщение принцессы Конти. В декабре 1756 года герцог де Люин вкратце изложил в своем дневнике беседу, которую он имел с королевой Марией Лещинской, супругой Людовика XV, где речь как раз шла о мавританке из Морэ: «Долгое время только и было разговоров, что о какой-то чернокожей монахине из монастыря в Морэ, неподалеку от Фонтенбло, которая называла себя дочерью французской королевы. Кто-то убедил ее, что она дочь королевы, однако из-за необычного цвета кожи ее упрятали в монастырь. Королева оказала мне честь и поведала, что у нее был разговор об этом с принцессой Конти, узаконенной внебрачной дочерью Людовика XIV, и принцесса Конти сказала ей, что королева Мария-Тереза действительно родила девочку, у которой было фиолетовое, даже черное, лицо — очевидно, оттого, что при появлении на свет она сильно мучилась, однако ж немного спустя новорожденная умерла».

Тридцать один год спустя, в 1695 году, г-жа де Мэнтенон намеревалась постричь в монахини одну мавританку, которой через месяц Людовик XIV назначает пансион. Эту мавританку зовут Людовикой-Марией-Терезой.

Когда она попадает в Морэйский монастырь, ее окружают всяческими заботами. Мавританку часто навещает г-жа де Мэнтенон — она требует, чтобы к ней относились с почтением, и даже представляет ее принцессе Савойской, едва та успевает обручиться с наследником престола. Мавританка же твердо убеждена, что она сама дочь королевы. Точно так же, судя по всему, считают и все морэйские монахини. Их мнение разделяет и народ, потому что, как нам уже известно, «народ не верил, будто девочка умерла, ибо все знали, что она находится в монастыре в Морэ». Да уж, как говорится, здесь есть над чем призадуматься...

Не исключено, однако, что тут было простое и вместе с тем потрясающее совпадение. Сейчас самое время привести одно любопытное объяснение, которое королева Мария Лещинская дала герцогу де Люину: «У некоего Лароша, привратника в Зоологическом саду, в ту пору служили мавр и мавританка. У мавританки родилась дочь, и отец с матерью, не будучи в состоянии воспитать ребенка, поделились своим горем с г-жой де Мэнтенон, та сжалилась над ними и обещала позаботиться об их дочери. Она снабдила ее весомыми рекомендациями и препроводила в монастырь. Так появилась легенда, которая на поверку оказалась выдумкой от начала и до конца».

Но откуда в таком случае дочь мавров, служителей Зоосада, вообразила, будто в жилах у нее течет королевская кровь? И почему ее окружали таким вниманием?

Я думаю, не следует торопиться с выводами, решительно отвергая гипотезу о том, что мавританка из Морэ так или иначе не имеет никакого отношения к королевскому роду. Мне бы очень хотелось, чтобы читатель правильно меня понял: я не говорю, что сей факт бесспорен, просто я считаю, что мы не вправе категорически отрицать его, не изучив со всех сторон. Когда же мы рассмотрим его всесторонне, мы непременно возвратимся к заключению Сен-Симона: «Как бы там ни было, а это осталось тайной».

И последнее. В 1779 году портрет мавританки еще украшал кабинет главной настоятельницы Морэйского монастыря. Позднее он пополнил коллекцию Сент-женевьевского аббатства. Ныне же полотно хранится в одноименной библиотеке. В свое время к портрету было приложено целое «дело» — переписка, касающаяся мавританки. Это дело находится в архивах Сент-женевьевской библиотеки. Однако теперь в нем ничего нет. От него осталась одна лишь обложка с надписью, которая наводит на размышления: «Бумаги, имеющие касательство к мавританке, дочери Людовика XIV».

Ален Деко, французский историк
Перевел с французского И. Алчеев

28.01.2018

Людовик XIV остался в памяти потомков как чрезвычайно самоуверенный и самовлюбленный монарх, фраза которого «Государство - это я!» полностью раскрывает его характер. А была ли в действительности произнесена эта фраза? Об этом и других интересных фактах из жизни Людовика XIV мы сейчас поговорим подробнее.

