П. А

Изучая жизнь и наследие одного из величайших полководцев России, мы охаем: каким же бедовым юнцом он был! Второго такого примера не найти…

Сегодня мало кто помнит фельдмаршала Румянцева в лицо. С портрета на нас смотрит сановитый чиновник давних времён – и школьники вряд ли безошибочно узнают в этом увальне с горящими глазами кагульского героя. Да и Кагул нынче не на слуху, хотя из школьных учебников эту блистательную победу не вычеркнешь.

Именем Румянцева не называют города. Вы не поверите, но до сих пор не вышло ни одной почтовой марки или памятной монеты с изображением великого полководца! Ни одной! Неужели потомки недооценивают Румянцева? Разумеется, великого полководца не забыли в армии. Румянцевские традиции не стёрлись: русские и сегодня умеют драться бесстрашно и стойко. Но многие начинания и даже афоризмы Румянцева мы приписываем его великому ученику – Александру Васильевичу Суворову. При жизни баловнем судьбы считался Румянцев: чины и титулы пришли к нему в молодые годы, а Суворов своей очереди дожидался мучительно долго. Но в контексте истории граф Рымникский оказался удачливее графа Задунайского. Уж его-то, слава Богу, мы ещё узнаём в лицо!

Нечасто услышишь фамилию Румянцева и в «рейтингах» выдающихся русских политиков. У нас почему-то в моде «серебряный век» русского капитала, который оказался агонией империи. А времена успешной экспансии, времена побед мы подзабыли. Есть что-то болезненное в постоянном выпячивании таких «выдающихся» полководцев, как Деникин или Фрунзе, таких управленцев, как Витте или Столыпин. Спору нет, яркие личности, но что мы получим, зацикливаясь на катастрофических временах?

А начинал полководец с шумных гулянок.

В биографии Румянцева историк Бантыш-Каменский не мог не написать о молодеческих проделках будущего полководца: «Он удальством превосходил товарищей, пламенно любил прекрасный пол и был любим женщинами, не знал препятствий и часто, окруженный солдатами, в виду их торжествовал над непреклонными, обучал батальон, в костюме нашего прародителя, перед домом одного ревнивого мужа; заплатил другому двойной штраф за причиненное оскорбление и в тот же день воспользовался правом своим, сказав, что он не может жаловаться, ибо получил уже вперед удовлетворение! Проказы Румянцева, доведенные до Высочайшего сведения, заставили Императрицу Елисавету Петровну, во уважение заслуг графа Александра Ивановича, отправить к нему виновного с тем, чтобы он, как отец, наказал его». Каков!

Да уж, молодость фельдмаршала выдалась бурной, с эксцентрическими оттенками. Он заслуженно слыл и острословом, и повесой, и гулякой, и греховодником. Вечно под хмельком, каждый вечер высматривал для краткого знакомства очередную красавицу…

Отец не мог справиться с буйным сыном. Его пытались учить в Европе, а потом – в Петербургском Кадетском корпусе. Но всюду юный Румянцев своим поведением доводил педагогов до белого каления. О «подвигах» озорника судачил весь Петербург, сама императрица пыталась его перевоспитать. А отец всерьёз грозился родительским проклятием, а однажды – как гласит вполне правдоподобная легенда – взял, да и выпорол своенравного отпрыска. Но Пётр Александрович не мог преодолеть собственный легкомысленный нрав. При этом его военная карьера развивалась вполне споро: на первых порах – благодаря заслугам отца…

И вот в 1756 году началась Семилетняя война, главным героем которой стал именно П.А.Румянцев, начавший кампанию 1756-го в чине генерал-майора, весьма высоком для его молодых лет. Когда пришлось помериться силами с Фридрихом Великим – Румянцев переменился.

С бригадой кавалеристов генерал занимает Тильзит. Наконец, 19 августа 1757 года пробил час сражения в Восточной Пруссии при Гросс-Егерсдорфе. Биться с сильнейшей в мире прусской армией было непросто. Русские войска под предводительством генерал-фельдмаршала Степана Апраксина превосходили противника числом: 55 тысяч против 28. На левом берегу реки Прегель прусский фельдмаршал Левальд атаковал русские войска, которые, казалось, увязли в болоте. Но атаки прусских кирасир армия выдержала стойко. Бригада Румянцева, состоявшая из сводного Гренадерского, Троицкого, Воронежского и Новгородского полков, вступила в дело чуть позже – с инициативной, неожиданной контратакой. «Сии свежие полки не стали долго медлить, но давши залп, с криком «Ура!» бросились прямо на штыки против неприятелей, и сие решило нашу судьбу и произвело желаемую перемену», – пишет А.Болотов. Эта атака и решила исход битвы – первой победы над безукоризненным прусским военным механизмом.

