Восстановление патриаршества. Патриархи русской православной церкви

Сто лет назад в России было восстановлено Патриаршество, которое в РПЦ было упразднено российским императором Петром I еще в 1700 г. и вместо которого в 1721 г. были учреждены высший орган церковного "православного" управления – Святейший правительствующий Синод и определенный надзорный орган государства за церковными делами – обер-прокуратура.
Но именно после победы большевиков в Октябре-1917 (что весьма показательно для рассматриваемой темы ) Патриаршество в Русской Православной Церкви было восстановлено. А Патриархом Московским и всея России был избран митрополит Московский и Коломенский Тихон. И казалось бы - при чем здесь В.Ульянов(Ленин) и дониконовская история появления восточного христианства [в виде Руськой Церкви] на просторах нашей Отчизны? Что ж, рассмотрим эти незримые многими аспекты повнимательнее.

Обратимся к истории. Патриаршество в Руськой Церкви было учреждено в Москве в мае 97 года по применяемому тогда в Руссiи летоисчислению (7097г.от сотворения мира/ 1589г. от Р.Х. ), и до "никоновской" реформации Первосвятитель Руськой Церкви именовался как "архиепископ царствующаго града Москвы и всеа великия и малыя и белыя Русии и всеа северныя страны и помориа и многих государств Патриарх". С времен Никона и насильственного переформатирования христианства Руськой Церкви в РПЦ - слово слово "Русия" в поименовании была сменена на греческий манер на "Россия". А вскоре Патриаршество в РПЦ было совсем отменено Петром I, православие как религиозная конфессия по сути перешло под государственное управление и контроль [«Ст. 64: Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния. Ст. 65: В управлении Церковном Самодержавная власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода, Ею учрежденного» ].
И во многом именно "никоновская" реформаторская смена простых с виду слов в "Символе Веры" и поименовании Патриарха Руськой ранее Церкви, по своей ментальной сути повлекшая изменение смыслового содержания, а затем последовавшая реформа РПЦ Петра Первого - стали многовековым раздражителем для гонимых последователей Руськой Церкви-"старообрядцев"/"староверов", а также катализатором напрямую связанных с ними народных бунтов и Смуты в Российской империи, "идеей фикс" которых было свержение "анитихристова царского семейства Романовых". Что, еще будучи юношей и проводя много времени в "староверческой" среде Самары, понял и воспринял как " " будущий лидер большевиков и Великого Октября Владимир Ульянов(Ленин).
Кроме того, еще на рубеже XIX–XX вв. в среде православного духовенства все чаще стала звучать точка зрения о неканоничности Святейшего Синода, о «засильи» государства в церковных делах, о необходимости реформировать внутрицерковное управление, что требовало изменения взаимоотношений церкви и государства [для РПЦ насущным представлялось восстановление патриаршества ], против чего выступало царское правительство и сам Николай II. К тому же выход 17.04.1905 г. царского указа «Об укреплении начал веротерпимости» пошатнул веру консервативной части российского общества в царское правительство, которое во время роста революционных выступлений фактически отказалось от политического покровительства православию.
И сложилась ситуация, при которой духовенство РПЦ, также как и "большевики", было заинтересовано не только в уничтожении монархии, но и, в первую очередь, в «десакрализации» царской власти, - в то время как различные политические партии и социальные группы российского общества, двигавшие революционный процесс, были заинтересованы только в свержении авторитарной власти российского самодержца. А по сути "патриарх" нужен был революционному движению "большевиков" как сила, с помощью которой можно было бы ускорить падение (или свержение) самодержавной власти "помазанника Божьего". Для самого же стремившегося к независимости духовенства РПЦ светская власть (народовластие), не вмешивающаяся в дела внутреннего управления церкви и дающая ей «свободу» действий, - была более привлекательной формой государственной власти по сравнению с царизмом и, как показало дальнейшее развитие событий, по сравнению с "прозападным" Временным правительством.
[Князь Н.Жевахов вспоминал: «В предреволюционное время натиск на Царскую Россию вели не только пиджаки и мундиры, но и смиренные рясы, а этим последним Патриарх был нужен лишь для опоры их революционных замыслов и вожделений» .]
Потому не стоит удивляться, что в февральско-мартовские дни 1917 г. члены Святейшего Синода, движимые мотивами, обусловленными историко-богословской проблемой «священства-царства», сыграли одну из ведущих ролей в свержении института самодержавия. Уничтожение царской власти снимало и сам предмет многовекового спора о преобладании в нашем государстве власти царя над властью первосвященника или власти первосвященника над царем. Официальная позиция в целом всего высшего духовенства, заявленная весной 1917г., свидетельствовала о том, что иерархи решили воспользоваться политической ситуацией для осуществления своего желания получить освобождение от императорского влияния на церковные дела и фактически избавиться от царя как своего «харизматического конкурента». Но Временное правительство не спешило отказаться от контроля над РПЦ, предписав представлять церковные решения «на уважение» государственной власти.
Немудрено, что когда 25 октября Временное правительство было свергнуто большевиками, а на следующий день было сформировано новое – Совет народных комиссаров, Православная Церковь никак не стала защищать Временное правительство, хотя в марте 1917г. она объявила его «благоверным», властью «от Бога» и привела народ к присяге ему.
По словам князя Н.Жевахова, Поместный собор РПЦ 1917–1918 гг. – «одно из самых непостижимых завоеваний революции». Этот собор, вопреки исторической практике Восточной православной церкви, был созван без воли императора, неоднократно признававшим его созыв несвоевременным. Собор даже не упомянул, что во время его заседаний Царская семья находилась под арестом в Тобольске (с 30.04.1918г.–в Екатеринбурге), не потребовал у властей ее освобождения или хотя бы разъяснений относительно не вполне ясных и убедительно обоснованных причин ареста (в первую очередь, цесаревича и великих княжен).
Характерно, что вновь избранный Патриарх Тихон от участия в освобождении Романовых отказался, сказав, что сделать для них ничего не может, и предпочел ограничиться передачей Николаю II большой просфоры и своего благословения. Полученные же на "выкуп и освобождение" царской семьи Романовых деньги он распорядился по прямому назначению не тратить, а отложить их для церковных нужд. [По материалам "Восстановление патриаршества. 1905–1917 гг. "/М.А.Бабкин ]
Посему вполне логично, что именно после прихода "большевиков" во главе с В.Ульяновым(Лениным) к власти в октябре 1917г. было немедленно восстановлено Патриаршество в РПЦ, а сами "большевики" не чинили никаких препятствий к стремлению "православного духовенства "отойти от государства".
(Правда, в дальнейшем сами "большевики" буквально сразу взяли себе на вооружение принцип управления церковью через «первого епископа», и, сосредотачивая комплекс мер своего воздействия на личности или патриарха или его местоблюстителей, властям удавалось получать «нужные» для своих целей церковные постановления. )

И стоит вспомнить - как Поместный Собор РПЦ выбирал 100 лет назад своего первосвятителя. А было это сделано по весьма необычному для РПЦ порядку: все соборяне подают записки с именами трех кандидатов; получивший абсолютное большинство голосов будет признан избранным в кандидаты (при отсутствии абсолютного большинства у трех кандидатов проводится повторное голосование, и так до тех пор, пока не будут утверждены три кандидата); потом жребием из них будет избран Патриарх. Тем самым в этот поистину исторический момент православные архиереи сами смиренно отказывались от своего права на окончательное избрание, передавая это непомерно важное решение на волю Божию.
30 октября 1917г.[по старому стилю ] проведен был первый тур тайного голосования. В результате архиепископ Харьковский Антоний получил 101 голос, архиепископ Тамбовский Кирилл - 27 голосов, митрополит Московский Тихон - 23, остальные - менее того.
На следующий день было проведено новое голосование, в котором подавались уже записки с тремя именами. Первым кандидатом в Патриархи признан был архиепископ Харьковский Антоний (159), следующим - архиепископ Новгородский Арсений (199), в третьем туре святитель Тихон (162).
Избрание жребием назначено было на 5 ноября [17 ноября - по новому стилю ] в храме Христа Спасителя. Назначенный тянуть жребий затворник Зосимовой пустыни схииеромонах Алексий, кладя земные поклоны и трижды совершив крестное знамение, помолился и вынул из ковчежца жребий. После чего приняв от старца жребий и вскрыв его, архипастырь митрополит Владимир внятно прочитал: «Тихон, митрополит Московский. Аксиос!»

Вот так Божьим Провидением Патриархом Московским и всея России был избран митрополит Тихон, который до того как возглавить митрополию Московскую и Коломенскую был архиепископом Ярославским и Ростовским и даже был удостоен почетного звания «Почётного гражданина города Ярославля» [«случай избрания епископа почётным гражданином города является чуть ли не единственным в истории Русской Церкви» - отметил Святейший Синод в сентябре 1914 года ]. Тем самым Небесная Канцелярия, скинув намеренно навязанные плевела киевско-могилянской лжи, словно впрямую указала на реальную историю появления Руськой Церкви - с северо-западных земель нашей "евразийской Ойкумены", когда "варяга-русь" (то бишь принявшая восточное христианство[в виде Руськой Церкви] часть племенной элиты "меря") были объективно вынуждены поставить свой "руський"(христианский) город отдельно от сакрального дохристианского ("мордовского" - в смысле религиозной характеристики) Сарского городища "мери", в результате чего появился на территории создающегося в ходе поликонфессионального генезиса "Русского мiра".

Прискорбно, что через несколько лет Патриарха Тихона, также как и РПЦ и другие религиозные конфессии, - ждали очень сложные и полные трагедий времена, когда власть и общество в целом пошли на поводу разрушительных идей чуждого "Русскому мiру" "троцкизма" и "коминтерновского"[можно еще сказать - "зарубежного"/"эмигрантского"] крыла руководства "большевиков". Но такова уж непростая история нашей страны...

Поместный Собор, принявший решение о восстановлении института Патриаршества в Русской Православной Церкви, состоялся 4-17 ноября 1917 года. Историческое значение этого решения трудно переоценить, и история XX столетия подтвердила: Патриаршество на Руси, начавшееся с Патриарха Иова и возродившееся после почти двухсотлетнего перерыва при Патриархе Тихоне, является одним из главных условий сохранения духовных традиций Русской Православной Церкви на протяжении столетий.

С самого своего основания Церковь управлялась апостолами и их преемниками - епископами. Но, когда благодаря быстрому распространению христианства крупные христианские общины появились уже практически во всех концах ойкумены, и епископов стало очень много, это оказалось неудобным для управления Церковью, поскольку все они по статусу были равны. Тогда епископы начали выбирать из своей среды митрополитов и патриархов - самых уважаемых и опытных священнослужителей, чтобы те могли своим авторитетом поддерживать порядок в Церкви, мудро управлять ею и быть ее голосом в общении с государством и с "внешними". Так было и так будет всегда, и существующее в Церкви Патриаршество - не только почетный титул, но и залог ее самостоятельности и независимости в этом мире.

Информационная служба Псковской епархии попросила ответить на вопросы о необходимости Патриархата и промыслительности события восстановления Патриаршества в России в первые дни октябрьского переворота митрофорного протоиерея Владимира Попова, настоятеля Никольского храма в Любятове. Отец Владимир ответил на наши вопросы.

"Иерархическая структура Церкви является непременным условием ее существования. Как только будет разрушена церковная иерархия, так разрушится само христианство. Господь сказал Петру: "Симоне, Симоне, се, сатана просит вас, дабы сеял, яко пшеницу Аз же молихся о тебе Отцу Моему, да не оскудеет вера твоя; и ты некогда обращшся, утверди братию твою" (Лк. 22, 31). Зная, что апостол Петр отречется от Христа, Господь говорит ему, что, обратившись, то есть, покаявшись, Петр укрепит в вере братию свою. XX век стал переломным: до 1917 года в России большую роль играло государство, которое было православным, и самодержавие являлось той удерживающей силой, которая с плюсами ли, с минусами, но охраняло христианство, хранило нравственность народа. После революции страной стали управлять люди, провозгласившие строительство нового мира, а это строительство предполагало разрушение всех существовавших общественных связей, новой власти нужно было предельно атомизировать общество. Препятствовало осуществлению этой задачи не только классовое общество, а, прежде всего, христианство, которое мешало строителям нового мира. Поэтому уничтожить христианство было главной задачей правящей партии. К счастью, к этому времени время был созван Поместный Собор, который избрал Патриарха. Но надо сказать, что многие архиереи встретили февральскую революцию с иллюзорными надеждами, что с исчезновением самодержавия, которое контролировало церковную жизнь, Церковь станет свободной. Но этого, конечно, не произошло, все были обмануты в ожиданиях, а большевистская власть вообще решила ликвидировать Церковь. Патриарх Тихон, который стал во главе нашей Церкви, очень скоро столкнулся с той реальностью, что государство не признает Церковь, не признает никаких ее прав. Более того, после кончины Патриарха Тихона, новое руководство Церкви в лице патриаршего местоблюстителя Сергия (Страгородского) стало понимать, что задача нового государства заключается не в том, чтобы договориться с Церковью, а в том, чтобы создать такое церковное управление, которое безропотно согласилось бы на самоуничтожение, самоликвидацию. Во главе нашей Церкви, к счастью, оказался митрополит Сергий, на которого было воздвигнуто множество обвинений в предательстве Церкви и измене Ей. Но теперь мы понимаем, что местоблюститель, как глава Русской Православной Церкви, находился в невыносимых условиях тогдашней политической и церковной жизни, осложненной обновленчеством, которое собиралось возглавить коммунистическое общество на его пути к будущему. Местоблюститель находился между КПСС, требующей самоуничтожения от Церкви, и предательским служением обновленческой церкви, и митрополит Сергий сохранил самое главное в институте Церкви - ее иерархическую структуру. Поэтому, когда обстоятельства переменились, особенно во время Великой Отечественной войны, и большевики должны были признать Церковь, эта иерархическая структура сохранялась и могла жить, то есть Церковь сохранилась со своим клиром.

Наш псковский митрополит Иоанн (Разумов), при котором я был некоторое время секретарем Епархии, рассказывал, когда он был келейником Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия в 1937 году, тогда в РПЦ осталось всего четыре епископа, большинство клира или было уничтожено, или находились в тюрьмах и лагерях, вся Патриархия помещалась в маленькой двухкомнатной квартире. В одной комнате был секретариат, а в другой располагался сам митрополит Сергий, а возле его кровати наготове был узелок с бельем и сухариками".

"Реформа Петра Великого обезглавила Церковь, которая, как было отмечено Владимиром Соловьевым, после таких реформ была как бы в параличе, духовная жизнь Церкви была парализована. Церковью командовал "умный офицер", государево око, обер-прокурор, наблюдавший за поведением архиереев. К тому же положение Церкви осложнялось еще старообрядческим расколом, и Церковь повисла на царскую дыбу: она должна была безропотно переносить эксперименты царской власти, ликвидацию церковных земель, имущества, закрытие монастырей...вопрос призыва семей священников на военную службу. Постепенно происходило превращение церковных людей в сословие, что губительно сказалось на нашем клире, его духовном состоянии. Сословность священства, в известной степени, отделила его от народа. Мало того, реформированием Церковь превратили из самостоятельной духовной силы в идеологическую составляющую государства. Вместо византийской, так и недосягаемой симфонии властей, церковной и государственной, когда власть Бога и власть императора сосуществуют рядом, соработают друг другу, оказалась только одна власть - императора. Та ненависть, которую часть общества испытывала к самодержавию, к государственности была перенесена на Церковь, которая стала выразителем государственной идеологии и находилась, в том числе, на содержании у государства. Церковь была зависима от государств, что, в какой - то степени, породило ее отрыв от народа".