1. Людовик стал долгожданным ребенком: его родители пытались зачать наследника 22 года. Наконец 37-летняя Анна Австрийская произвела на свет дофина. Ликовали все: от знати до простого народа. Люди боялись нестабильности, которую повлекло бы за собой отсутствие законнорожденного принца.
2. Людовик правил 72 года - самый долгий срок нахождения на троне среди монархов Европы.
3. Высказывание «Государство - это я!» действительно имело место. Но произнесена фраза была не просто так, а в ответ на действия парламента, пытавшегося ограничить власть 17-летнего монарха. Людовику XIV пришлось напомнить высшим государственным сановникам, что всем здесь распоряжаются не они, а законный король.
4. Популярен миф о брате-близнеце, которого Людовик якобы прятал ото всех под железной маской. Но это вряд ли соответствует действительности: если бы родились близнецы, родители Людовика не только не скрывали бы этого факта, но радовались бы от души вместе с придворными. Ведь это - двойная гарантия, что трон не останется пустым.
5. Будущий «король-солнце» очень уважал мать, даже побаивался ее. В юности он горячо влюбился в племянницу Мазарини Марию. Юноша умолял королеву позволить ему жениться на возлюбленной, отвечавшей ему взаимностью, однако та твердо ответила: «Нет». Пришлось заключить союз, выгодный для Франции по политическим соображениям. Это был брак с испанской инфантой. Жениться по любви не может ни один король…
6. В период правления Людовика при дворе царила необычайная пышность. Король любил роскошь. Его грандиозный замысел превратить охотничий домик Версаль в свою резиденцию с садами, дворцами и парками дорого обошелся казне: в течение 50 лет на его строительство уходило постоянно 14% годового дохода. Зато теперь Версаль - жемчужина Франции.
7. Не был чужд Людовик и культурным развлечениям, кроме традиционных охоты и балов. В Версале часто ставили пьесы Расина, Мольера, Корнеля.
8. Пытаясь собрать как можно больше денежных средств, король изобретал все новые меры для удержания «золотого запаса»: так, у всех покидающих страну навсегда отбирали имущество, а высшим государственным чиновникам платили жалованье с собранных налогов, а не из накопленного в казне золота.
9. Людовику приписывают талант модельера: он изобрел туфли на высоком каблуке с красной подошвой (прообраз «лабутенов»).
10. У «короля-солнца» всю жизнь было много любовниц. Поговаривают, будто некоторые из них обладали политическим влиянием: так, Нантский эдикт, отменивший политику веротерпимости, был согласован с последней фавориткой маркизой де Ментенон. Но большинство историков сходится во мнении: Людовик XIV строго разграничивал политику и личную жизнь, все важные государственные решения принимал сам, единолично.
11. Второй брак короля был морганатическим: он женился на верной подруге, маркизе де Ментенон, воспитывавшей его шестерых внебрачных детей. Но для высших светских и духовных властей брак не имел законной силы: когда Людовик находился при смерти, 80-летнюю маркизу отослали от двора, дабы монарх мог предстать перед Богом «очищенным от греха».

Людовик XIV прожил 77 лет. Возможно, его правление длилось бы еще дольше, не упади он с лошади во время прогулки. Франция за десятилетия его пребывания у власти обзавелась пышным фасадом: великолепным двором, блистала поражающими воображение иностранцев приемами. Но за внешним блеском уже обнаруживались прорехи нищеты, о которых «король-солнце» ничего не желал знать.

Этот странный, зачастую не понимаемый окружающими человек, был вынужден взойти на престол в возрасте четырех лет и остался на нем до глубокой старости. Влюбившись в девушку своей мечты, женился он не на ней, а на испанской инфанте, которой совершенно не интересовался. Он упразднил должность первого министра и всю свою долгую жизнь строго придерживался принципов абсолютной и безоговорочной монархии. Современники и потомки звали его реформатором и ретроградом, его считали меркантильным скрягой, но жить он любил на широкую ногу. До самой смерти он был активным и даже охотился дважды в неделю, но умер от тяжелой болезни. Кем же был на самом деле Людовик XIV, знаменитый король-солнце?

Людовик 14: биография несчастного и счастливого человека

Десятого марта 1661 года, сразу же после кончины незабвенного кардинала Мазарини, правитель решил отменить должность первого министра, так и началось долгое и счастливое, самостоятельное правление французского короля Людовика XIV, прозванное в истории «Великим веком». Особенную прелесть и шарм той эпохи смогли ощутить все, кто читал сочинение Дюма о забавных, а порой и опасных, приключениях трех мушкетеров, где верные друзья смело сражаются за свою страну, короля и королеву. Однако в реальности книжный правитель сильно отличался от того образа, что создал фантазер-писатель в своем произведении. Чтобы убедиться в этом, достаточно полистать исторические документы.

Французский король Людовик 14 вошел в историю множеством поступков, но наиболее известной в мире является его фраза «Государство – это я!». Система государственной власти, при которой совершенно все решения по собственной воле принимает только единоличный правитель, называется абсолютизмом и такой стиль правления сформировался еще при отце короля-солнце, чье правление и описано в романе Дюма «Три мушкетера».

Однако, стремившегося, казалось бы, к абсолютизму Людовика-папу управление государством интересовало мало, если не сказать прямо, вообще не никак не цепляло, а занимался он не прямыми своими обязанностями, а охотой и балами. Решать вопросы было предоставлено кардиналу Ришелье, на смену которому пришел Мазарини. Рано оставшись без отца, маленький Людовик интересовался тоже балами, танцами, музыкой и новыми нарядами, а его «работу» выполняла мать – Анна Австрийская, но после смерти кардинала он вдруг полностью изменился, повзрослел и решил сам управлять страной.