В реляции Апраксина говорилось: «Взятых в полон было более шестисот человек, в том числе обер-офицеров восемь, токмо из раненых многие уже померли. Дезертиров приведено более 300 человек, которых число, без сумнения, умножится, ибо ежечасно из лесов легкими войсками приводятся и собою в лагере являются…» Но фельдмаршал, упустивший возможность преследовать и добить противника, не снискал славы. Более того, он был отдан под суд и вскоре умер подследственным.

За Гросс-Егерсдорфом последовали Цорндорф и Кунерсдорф, славные для русской армии сражения. 1 августа 1759 года позиции дивизии Румянцева на высоте Большой Шпиц не раз атаковали. Под артиллерийским огнем на русских наступала тяжелая кавалерия Ф.Зейдлица – любимца Фридриха Великого. Румянцев нашел момент для быстрой штыковой контратаки, опрокинувшей нападавших пруссаков. Генерал сам повел дивизию в наступления – и пруссаки бежали с поля боя. В тот день непобедимый Фридрих в панике потерял свою треуголку, которая и поныне хранится в Эрмитаже как ценнейший военный трофей. За Кунерсдорф Петр Александрович был удостоен ордена святого Александра Невского, а слава его стала поистине всенародной, по крайней мере – всеармейской.

Румянцев умело сочетает подвижные каре с рассыпными строями егерей – и эта неожиданность маневра становится залогом побед. Во многом он предвосхищает стиль полководцев более позднего времени – революционных войн. Легкие строи егерей – эффективное новшество Румянцева.

Именно 1761 годом помечено в военной истории применение батальонных колонн для нанесения противнику быстрого сокрушительного удара. Это случилось при взятии Колобжега (Кольберга). Корпус Румянцева в августе овладел тогда прусским лагерем, отбросив войска принца Вюртембергского и начал успешную осаду крепости. Кольбергское сражение нарушило гегемонию линейной тактики в истории европейских войн. Рассыпной строй Румянцева поразил противника, а в известном смысле удивить – значит победить. Под Туртукаем Суворов повторит тактику учителя и пошлет Румянцеву, своему командующему, рапорт о победе.

Кольберг пал в декабре. Вскоре скончалась императрица Елизавета, и ее преемник Петр III совершил «чудо Бранденбургского дома», спас Пруссию, выйдя из победной войны. Румянцев был осыпан наградами, в 36 лет произведен в генерал-аншефы: новый император видел в нем командующего в предполагаемой войне с Данией. Но императора убили, и война не состоялась. Начинался век Екатерины, и начинался он для Румянцева не слишком многообещающе. Дело в том, что искушенный дипломат Румянцев не торопился давать присягу императрице, желая убедиться в гибели Петра III. Этой проволочки Екатерина и ее первые влиятельные «орлы» долго не могли ему простить. Но вскоре Румянцев, оставаясь на военной службе, стал генерал-губернатором Малороссии. Ему довелось окончательно уничтожить остатки самостийности в этой стратегически важной и обширной области.

Первую екатерининскую русско-турецкую войну 1768 – 1774 годов по праву называют румянцевской. До лета 1770г. генерал-аншеф Румянцев очищает от турок Валихию, занимает Журжу, а с лета начинаются самые громкие победы.

1770 год и вовсе стал для Румянцева временем настоящих военных чудес. Рябая Могила, Ларга, Кагул – победы, на которые равнялся Суворов. Победы, заставившие и Оттоманскую порту, и Европу сильнее уважать и страшиться Россию. Левый берег нижнего течения Дуная был занят, а многочисленные армии турок – рассеяны. Как было не ценить такого генерала? Он подтвердил блестящую репутацию времен Семилетней войны.

При Кагуле войскам Румянцева (38 тысяч солдат, 149 орудий) противостояла турецкая армия великого визиря Халиль-паши (150 тысяч бойцов, 150 орудий). Успех, как известно, был достигнут благодаря умелому сосредоточению основных сил на направлении главного удара – против левого фланга противника. Румянцев искусно маневрировал, удивляя супостатов. В критический момент, когда строй дрогнул после неожиданной контратаки отборных янычар, Румянцев бросился в бой со словами: «Теперь дело дошло и до нас». История запомнила его слова, обращенные к отступавшим солдатам: «Стой, ребята!» И солдаты восстановили строй, отбили атаку, воодушевленные генералом. На берегу Кагула слава Румянцева была удесятерена. В реляции победитель писал императрице: «Ни столько жестокой, ни так в малых силах не вела еще армия Вашего императорского величества битвы с турками, какова в сей день происходила… Действием своей артиллерии и ружейным огнем, а наипаче дружным приемом храбрых наших солдат в штыки ударили мы во всю мочь на меч и огонь турецкий и одержали над оным верх». Умел Румянцев писать красиво, с риторическими фигурами и благородными афоризмами! Надо думать, императрица сумела оценить тонкости стиля: «Да позволено мне будет, всемилостивейшая государыня, настоящее действие уподобить делам древних римлян в том, в чем Ваше Императорское Величество мне их примеру подражать велели; не так ли и армия Вашего Величества поступает, что не спрашивает, как велик неприятель, но ищет, где только он».