"Вся политика коммунистической партии была направлена на то, чтобы забыть Имя Божье, но началась война, и пришлось волей-неволей вспомнить Господа, тогда власти пришлось смириться с существованием Церкви, условия жизни которой были весьма ограничены. В послевоенное время притеснения нашей Церкви продолжились, особенно при Никите Хрущеве начались сильные гонения, закрывались, сохранившиеся после войны, храмы. Церковной власти объясняли, что если она хочет быть признаваемой, то условия ее существования определяет советская власть с последующей ликвидацией Церкви, и Церковь продолжала жить, надеясь на чудо Божье. Но коммунистической власти удалось рассеять общество, его атомизация произошла, что не могло не повлиять на церковную жизнь. Идеологическое воспитание общества привело к тому, что в Церковь пришли бывшие комсомолки, советские старушки стали прихожанками нашей Церкви. Это было тяжело для Церкви, но другого народа, другого прихожанина в Церкви не было. Я сам пришел на свой приход почти сорок лет тому назад, который по психологии был совершенно просоветским. Народ, когда-то сопротивлявшийся новой коммунистической власти, исчез, заменился другим народом. Наша Церковь в советские годы прошла через страшную пропасть, и имеет возможность сейчас реализоваться как Церковь спасенная, выжившая, которая может вести за собой народ".

"С революции 1917 года общество пережило репетицию царства антихриста, это была очень серьезная, реальная репетиция. Надо бы, чтобы мы, верующие люди, извлекли из этой репетиции духовный урок на будущее: без паники, без апокалипсического ужаса ожидания, а спокойно представлять себе будущее. Это необходимо для того, чтобы духовно готовится к концу времени. В наше время существуют кликушеские предостережения, что близок конец света, приход антихриста, поэтому надо не принимать ИНН, сжигать паспорта. В одном приходе сожгли паспорта, и теперь нет возможности получить пенсию, нет документа, нет средств к существованию, люди попали в сложную материальную и духовную ситуацию. Такие апокалипсические настроения есть, и они очень смущают народ. Мы не знаем, когда придет последнее время для человечества, но готовиться к нему нужно, не сжигая паспорта и не отказываясь от обычной жизни, а духовно, в молитве, в литургической жизни. Христиане первых веков, которые тоже ожидали конца времени, не паниковали, жили, как все, и были готовы исповедовать Христову веру. Если потребуют от нас выбора: отказаться от Христа, или погибнуть, надо быть готовыми ответить. Наш ответ может быть связан с мучениями и гибелью, но для этого и нужна духовая подготовка, а панические настроения не спасут ни от чего".

О смысле патриаршества: "Русская Православная Церковь, в которой было восстановлено Патриаршество, что промыслительно совпало с 1917 годом, должна была вынести на себе всю тяжесть давления новой власти, чтобы сохранить душу народа, чтобы сохранить национальную идентификацию. Смысл современного бытия заключается сейчас еще и в том, что мы не сохраняем свою национальную идентификацию, мы не понимаем и не чувствуем ее необходимости. Целые народы забывают свои национальные корни, что происходит очень быстро. Американцы эту идеологию провели в жизнь глобально, навязывая новый порядок миру. Этот порядок требует, чтобы люди забыли свои национальные корни и как можно скорее вошли в "золотой миллиард". Сохранение души народа, его национальной памяти является одним из важнейших условий существования государства, а наша Церковь в самые трудные времена помогла нашему народу сохранять эту память. В самые трудные времена государству приходилось вспоминать имена святых Александра Невского и Димитрия Донского. Так и сейчас условием сохранения государства остается национальная самоидентификация общества. Пусть нам часто напоминают, что Россия - многоконфессиональное государство, но Православие является основополагающим камнем для сохранения Русской государственности. Без Патриарха здесь обойтись невозможно, в противном случае, разрушится иерархическая система Церкви, и тогда разрушится Церковь. Церковь наша прошла путь апостола Петра, в каком-то смысле путь отречения в синодальный период, и нынешнее утверждение с октября 1917 года. Без Петра, то есть без Патриарха, Церковь не может существовать, а Патриархия, прежде всего, наследница Петра".

http://www.pskov-eparhia.ellink.ru/browse/show_news_type.php?r_id=3390

Содержание статьи

ПАТРИАРХИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ. В 1453 под ударами турок пала великая православная империя – Византия. Московское царство, напротив, оставшись единственной независимой православной державой, приобрело авторитет оплота православной веры. Некогда могущественная Константинопольская церковь быстро потеряла свое могущество и пришла в упадок. Окончательно ее авторитет в Москве был подорван заключением греками унии с Римско-католической церковью на Флорентийском соборе (см . УНИЯ) . Недоверие к грекам и сомнение в их православии привело к тому, что русские архиереи постановили в 1480 не принимать греков на епископские кафедры. Русские архиереи больше не ездили в Константинополь испрашивать благословения патриарха на возведение в митрополичий сан и поставлялись в Москве. Фактически Русская церковь обрела полную независимость, однако, согласно канонам древней церкви, реальная самостоятельность церкви, возглавляемой патриархом, возможна лишь при наличии института царства, сопутствующего священству. Когда в 1547 по византийскому обряду был венчан на царство Иван IV, последнее формальное препятствие было устранено.

Осуществление этой идеи состоялось в царствование сына Ивана IV – Федора Ивановича. В 1586 в Москву за царской милостыней приехал патриарх Антиохийский Иоаким. Решив воспользоваться обстоятельствами этого визита, царь заявил в думе, что хочет устроить в Москве «превысочайший престол патриарший». Патриарх Иоаким вызвался довести желание царя до сведения Греческой церкви, чтобы при учреждении нового патриархата были соблюдены канонические правила, предусматривавшие участие всех восточных патриархов. В 1588 в Россию прибыл патриарх Константинопольский Иеремия. Царь ожидал, что он привез с собой постановление вселенского собора об учреждении патриаршества в русском государстве, однако на первой же аудиенции оказалось, что главная цель визита – получение денежной помощи. Тогда было решено задержать патриарха в Москве и заставить благословить учреждение московского патриаршего престола. Иеремии предложили стать патриархом Российским, оговорив при этом, что жить он будет не при государе в Москве, а в древнем Владимире и таким образом фактическим главой церкви останется русский митрополит. Как и предполагалось, Иеремия отклонил такое унизительное предложение. Поставить патриархом кого-либо из русских митрополитов он также отказался. Тогда греку дали понять, что его не отпустят из Москвы, пока он не уступит. 26 января 1589 Иеремия возвел на патриарший престол митрополита Иова, кандидатуру которого предложил царю Борис Годунов. После этого греков отпустили из Москвы, вручив им богатые дары.

Через два года Москва получила грамоту за подписью трех патриархов, 42 митрополитов и 20 епископов, утверждавшую патриаршество в России. Как показали последние исследования, большинство подписей не были подлинными. По-видимому, Константинопольская патриархия, заинтересованная в получении материальной поддержки от русского царя, поспешила подтвердить деяние Московского собора, в связи с чем и были воспроизведены подписи некоторых патриархов, не сумевших по тем или иным причинам подписать грамоту лично. Отныне патриарх Московский должен был занимать пятое место (после патриарха Иерусалимского) и поставляться собором русских епископов. Царь Федор Иванович остался крайне недоволен последним обстоятельством и направил в Константинополь грамоту, в которой напоминал об обещанном третьем месте, после Константинопольского и Александрийского патриархатов. Однако в этом вопросе вселенский собор остался непреклонным и в 1593 подтвердил свое решение о пятом месте Московского патриарха. Все подписи иерархов на грамоте этого собора – подлинные.

Основание патриаршества стало важной вехой в истории Русской церкви. Преобразование московской митрополии в патриархат закрепило факт независимости Русской церкви в нормах канонического права и в значительной степени усилило влияние Русской церкви на международной арене. Отныне ритуал поставления в сан патриарха Московского совершался в Успенском соборе московского Кремля.

Избрание патриарха.

Порядок поставления был следующий. От имени царя или блюстителя патриаршего престола рассылались грамоты ко всем высшим церковным иерархам и игуменам наиболее значительных монастырей с извещением о смерти святителя и с приглашением в Москву для избрания нового патриарха. В назначенный день все приглашенные должны были явиться в Кремль в Золотую палату, где царь открывал собор. Патриарх избирался посредством жребия. Царь называл шесть кандидатов. Бумажки с их именами обливались в присутствии царя воском, опечатывались царской печатью и отсылались в церковь, где заседал архиерейский собор. Жребии полагали на панагию (нагрудная иконка Божьей Матери, знак архиерейского сана) умершего патриарха и вынимали по очереди до тех пор, пока не оставался последний. Этот жребий нераспечатанным вручался царю, который вскрывал его и называл имя нового патриарха.

В богослужебном смысле патриарх получал определенные преимущества. Во время торжественных выходов перед ним несли не только крест, но и свечи. Вступая в храм, он облачался в богослужебные одежды посреди церкви, а находясь в алтаре, восседал на горнем месте и из своих рук причащал архиереев. Несколько иным было и первосвятительское облачение. Как и митрополит, он носил белый клобук, но головной убор патриарха был украшен крестом или херувимами. Патриаршая митра имела крест в навершии. Поверх святительского облачения патриарху полагалось носить цветную мантию.

Введение патриаршества в России сопровождалось реформированием церковного устройства, что было обусловлено необходимостью привести его в соответствие с тем, которое было установлено в восточных патриархатах. Церковь была разделена на митрополичьи округа, которые включали в себя несколько епархий. Все иерархи в своих епархиях были равны и подчинялись патриарху, как раньше митрополиту.

Иов (ум. 1607)

деятельно приступил к исполнению соборных определений, однако не все решения ему удалось провести в жизнь. Время патриаршества Иова отмечено учреждением нескольких новых церковных праздников в честь русских святых (Василия Блаженого, Корнилия Комельского, Романа Углецкого, Иосифа Волоцкого и др.). Много и действенно патриарх трудился для сохранения православия среди новокрещенных татар, в бедствовавшей Грузии, на завоеванных землях Сибири и Карелии. Несмотря на то, что Иов фактически был ставленником Бориса Годунова и впоследствии немало способствовал его восхождению на трон, он очень ценил царя Федора Ивановича и был крайне предан ему. После смерти государя патриарх составил его житие, прославляя кроткий нрав и милосердие царя. Когда на исторической сцене появился первый Лжедмитрий, патриарх Иов твердо выступил против него. Он предал его анафеме и в своих посланиях доказывал, что Лжедмитрий – не кто иной, как беглый чудовский монах Гришка Отрепьев. Заняв русский престол, самозванец свел Иова с патриаршества и отправил его в Старицу. Процедура лишения Иова сана напоминала сведение с митрополичьего престола Филиппа Иваном Грозным. Умер Иов в Старице 19 июня 1607.

В 1605 Лжедмитрий, несмотря на то, что формально Иов оставался главой Русской церкви, самостоятельно избрал нового патриарха. Им стал архиепископ Рязанский Игнатий, грек родом, до приезда в Россию занимавший епископскую кафедру на Кипре. Он признал Лжедмитрия царевичем и был лояльно расположен к латинству (католичеству). После свержения Лжедмитрия Игнатий был лишен сана и сослан в Чудов монастырь.

Гермоген (1606–1612)

Новым патриархом избрали митрополита Казанского Гермогена, который при Лжедмитрии был членом учрежденного царем сената и наиболее последовательно противостоял его прокатолической политике. Несмотря на то, что в отношениях нового патриарха с боярским царем Василием Шуйским довольно скоро наметился разлад, Гермоген всячески поддерживал его как венчанного царя. В 1609, когда бояре, недовольные Шуйским, схватили Гермогена и на лобном месте потребовали у него согласия на перемену царя, патриарх отстоял Василия Шуйского. В годы Смуты патриарх оставался одним из немногих государственных деятелей, сохранивших верность православию и национальной идее. При попытке возвести на русский трон королевича Владислава Гермоген непременным условием поставил принятие Владиславом православной веры и протестовал против вступления польского войска в Москву. Из Кремля он рассылал грамоты в русские города, в которых благословлял формировавшиеся там отряды народного ополчения. Поляки посадили патриарха под стражу и заточили в Чудовом монастыре, где он принял мучительную смерть от голода. Патриарх Гермоген причислен к лику святых. См . ГЕРМОГЕН, СВ.

Филарет (1619–1634)

С момента смерти Гермогена (1612) в течение семи лет Русская церковь оставалась без патриарха. В 1619 из польского плена возвратился митрополит Филарет, отец вновь избранного царя Михаила Романова. Михаил возвел своего отца в сан патриарха. Находившийся тогда в столице Иерусалимский патриарх Феофан IV возвел его в сан патриарха Московского. Воцарение Михаила Романова и интронизация патриарха знаменовали восстановление русской государственности. Могущество патриарха при Михаиле Романове достигло небывалой ранее высоты, но именно в этот период согласные действия царя и патриарха, связанных кровными узами, в наиболее полной мере отвечали идеальным представлениям о «симфонии» царства и священства. Как отец царя и фактический его соправитель Филарет именовался «великим государем» и принимал самое деятельное участие в государственных делах. Из польского плена Филарет вынес твердое убеждение о недопустимости унии для Русской церкви и в годы своего патриаршества приложил немало сил для того, чтобы оградить Россию от западных религиозных влияний. Вместе с тем Филарет внимательно следил за развитием богословской литературы в соседних странах и вынашивал планы создания в Москве греко-латинского училища и типографии. Тревожась за то, что приобретенная им неограниченная власть в дальнейшем может быть отождествлена с патриаршим саном и это внесет осложнения во взаимоотношения преемников трона и первосвятительского престола, он сам избрал себе в преемники псковского архиепископа Иоасафа, главной добродетелью которого была «недерзновенная» лояльность по отношению к царю. См . ФИЛАРЕТ.

Иоасаф (1634–1640)

уже не занимал столь высокого положения, какое принадлежало отцу царя патриарху Филарету, и не носил титула великого государя.

Иосиф (1640–1652)

После Иоасафа патриаршую кафедру занял Иосиф. При нем царь Алексей Михайлович издал Уложение , направленное на снижение роли церковной иерархии и патриарха в государственном управлении. Патриарх со смирением принял документ.

Никон (1652–1666)

Патриаршая власть вновь достигла былого могущества при патриархе Никоне. Родившийся в крестьянской семье Никон (в миру Никита Минов) сделал головокружительную карьеру от сельского священника до главы Русской церкви и «возлюбленника» и «содружебника» царя Алексея Михайловича. Поначалу Никон представлял себе отношение царской и патриаршей власти в общем строе государственной жизни как соправительство двух равноправных сил. Доверяя патриарху, царь предоставил на его полное усмотрение назначение епископов и архимандритов. Воля патриарха была последней инстанцией во всех церковных делах. Монастырский приказ, который ранее ограничивал судебную власть патриарха, при Алексее Михайловиче бездействовал. Во время польско-литовских походов Никон оставался заместителем царя. К нему на подпись поступали важнейшие документы, в которых с согласия царя патриарх именовался, как некогда Филарет, великим государем. Постепенно в отношениях молодого царя и патриарха наметились противоречия, связанные в первую очередь с тем, что Никон попытался поставить патриаршую власть выше царской. Разногласия привели к тому, что Никон самовольно покинул патриарший престол в надежде, что его попросят вернуться. Однако этого не произошло. После долгого периода сомнений и колебаний в 1666 Архиерейский собор, на котором присутствовали Антиохийский и Иерусалимский патриархи, низложил Никона, самовольно покинувшего кафедру, и лишил его архиерейства и священства. Обвинителем на соборе выступил сам Алексей Михайлович. Беспрецедентное в русской истории «состязание» патриарха с царем за первенство во власти привело к тому, что в дальнейшем политика государей была направлена на ограничение власти первосвятителя. Уже Собор 1666–1667 особое внимание уделил взаимоотношениям государственной и духовной властей. Собор постановил, что царь имеет первенство в мирских делах. В удел патриарху отдавалась духовная жизнь государства. Постановление Собора о том, что патриарх не является единовластным управителем церковной организации, а лишь первым среди равных епископов, было продиктовано резко негативным отношением архиереев к попытке Никона вытребовать себе особый статус патриарха как высшей и никому не подсудной инстанции. См . НИКОН.