Он был хорошим правителем, стал развивать мануфактуры, поддерживал их, чтобы увеличить экономическую составляющую страны и наполнения государственной казны. Он инициировал постройку фабрик по производству знаменитого лионского шелка. Именно в годы правления Людовика 14, Франция стала постепенно превращаться в модную столицу мира, что диктует ее законы и сегодня. Кроме того, развивал он культуру и искусства. При дворе служили такие личности, как Мольер, Люлли, Корнель, Расин. Именно этот правитель выстроил великолепный Версаль. Однако он умудрился поссориться даже с папой римским, не говоря уже о ближайших соседях. Но культурные достижения и влияние страны после него сделали ее лидером в Европе в данном плане на долгие годы.

Семья богоизбранного правителя

Отцом будущего правителя стал Людовик XIII, мать которого Мария Медичи, заранее, еще в малолетнем возрасте, обручила с испанской инфантой Анной Австрийской. Они вступили в брак в 1615 году, однако счастливым его назвать получится едва ли. Только в конце тридцатых годов семнадцатого века отношения в монаршем семействе стали налаживаться, а уже 5 сентября 1638 года в новом дворце в Сен-Жермен-о-Лэ, на свет появился их первый ребенок – будущий король-солнце (Louis XIV Le Roi Soleil), названный Луи-Дьедонне де Бурбон, что значит буквально «Богоданный» (Louis-Dieudonnе). Уже 21 сентября 1640 года родился еще один мальчик, Филипп I Орлеанский, носивший впоследствии титул «Единственный брат короля» (le Frеre unique du Roi).

В 1642 году скончался бессменный и «самодержавный» Ришелье, наводивший страх на жителей только упоминанием его имени, а на его место взошел кардинал Мазарини, верный и способный ученик, который стал опорой и помощником Анне Австрийской после того, как всего через несколько месяцев ее муж скончался. Весной сорок третьего Людовик был возведен на престол, даже не имея от роду полных четырех лет. Понятно, что он ничем управлял, да и не мог бы управлять, по крайней мере пока.

Детство маленького Луи

Маленький дофин Франции – это уже ответственная должность, а аудиенции будущий король стал давать раньше, чем научился сам держать ложку или даже разговаривать. О его раннем детстве известно немного, но он нежно любил мать и был искренне привязан к отцу. Перед самой смертью он составил завещание, в котором крестным назначил того самого, кардинала Мазарини. Вплоть до сорок пятого года воспитанием мальчика занимались женщины, в том числе и мать. В сорок шестом Анна Австрийская передала заботу и воспитание наследника в руки мужчин, во главе с кардиналом.

Сперва обучением, образованием и воспитанием дофина занимался шевалье Ардунна де Перефикс, который позже вступил в духовный чин и стал епископом Парижа. Именно он набирал учителей и преподавателей: Антуан Оден (латынь, французский, испанский), ле Камю (арифметика), Жан ле Бэ (правописание), Бернар (риторика) и Дави (живопись). Кроме этого, сам Перефик преподавал государственное и церковное право, а также языки и литературу. Мазарини очень ответственно отнесся к образованию Луи, не собираясь делать из него книжного червя или педанта, а давал как раз то, что должно было бы пригодиться в будущем. Он сам занимался с пареньком военным делом, давал тактику и стратегию, вводил в дипломатические тонкости.

Едва Людовику исполнилось десять лет, как грянула страшная и разрушительная гражданская война – Фронда, которая продлилась целых четыре года и закончилась только в 1652 году, вместе с подчинением Людовика (Луи) II де Бурбона, принца де Конде и подписанием меж Францией и Испанией пресловутого пиренейского мира. Тогда юному Людовику 14 пришлось столкнуться с предательством близких родственников, когда под покровом ночи семейству пришлось покидать дворец и спасаться. Эксперты считают, что опыт, полученный во время злосчастной Фронды, превратили мальчика во взрослого мужчину. Седьмого апреля 1651 года король сам явился на заседание Парижского парламента где объявил, что будет сам управлять страной «со страхом божьим и по справедливости». Фактически, на этом регентство его матери завершилось, хоть формально она будет считаться опекуншей еще десять лет.

Внутренняя и внешняя политика солнечного короля

Поворотным моментом в истории Фронды, стало официальное объявление совершеннолетия короля. То есть, теперь любое преступление и даже высказывание против правящей партии Мазарини, находящегося на то время второй раз в ссылке, могло быть расценено, как оскорбление величества или короны. Людовик XIV вернул крестного в Париж в 53-м году, однако власть ему вернул только частично, область внешней политики, которую он и поддерживал. Однако внутренней политикой король был крайне недоволен. Управление, быстро скудеющие финансы, стонущее под гнетом непомерных налогов крестьянство, плохое развитие мануфактурного производства, несовершенство юстиции, все это не давало молодому королю спать по ночам. Даже в своих дневниках он позже напишет, что вокруг царили «хаос, беззаконие и беспорядок».

Стоит узнать

В официальных учебниках истории зачастую можно прочесть, что после завершения Фронды, во Франции засиял мир, воцарилось спокойствие и безмятежность, но это не так. Часть провинциального дворянства продолжала выказывать недовольство и предъявлять проблемы, которые должен был решить сам король.

Религиозная политика и абсолютизм монархии

Девятого марта 1661 года кардинал Мазарини приказал долго жить, после чего Людовик XIV сконцентрировал всю власть в единых руках, так как основной его целью была абсолютная монархия. На следующий же день после похорон крестного он созвал Государственный совет Франции и объявил об упразднении должности первого министра. Тогда же он напрочь запретил канцлеру ставить печать на какие-либо документы без его личного вердикта, а секретарям отправлять какие-либо депеши без его на то распоряжения, это было началом его долгого самостоятельного абсолютного правления.

История Людовика 14 интересна еще и тем, что он всячески постарался минимизировать, а то и вовсе устранить безграничную власть папы римского во Франции. Причем были предпосылки даже к тому, чтобы создать собственный, совсем отдельный патриархат. Однако влияние епископа Мосского Боссюэ вовремя остановило полный отрыв от Рима. Однако по натуре именно король был самым яростным приверженцем самой ядовитой и всепроникающей католической реакции. В первую очередь это коснулось несчастных гугенотов, у которых отнимали храмы, земли, они не могли по своим законам жениться, крестить детей или хоронить стариков.

Причем даже смешанные браки протестантов с католиками были запрещены под страхом темницы и даже смертной казни. Это чрезвычайно сильно ударило по экономике Франции, из которой более двухсот тысяч протестантов просто уехали в Англию. Среди них были выдающиеся текстильщики и ремесленники, что стали родоначальниками английской текстильной промышленности, что вскоре станет лучшей на планете.

Версаль — столица культурной жизни

Начиная с шестьдесят первого года, когда умер Мазарини, Людовик XIV начал масштабное строительство своей новой резиденции, справедливо считая, что Лувр едва ли сможет защитить его, чего он особенно опасался после событий Фронды. Главными архитекторами были приглашены Жюль Ардуэн-Мансар, а также Луи Лево. Для разбивки парка и ландшафтного дизайна пригласили Андре Ленотра. По сути, резиденция должна была быть выстроена вокруг отцовского охотничьего домика Людовика XIII, что и было сделано.

Талантливый экономист, министр финансов Жан-Батист Кольбер следил за расходами, но это было точно не лучшее время для Франции. Если перевести на современные расценки, на постройку резиденции пошло чуть менее трехсот миллиардов евро, что даже по нынешним временам колоссальная сумма. Крестьяне становиться строителями не желали, рабочих часто завозили из Нормандии и Фландрии, но и они быстро сбегали, подрядчикам не платили, если расходы превышали смету. С горем пополам великолепный Версаль был построен, а вокруг него сразу же вырос городок ремесленников, снабжавших дворец всем необходимым.

Захватнические войны Людовика

Однако, если бы правитель Франции занимался экономикой, религией и постройкой дворцов, то народ и аристократы, наверное, остались бы вполне довольны. Однако он желал воевать, укрепляя свои позиции в мире, а также захватывая новые территории.

• После кончины короля Филиппа IV Испанского в шестьдесят пятом году, Людовик решил объявить о своих притязаниях на часть Испанских Нидерландов. Так вспыхнула голландская война, которая закончилась только в 1678 году заключением Нимвегенского мира, при котором Франция отхватила добрый кусок территории Нидерландов, но отдала Филиппсбург.
• В 1688 году Людовик XIV решил снова вступить в военный конфликт, уже от имени собственной невестки Елизаветы-Шарлотты герцогини Орлеанской, которая претендовала на Пфальц. Военные действия развернулись не на шутку, а денег на их ведение просто не было. Эта война закончилась почти спустя десять лет в Рисвике, где Людовику пришлось согласиться с тем, что его притязания останутся неудовлетворенными.
• Ничего не изменилось и после того, как умер Карл II Испанский, государственная казна пустовала, двор продолжал жить на широкую ногу, а король-солнце решил сохранить испанскую корону для своего наследника и внука Филиппа Анжуйского. Впоследствии в 1712 и 1713 годах были заключены два пакта в Утрехте и Раштатте, где Испания отходила Франции, но вот Нидерланды, завоеванные с таким трудом, Франция теряла.

После последней войны страна оказалась на краю огромной пропасти, в которую начала сперва медленно, а потом все быстрее скатываться. Над ней нависли колоссальные долги, выплатить которые монархия не хотела, да и просто не могла.