Иоасаф II (1667–1673).

В завершение Собор избрал нового патриарха, тихого и скромного Иоасафа II. С этого момента патриаршество начинает терять то государственное значение, которое оно имело ранее.

Питирим (1673), Иоаким (1673–1690), Адриан (1690–1700)

занимали патриарший престол после Иоасафа II. Это были патриархи, которые не вмешивались в государственную политику, ставя своей целью сохранить хотя бы некоторые привилегии духовенства, наступление на которые последовательно вела государственная власть. В частности, Иоакиму удалось добиться закрытия монастырского приказа. Патриархи второй половины 17 в. не приветствовали сближения России с Западом и всячески пытались ограничить возраставшее влияние иноземцев на русский быт и культуру. Однако они были уже не в силах реально противостоять власти молодого царя Петра Алексеевича. В начале своего патриаршества последний патриарх Адриан пользовался поддержкой матери царя, Натальи Кирилловны, имевшей, в свою очередь, влияние на сына. После ее смерти в 1694 конфликт патриарха с царем стал неизбежен. Началом их открытого противостояния послужил отказ Адриана насильно постричь в монахини Евдокию Лопухину, первую жену Петра Алексеевича, а его кульминацией – публичное оскорбление царем патриарха, явившегося к нему в качестве заступника за приговоренных к казни стрельцов. Петр с позором изгнал первосвятителя, уничтожив таким образом древний обычай печалования патриарха за осужденных. Последовательно проводя линию на подрыв авторитета и могущества церкви, в 1700 царь распорядился подготовить новое уложение, которое уничтожало все ее привилегии.

Упразднение патриаршества.

После смерти Адриана царь своей волей поставил во главе управления церковью рязанского митрополита Стефана Яворского с титулом местоблюстителя патриаршего престола, фактически упразднив институт патриаршества. Петр рассматривал церковь исключительно как институт правительственный, поэтому власть патриарха он впоследствии заменил Духовной коллегией (Святейший Правительствующий Синод), превратив церковь в один из государственных департаментов, находившихся под неусыпным контролем со стороны монарха. Вплоть до 1917 Св. Синод оставался высшим церковным и правительственным учреждением в России. См . ИОАКИМ.

Восстановление патриаршества в России.

Новая эпоха в истории русского патриаршества началась в 1917. После Февральской революции Св. Синод обратился к архипастырям и пастырям России с посланием, в котором говорилось, что при изменившемся государственном строе «Российская православная Церковь не может уже оставаться при тех порядках, которые отжили свое время». В намеченной реорганизации главным был вопрос о восстановлении древней формы управления церковью. Решением Синода был созван Поместный собор 1917–1918, восстановивший патриаршество. Собор открылся в праздник Успения Богородицы и был наиболее продолжительным в истории Русской церкви.

Тихон (1917–1925)

31 октября 1917 были проведены выборы трех кандидатов на патриарший престол: архиепископа Харьковского Антония (Храповицкого), архиепископа Новгородского Арсения (Стадницкого) и митрополита Московского Тихона (Белавина). 5 ноября 1917 в храме Христа Спасителя после Божественной литургии и молебна старец Зосимовской пустыни Алексий вынул жребий, и было оглашено имя нового патриарха, которым стал митрополит Московский Тихон.

В соответствии с церковными канонами Поместный собор 1917–1918 предоставил патриарху право созывать церковные соборы и председательствовать на них, сноситься с другими автокефальными церквами по вопросам церковной жизни, заботиться о своевременном замещении епископских кафедр и привлекать виновных епископов к церковному суду. Поместный собор принял также документ о правовом положении церкви в системе государства. Однако октябрьская революция 1917 повлекла за собой коренные изменения в отношениях между церковью и новым атеистическим государством Советов. Декретом Совета народных комиссаров церковь была отделена от государства, что было расценено собором как начало гонений на церковь.

Патриарх Тихон занимал святительскую кафедру в тяжелый для Русской православной церкви период. Основным направлением его деятельности стал поиск пути к установлению отношений между церковью и большевистским государством. Тихон отстаивал право церкви оставаться Единой Соборной и Апостольской Церковью, подчеркивая, что она не должна быть ни «белой», ни «красной». Важнейшим документом, направленным на нормализацию положения Русской церкви, стало Воззвание патриарха Тихона от 25 марта 1925, в котором он призвал паству понять, что «судьбы народов от Господа устрояются», и принять приход советской власти как выражение воли Божией.

Несмотря на все усилия патриарха, на церковную иерархию и верующий народ обрушилась невиданная волна репрессий. К началу Второй мировой войны церковная структура по всей стране была почти уничтожена. После смерти Тихона не могло быть и речи о созыве собора для избрания нового патриарха, поскольку церковь существовала на полулегальном положении, а большинство иерархов находилось в ссылках и заключениях.

Сергий (ум. 1944)

Согласно завещанию святителя, управление Церковью принял на себя митрополит Крутицкий Петр (Полянский) в качестве патриаршего местоблюстителя. Затем этот подвиг принял на себя митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский), который называл себя заместителем патриаршего местоблюстителя. Официальный акт передачи ему обязанностей местоблюстителя состоялся лишь в 1936, когда пришло оказавшееся впоследствии ложным известие о кончине митрополита Петра (расстрелян в 1937). Тем не менее в 1941, в первый же день начавшейся войны с фашистской Германией, митрополит Сергий написал послание к своей пастве, в котором благословил верующих на защиту Родины и призвал всех помогать делу обороны страны. Опасность, нависшая над страной, побудила советское государство во главе со Сталиным изменить свою политику по отношению к церкви. Открывались храмы для богослужений, многие священнослужители, включая епископов, были выпущены из лагерей. 4 декабря 1943 Сталин принял у себя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия, а также митрополитов Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича). В ходе беседы митрополит Сергий сообщил о желании церкви созвать собор для избрания патриарха. Глава правительства заявил, что с его стороны препятствий не будет. Собор епископов состоялся в Москве 8 сентября 1943, а 12 сентября совершилась интронизация новоизбранного патриарха Сергия. См . СЕРГИЙ.

Алексий I (1945–1970)

В 1944 первосвятитель Русской церкви скончался. В 1945 патриархом Московским собор избрал митрополита Алексия (Симанского). На этом же соборе было принято Положение об управлении Русской Православной Церкви , которое окончательно легализовало институт церкви и упорядочило взаимоотношения церкви и советского государства. Во время патриаршества Алексия были восстановлены взаимоотношения Русской православной церкви (РПЦ) с другими автокефальными церквами, возобновлена издательская деятельность Московской патриархии, однако на период его предстоятельства пришелся тяжелый период новых гонений на церковь при Н.С.Хрущеве. См . АЛЕКСИЙ I.

Пимен (1970–1990)

После смерти Алексия (1970) в сан патриарха был возведен митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен. В патриаршество Пимена в 1988 в условиях «перестройки» состоялось празднование 1000-летия крещения Руси. Торжества, посвященные этому событию, приняли общенародный характер и знаменовали наступление новой эпохи в истории Русской церкви, которая после долгого периода прямых и скрытых гонений обрела надежду на свободу. См . ПИМЕН.

Алексий II (1990–2009)

С 1990 предстоятелем РПЦ являлся патриарх Алексий II – пятнадцатый патриарх с начала патриаршества, деятельность которого была направлена на возрождение и упрочение традиций церковной жизни в условиях начавшегося процесса демократизации общества. См . АЛЕКСИЙ II.

Кирилл (2009)

В 2009 решением Поместного Собора предстоятелем РПЦ был избран Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл – шестнадцатый патриарх с начала патриаршества.

Литература:

Русская Православная Церковь 988–1988. Очерки истории , вып. 1–2. М., 1988
Скрынников Р.Г. Святители и власти . Л., 1990
Православная церковь в истории России . М., 1991
Макарий, митрополит. История русской церкви . М., 1994 и сл.
Монастыри. Энциклопедический справочник . М., 2000

4(17) ноября 1917 года, в разгар революции, Поместный Собор Российской Православной Церкви принял постановление о восстановлении Патриаршества, и уже на следующий день, 5 (18) ноября, митрополит Московский и Коломенский Тихон был избран и наречен Патриархом Московским и всея России, а 21 ноября (4 декабря) состоялось его настолование (интронизация). Это великое и радостное событие осветило последовавшие долгие десятилетия невиданных гонений на Веру и Церковь. Событие это имело значение не только для Русской Церкви, но и для Вселенского Православия.

Изначально устанавливает иерархический принцип церковной жизни. «Якоже посла Мя Отец, и Аз посылаю вы» (Ин. 20, 21), - говорит Он апостолам. Первоначально во главе отдельных местных Церквей стояли иерархические лица, которые правили или соборно («пророки и учители» Антиохийской Церкви - Деян. 13, 1; пресвитеры или блюстители Эфесской Церкви - Деян. 20, 17, 28), или единолично, как епископы, о которых говорят Пастырские послания (1 Тим. 3, 1-7; Тит. 1, 5-9). Эти иерархи были «Ангелами» (Откр. 2, 1 и др.) отдельных, местных Церквей. Над ними возвышались Апостолы, которые как Первоиерархи имели «попечение о всех Церквах» (2 Кор. 11, 28). Когда с окончанием века Апостольского прекратилось первоиераршеское служение Апостолов, на какое-то время Вселенская Церковь стала «конфедерацией равноправных величин» (В. В. Болотов) - многочисленных местных Церквей во главе с Епископами, выражаясь современным языком - епархий. Конкретные исторические свидетельства показывают, что те «конфедеративность» и равноправие, о которых говорит Болотов, были чисто формальными, были отсутствием формально установленной власти одних кафедр над другими. Фактического равенства не было, наверное, никогда, поскольку слишком различались своим удельным весом города, в которых утверждались епископские кафедры. Например, послания сщмч. Игнатия Богоносца свидетельствуют об огромном, вселенском духовно-моральном авторитете Антиохийской Церкви, которую он возглавлял.

Со временем вселенская Церковь получила достаточно четкое деление на митрополичьи округа, границы которых по большей части соответствовали границам провинций Римской Империи. Об этих округах сказано в 34 Апостольском правиле: «Епископам всякаго народа подобает знать перваго в них, и признавать его яко главу, и ничего превышающаго их власть не творити без его разсуждения: творити же каждому только то, что касается до его парикии и до мест к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без разсуждения всех. Ибо тако будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец и Сын и Святый Дух». Здесь «народом» называется население провинции. В конце 111 в. провинций в Империи было около 100, а в V веке - более 120. Но некоторые главенствующие кафедры имели в подчинении несколько провинций - Александрийский Епископ простирал свои полномочия на несколько провинций Египта, Ливии и Пентаполя. Хотя все, что мы знаем о структуре митрополий, относится ко времени не ранее IV века, к началу этого века митрополичий строй предстает уже прочно утвердившимся. А (325) отметил, что «древние обычаи» дают епископам Александрийскому, Римскому и Антиохийскому власть более обширную, чем власть прочих митрополитов (Правило 6). IV век увидел рождение еще одного важнейшего церковного центра. Многие Церкви на Востоке и Римская на Западе основывали свой авторитет на апостольском происхождении. II Вселенский Собор (381) утверждает церковную значимость Константинополя на основании политического веса новой столицы христианской Империи: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть Новый Рим» (Правило 3). В догматической борьбе IV века признанными вождями Православия были святители главенствующих Церквей: Александрийской (свт. Афанасий Великий), Римской, Константинопольской (свт. Григорий Богослов).

С начала V века формируются Патриархаты в современном смысле: духовный и нравственный авторитет первенствующих Церквей мало-помалу претворяется в административную власть, так что вся территория, если не Вселенской Церкви, то во всяком случае колоссальной Римской Империи оказывается разделенной на пять Патриархатов. Новая система складывалась небезболезненно. От ее противников жестоко пострадал Константинопольский Предстоятель . Он никогда не стремился к личной власти, но был великим ревнителем чистоты церковной. Пользуясь особыми возможностями столичного Архиепископа, он властно наводил порядок в митрополиях прежде совершенно независимых, искореняя там вопиющие нестроения. И против великого Святителя дружно восстали Александрийский архиепископ, с ревностью следивший за возвышением столичной кафедры, и малоазийские епископы, вставшие на защиту «древних прав и свобод».

Процесс формирования Патриархатов почти завершился ко времени III Вселенского Собора (431). На этом Соборе произошло столкновение важнейших церковных центров по вопросу об учении Константинопольского архиепископа Нестория, которого поддержала Антиохия. Главным противником ереси Нестория выступил свт. Кирилл Александрийский, поддержанный Римом и Иерусалимом. Деятельная помощь свт. Иувеналия Иерусалимского свт. Кириллу стала одной из причин того, что Иерусалимский Предстоятель возглавил отдельный Патриархат, хотя ранее Антиохийская Церковь притязала на Святый Град и всю Палестину. (I Вселенский Собор формально подтвердил автокефалию Кипрской Церкви, на которую также притязала Антиохия. Это деяние I Вселенского Собора объясняется ситуацией момента: поскольку Антиохия поддерживала ересиарха Нестория, Собор сделал все для умаления ее влияния. Таким образом, Собор не воздвиг новую автокефальную Церковь, но всего лишь сохранил на Кипре старый, стремительно исчезавший порядок, при котором автокефальными были едва ли не все архиепископии и митрополии. И Вселенский Собор (451 год) подтвердил последование чести Константинопольской кафедры по Римской, объявленное еще II Вселенским Собором, мотивируя второе место Константинополя во Вселенской Церкви политическим значением «нового Рима», восточной столицы Империи.

Со второй половины V века начинается кризис церковной жизни на Востоке, вызванный распространением монофизитства, которое укоренилось в Египте и отчасти в Сирии. Догматическая борьба в христианском мире значительно облегчила завоевание большой его части иноверцами: в VII веке Сирия, Палестина и Египет были без особого труда захвачены арабами, в которых многие видели не завоевателей, а освободителей от власти православной Империи. Завоеватели рассматривали православных как естественных союзников враждебной им Византии и поэтому подвергали их особенно суровым гонениям. Происходит стремительное умаление Православия в землях, подвластных арабам. Во всяком случае, даже если где-то Православие сохраняло заметную силу (Антиохийский Патриархат), возможности общения со свободной частью христианского мира были минимальны.

Умаление или почти полное угасание трех восточных православных Патриархатов: Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского, привело к тому, что в христианском мире осталось только два центра: Рим и Константинополь. И здесь уместно упомянуть об историческом феномене папизма. Раньше всех появился Римский папизм. Уже в I веке св. сщмч. Киприан Карфагенский обличал Римского епископа, который как «епископ епископов» хочет властвовать над другими Церквами, в частности - Карфагенской (Латинская Африка). После падения в V веке Западной Римской Империи римский папизм получил особый стимул: посреди затопившего Запад моря варварских народов Рим остался твердыней и оплотом не только Православия (большинство разрушителей Западной Империи составляли готы-ариане), но также латинской культуры и даже римской государственности. Появляется идея римского примата, ставящая Римского Предстоятеля во главе Вселенской Церкви. Но папизм был не чужд и христианскому Востоку. Александрия уже в IV веке претендовала на первенство в Восточной Империи: отсюда ее борьба против святителей Григория Богослова и Иоанна Златоуста Константинопольских. Впоследствии эта борьба получила вероисповедную мотивировку: противники IV Вселенского Собора утверждали православие Александрии в противовес «еретичности» Константинополя.