Отношение к деятельности венценосного лидера

Последующие события привели к жестокому финансовому краху и нищете во Франции. Итальянские ее владения были безнадежно утрачены, а Англия сумел уничтожить флот Испании, что дало ей впоследствии практически безоговорочное морское господство на много столетий вперед. Оправиться от последней войны Франция так и не смогла, вплоть до революции, а по всей стране, то тут, то там вспыхивали мятежи, народ был недоволен непосильными налогами и поборами.

В сфере политических представлений шла яростная борьба тирании короля и оппозиционных взглядов. Несмотря на запрет даже ссылаться на законодательство, многие писатели занимали позицию явно антироялистическую, развивая теорию о народном суверенитете. Это можно выяснить по трудам Петти, Бьюкенена, Сиднея и иных мыслителей. В то же время, можно утверждать, что идеологическая и социальная политика Людовика XIV была направлена на последующее укрепление государства и создавала платформу для более поздних монархических течений.

Личная жизнь и смерть любвеобильного правителя

Посмотрев с высоты нынешнего века на любой исторический период, можно с уверенностью утверждать, что личная жизнь монархов напрямую влиял на политику и жизнь государства в целом. Все это справедливо и для абсолютной монархии короля-солнце. Жизнь Людовика 14 была наполнена разнообразными красотками, он был великим ценителем утонченных дам, однако поладить со всеми удавалось далеко не всегда. Впоследствии в мемуарах он даже написал, что ему легче было примерить всю Европу, чем парочку женщин.

Жены, любовницы и дети

В 1660 году матушка двадцатидвухлетнего короля Анна Австрийская, по рекомендации кардинала, устроила его брак с испанской инфантой Марией Терезией Австрийской. Она была сверстницей Людовика, а кроме того, еще и его двоюродной сестрой, как по отцу, так и по матери. Близкородственные связи были тогда в среде европейской аристократии вовсе не редкими, брак оказался несчастливым, но в нашем случае дело было не в этом. Король просто не любил супругу, которая родила ему шестерых детей.

• Людовик (1661), единственный доживший до совершеннолетия и ставший Великим Дофином.
• Анна-Елизавета (1662), умершая во младенчестве.
• Мария-Анна (1664), не дожившая до года.
• Мария-Тереза (1667), дожившая до пяти лет.
• Филипп (1668), умерший до трех лет.
• Луи-Франсуа (1672), умерший во младенчестве.

Ради этого политического брака, Людовику пришлось оставить женщину, которую он по-настоящему любил, племянницу кардинала. Возможно, это сказалось на отношение его к королеве. Однако она была хорошей женой, интриг не плела, в заговорах участия не принимала, а когда умерла в тридцать восьмом, король сказал, что это единственные неприятности и хлопоты, принесенные ею за всю жизнь.

Отсутствие любви в браке, Людовик умело компенсировал отношениями с Луизой-Франсуазой де ЛаБом ЛеБлан, герцогиней де Лавальер, которая красоткой точно не была, а ко всему еще и хромала после падения с лошади. Зато отличалась острым умом и поразительной покладистостью нрава. Она родила правителю четверых детей.

• Шарль де ЛаБом ЛеБлан (1663), проживший всего два года.
• Филипп де Ла Бом ЛеБлан (1665), умерший во младенчестве.
• Мария-Анна де Бурбон (1666), впоследствии мадемуазель де Блуа.
• Людовик де Бурбон (1667), впоследствии граф де Вермандуа.

Когда чувства к новой пассии охладели, король сошелся с другой фавориткой, которую звали Франсуаза-Атенаис де Рошешуар де Мортемар, маркиза де Монтеспан. При этом Луизу он поселил в соседних покоях, что многие сочли жестоким. Не выдержав издевательств «преемницы», она в 1675 года постриглась в монахини и остаток дней провела в молитвах, з0работав себе прозвище Милосердная. Новая любовь принесла королю еще семерых детей, четверо из которых дожили до зрелого возраста.

Француза обожала деньги и терпеть не могла, когда ей перечили. Именно она стала самой настоящей королевой на последующие десять лет. При ней Версаль перешел от разумной экономии к нереально огромным тратам. Она была ревнива, своенравна, однако Людовик умудрился позволять себе отношения и интрижки. Так в 79-м году Мария-Анжелика де Скорай де Руссиль родила от него мертвого ребенка, а Клод де Вен, Мадемуазель дез Ойе в 76-м, родила Луизу де Мезонбланш, которая дожила до сорока двух лет.

Последние дни государственного управленца и память о нем

Жизнь Людовика XIV в последние годы вовсе не была спокойной или идеальной. В семье его случалось несчастье за несчастьем: в 1711 году скончался сорокадевятилетний Великий Дофин, вслед за ним отправился в мир иной его старший сын в двенадцатом году, а потом и его внук. Несмотря на это, престарелый король оставался деятельным, соблюдал этикет и чуть ли не до самой смерти охотился, это занятие его и прикончило.