Затем начал проявляться и папизм константинопольский. Поначалу его сдерживало стремление императорской власти к равновесию между Патриархатами империи. Но исторические катаклизмы привели к тому, что в пределах империи остался один только Константинопольский Патриархат. Западный, Римский Патриархат, сравнительно мало пострадавший от арабских завоеваний (Латинская Африка, Испания), был не меньше Константинопольского, но сотрудничество этих двух патриархатов многократно прерывалось из-за конфликтов политических, канонических и догматических. Уже после преодоления разделившего Восток и Запад иконоборчества общение двух мировых центров христианства было прервано в результате столкновения свт. Фотия Константинопольского и папы Римского Николая I, притязавшего на роль главы Вселенской Церкви и в качестве верховного судьи осудившего свт. Фотия за мнимо неканоническое возведение на Патриарший престол. Свт. Фотий в ответ выдвинул догматические обвинения (). Но интересно, что при том же свт. Фотии, уже после восстановления общения с Римом, появился законодательный сборник «Исагога» («Эпанагога»), в котором нашли место элементы константинопольского папизма. В «Исагоге», в разделе, о Церкви, составленном, как все считают, свт. Фотием, говорится об одном единственном Патриархе, как будто другие просто не существуют.

Трагические события 1054 года выявили дефекты церковного сознания не только на Западе, но и на Востоке. Однако Константинопольский Патриарх Михаил Кируларий был прав, поскольку он защищал свои епархии в Южной Италии от латинской экспансии, когда Рим насаждал на юге Италии кафедры латинских епископов и вытеснял византийский обряд латинским, и поскольку он защищал православную догматику от римских новшеств. В этом острейшем конфликте самой взвешенной была позиция Петра III, Патриарха Антиохийского. Он вспомнилдавнюютеорию «пентархии», т. е. главенства во Вселенской Церкви пяти Патриархов, и советовал в случае возникновения тех или иных споров давать преобладание мнению большинства из этих пяти. Всей душой стремясь к сохранению церковного единства, он констатировал, что догматическое новшество Филиокве - достаточное основание для прекращения церковного общения.

Еще до разрыва с Западом Константинополь контролировал церковную жизнь Православия на всем Востоке, насколько это позволяли политические условия. Это значительно умаляло самостоятельность трех древних восточных Патриархатов. Тем более Константинополь не хотел возникновения новых автокефальных Церквей. Когда произошло крещение Болгарии (864), св. князь Борис-Михаил хотел, чтобы его Церковь стала автокефальным Патриархатом, но она стала всего лишь рядовой епархией Константинопольского Патриархата. Болгары протестовали, перейдя из Константинопольской в Римскую юрисдикцию. Но в римском каноническом сознании вообще отсутствовало понятие автокефалии, и болгары, пережив новое разочарование, вернулись под омофор Константинополя (870). На этот раз Болгарская Церковь получила статус автономной Архиепископии с множеством епархий. Став автокефальным Патриархатом при царе Симеоне (+ 927), Болгарская Церковь была признана в этом статусе сразу по воцарении его сына, св. царя Петра. Завоеватель Болгарии император Иоанн Цимисхий упразднил болгарскую автокефалию (971). Но уже через 15 лет болгары восстали и восстановили автокефалию своей Церкви, новым центром которой через некоторое время стал Охрид. После завоевания Болгарии императором Василием II Болгаробойцей (1018) автокефальная Болгарская Патриархия была низведена в ранг Архиепископии, но сохранила свою автокефалию. Будучи независимой от Константинопольского Патриарха, она зависела от императора, который назначал Охридских Архиепископов. При возрождении болгарской государственности в конце XII века была учреждена автокефальная Архиепископия с центром в городе Тырнове, впоследствии возведенная в ранг Патриархата. Византия, разоренная крестоносцами в 1204 году и потерявшая свою столицу и значительную часть территории, признала Тырновский Патриархат в 1235 году. Вместе с Константинопольским Патриархом, который теперь имел местопребывание в Никее, Болгарский Патриархат признали и три Восточных Патриарха.

Еще раньше Константинопольская Патриархия даровала автокефальный статус Сербской Церкви, первым Архиепископом которой стал св. Савва (1219). Но когда при могущественном царе Стефане Душане Сербская Церковь объявила себя Патриархатом (1346), Константинополь прервал церковное общение с нею (1352). Схизма прекратилась в 1374 году.

Турецкое завоевание привело к большим изменениям в церковной жизни. После завоевания Болгарии в 1393 году Тырновская Патриархия была упразднена и ее епархии вошли в состав Константинопольской Церкви. А в 1766 – 1767 гг. были упразднены и включены в состав Константинопольского Патриархата также Сербская Патриархия и Охридская Архиепископия. На территории огромной Турецкой империи оставались древнейшие автокефальные Церкви: Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский Патриархаты и Кипрская Архиепископия. Но при том положении, какое занимал в Оттоманской империи Константинопольский Патриарх как этнарх всех православных христиан, независимость этих Церквей была весьма относительной, скорее номинальной, чем реальной. Они все зависели от Константинопольского Предстоятеля, который, в свою очередь, не был независимым от султанского правительства. XIX век стал веком освобождения целого ряда порабощенных народов. В новых независимых государствах возникают автокефальные Церкви: Сербская Белградская Митрополия, Элладская Церковь, Румынская Митрополия, Болгарский Экзархат. Этот последний возник поначалу в пределах Турции, и ценой его создания была длительная греко-болгарская схизма (1872-1945). В ХХ веке продолжалось церковное созидание. ПослеI Мировой войны произошло объединение Сербии и Черногории и присоединение к ним населенных сербами территорий, принадлежавших прежде Австро-Венгрии. Сербы, принадлежавшие до того к нескольким Поместным Церквам (Белградская Митрополия, Черногорская Митрополия, Карловацкая Митрополия-Патриархия, Буковинско-Далматская Митрополия, епархии Боснии и Герцеговины Константинопольского Патриархата), объединились теперь в единую Церковь, восстановившую в 1920 году статус Патриархата.

К Румынской Церкви присоединилась находившаяся до войны в Австро-Венгрии Трансильванская Митрополия. Ставшая единой Румынская Церковь обрела статус Патриархата (1925).

Когда в 1953 году Болгарская Церковь восстановила Патриаршее возглавление, это было неодобрительно встречено Константинополем, который признал Болгарский Патриархат лишь в 1961 году.

В 1917 году была восстановлена древняя Грузинская Патриархия, в 1811 году включенная в состав Русской Церкви на правах Экзархата. При восстановлении грузинской автокефалии не были соблюдены канонические процедуры, и поэтому в 1917 - 1943 годах между Русской и Грузинской Церквами не было общения. Долгое время Грузинский Патриархат не признавался Константинопольской и другими греческими Церквами, и Грузинская Церковь значилась в греческих справочниках как «автономная в составе Константинопольского Патриархата». Лишь в 1990 году Константинополь признал Грузинский Патриархат как автокефальную Церковь, понимая свое признание как дарование прав. Это объясняет, почему и здесь, и в других случаях та или иная Церковь занимает в греческих диптихах место, не соответствующее ее древности. Грузинская Церковь, стоящая в диптихе Русской Церкви на 6 месте, занимает в греческих диптихах 9 место, последнее в ряду Патриархатов.

В ХХ в. получили автокефалию также Православные Церкви Албанская, Польская, Чешских Земель и Словакии, Американская.

Исторические источники свидетельствуют, что Вера Христова была проповедана в южных пределах нашего Отечества св. апостолом Андреем Первозванным, которого почитают также как основателя Константинопольской Церкви и покровителя Греции. В городах Черноморского побережья, где проходил миссионерский путь св. Андрея, греческие колонисты жили рядом с местными народами, объединенными единым именованием «скифов». Среди них были и славяне, наши предки.

Но это было только начало христианства в России. Нашествие русских на в 860 году привело к организации русской миссии Константинопольского Патриархата, и уже в 867 году свт. Фотий с радостью сообщал, что в душах русских людей «возгорелась столь великая любовь и ревность о вере, что они приняли епископа и пастыря и с многим тщанием и усердием усваивают христианское богопочитание». Исторические перипетии воспрепятствовали этому «Фотиеву» крещению Руси стать окончательным.

В 988 году состоялось Крещение Руси благочестивыми усилиями . Русская Церковь получила разветвленную церковную организацию: во главе Церкви был Митрополит Киевский, которому подчинялись епархиальные архиереи. В силу государственной независимости Руси Церковь русская была фактически независима. Однако, в духе христианского смиренномудрия наша Церковь не спешила с обретением формальной автокефалии. Можно сказать, что Церковь наша в первые столетия своего бытия сочетала преимущества самостоятельности и включенности в то великое, наднациональное целое, каким был Константинопольский Патриархат. Будучи связанной с Константинополем через своих Предстоятелей, которые, как правило, назначались Патриархом Цареградским, Русская Церковь возрастала духовно, почерпая из сокровищниц столицы восточнохристианского мира то, что было необходимо для ее становления: духовный опыт, богословское ведение, литургический чин, каноническое законодательство, все богатства христианской книжности.

В наступивших достаточно скоро княжеских междоусобиях Митрополит Киевский в большей степени служил единству Русской земли, чем сами великие князья, постоянно вовлекавшиеся в братоненавистные распри. Положение Митрополита, подчиненного далекому Константинополю, делало его в большой мере независимым от светской власти.

Первым Митрополитом Киевским был свт. Михаил. Некоторые историки (А. В. Карташев) полагают, что он возглавлял Русскую Церковь не при равноапостольном великом князе Владимире, а еще во время первого, «Фотиева» Крещения Руси.

Митрополиты были греками, греки нередко занимали и другие епископские кафедры. Но бывали и важные исключения из этого общего порядка. В 1051 году Киевским Митрополитом, не без влияния политических факторов, стал русский - свт. Иларион, один из значительнейших богословов Древней Руси. В следующем веке русским был митрополит Климент Смолятич (1147 - 1155). Эти два Первосвятителя были избраны из русских клириков и приняли посвящение в Киеве от русских иерархов.

XIII век явился рубежом христианской истории. Могло казаться, что история Православия пришла к концу. Мировой центр Православия Константинополь был в 1204 году . Независимая и мощная Болгария признала власть папы. Даже отдаленная Грузия потянулась к Риму. Вскоре после падения Цареграда папа Иннокентий Ш призвал к покорности папскому престолу и русских. Русская Церковь, отвергнув папские притязания, сохранила свои канонические связи с Константинопольской Патриархией, возрожденной в изгнании - в малоазийской Никее. Вскоре и Русь постигли огненные испытания: началось ордынское иго, тяготевшее над Русской землей больше двух столетий. Необозримая по своей обширности Русская земля поглотила волны азиатских орд, докатившиеся до западных соседей Руси в весьма ослабленном состоянии. Страдания Руси спасли от завоевания другие европейские страны. Можно было бы использовать шанс союза с Западом для отражения монгольского нашествия, но непременным условием такого союза было подчинение папе, т. е. отступление от Православия, что было для русских совершенно неприемлемо. Просторы Южнорусской равнины особенно пострадали от набегов ордынских кочевников. Мать городов русских, Киев, неоднократно разорялся и опустошался. Центр России перемещается на север. Уже митрополит Кирилл 111 (1243 - 1280), первосвятительство которого пришлось на первые десятилетия ига, подолгу живал во Владимире на Клязьме. Его преемники окончательно оставили Киев, переместив свою резиденцию во Владимир, а свт. Петр (1308-1326) перешел из Владимира в Москву, что предопределило собирание русских земель вокруг Московского княжества. Митрополит Киевский и всея Руси имел теперь в своей епархиальной юрисдикции все три города: Киев, Владимир и Москву и три кафедральных собора: Софийский в Киеве и Успенские во Владимире и Москве.

Притом, что западнорусские земли тяготели к своим западным соседям, единый Предстоятель Церкви деятельно созидал общерусское единство.

Слабеющая Византия в XIII-XIV веках все чаще назначала на Киевскую кафедру русских, избранных на Руси. Грек свт. Феогност (1328 - 1353) благословил быть своим преемником свт. Алексия (1354 - 1378), который стал во главе Русской Церкви и целое десятилетие был регентом Московского княжества, ставшего в 1362 году Великим княжеством, средоточием русской государственности. Князей, непокорных Москве, свт. Алексий подвергал строгим церковным наказаниям. Ближайшим сподвижником свт. Алексия был прп. Сергий Радонежский, который, однако, по глубочайшему своему смирению отказался от посвящения в митрополиты.

Последним митрополитом-греком был Исидор (1436 - 1441), получивший свое высокое назначение в Москву в связи с подготовкой Флорентийского собора, который должен был объединить Римскую церковь и греческие Патриархаты. Он горячо поддерживал расплывчато-компромиссные постановления собора. Мотивы митрополита Исидора были чисто политические: фанатический патриот гибнущей Византии, он надеялся спасти ее союзом с Западом, необходимым основанием которого было подчинение папе. Вернувшись с собора в Москву, митрополит Исидор немедленно объявил унию, за что был тут же низложен князем Василием Темным. Бежав из Москвы, Исидор командовал одним из отрядов, защищавших Константинополь во время взятия его турками (1453), спасшись из турецкого плена, удалился в Италию и до конца жизни призывал Запад к походу против турок. Но к России эта деятельность кардинала Исидора уже не имела никакого отношения.

Подчинение Константинопольского Патриархата Риму сделало невозможным дальнейшее пребывание Русской Митрополии в константинопольской юрисдикции. Уния совершенно расстроила жизнь самого Патриархата. Встречая сопротивление духовенства и народа, патриархи-униаты один за другим покидали престол, а последние два года существования Византии в Константинополе вообще не было патриарха. Русские епископы, не предрешая вопроса о будущем автокефальном бытии Русской Церкви, самостоятельно избрали митрополитом свт. Иону (1448 - 1461). После падения Византии православие было восстановлено на землях, захваченных турками, но теперь Патриархи Константинопольские зависели от иноверных султанов, что тоже делало затруднительным обращение в бывшую столицу восточно-христианского мира. Начинается период самостоятельного бытия Русской Церкви.

По-иному складывалась жизнь отделившейся теперь от самостоятельной Русской Церкви Киевской Митрополии, которая, под политической властью Литвы, оставалась в подчинении Константинополю вплоть до присоединения своего к Московскому Патриархату в 1687 году.

Русская Церковь всесторонне возрастала. В 1480 году окончательно пало ордынское иго, и Россия все более очевидно становилась всемирным оплотом Православия. Великим учителем православного народа явился свт. Московский Макарий (1542-1563). Он составил Великие Четьи-Минеи - грандиозное собрание святоотеческих творений и сочинений церковных авторов, распределенных по дням церковного года. Свт. Макарий деятельно боролся с различными ересями. На созванных при нем Соборах Святитель совершил канонизацию множества русских святых. Особое значение имел Стоглавый Собор (1551), значительно повлиявший на литургическую и каноническую жизнь Русской Церкви.

Бесстрашным обличителем злодеяний Грозного царя Иоанна IV явился свт. Московский Филипп (1566-1568), приявший мученическую кончину.

В 1587 году митрополитом Московским стал . При царе Феодоре Иоанновиче русское правительство возбудило вопрос о возведении Русской Церкви в-достоинство Патриархата. Завязались переговоры с восточными Патриархами. В Москву прибыл Константинопольский Патриарх Иеремия II, который сделал неожиданное предложение перенести свою кафедру из Константинополя в Москву. Объединив под своим омофором Константинопольский Патриархат с Московской Митрополией, Патриарх Иеремия занял бы в православном мире безусловно доминирующее положение. Но это быстро привело бы к катастрофическим последствиям. Именно независимость Русской Церкви давала ей возможность поддерживать хорошее отношение с Патриархатами, находившимися под властью турок. Но если бы Патриарх, пребывающий в России, сохранял юрисдикцию в Османской Империи, это было бы сочтено султанами как покушение на их государственный суверенитет, и «железный занавес» разделил бы православных по две стороны турецкой границы. Произошел бы фактический раскол Православия. Русской Церкви не было свойственно ставить свои поместные интересы на первое место. Она не пожелала стать первой по чести среди Православных Поместных Церквей (что произошло бы автоматически в случае перемещения в Москву Константинопольского Предстоятеля, который после отпадения Рима обладал первенством чести среди православных Первоиерархов) ценой глубоких нестроений во вселенском Православии, ценой возможных жестоких гонений на Церковь в порабощенных землях. Однако, чтобы не обижать Патриарха, ему было предложено утвердить свою патриаршую кафедру во Владимире, на что он решительно не был согласен.

23 января 1589 года Собор с участием Патриарха Иеремии избрал в Патриарха митрополита Московского Иова. После возвращения Патриарха Иеремии в Цареград там состоялись в 1590 и 1593 гoдах Соборы с участием других восточных Патриархов, которые подтвердили постановление Московского Собора с участием Патриарха Иеремии, признали Московского Патриарха пятым по чести после Патриархов Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского и определили его титул: «Патриарх Московский и всея России и северных стран». Свт. Иов дожил до того страшного смутного времени, когда Римский папа и поляки предприняли новую попытку подчинить Русь Риму. Лжедмитрий I низложил святителя в 1605 году, и менее двух лет спустя, 8 марта 1607 года, тот скончался. Лжедмитрий I незаконно возвел на Патриарший престол грека Игнатия, прежде - Кипрского Предстоятеля, который, впрочем, недолго оставался на кафедре (1605-1606).

В 1606 году Патриархом всея России стал (+1612). Еще будучи митрополитом Казанским, свт. Ермоген сподобился обрести величайшую святыню русского народа - Казанскую икону Богоматери. Он совершил открытие мощей Казанских святителей Гурия и Варсонофия. С высоты Патриаршей кафедры свт. Ермоген воодушевлял русский народ на жертвенную борьбу с чужеземными и иноверными поработителями. Поляки подвергли Патриарха заключению, но даже из застенка он отправлял одно воззвание за другим. 17 февраля 1612 года свт. Ермоген принял мученическую смерть, уморенный голодом. Через несколько месяцев Москва была освобождена, и смута окончательно завершилась воцарением в 1613 году первого Романова - Михаила Феодоровича. Через несколько лет из польского плена вернулся его отец, митрополит Ростовский Филарет, который в 1619 году стал Патриархом. Продолжавшееся до 1633 года патриаршество Филарета Никитича было временем глубокого влияния Патриарха на все стороны русской жизни. Юный царь во всем слушался своего родителя, которого даже именовали по-царски «Великим Государем».

В 1652 году Патриархом стал митрополит Никон, который хотел эти исключительные отношения отца Патриарха и сына-царя сделать общим правилом и даже добился у царя Алексея Михайловича титула Великого Государя. Патриарх Никон исходил из западной идеи примата духовной власти над светской. Царь поначалу находился под обаянием сильной личности Патриарха, но потом начал освобождаться от его влияния. Патриарх компрометировал себя резкими и необдуманными действиями. Воздвигнув необоснованные и ненужные гонения на ревнителей старых обрядов, Патриарх Никон спровоцировал раскол старообрядчества, до сих пор остающийся незаживающей раной Русской Церкви. В ответ на противодействие со стороны царя Патриарх Никон оставил Москву, не слагая с себя патриарших полномочий и препятствуя не только избранию преемника, но и назначению местоблюстителя для временного управления Церковью. Собор 1667 года с участием двух Восточных Патриархов лишил Патриарха Никона священного сана и отправил его в монастырское заточение. Лишь царь Феодор Алексеевич испросил у Восточных Патриархов возвращения Никону Патриаршего сана, и хоронили его в 1681 году как Патриарха.

Трагическая история Патриарха Никона оказала немалое влияние на последующую церковную историю. Петр I, задумав реформу высшего церковного управления, руководствовался стремлением жестко подчинить иерархию царской власти. Петр рассчитывал на помощь духовенства в его реформах. Не доверяя духовенству великорусскому, он предпочитал назначать на епископские кафедры архиереев киевской школы. После смерти Патриарха Адриана в 1700 году Местоблюстителем был назначен один из лучших представителей малороссийского духовенства митрополит Стефан Яворский. Но и он разочаровал Петра, оказывая eмy глухое сопротивление. В 1721 году произошла отмена Патриаршества. Патриарх был заменен коллегией духовных лиц в епископском и пресвитерском сане, получившей вскоре именование Святейшего Синода. Восточные Патриархи по просьбе Петра I признали Синод своим «возлюбленным во Христе братом». Это межправославное признание исключает возможность говорить о неканоническом перерождении Русской Церкви. Однако реформа ощущалась как болезненная ломка векового церковного уклада. Петровская церковная реформа, отменяя Патриаршество, в то же время отменяла институт Поместных Соборов. Синод, заменяя Патриарха, заменял также, как малый Собор, собиравшиеся прежде большие Соборы епископата и игуменов значительнейших монастырей.

На протяжении XVIII-XIX веков временами звучала критика созданного Петром церковного строя. Решительные сдвиги произошли лишь в начале ХХ века. В 1903 году вышла отдельным изданием статья известного публициста Л. А. Тихомирова «Запросы жизни и наше церковное управление», где говорилось о желательности восстановления Патриаршества и возобновления Поместных Соборов. Статья Тихомирова привлекла сочувственное внимание Государя Николая)), который тут же просил митрополита Санкт-Петербургского Антония (Вадковского) дать свой отзыв. Митрополит оказался вполне солидарен с Тихомировым. 23 сентября 1904 года в письме обер-прокурору Святейшего Синода К. П. Победоносцеву Государь высказал «мысль о Всероссийском Церковном Соборе», признаваясь, что эта мысль «давно уже таится» в его душе. «…По многим… вопросам нашей церковной жизни обсуждение их Поместными Соборами внесло бы мир и успокоение, притом правильным историческим путем в полном соответствии с преданиями нашей Православной Церкви». Это историческое письмо Государя Николая Il положило начало подготовке к Поместному Собору.

27 июля 1905 года Святейший Синод запросил мнения архиереев о желательных преобразованиях. Полученные к концу года ответы на этот запрос составили три увесистых тома. На протяжении почти всего 1906 года работало Предсоборное Присутствие- комиссия представителей духовенства и высших школ, занимавшаяся подготовкой к Собору. «Журналы и протоколы» Присутствия составили четыре больших тома. В 1912 году при Святейшем Синоде было учреждено Предсоборное Совещание, также занимавшееся подготовкой Собора. Церковные реформы широко обсуждались в печати, и лучшие умы Русской Церкви высказывали свои соображения по этим вопросам. Одной из главнейших тем предсоборной работы было восстановление Патриаршества. Высказывались самые разные мнения. Большинство было за Патриаршество, но отдельные авторитетные лица высказывались против его восстановления.

До революции Собор так и не состоялся, но огромная подготовительная работа значительно облегчила труды Всероссийского Поместного Собора, открытого в день . 15 августа 1917 года. Собор, начавшийся в разгар революционной смуты, не мог не отразить народных настроений момента. Если революция ломала весь прежний уклад жизни, подрывала принципы власти и дисциплины, многим казалось, что и Церковь нуждается в широчайшей демократизации: пресвитерство должно ограничивать или вовсе сводить на нет иерархическую власть Епископов, а в жизни приходов власть пресвитеров должна быть ограничена соборным голосом прихожан. Сам состав Поместного Собора 1917 года соответствовал этим демократическим устремлениям. Если каноническая форма Соборов - Соборы епископов, то в 1917 году на Московском Соборе кроме епископов были широко представлены пресвитеры, диаконы, церковнослужители, миряне. При господствовавших демократических устремлениях поначалу трудно было надеяться, что идея восстановления Патриаршества будет поддержана Соборным большинством.

Однако катастрофическое развитие революционных событий привело многие умы к отрезвлению и способствовало сплочению и единению участников Собора. Уже перед октябрьским переворотом после нескольких блистательных речей в защиту Патриаршества стало очевидно, что идея его восстановления возобладала. А вскоре после переворота было предложено прекратить дальнейшие дискуссии и немедленно принять решение о восстановлении Патриаршества и о выборах Патриарха, поскольку уже чувствовалась угроза, нависшая над Церковью и над самим Собором: на улицах Москвы шли ожесточенные бои, и большевики не постеснялись обнаружить свое отношение к Церкви беспощадным обстрелом Кремлевских святынь. Было решено избрать Патриарха жребием из числа трех архиереев, получивших наибольшее число голосов при выборе кандидатов.

Патриархом стал Московский Митрополит Тихон, который был третьим по числу поданных за него голосов. Не имея, подобно первому из кандидатов, архиепископу Харьковскому Антонию (Храповицкому), громкой известности выдающегося церковно-общественного деятеля, святитель Тихон обладал великими дарованиями, что проявилось уже в предшествующем его архиерейском служении в самых различных условиях: в Польше, в Америке, в Ярославле и в Вильне. Когда Виленская епархия была почти вся оккупирована германцами, свт. Тихон много занимался делами беженцев и в связи с этим подолгу жил в Москве. Московский церковный народ полюбил его и избрал его на Московскую кафедру после того, как Временное правительство в самом начале революции уволило на покой свт. Макария (Невского). . Нравственное воздействие его личности было огромно. Очевидец описал одно из появлений свт. Тихона среди иерархов: «…появляется Отец - ласково треплет по плечу одного, обнимает другого, улыбается третьему, скажет ласковое слово четвертому и заметно, как разглаживаются скорбные морщины на старческом лице седого, угрюмого архиепископа, повеселело на сердце у молодого викария, просветлело лицо старика митрополита, восторженно смотрит в глаза старика Патриарха молодой ученый епископ».

С подчиненным духовенством, с народом , даже необходимые замечания провинившимся он делал в самой мягкой, часто шутливой форме. Но ему была свойственна и несокрушимая твердость в защите веры, канонической и нравственной правды. Гонители Церкви услышали изреченную с высоты Патриаршего престола анафему, те, кто развязывал братоубийственное кровопролитие и предавал Россию, заключая мир с Германией, были бесстрашно осуждены Патриархом. Народ потянулся к Святителю, видя в нем своего печальника и заступника.

В 1921 году свт. Тихон выступил с инициативой церковной помощи голодающим. Власти отвергли помощь Церкви и решили воспользоваться голодом (возникшим по их же вине, из-за беспощадных «продразверсток») для решающего разгрома Церкви. Началась конфискация церковных ценностей, и под предлогом сопротивления ей арестовывали тех, кто был наиболее неугоден власти. Множество судов и казней прошло по всей России. Главным обвиняемым был , который подвергался продолжительным домашним арестам и более двух месяцев, в апреле-июне 1923 года, был в тюрьме. Власти пытались в отсутствие Патриарха произвести церковную «революцию». раскольнический «собор» обновленцев объявил Патриарха низложенным и Патриаршество упраздненным. Власти всячески поддерживали обновленцев. Патриарх, который давно был готов к мученичеству (и процесс, затеянный против него, лишь по общеполитическим обстоятельствам не окончился расстрелом), все делал для сохранения Церкви от внутреннего разрушения Ее обновленцами. Под давлением властей свт. Тихон пошел на тяжелые уступки: признал, что занимался прежде контрреволюционной деятельностью, и обязался не быть впредь врагом Советской власти. Верующие скорбели об этих уступках, но их доверие к Патриарху было безгранично, и его авторитет нисколько не умалился. По выходе Патриарха из заточения началось массовое возвращение в Церковь обновленцев. Патриарх не дал разгромить Церковь.

Безмерным всенародным горем стала смерть святителя Тихона на Благовещение 1925 года.

Значение Святителя Тихона как Патриарха выходило далеко за пределы тех его формальных «прав и обязанностей», которые определил Собор 1917-1918 годов. Сам Собор, предвидя возможность затруднений в правильном избрании следующего Патриарха, в негласном постановлении наделил свт. Тихона чрезвычайными, беспрецедентными полномочиями избрать трех преемников-Местоблюстителей с полнотой Патриарших прав. В момент смерти свт. Тихона из трех находился на свободе только ближайший помощник Патриарха митрополит Петр Крутицкий. Только в 1920 году принявший монашество, священство и епископский сан, свт. Петр уже успел побывать в трехгодичной ссылке. Собравшиеся на похороны свт. Тихона 60 архиереев по вскрытии Патриаршего завещания соборно подтвердили полномочия свт. Петра. Недолго пробыл Местоблюститель на свободе, но до самой своей мученической кончины 10 октября 1937 года он оставался живым символом единства Русской Церкви и ее стояния в вере и правде.

Предвидя насильственное удаление от дел, свт. Петр 8 декабря 1925 года за три дня до ареста составил завещание о назначении трех кандидатов в Заместители Патриаршего Местоблюстителя. После ареста свт. Петра в должность его Заместителя вступил первый из названных им иерархов митрополит Нижегородский Сергий, который, в свою очередь, был арестован 8 декабря 1926 года.

12 апреля 1927 года митрополита Сергия освобождают, а 29 июля того же года он издает свою так называемую «Декларацию», где, в надежде на легализацию Церкви, бывшей фактически вне закона после издания Декрета «Об отделении Церкви от государства», призывает к лояльности в отношении Советской власти. «Декларация» вызвала большие споры в церковной среде, многие ее не приняли. Начались расколы в Патриаршей Церкви, верной памяти свт. Тихона и признающей своим Первоиерархом свт. Петра. Гонения тем временем только усиливались, их кульминацией стали страшные 1937-1938 годы, и лишь в 1939 году пошли на спад. Великая Отечественная война, принесшая русскому народу неисчислимые жертвы и страдания, принесла также возрождение Церкви. Власти не могли уже по-прежнему бороться с верой народной. Знаком возвращения Церкви к нормальной жизни явилось восстановление Патриаршества. Митрополит Сергий, с 1934 года имевший титул Блаженства, с 1937 года имевший звание Местоблюстителя, 12 сентября 1943 года избирается Патриархом Московским и всея России. Патриаршество его было, однако, недолгим: 15 мая 1944 года он скончался.

Преемником его стал митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Симанский), епископскую хиротонию которого в 1913 году возглавил Патриарх Антиохийский Григорий. Патриаршество Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия - это целая четверть века: 4 февраля 1945 года - 17 апреля 1970 года. Первые 10 с небольшим лет этого Патриаршества были наполнены созидательной работой по возрождению приходов, монастырей и духовных школ, которой внимательно и мудро руководил Святейший. Но затем начались хрущевские гонения, когда закрыли больше половины церквей, много десятков монастырей, 5 из 8 семинарий. Постепенным возрождением Церкви отмечено Патриаршество Святейшего Пимена (3 июня 1971 - 3 мая 1990). В 1927 году, 17 лет от роду, он принял монашество и в следующие годы сочетал священнослужение с послушанием церковного регента.

Как и его предшественник, он не избежал репрессий. На Патриаршем престоле Святейший Пимен особенно заботился о возрождении монашества и о сохранении литургических традиций. 7 июня 1990 года был избран, а 10 июня возведен на Патриарший престол ныне возглавляющий Русскую Православную Церковь Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Наш Первосвятитель родился 23 февраля 1929 года за пределами СССР и возрастал под влиянием традиционной церковной среды, которой не коснулись гонения. 3 сентября 1961 года будущий Патриарх был хиротонисан во Епископа Таллинского и более 30 лет управлял своей родной епархией, выполняя и другие церковные служения: Управляющего делами Московской Патриархии, а с 1986 года - митрополита Ленинградского и Новгородского. Под руководством Святейшего Патриарха Алексия 11 происходит всестороннее возрождение церковной жизни: число приходов, монастырей, духовных школ и епархий увеличилось в несколько раз. Развиваются новые, немыслимые в годы государственного атеизма формы миссионерской и социальной церковной деятельности. Великим событием в истории нашей Церкви было прославление Собором 2000 года сонма Новомучеников и Исповедников Российских. Водимая благодатью Божией, хранящая сокровища веры и подвига всех предшествующих поколений, Церковь неустанно осуществляет свою спасительную миссию.