В конце августа Людовик свалился с коня и повредил ногу, которую врачам запретил отнимать. Началась гангрена и уже 1 сентября 1715 года король-солнце скончался, после нескольких суток жуткой агонии. Восемь дней тело короля было выставлено для прощания, после чего его перевезли в базилику аббатства Сен-Дени, где и похоронили.

В 1822 году, спустя более чем сотню лет после кончины Людовика 14, посреди Парижа на площади Побед ему была установлена конная статуя, увидеть которую можно и сегодня. Король-солнце стал одной из главных фигур в трилогии о мушкетерах Дюма, о нем писал Булгаков в «Кабале святош» и упоминали Анна и Серж Галлон в романах об Анжелике. Мировой кинематограф тоже не смог устоять перед таким колоритным персонажем, к примеру, фильм режиссера Жерара Корбье «Король Танцует» посвящен Людовику, во французском сериале «Версаль» роль Людовика XIV исполнил англичанин Джордж Благден.

«Государство - это я»

Людовик XIV (1638-1715)
получивший при рождении имя Луи́-Дьёдонне́ («Богоданный», фр. Louis-Dieudonné), также известный как «король-солнце» (фр. Louis XIV Le Roi Soleil), также Людовик Великий (фр. Louis le Grand) — король Франции и Наварры король Франции из династии Бурбонов, период правления (1643-1715)

Людовик, в детские годы переживший войны Фронды, стал убеждённым сторонником принципа абсолютной монархии и божественного права королей (ему приписывают выражение «Государство — это я!»), укрепление своей власти он сочетал с удачным подбором государственных деятелей на ключевые политические посты. Царствование Людовика — время значительной консолидации единства Франции, её военной мощи, политического веса и интеллектуального престижа, расцвета культуры, вошло в историю как Великий век.

Людовик родился в воскресенье, 5 сентября 1638 года в новом дворце Сен-Жермен-о-Лэ. До этого на протяжении двадцати двух лет брак его родителей был бесплодным и, казалось, останется таким и впредь. Поэтому современники встретили известие о появлении на свет долгожданного наследника изъявлениями живейшей радости. Простой народ видел в этом знак Божьей милости и называл новорожденного дофина Богоданным.

Людовик XIV вступил на престол в мае 1643 года, когда ему ещё не было и пяти лет, поэтому, согласно завещанию его отца, регентство было передано Анне Австрийской, но фактически всеми делами вершил ее фаворит кардинал Мазарини.

Giulio Raimondo Maz(z)arino

На детство и отрочество Людовика пришлись бурные события гражданской войны, известной в истории как Фронда. В январе 1649 года королевское семейство в сопровождении нескольких придворных и министров бежало в Сен-Жермен из охваченного восстанием Парижа. Мазарини, против которого, главным образом, и было направлено недовольство, пришлось искать убежище еще дальше - в Брюсселе. Только в 1652 году с огромным трудом удалось водворить внутренний мир. Но зато в последующие годы, вплоть до самой смерти, Мазарини твердо держал в своих руках бразды правления. Во внешней политике он также добился немаловажных успехов.

Подписание Пиренейского мира

В ноябре 1659 года был подписан Пиренейский мир с Испанией, положивший конец двадцатичетырехлетним военным действиями между двумя королевствами. Договор был скреплен брачным союзом французского короля с его кузиной, испанской инфантой Марией Терезией. Этот брак оказался последним деянием всесильного Мазарини.

Бракосочетание короля Людовика IV и Марии-Терезии Австрийской

В марте 1661 года он умер. До самой смерти, несмотря на то что король уже давно считался совершеннолетним, кардинал оставался полноправным правителем государства, и Людовик во всем послушно следовал его указаниям.

Но едва Мазарини не стало, король поспешил освободиться от всякой опеки. Он упразднил должность первого министра и, созвав Государственный совет, объявил повелительным тоном, что решил отныне сам быть своим первым министром и не желает, чтобы кто-либо от его имени подписывал даже самые незначительный ордонанс.

Очень немногие в это время были знакомы с настоящим характером Людовика. Этот юный король, которому исполнилось только 22 года, до той поры обращал на себя внимание лишь склонностью к щегольству и любовными интригами. Казалось, он создан исключительно для праздности и удовольствий. Но потребовалось совсем немного времени, чтобы убедиться в обратном. В детстве Людовик получил очень плохое воспитание - его едва научили читать и писать. Однако от природы он был одарен здравым смыслом, замечательной способностью понимать суть вещей и твердой решимостью поддерживать свое королевское достоинство. По словам венецианского посланника, "сама натура постаралась сделать Людовика XIV таким человеком, которому суждено по его личным качествам стать королем нации".

Он был высок ростом и очень красив. Во всех его телодвижениях проглядывало нечто мужественное или геройское. Он обладал очень важным для короля умением выражаться кратко, но ясно, и говорить не более и не менее того, что было нужно.