Мечта о русском патриаршестве возникла в середине XVI века как осознание Русской Церковью перехода к ней от павшего Цареграда Вселенской миссии православия. 26 января 1589 года среди древних патриарших кафедр появилась новая — Московская, что стало доказательством духовного авторитета Русской Церкви и силы Русского государства. Царь Федор Иоаннович, с благословения константинопольского патриарха Иеремии, на торжественной церемонии выбрал из трех кандидатов достойнейшего — митрополита Московского Иова и вручил ему символ патриаршей власти — посох святого митрополита Петра. В Успенском соборе Московского Кремля после божественной литургии владыку Иова трижды посадили на патриаршее место с пением «Ис полла эти, деспота!» (Владыка, благослови! (греч.)).
Царь поднес первому русскому патриарху золотую панагию с драгоценными камнями «да клобук вязан бел с камением, с яхонты и с жемчуги, наверху площ золот чеканен, а на нем крест; по клобуку ж дробницы золоты чеканены».
Деяния первых патриархов совпали со Смутным временем, с попыткой поляков уничтожить русскую государственность. Святитель Иов, не признавший Лжедмитрия, стал первым в череде русских патриархов-мучеников. Сторонниками самозванца он был схвачен в церкви во время молитвы, жестоко избит и заключен в Старицкий монастырь, где через два года умер. В то поистине Смутное время патриарх Иов показал силу своей воли, непоколебимую твердость и великую любовь к Отечеству.
Продолживший борьбу с иноземцами патриарх Ермоген был заточен в темницу, где и скончался от голода и жажды, но перед смертью успел послать с верными людьми проклятие изменникам, «а вам всем благословение и разрешение в этом веке и в будущем за то, что стоите за веру непоколебимо, а я должен за вас Бога молить».
Не единожды Русская Церковь во главе со своими святителями, жертвуя телом, но не духом, возглавляла спасение Родины от порабощения. Но только земля успокаивалась от пролитой крови, как Церковь, чуждаясь политики, становилась мирным богомольцем, привносящим в народ духовные заповеди, нравственные законы, миропонимание, красоту, память о прошлом, об обычаях и устоях.
Но 16 октября 1700 года, со смертью патриарха Адриана, император Петр I, испугавшись, что новый избранный Церковным Собором патриарх станет в России вторым государем и возглавит недовольных государственными реформами, решил подмять под себя Церковь, уничтожив патриаршество и, в подражание лютеранству, учредив для управления церковными делами Духовный коллегиум, или Синод.
Святейший Синод получал и обязан был исполнять указы, поступавшие из Сената, Верховного тайного совета и Кабинета министров. Обер-прокурор Синода стал государевым оком в Церкви, зорко надзирающим и властно повелевающим. Государство постепенно поглощало как органы управления Церкви, так и ее имущество и земли. Но православие на Руси, как и прежде, оставалось всенародной религией, свет его проникал в самые глухие селения, подвижники благочестия — святитель Тихон Задонский, преподобный Серафим Саровский, преподобный Амвросий Оптинский — сохраняли небесную чистоту христианства.
Ни в XVIII, ни в XIX веках не умирала в народе мысль о возвращении России патриарха — великого народного угодника, Святейшего отца народа православного, его Печальника и Заступника.
Наступил XX век, век растерянности и раздора, окончательной утраты силы традиции, начала распада Российского государства. И тут вдруг все вспомнили о Русской Православной Церкви, насчитывавшей более ста миллионов прихожан, двести тысяч священноцерковнослужителей, семьдесят восемь тысяч храмов, многочисленные общины в Северной Америке, Западной Европе, Японии, Китае, Персии. Вспомнили, что в каждом русском доме, в каждой конторе и магазине висит икона, а каждый русский крещен и миропомазан. Вспомнили, что единственное место в России, поделенной на классы, партии, богатых и бедных, где хотя бы кратковременно люди чувствуют радость единения, — Церковь. Взоры высших чиновников, из которых многие и в Бога-то не верили, с надеждой обратились к православию. Они, два века его уничтожавшие и разорявшие, теперь, боясь развала государства, возжелали сохранить Россию с помощью сильной Церкви. Председатель Кабинета министров граф С. Ю. Витте непрестанно торопил императора Николая II с созывом Собора. Ему вторили высшие православные иерархи, убедившиеся в необходимости борьбы с глубоко пустившими корни в русскую землю иноземными «измами» — атеизмом, марксизмом, анархизмом. Надеялись, что с восстановлением соборности и патриаршества установится постоянное взаимодействие между духовенством и мирянами, что все дела — и духовные, и государственные — будут решаться всем миром, соборно. Патриарх же станет добрым пастырем, отцом всех духовных чад, символом соборного начала
Восстановление патриаршества, писал в Св. Синод архиепископ Алеутский и Северо-Американский Тихон, «не только бы отвечало достоинству и величию Русской Церкви, но и управление ее более приближало к строю, начертанному в канонах».
Но партийные лидеры — как либералы, так и консерваторы — держались иного мнения. «Передовая интеллигенция» считала Церковь пережитком прошлого и не хотела, чтобы она смущала «новое общество» своей приверженностью к старине. Монархисты же довольствовались послушной властям Церковью и боялись, что, освободясь от опеки государства, она станет на сторону политических реформ.
Левая и правая печать дружно обрушили на читателей лавину ловких слов, доказывая, почему нельзя восстанавливать патриаршество.
Левые. Наступит небывалая диктатура в Церкви, и тогда прощай соборность.
Правые. Патриарх станет соперником царя.
Левые. Народ будет требовать великолепия для патриарха, а
интеллигенция из-за этого потешаться над ним.
Правые. У нас наступает свобода печати, и брань в прессе на
патриарха будет иметь для Церкви вредные последствия.
Левые. Если в патриархи будет избран человек смиренный —
это глупо, властолюбивый — ужасно.
Правые. Патриаршество на Руси уже однажды вызвало раскол в Церкви.
Искусные атаки на православие не ограничивались словами. Манифест о веротерпимости от 17 апреля 1905 года ослабил ограничения для сектантов и прочих неправославных религий, усилил влияние католицизма в России. Многим православным иерархам казалось, что Церковь брошена на произвол судьбы, оставлена без государственной поддержки в самый критический момент истории. Да, свобода вероисповедания должна существовать. Но это идеал, которого можно желать, которого можно достичь лишь в идеальном государстве. Даже в стране свободы совести, как все любят называть Швейцарию, существует множество ограничений для других религий по сравнению с основной государственной.
Государь Николай II, уступая настойчивости иерархов, в начале весны 1905 года пообещал им, что немедленно распорядится созвать Собор. Но слишком многие в придворном мире не желали этого, и не прошло и месяца, как 31 марта император изменил свое решение:
«Признаю невозможным совершить в переживаемое ныне тревожное время столь великое дело, требующее и спокойствия и обдуманности, каково созвание Поместного Собора. Предоставляю себе, когда наступит благоприятное для сего время, по древним примерам православных императоров, дать сему великому делу движение и созвать Собор Всероссийской Церкви для канонического обсуждения предметов веры и церковного управления».
Надеялись, что «благоприятное для сего время» не за горами и настанет в пасхальную неделю. Тем временем хаос в стране с каждым днем нарастал. Даже в храмах участились воровство, хулиганство во время богослужений. Но надежда не умирала, и в следующем, 1906 году, Предсоборное присутствие на общем собрании 1 июня тридцатью тремя голосами против девяти постановило титуловать главу Церкви патриархом. Думали, что теперь-то уж пришел конец двухсот-шестилетнего периода обезглавленной Церкви. Но впереди еще было долгое десятилетие, страна должна была погрузиться в беспощадную мировую бойню и постыдное партийное словоблудие, прежде чем народ осознал необходимость восстановления соборности и патриаршества.
1 ноября 1916 года кадет П. Н. Милюков с высокой думской трибуны произнес подленькую патетическую речь, напичканную заведомой ложью, в которой обвинил не только правительство, но и императрицу в государственной измене.
В ночь с 29 на 30 декабря злодейски убит врачеватель больного наследника российской короны Григорий Распутин.
2 марта 1917 года Божий помазанник император Николай II под давлением «передовой общественности» отрекся от престола за себя и за сына.
К лету 1917 года Россия была пронизана духом полного разложения, недовольства, вседозволенности. Солдаты отказывались идти на фронт, рабочие предпочитали труду митинги, крестьяне жгли и растаскивали помещичье добро. Не по глухим лесам, а по людным городам бродили шайки дезертиров и выпущенных из тюрем уголовников, наводя страх на мирных обывателей.
Что же происходило после свержения монархии с Церковью, с духовенством, которое никогда не отделяло себя от самодержавия? Клирики восстали на своих архипастырей, псаломщики требовали дополнительных прав своему «сословию», прихожане и духовенство пребывали в постоянных ссорах по вопросам управления приходами. Предсоборный совет, открывшийся 12 июня 1917 года в Петрограде, быстро и решительно, по указке обер-прокурора Св. Синода В. Н. Львова, постановил: патриаршество противоречит соборности, а потому его не следует восстанавливать.
Но каждый новый день приносил все более грозные вести о положении на фронте и в тылу. Наконец после того, как 4 июля Петроград в очередной раз окрасился кровью, и не в сражении с иноземным захватчиком, а в братоубийственной резне, члены Святейшего Синода поняли, что в дни растерянности и раздора, царства грабежей и убийств, грядущего голода и духовного оскудения последняя надежда, единственное средство для объединения соотечественников — Собор, и постановили: «Признавая необходимым, ввиду чрезвычайных обстоятельств настоящего времени, немедленный созыв Поместного Собора Православной Российской Церкви», назначить его открытие «в день честнаго Успения Пресвятая Богородицы 15-го августа 1917 года в богоспасаемом граде Москве».
Москва летом 1917 года уже ничем, кроме сурового Кремля и златоглавых храмов, не напоминала богоспасаемый град. Скорее она походила на вонючую клоаку, вобравшую в себя всю подлость революционного времени. Все искреннее, проникнутое любовью к Богу и больному Отечеству тонуло в дьявольском искушении вседозволенностью.
27 июня на Красную площадь выползли фронтовые калеки с требованием: «Здоровые — все на войну!» А рядом, на московских бульварах, пышущие здоровьем дезертиры преспокойно дулись в карты. Городская управа наотрез отказалась отдавать гостиницы под госпитали, пояснив, что эти помещения слишком роскошны для больных. Зато в мае 1917 года для нужд Совета рабочих комиссаров были реквизированы две самые фешенебельные — «Дрезден» и «Россия».
В церквах уныние, малолюдность. С войны каждодневно одни и те же вести: отступаем, отступаем. Из Петрограда тоже каждодневно: заседаем, во всех дворцах заседаем. Из провинции: грабим, всех и вся грабим. Московские обыватели, вернее та часть из них, кто не соблазнился прекраснодушным призывом «Свобода, равенство и братство» и призрачной Мечтой о светлом будущем, поняли, что рушится веками строившийся привычный мир. Уныние и равнодушие охватили город.
И все же настал день, когда что-то вроде надежды промелькнуло на московских лицах — праздник Успения Пресвятой Богородицы, 15 августа 1917 года В этот день по древнеотеческому примеру был торжественно открыт в Москве Освященный Церковный собор. Москвичи за два века отвыкли от старины, ныне живущие видели разве что стенные росписи храмов, где изображены чинно заседающие святители. Но хранители древних традиций еще не перевелись, не исчезли старики — знатоки Священного Писания, учений святых отцов, церковных преданий. Они-то и пояснили любопытствующим, что на Собор собирались еще святые апостолы. Из разных стран, куда разошлись для проповеди Евангелия, прибыли они по Божественному призыву в Иерусалим в день бессмертного успения Пречистой Богоматери. И как в стародавние времена шли святые апостолы к гробу Богоматери, всю неделю перед 15 августа 1917 года, после утрени, шли крестные ходы из московских монастырей и приходских церквей в Успенский собор. Всю неделю со всех концов кровоточащего Отечества прибывали члены Собора — избранники Святой Руси, и первым делом шли в русский Сион — Успенский собор.
В праздник Успения Пресвятой Богородицы после божественной литургии на помост в центре Успенского собора встали шестьдесят святителей Русской Православной Церкви. Другие соборяне окружили их. Первосвятитель митрополит Киевский и Галицкий Владимир огласил грамоту об открытии Собора. Весь храм запел Символ веры. И было так хорошо, так соборно в этот миг, что казалось — достанет сил повести Россию благочестивым путем.
Длинной вереницей из Успенского собора процессия направилась на всенародное молебствие. На Красной площади, залитой ярким солнцем, уже собрались крестные ходы из двухсот пятидесяти монастырей и храмов Москвы. Сияли тысячи хоругвей, трезвонили тысячи колоколов. На Лобное место внесли Корсунские кресты, запрестольную икону Богоматери. Духовенство и миряне слились в единодушной соборной молитве:
«Да будет Господь среди собравшихся во Имя Его, да ниспошлет Он на них Духа Своего Святаго, наставляющего на всякую истину, да поможет Он Собору произнести решения и совершить дела истинно во славу Его, в созидание святой Его Церкви и на пользу и умиротворение нашей дорогой и многострадальной Родины».
Еще несколько дней — в храме Христа Спасителя, в Соборной палате Московского епархиального дома, в Троице-Сергиевой лавре — продолжались торжества по случаю открытия Собора, зачитывались многочисленные приветствия, в которых выражалась надежда, что Собор послужит примирению и объединению всего российского народа, укреплению его духа. Москвичи шутили по поводу затянувшихся торжеств: Собор как большой колокол, сразу не ударишь — наперед долго раскачивать надо.
16 августа в храме Христа Спасителя слово приветствия от Московской кафедры произнес митрополит Тихон:
— С великой радостью исполняю священный и вместе с тем приятный долг приветствовать чрезвычайный Собор от лица Московской Церкви. Москва издавна была носительницей и выразительницей церковных верований и религиозных упований. Не видя у себя свыше двухсот лет Церковного Собора, она не могла не скорбеть. Лучшие сыны ее — и архипастыри, и верующие миряне — жили мечтою о возобновлении соборной жизни Церкви, но по неисповедимым планам Божественного промышления им не суждено было дожить до настоящих счастливых дней, все они свидетельствованы в вере, не получив обетования. Подобно древнему Израилю, они лишь издали созерцали обетованное нам от Господа, но войти в обетованную землю не могли. И мы уповаем, что с созывом Церковного Собора обновится вся жизнь нашей Церкви, Собор вызовет прилив народной веры и религиозных чаяний.
Верующая Москва ожидает от Собора содействия и в устройстве государственной жизни. Всем ведомо, что Москва и ее святыни в прошлые годы деятельно участвовали в созидании Русской державы. Ныне Родина наша находится в разрухе и опасности, почти на краю гибели. Как спасти ее — этот вопрос составляет предмет крепких дум. Многомиллионное население Русской Земли уповает, что Церковный Собор не останется безучастным к тому тяжелому положению, которое переживает наша Родина. Созерцая разрушающуюся на наших глазах храмину государственного нашего бытия, представляющую как бы поле, усеянное костями, я, по примеру древнего пророка, дерзаю вопросить: оживут ли кости сия?
Святители Божии, пастыри и сыны человеческие! Про-рцыте на кости сухие, дуновением Всесильнаго Духа Божия одухотворите их, и оживут кости сия и созижДутся, и обновится лице Свято-русския земли!
В Москву приехало 576 соборян — 277 священноцерков-нослужителей и 299 мирян. Среди них десять митрополитов, семнадцать архиепископов и шестьдесят епископов, известные столичные протоиереи и никому не ведомые сельские священники, государственные деятели и ученые, офицеры и солдаты, купцы и крестьяне.
Заседания Собора, председателем которого был избран митрополит Московский и Коломенский Тихон (407 голосов — за, 33 — против), проходили в новом Епархиальном доме в Лиховом переулке, а жили соборяне поблизости — в Каретном ряду, в здании Московской духовной семинарии.
Начинался день в семь часов утра с божественной литургии в семинарской церкви. В 10 часов 15 минут во Владимирском храме Епархиального дома за большой стол перед алтарем садились высшие иерархи, остальные делегаты — на всем пространстве зала, откуда им был виден алтарь, сверкающие позолотой иконы, крест и семисвещник. Вся эта торжественная обстановка способствовала тому, чтобы вдохнуть новые творческие силы в церковное общество, создать церковную власть, приспособленную для нынешнего сложного времени, перейти от сословных интересов к соборности, влить живительные силы в приходскую деятельность, восстановить каноническое возглавление Церкви.
Но первые дни огорчили, посеяли опасения, что Собор не в силах будет справиться с возложенными на него задачами. О предстоящих препятствиях в самом начале деловых занятий предупредил почетный председатель Собора, митрополит Киевский и Галицкий Владимир:
— Мы все желаем успеха Собору, и для этого успеха есть основания. Здесь на Соборе представлены духовное благочестие, христианская добродетель и высокая ученость. Но есть нечто, возбуждающее опасение. Это — недостаток в нас единомыслия, как указали подготовительные работы к Собору, продолжавшиеся в течение последних двенадцати лет. Поэтому я напомню апостольский призыв к единомыслию. Эти слова апостола имеют вселенское значение и относятся ко всем народам, ко всем временам, но в настоящее время разномыслие сказывается у нас особенно сильно. Оно возведено в руководящий принцип жизни. Без фракций, говорят, не обеспечен и порядок государственный. Разномыслие подкапывается под устои семейной жизни, под устои школы; под влиянием разномыслия многие откололись от Церкви; под влиянием разномыслия принимаются иногда такие преобразования, которые противоречат одно другому. Разномыслие раздирает государство. Нет ни одной стороны жизни, которая была бы свободна от пререканий и споров. Скажете, что для блага общества нужна власть, вам возразят, что всякая власть есть насилие и т. д. На чем же мы сойдемся? Православная Церковь молится о единении и призывает едиными устами и единым сердцем исповедовать Господа. Наша Православная Церковь устроена на основании Апостол и Пророк, сущу крае-угольну самому Иисусу Христу. Это скала, о которую разобьются всякие волны. Сыны Церкви умеют подчинять свои личные мнения голосу Церкви. Они готовы более подчиняться, чем начальствовать, и ничего не ставят выше подчинения своих слов и действий игу Христову. Об объединении Своих учеников молился Спаситель: Да еси едино будут, якоже Ты, Отче, во Мне и Аз в Тебе. Об этом должны молиться и мы: «Отче, святи их во истину Твою. Слово Твое истина есть».
Но, несмотря на страстный призыв владыки Владимира к единомыслию, соборяне начали первые заседания с бесконечных споров о законности полномочий того или иного избранника. Они вскакивали с мест, прерывали председательствующего, требовали слова «на одну минуточку по мотивам голосования» и, дорвавшись до выступления, толкли воду в ступе, то ли желая выказать свои недюжинные ораторские способности, то ли зафиксировать перед Собором свое неохватное усердие.
И все же Господь снизошел на соборян, большинство осознали грех своего словоблудия и выказали единомыслие, заговорив о необходимом: Высшем церковном управлении, преподавании Закона Божия в школе, расходах казны, церковном проповедничестве. Но невольно разговор все чаще переходил к вопросу о восстановлении патриаршества. 12 сентября наконец решили, что настала пора его рассмотреть. Сразу же записалось выступать более ста желающих. Говорили страстно и противоречиво, ибо жизнь страны не благоприятствовала спокойному и сосредоточенному обсуждению.
Архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий:
— Государство уходит от благотворного влияния Церкви. А сама Церковь не должна страшиться этого, потому что она опирается на благодатные силы: она выше всего, яже суть в мире. Церковь становится воинствующей и должна защищаться не только от врагов, но и от лжебратий. А если так, то для Церкви нужен и вождь.
В. В. Радзимовский, юрисконсульт при обер-прокуроре Св. Синода:
— Голосовать за патриаршество вообще не могу, так как не знаю, каков будет объем его власти и каков будет порядок его избрания.
Протоиерей Э. И. Бекаревич:
— Масоны на конгрессе постановили: ловите момент, когда на Руси будет низложен держащий; гоните попов, осмеивайте религию — этого вы достигнете благодаря темноте русского народа. Эта новая религия надвигается на Россию... Распространяется древний гностицизм, спиритизм, каббала, теософия, отрицающие Христа. И я думаю, что нам нужен патриарх, возглавляющий Церковь, который и принял бы на себя борьбу с новой религией.
Профессор Петроградской духовной академии Б. В. Титлинов:
— Если явится один патриарх Московский, который получит наименование Всероссийского, то не можем поручиться, что через несколько месяцев должны будем снять титул Всероссийского. Опасность разъединения вполне реальна, а преимущества патриаршества гадательны.
Профессор Московского университета князь Е. Н. Трубецкой:
— Чем кончится война? Возможно, что от государственного тела будут отторгнуты целые области с православным населением. И вот власть патриарха будет распространяться за границы государства и будет поддерживать в умах и сердцах отторгнутых областей идею национального и религиозного единства.
Торговый приказчик В. Г. Рубцов:
— Мы не должны забывать отдаленных времен, когда не было патриарха. Тогда Русская Церковь возглавлялась митрополитами. Они соревновали друг другу и держали свою паству на высоте христианскою влияния. Перейдем к эпохе патриаршества. Он получает власти немного, но взял власть у народа и крепко держал ее, стал злоупотреблять властью и расколол русский народ. Эта язва гноится еще и в настоящее время.
Профессор Московской духовной академии архимандрит Илларион:
— Есть в Иерусалиме «стена плача». Приходят к ней старые правоверные евреи и плачут, проливая слезы о погибшей национальной свободе и о бывшей славе. В Москве в Успенском соборе тоже есть русская «стена плача» — пустое патриаршее место. Двести лет приходят сюда православные русские люди и плачут горькими слезами о погубленной Петром церковной свободе и о былой славе. Какое будет горе, если и впредь навеки останется эта наша русская «стена плача»! Да не будет!
Присяжный поверенный Н. Д. Кузнецов:
— Авторитет Собора требует приведения достаточно обоснованных и обсужденных мотивов для учреждения патриаршества в России.
Крестьянин Т. М. Гаранин:
— История Русской Церкви научила русский народ учиться не в коллегиальных учреждениях. Он знает Троицкую лавру, Почаевскую лавру, Соловецкий монастырь, и кто в этих монастырях, какие святители и подвижники. По ним живем, слышим их голоса. Потом патриархи Московские, их идеалами живем и движемся. И если бы вы вздумали сказать: «Не следует патриарха» — простой народ был бы страшно опечален.
Протоиерей Н. В. Цветков:
— Почему не следует голосовать за восстановление патриаршества в России? Мы верим в апостольскую Церковь. Под апостольской Церковью я разумею епископскую Церковь. Мне представляется здание с фасадом и крышею. Крыша — это епископы в Церкви. Кто бы ни продырявил крышу, за крышей нашел бы только небо, Небесного Главу. Зачем нам делать ненужный оплот? К чему эта надстройка над крышей, которая выше епископа в Церкви?
Священник В. И. Востоков:
- Нам известно, что прежние патриархи были печальниками за народ, вразумителями, а когда нужно, и бесстрашными обличителями народа и всех имущих власть. Дайте же и вы народу церковного отца, который страдал бы за горе Руси, умолял бы не губить ее, печаловался бы за народ, вразумлял его, а для темных сил, которые уводят народ от Христа и Церкви, хотя бы они сидели на правительственных местах, был грозным обличителем.
Мировой судья князь А. Г. Чагадаев:
— Дайте нам отца, дайте молитвенника. Но для этого, если бы Господь послал нам отца и молитвенника, не нужно ни сана, ни титулов. Если Господь пошлет его, он придет во власянице. Но где мы найдем такого человека в своей грешной среде? Не наделает ли патриарх тех же ошибок, как и прежний наш царь, который был с лучшими намерениями, который, может быть, и хотел блага народу, но не мог ничего сделать.
Торговец Д. И. Волков:
— Когда я узнал, что Временное правительство держится °пределенных антицерковных и антихристианских взглядов, то увидел, что Церковь остается предоставленной самой себе и Должна иметь своего крепкого защитника и покровителя.
Законоучитель Александровского военного училища протоиерей Н. П. Добронравов:
— Вы даете ему силу лилипута, а требуете от него богатырских подвигов. Вы не даете ему ничего, а говорите: «Он встал и спас». Что-нибудь одно из двух: или говорите прямо, что вы хотите дать патриарху всю полноту власти. Но тогда мы вам на это скажем: укажите такого человека, которого эта власть не раздавила? Мышонок львом не станет, и нельзя украшать его львиной гривой. Рожденный ползать летать не может, и неразумно прилеплять ему орлиные крылья. Или же — перестаньте говорить о богатырях и вождях и сознайтесь, что патриарх не будет гранитным колоссом в Церкви, а сделается одною лишь декорацией, правда красивой, но едва ли нужной.
Законоучитель реального училища священник М. Ф. Марин:
— Нельзя же народу полюбить, например, министерство. Народу нужна единоличная власть, которую он полюбил бы.
Соборяне спорили, а за окнами Епархиального дома все чаще раздавалась ружейная стрельба. По соседству, на Сухаревке, где раньше продавались старые книги и поношенная обувь, теперь дезертиры торговали солдатской формой и винтовками. Рабочие братались с солдатами и с пением «Интернационала» бродили по завшивевшей, тонущей в грязи первопрестольной. В городе не работали водопровод, канализация, стояли трамваи, бастовали заводы. Каждый день мог стать последним и для заседаний Собора, и для его членов, как, впрочем, и для каждого московского обывателя.
26 октября 1917 года Городской голова эсер В. В. Руднёв сформировал Комитет общественной безопасности. Большевики — Военно-революционный комитет. Рабочие дружины выставили посты у Крымского, Большого Каменного, Москворецкого и Устьинского мостов. Газеты, кроме большевистских, закрыты. К вечеру отряды юнкеров и офицеров сосредоточились в Манеже и около Кремля. На Соборе предстояло еще выслушать девяносто ораторов и лишь потом проголосовать: нужно восстанавливать патриаршество или нет. Но от группы соборян в шестьдесят человек полковник Кубанского казачьего войска граф П. М. Граббе внес предложение прекратить прения, ибо не сегодня-завтра все будет решать грохот пушек и треск пулеметов. Он потребовал немедленно проголосовать установление патриаршества в Русской Церкви.
27 октября 1917 года. Москва объявлена на военном положении. Утром на Красной площади перестреливались с выпущенными из тюрем дезертирами юнкера. По городу мечутся грузовики, нагруженные солдатами с винтовками на изготовку. Большевики укрепились в Кремле. Когда замолкли вечерние колокола и московские обыватели возвращались из храмов домой, город оглушили ружейные залпы — шла борьба за Кремль.
28 октября 1917 года. К утру юнкера выбили из Кремля пятьдесят шестой полк. Через Спасские ворота выпустили пленных. То там, то здесь кто-то кого-то расстреливал. Телефоны не работают, банки закрыты, повсюду караулы, дозоры, патрули, перестреливающиеся друг с другом. Всевозможные комитеты соревнуются: кто больше захватит комиссариатов, типографий, гаражей, складов. Стрекот пулеметов. В бой вступила артиллерия. Под гром орудий соборяне приняли постановление о восстановлении патриаршества.
29 октября 1917 года. Попытка примирения между юнкерами и революционными солдатами сорвалась. В городе не смолкает беспорядочная стрельба, от которой гибнут по преимуществу мирные жители, отважившиеся добежать до ближайшего хлебного магазина. Солдаты захватили Зачатьевский женский монастырь. Большевик Израилев устроил, несмотря на протесты причта, наблюдательный пункт на колокольне храма Христа Спасителя, откуда корректировал прицельную стрельбу по Кремлю. Профсоюз железнодорожников «Викжель» выдвинул ультиматум о немедленном прекращении гражданской войны в Москве, иначе пригрозил всеобщей железнодорожной забастовкой. Рабоче-крестьянским правительством в Петрограде подписан «Декрет о мире» с иноземным врагом, а с соотечественниками развязана война. В этот воскресный день митрополит Московский и Коломенский Тихон должен был служить божественную литургию в храме Христа Спасителя. Но добраться до храма не смог ни владыка, ни его паства — их встретили на подступах к центру города пулеметные и ружейные пули. Епископ Камчатский Нестор, запасшись перевязочным материалом, пытался помочь раненым на московских улицах. За день его несколько раз арестовывали, обыскивали, допрашивали, несмотря на пастырское одеяние и милосердное занятие.
30 октября 1917 года. Весь день не прекращался ураганный огонь пулеметов по Тверскому бульвару. Большевики заняли почту и телеграф. Повсюду злые солдатские лица. В пять часов вечера начался шквальный обстрел штаба Московского военного округа. В городе появилась какая-то третья вооруженная сила, стреляющая по всем, кто попадется под руку. На Соборе профессор Соколов прочитал доклад о способах избрания патриарха. Решено следовать примеру Константинопольской Церкви — сначала голосовать кандидатов, которых можно избирать как из епископов, так и из священников и даже из мирян. Намечено двадцать три кандидата.
31 октября 1917 года. Артиллерия бьет и бьет по телефонной станции, городской Думе, «Метрополю», жилым кварталам — с Пресни, Кудринской площади, Замоскворечья. С колоколен центра Москвы стреляют по засевшим в Кремле и уже истратившим последние патроны юнкерам. Нервы москвичей, изголодавшихся в подвалах своих домов, от непрерывной канонады начинают сдавать. Насельники Чудова монастыря под грохот рвущихся снарядов перенесли мощи святителя Алексия, митрополита Московского, в подземную церковь священномученика Ермогена, где день и ночь не прекращалась церковная служба. Монахи исповедовались, причащались Святых Тайн, готовились к смерти. Соборяне в Епархиальном доме длинными вереницами выстроились перед урнами с именами намеченных кандидатов. Первое и второе голосования дали требуемое большинство архиепископу Харьковскому и Ахтырскому Антонию (сто пятьдесят девять голосов) и архиепископу Новгородскому и Старорусскому Арсению (сто сорок восемь голосов). Третье голосование — митрополиту Московскому и Коломенскому Тихону (сто двадцать пять голосов). Так свободным голосованием на патриарший престол были намечены три основных кандидата.
01 ноября 1917 года. Стреляют по всей Москве. Революционные войска с боем взяли телефонную станцию. Началась усиленная бомбардировка центра города. Тяжелые орудия беспорядочно бьют по Кремлю. Руководит расстрелом величайшей русской святыни революционный деятель и астроном П. К. Штернберг. Артиллерист Туляков панорамы в этот день не нашел — пришлось прицеливаться по Кремлю через дуло. Перелет был в двенадцать верст, убило пятерых обывателей. Второй снаряд ударил по трубе завода Гужона, третий — по Златорожскому валу. «Буржуазная» пресса, как и в предыдущие дни, не вышла. Газета «Социал-демократ», которую выпускали люди, никогда не нюхавшие фронтового пороха, заявила, что «самое имя офицера стало слишком ненавистно народу». Патриарха из трех намеченных кандидатур должны были выбрать одни епископы. Но они отказались от своего права, решив положиться на Господа. Вечером в актовом зале Московской духовной семинарии соборяне отслужили молебен об умиротворении и пропели «Со святыми упокой»
за всех верующих, погибших на московских улицах в эти кровавые дни; выбрали депутацию идти в штаб большевиков — дом губернатора, а потом к юнкерам — в Кремль и умолять и тех и других о прекращении братоубийственной брани.