Всю жизнь он прилежно занимался государственными делами, от которых его не могли оторвать ни развлечения, ни старость. "Царствуют посредством труда и для труда, - любил повторять Людовик, - а желать одного без другого было бы неблагодарностью и неуважением относительно Господа". К несчастью, его врожденное величие и трудолюбие служили прикрытием для самого беззастенчивого себялюбия. Ни один французский король прежде не отличался такой чудовищной гордостью и эгоизмом, ни один европейский монарх так явно не превозносил себя над окружающими и не курил с таким удовольствием фимиам собственному величию. Это хорошо видно во всем, что касалось Людовика: в его придворной и общественной жизни, в его внутренней и внешней политике, в его любовных увлечениях и в его постройках.

Все прежние королевские резиденции казались Людовику недостойными его персоны. С первых дней царствования он был озабочен мыслями о строительстве нового дворца, более соответствующего его величию. Он долго не знал, какой из королевских замков превратить во дворец. Наконец, в 1662 году выбор его пал на Версаль (при Людовике XIII это был небольшой охотничий замок). Однако прошло более пятидесяти лет, прежде чем новый великолепный дворец был готов в своих основных частях. Возведение ансамбля обошлось примерно в 400 миллионов франков и поглощало ежегодно 12-14% всех государственных расходов. В течение двух десятилетий, пока шло строительство, королевский двор не имел постоянного местопребывания: до 1666 года он располагался в основном в Лувре, потом, в 1666-1671 годах - в Тюильри, в течение следующих десяти лет - попеременно в Сен-Жермен-о-Лэ и строящемся Версале. Наконец, в 1682 году Версаль стал постоянной резиденцией двора и правительства. После этого до самой своей смерти Людовик бывал в Париже всего 16 раз с короткими визитами.

Когда Людовик окончательно поселился в Версале, он приказал отчеканить медаль со следующей надписью: "Королевский дворец открыт для всеобщих увеселений".

Réception du Grand Condé à Versailles -Великий Конде приветствует Людовика XIV на Лестнице в Версале

В молодости Людовик отличался пылким нравом и был очень не равнодушен к хорошеньким женщинам. Несмотря на красоту молодой королевы, он ни на одну минуту не был влюблен в свою супругу и постоянно искал любовных развлечений на стороне. В браке с Марий-Терезией (1638—1683), инфантой Испанской у короля родилось 6 детей.

Maria Theresa of Spain (1638-1683)

Two Queens of France Anne d"Autriche with her niece and daughter-in-law, Marie-Thérèse d"Espagne

Людовик Великий Дофин (1661—1711) — единственный выживший законный ребёнок Людовика XIV от Марии-Терезии Испанской, его наследник (дофин Франции). Умер за четыре года до смерти отца и не царствовал.

Louis le Grand Dauphin (1661—1711)

The Family of the Grand Dauphin

Porträt Ludwig des XIV. und seiner Erben

У короля было так же множество внебрачных связей и внебрачных детей.

Луиза-Франсуаза де Ла Бом Ле Блан (фр. Louise-Françoise de La Baume Le Blanc, duchesse de la Vallière et de Vaujours (1644-1710)) — герцогиня де Лавальер и де Вожур, фаворитка Людовика XIV.

Louise-Francoise de la Baume le Blanc, Duchesse de la Valliere and de Vaujours (1644-1710)

От короля Луиза де Лавальер родила четырёх детей, из которых до зрелого возраста дожили двое.

• Мария Анна де Бурбон (1666 — 1739) — мадемуазель де Блуа.
• Людовик де Бурбон (1667—1683), граф де Вермандуа.

_________________________________

Новым увлечением короля стала маркиза де Монтеспан. Обладая ясным и практичным умом, она хорошо знала, что ей нужно, и готовилась очень недешево продать свои ласки. Франсуаза Атенаис де Рошешуа́р де Мортема́р (фр. Françoise Athénaïs de Rochechouart de Mortemart (1640- 1707), известная как маркиза де Монтеспан (фр. Marquise de Montespan) — официальная фаворитка короля Франции Людовика XIV.

Связь короля с маркизой де Монтеспан продолжалась шестнадцать лет. За это время у Людовика было множество других романов, более или менее серьезных...Пока король отдавался чувственным удовольствиям, маркиза Монтеспан на протяжении многих лет оставалась некоронованной королевой Франции.

Фактически у короля Людовика и маркизы де Монтеспан было семеро детей. Зрелого возраста достигло четверо(всем король дал фамилию Бурбонов):

• Луи-Огюст де Бурбон, Герцог Мэнский (1670—1736)

• Луиза-Франсуаза де Бурбон (1673—1743), Мадемуазель де Нант

• Франсуаза-Мария де Бурбон (1677—1749), Мадемуазель де Блуа

Louise-Françoise de Bourbon and Françoise-Marie de Bourbon

• Луи-Александр де Бурбон, Граф Тулузский (1678—1737)

Луиза-Мария-Анна де Бурбон (1674—1681), Мадемуазель де Тур умерла в возрасте 7-и лет

Мари́я-Анжели́ка де Скора́й де Русси́ль, герцогиня де Фонта́нж (фр. Marie Angélique de Scorailles de Roussille, duchesse de Fontanges (1661 — 1681) одна из многочисленных возлюбленных французского короля Людовика XIV.

Duchesse de Fontanges

Kогда Людовик начал охладевать к любовным приключениям, его сердцем овладела женщина совсем иного склада. Франсуаза д’Обинье (1635—1719), маркиза де Ментенон —она долгое время состояла гувернанткой при его побочных детях, затем официальная фаворитка короля.

Marquise de Maintenon

С 1683 года, после удаления маркизы де Монтеспан и смерти королевы Марии Терезии, г-жа де Ментенон приобрела безграничное влияние на короля. Их сближение завершилось тайным браком в январе 1684 года. Одобряя все распоряжения Людовика, г-жа де Ментенон при случае давала ему советы и руководила им. Король питал к маркизе глубочайшее уважение и доверие; под ее влиянием он сделался очень религиозен, отказался от всяких любовных связей и стал вести более нравственный образ жизни.

Семейная трагедия и вопрос о преемнике

Семейная жизнь престарелого короля под конец жизни представляла совсем не радужную картину. 13 апреля 1711 года умер Людо́вик Вели́кий Дофи́н (фр. Louis le Grand Dauphin), 1 ноября 1661—14 апреля 1711) — единственный выживший законный ребёнок Людовика XIV от Марии-Терезии Испанской, его наследник (дофин Франции). Умер за четыре года до смерти отца и не царствовал.

В феврале 1712 года за ним последовал старший сын дофина, герцог Бургундский, а 8 марта того же года и старший сын последнего, малолетний герцог Бретонский. 4 марта 1714 года упал с лошади и несколько дней спустя скончался младший брат герцога Бургундского, герцог Беррийский, так что, помимо Филиппа V Испанского, у Бурбонов оставался лишь один наследник — четырёхлетний правнук короля, второй сын герцога Бургундского (впоследствии Людовик XV).

История возникновения прозвища Король-Солнце

Во Франции солнце выступало символом королевской власти и лично короля и до Людовика XIV. Светило становилось персонификацией монарха в стихах, торжественных одах и придворных балетах. Первые упоминания солнечной эмблематики восходят к правлению Генриха III, пользовались ею дед и отец Людовика XIV, но лишь при нем солнечная символика получила по-настоящему широкое распространение.

В двенадцать лет (1651) Людовик XIV дебютировал в так называемых «ballets de cour» — придворных балетах, которые ежегодно ставились во время карнавала.

Карнавал эпохи барокко — это не просто праздник и увеселение, а возможность поиграть в «перевёрнутый мир». Например, король на несколько часов становился шутом, артистом или фигляром, в то же время шут вполне мог себе позволить появиться в образе короля. В одной из балетных постановок, которая называлась «Балетом ночи», юному Людовику довелось впервые предстать перед своими подданными в образе Восходящего солнца (1653), а затем и Аполлона — Солнечного бога (1654).

Когда же Людовик XIV начал править самостоятельно (1661), жанр придворного балета был поставлен на службу государственным интересам, помогая королю не только создавать его репрезентативный образ, но и управлять придворным обществом (впрочем, как и другие искусства). Роли в этих постановках распределяли только король и его друг — граф де Сент-Эньян. Принцы крови и придворные, танцуя рядом со своим государем, изображали разные стихии, планеты и прочие подвластные Солнцу существа и явления. Сам же Людовик продолжает представать перед подданными в образе Солнца, Аполлона и других богов и героев Древности. Король сошел со сцены лишь в 1670 году.

Но возникновению прозвища Короля-Солнце предшествовало ещё одно важно культурное событие эпохи барокко — Карусель Тюильри 1662 года. Это празднично-карнавальная кавалькада, представляющая собой нечто среднее между спортивным праздником (в Средние века это были турниры) и маскарадом. В XVII же веке Карусель называли «конным балетом», поскольку это действо больше напоминало спектакль с музыкой, богатыми костюмами и достаточно последовательным сценарием. На Карусели 1662 года, данной в честь рождения первенца королевской четы, Людовик XIV гарцевал перед зрителями на коне в костюме римского императора. В руке у короля был золотой щит с изображением Солнца. Это символизировало то, что это светило защищает короля и вместе с ним и всю Францию.

По мнению историка французского барокко Ф. Боссана, «именно на Большой Карусели 1662 года в некотором роде и родился Король-Солнце. Имя ему дали не политика и не победы его армий, а конный балет».

Эпоха правления Людовика XIV длилась 72 года и 110 дней.