02 ноября 1917 года. Всю ночь гремели орудия. К утру город, за исключением Кремля, полностью перешел в руки Военно-революционного комитета. Комитет общественной безопасности укрылся в Кремле. На улицах повсюду оборванные трамвайные провода, выбитые стекла, опустевшие баррикады. Пустынна Москва, лишь пикеты на перекрестках и грузовики с солдатами, спешащие на позиции — к стенам Кремля. И вдруг странное шествие. Протоиереи Чернявский и Бекаревич в епитрахилях, за ними с иконой священномученика Ермоге-на в руках архимандрит Макарьевского Желтоводского монастыря Виссарион, в мантиях епископ Таврический Димитрий со святым Евангелием и епископ Камчатский Нестор со Святыми Дарами, митрополит Кавказский Платон в белом клобуке, со святым крестом. Впереди процессии крестьяне Июдин и Уткин в скуфьях на головах, отчего походят на монахов, несут белые флаги с нашитыми на них красными крестами. Посланцы Собора с пением «Спаси, Господи, люди Твоя» идут по Петровской улице, сворачивают к Губернаторскому дому. По дороге им попадаются солдаты на лошадях и пешие. Несмотря на свою революционность и красные банты, многие из них снимают шапки и крестят глаза. Даже на заставе, где надо было предъявить пропуск, соборян не остановили. Первой преградила им путь барышня у дверей Губернаторского дома.
— Куда идете?
— Делегация Церковного Собора. Идем просить о прекращении междоусобной брани.
Революционные комиссары, выслушав делегатов, пообещали сохранить Кремль в целости, но предупредили: «Стрельбу прекратим, когда сложат оружие юнкера». В Кремль же для переговоров с юнкерами через большевистские посты соборян не пропустили.
На вечернем заседании Собора огласили, что выбор патриарха будет произведен жребием и состоится по окончании уличных боев. Враждующим между собой «дорогим нашим братьям и детям» отправили обращение: «Священный Собор от лица всей нашей дорогой православной России умоляет победителей не допускать никаких актов мести, жестокой расправы и во всех случаях щадить жизнь побежденных. Во имя спасения Кремля и спасения дорогих всей России наших в нем святынь, разрушения и поругания которых русский народ никогда и никому не простит, Священный Собор умоляет не подвергать Кремль артиллерийскому обстрелу».
03 ноября 1917 года. Последний снаряд был выпущен по Кремлю в шесть часов утра. Юнкера, оставшиеся без патронов, сдались. Победившие большевики издали грозные приказы о немедленном прекращении забастовок, открытии всех магазинов, лавок, трактиров. Латышская секция большевиков вынесла резолюцию о предании суду арестованных юнкеров. Митрополит Тихон с небольшой группой соборян добился разрешения осмотреть Кремль. Он увидел главную святыню России, твердыню русского духа в горячих, сочившихся кровью ранах, нанесенных рукою своего же народа. Пробоины в главном куполе Успенского собора, стенах Чудова монастыря. Обезглавлена Беклемишевская башня, зияет дырами собор Двенадцати апостолов, повреждены Рождественский и Архангельский. Драгоценные украшения патриархов: митры, поручи, а также старинная церковная утварь — выброшены из витрин Патриаршей ризницы и втоптаны в кучи песка и пепла. Стены храма Николая Гостунского исписаны кощунственными надписями на русском и немецком языках, а при входе в него, где хранится великая святыня — часть святых мощей святителя Николая Чудотворца, устроено отхожее место. На лике иконы Казанской Божией Матери, что на Троицких воротах, — пулевые отметины. Расстрелян и" образ святителя Николая Чудотворца на Никольской башне. На Соборной площади лужа крови, труп юнкера.
04 ноября 1917 года. В городе спокойно, даже непривычно без стрельбы. Но не работают ни банки, ни телефон, ни телеграф. Трамваи стоят. Комиссаром города с правами командующего округом назначен тыловой солдат Муралов. Сбит крест с одной из глав собора Василия Блаженного. Кремлевские ворота на запоре, возле них стража. С этого дня Московский Кремль — главное место русского народа — без особого распоряжения властей стал недоступен жителям России. Соборяне приняли решение об избрании патриарха пятого ноября, но не в Успенском соборе, где всегда проходило избрание патриархов допетровской Руси, а в нарушение обычая в храме Христа Спасителя. Но чтобы соблюсти традиции, решили выпросить у новых властей чудотворный Владимирский образ Божией Матери. Перед этой иконой становились на колени древние русские цари при своем помазании на царство, перед нею при избрании патриархов клали запечатанные царской печатью жребии с именами кандидатов, перед нею же объявлялось имя избранника Власти пообещали на один день отдать святыню Успенского собора в храм Христа Спасителя, но поставили условие, чтобы переносили Чудотворную скрытно, завернутой в материю, без обычно сопровождающего ее крестного хода — дабы не «смущать» горожан.
05 ноября 1917 года в переполненном храме Христа Спасителя, вмещавшем двенадцать тысяч человек, после совершения часов митрополит Киевский и Галицкий Владимир на особом столике, поставленном в святом алтаре по левую сторону престола, собственноручно начертал на одинакового вида и размера пергаментах имена трех избранных кандидатов на патриаршество. Засим митрополит Владимир свернул каждый жребий в трубочку, надел на них по резиновому кольцу и вложил в особый ковчежец, где они разместились вполне свободно, встряхнул ковчежец, закрыл и перевязал его тесьмою, концы которой запечатал сургучной печатью. Взявши ковчежец в руки, митрополит Владимир вынес его из святого алтаря на солею и поставил на особо уготовленном тетраподе (Тетрапод — стол (церк.).) с левой стороны от царских врат перед малою Владимирскою иконою Божией Матери.
Во все время божественной литургии при ковчежце безотлучно находились профессор Казанской духовной академии Лапин, профессор Петроградской духовной академии Соколов и крестьянин села Красная Поляна Головецкой волости Сибирской епархии Малов. Когда читали Апостол, из Успенского собора принесли чудотворную Владимирскую икону Божией Матери и поставили на том же тетраподе, где был ковчежец со жребиями. Слушали евангельский текст о воскрешении дочери Иаира и исцелении кровоточащей женщины. И чудилось, что дочь Иаира — символ возрождения Русской Церкви, а исцеление прикоснувшейся к ризе Христовой женщины — выздоровление кровоточащей России. Ах, как хотелось этому верить! И верили.
По окончании божественной литургии и молебна митрополит Владимир взошел на солею, поднял ковчежец и в виду всех присутствующих сотряс его. Принявши в руки ножницы, владыка разрезал тесьму и поднял с ковчежца крышку. Из алтаря вышел старец — затворник Зосимовой пустыни иеромонах Алексий, уже давно отвыкший видеть земное, но вернувшийся в мир, чтобы исполнить Божию волю. Он долго молился перед чудотворной Владимирской иконой Богоматери, и вместе с ним молился весь храм, потом троекратно осенил себя крестным знамением и благоговейно вынул из ковчежца «по указанию Божию» жребий.
Митрополит Владимир развернул его и прочел:
— Митрополит Московский и Коломенский Тихон.
— Аксиос! (* Достоин! (греч.).) — выдохнул храм.
— Аксиос! — возгласил митрополит
— Аксиос! Аксиос! Аксиос! — запело духовенство, хор и весь народ.
Свершилось! Отныне забудутся распри, не прольется больше безвинная кровь, не распадется государство. Отныне у народа есть заступник, и Русская Церковь не оставлена Богом. На патриарший престол по воле Господней избран достойнейший — полный любви к людям и необычайной простоты, доброжелательный и беспорочный архипастырь России Тихон.
Торжественная делегация членов Собора направилась на Самотеку, в церковь Троицкого подворья, где в этот день молился владыка Тихон, и митрополит Владимир торжественно благовестил:
— Преосвященнейший митрополит Тихон, Священный и Великий Собор призывает твою святыню на патриаршество богоспасаемого града Москвы и всея России.
— Понеже Священный и Великий Собор судил мене, недостойного, быти в такове служении, благодарю, приемлю и нимало вопреки глаголю, — ответил владыка Тихон, низко поклонившись своему народу.
Избранник понял, что ему, как и всей Церкви, предстоит вступить на путь мученичества. Но 5 ноября 1917 года (18 ноября по новому стилю) в его провидческих словах немногие различили предвестие пророка. Поняли их чуть позже, в тюрьмах, ссылках, на краю поспешно вырытых могил, возле оскверненных мощей, разрушенных алтарей, трупов замученных за православную веру братьев и сестер.
Владыка Тихон сказал в день своего избрания:
— Ваша весть об избрании меня в патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: Плач, и стон, и горе, и каковой свиток должен был съесть пророк Иезекииль (Иез. 2, 10; 3, 1). Сколько и мне придется глотать слез и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении, и особенно в настоящую тяжелую годину! Подобно древнему вождю еврейского народа, пророку Моисею, и мне придется говорить ко Господу: Для чего Ты мучишь раба Твоего? И почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего? Разве я носил во чреве весь народ сей и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка... Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжел для меня (Чис. 11, 11—14). Отныне на меня возлагается попечение о всех церквах Российских и предстоит умирание за них во вся дни.
7 ноября владыка Тихон отбыл в Троице-Сергиеву лавру, чтобы в сем святом месте подготовить свой дух к торжеству возведения на патриарший престол. Соборная же комиссия принялась спешно вырабатывать давно забытый на Руси порядок поставления патриархов.
В праздник Введения в храм Пресвятой Богородицы, 21 ноября 1917 года, в Успенском соборе Кремля состоялась интронизация (Интронизация — торжественное возведение на престол (лат.). Горнее место — место в алтаре, где ставится на возвышенности седалище епископа.) патриарха Тихона.
С утра без умолку гудели колокола сорока сороков московских церквей. Бесконечным потоком текли к Красной площади крестные ходы из всех приходов и монастырей. В израненный Кремль, охраняемый множеством вооруженных солдат, с разрешения властей открыли ворота. Но всех верующих, пришедших на торжество, не вместил ни Кремль, ни даже Красная площадь, и они заполнили близлежащие улицы. В Успенском соборе холодно — западная стена пробита большим снарядом. На восточной стене высится Распятие Господа Иисуса Христа с оторванными снарядом руками. Жуткий символ — что же он значит? Теплятся жертвенные лампады. Повсюду пожелтевшие от времени лики святителей и чудотворцев. Еще свой, родной этот главный храм, и не хочется думать, что он уже недоступен для русского паломника.
Входят в собор певчие, следом члены Собора, за ними смиренно, с опущенным взором Божий избранник Тихон. Посреди храма облачают Святейшего в великолепные одежды. Четыре старейших архиерея начинают божественную литургию. И вот избранник, поддерживаемый священнослужителями, входит в алтарь и встает на Горнее место". Весь народ, как на Пасху, держит в руках зажженные свечи. Два митрополита, Владимир и Платон, берут Великого господина Тихона под руки и трижды сажают на так долго пустовавшее патриаршее место.
— Божественная благодать, немощная врачующи, оскудевающая восполняющи и промышление всегда творящи о святых своих Православных Церквах, посаждает на престоле святых первосвятителей Российских Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена — отца нашего Тихона, Святейшаго патриарха великого града Москвы и всея России, во имя Отца. Аминь... И Сына. Аминь... И Святаго Духа. Аминь.
— Аксиос! Аксиос! Аксиос! — поют полным голосом хор и весь народ.
Митрополиты с помощью диаконов облачают патриарха в древние одежды его святых и великих предшественников. «Впору пришлись... Как на него сшиты», — шепчут в толпе. Архидиакон Розов, знаменитый на всю Россию могучим, как колокол, голосом, «царь-диакон» — по прозвищу москвичей, возглашает многолетие патриарху Московскому и всея России Тихону. «...И богохранимой державе Российской, — гремит его голос, — мно-о-о-огия ле-е-ета-а-а"»
А где она, держава?..
По окончании божественной литургии первоиерарх Русской Церкви сменяет святое древнее облачение на мантию и белый клобук патриарха Никона — опять пришлись впору! — и, приняв из рук митрополита Владимира посох святителя Петра, обращается к народу:
— Устроением Промышления Божия мое вхождение в сей соборный патриарший храм Пречистая Богоматери совпадает с всечестным праздником Введения во храм Пресвятая Богородицы. Сотвори Захария вещь страту и всем удивительну, егда введе Отроковицу им самую внутреннюю скинию, во святая святых, сие же сотвори по таинственному Божиему научению. Дивно для всех и мое Божиим устроением нынешнее вступление на патриаршее место, после того как оно свыше двухсот лет стояло пусто. Многие мужи, сильные словом и делом, свидетельствованные в вере, мужи, которых весь мир не был достоин, не получили, однако, осуществления своих чаяний о восстановлении патриаршества на Руси, не вошли в покой Господень, в обетованную землю, куда направлены были их святые помышления, ибо Бог предзрел нечто лучшее о нас. Но да не впадем от сего, братие, в гордыню. Один мыслитель, приветствуя мое недостоинство, писал: «Может быть, дарование нам патриаршества, которого не могли увидеть люди, более нас сильные и достойные, служит указанием проявления Божией милости именно к нашей немощи, к бедности духовной». А по отношении ко мне самому дарованием патриаршества дается мне чувствовать, как много от меня требуется и как многого для сего мне недостает. И от сознания сего священным трепетом объемлется ныне душа моя. Подобно Давиду, и я мал бех в братии моей, а братии мои прекрасны и велики, но Господь благоволил избрать меня. Кто же я, Господи, Господи, что Ты так возвел и отличил меня? Ты знаешь раба Твоего и что может сказать Тебе. И ныне благослови раба Твоего. Раб Твой среди народа Твоего, столь многочисленного, — даруй же сердце разумное, дабы мудро руководить народом по пути спасения. Согрей сердце мое любовью к чадам Церкви Божией и расшири его, да не тесно будет им вмещаться во мне. Ведь архипастырское служение есть по преимуществу служение любви. Горохищное обрет овча, архипастырь подъемлет е на рамена своя. Правда, патриаршество восстанавливается на Руси в грозные дни, среди огня и орудийной смертоносной пальбы. Вероятно, и само оно принуждено будет не раз прибегать к мерам запрещения для вразумления непокорных и для восстановления порядка церковного. Но как в древности пророку Илии явился Господь не в буре, не в трусе, не в огне, а в прохладе, в веянии тихого ветерка, так и ныне на наши малодушные укоры: Господи, сыны Российские оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники, стреляли по храмовым и кремлевским святыням, избивали священников Твоих — слышится тихое веяние словес Твоих. Еще семь тысяч мужей не преклонили колена пред современным Ваалом и не изменили Богу истинному. И Господь как бы говорит мне так: «Иди и разыщи тех, ради коих пока еще стоит и держится Русская земля. Но не оставляй и заблудших овец, обреченных на погибель, на заклание, овец, поистине жалких. Паси их, и для сего возьми жезл сей благоволения. С ним потерявшуюся — отыщи, угнанную — возврати, пораженную — перевяжи, больную — укрепи, разжиревшую и буйную — истреби. Паси их по правде». В сем да поможет мне Сам Пастыреначальник, молитвами и предстательством Пресвятая Богородицы и святителей Московских. Бог да благословит всех вас благодатию Своею. Аминь.
Во всем величии роскошного убранства, благословляя православный народ и солдат, охраняющих от народа Кремль, патриарх направился на Красную площадь. Радостные москвичи крестятся, опускаются на колени, приветствуя своего Батюшку. Даже охрана Кремля, еще минуту назад гордая своим атеизмом, гасит папироски и скидывает шапки.
— Отец наш, заступник, помолись за нас, — молит седой крестьянин.
— Долгих лет тебе и многих радостей, батюшка, — улыбается молодая работница.
И вдруг захохотала женщина с распущенными волосами:
— Недолго, недолго вам радоваться. Убьют, убьют вашего патриарха!
Прожил с тех пор патриарх Тихон чуть более семи лет, перенеся тюремное заключение и несколько покушений на свою жизнь, и преставился в шестьдесят лет. Все дни его первосвятительского служения были постоянным умиранием за свой народ, за все церкви Российские, как предрек себе он в день избрания, тяжкий крестный путь страданий и сомнений, по сравнению с которым смерть — благо.
Кончилась жизнь, настало житие мученика.

Отрывок из книги Патриарх Тихон