О новых победах и о героизме графа Румянцева Екатерина немедленно сообщала в письмах Вольтеру, не могла удержаться от гордости…

Фридрих Великий, оценивший мощь румянцевского удара в Семилетнюю войну (тогда, после Кунерсдорфа, в Европе из уст в уста ходило апокрифическое изречение Фридриха: «Бойтесь собаки – Румянцева. Все прочие русские военачальники не опасны»), после придунайских побед писал русскому графу: «Полная победа, которую одержали вы над турецкой армией, приносит вам тем более славы, что успех ее был плодом вашего мужества, благоразумия и деятельности».

Не только полководческая изобретательность и воля составили славу Румянцева. Он превратился в мудреца, в педагога.

О многом говорит такая притча: «Став командующим армией, Румянцев принялся искоренять барство, разнеженность и недисциплинированность. Халаты, ночные колпаки, женщины легкого поведения – все это решительно изгонялось из офицерской среды, хотя нарушители в румянцевской армии все же попадались. Одному из них командующий дал хороший урок. Ночью, незадолго до рассвета, он обнаружил майора в халате и колпаке. Майор пытался скрыться, но не успел, а Румянцев, взяв его под руку, препроводил в свою палатку, дружески беседуя с нарушителем на самые гражданские темы. Со временем в палатке появились офицеры штаба, и майор умирал со стыда, сознавая, как непристойно он выглядит в их обществе. Румянцев тем временем напоил его чаем и лишь потом отпустил, не сделав никакого замечания.

Есть основание полагать, что данный майор не позволял себе впредь подобных сибаритских замашек».

Политик

Бывший шалопай оказался проницательным политиком, дипломатом.

В любой империи хватает геополитических противоречий, унифицировать все области обширного государства всегда непросто. Но Екатерина упрямо стремилась к немецкому порядку… Как относиться к малороссам? Народ православный, несомненно, родственный русскому, с общими историческими корнями. Раздробленность и татарский напор некогда прервали общую судьбу росских славянских племён. Екатерина неплохо знала историю Киевской Руси, даже пьесу написала о легендарном Рюрике – первом нашем князе. Весьма примечательная пьеса! Императрица ощущала необходимость в государствообразующей мифологии. Не она первая, не она последняя. Но немногие монархи находили время на создание историософских концепций или – тем паче – мистерий.

“Малая Россия, Лифляндия и Финляндия суть провинции, которые правятся конфирмованными им привилегиями, и нарушить оные отрешением всех вдруг весьма непристойно б было; однако ж, и называть их чужестранными и обходиться с ними на таковом же основании есть больше, нежели ошибка, а можно назвать с достоверностью, глупость. Сии провинции, также Смоленскую, надлежит легчайшими способами привести к тому, чтоб они обрусели и перестали бы глядеть, как волки в лесу. К тому приступ весьма легкий, если разумные люди избраны будут в тех провинциях; когда же в Малороссии гетмана не будет, то должно стараться, чтоб и имя гетмана исчезло, не токмо б персона какая была произведена”, – писала Екатерина генерал-прокурору Вяземскому. Схожие инструкции (весьма подробные и обстоятельные) получил и Румянцев.

«Наставление, данное графу Петру Румянцеву, при назначении его Малороссийским генерал-губернатором» предписывало следующее: «Прежде всего должны знать порученную вам губернию по всем положениям ее околичностям и для того иметь верную карту в такой подробности, чтоб полки, города, местечки, села, деревни, хутора, отхожие и монастыри, пустыни, заводы и всякие, какие бы ни были селения, также реки, озера, болота, леса, пашенные земли, степи, проезжие дороги и как прилежащие внутренние рубежи с великороссийскими и новороссийскими губерниями, как государственная граница с Польшею и Турецкою областью в ней обозначены были. Сверх такой генеральной карты всей малороссийской губернии, надобно вам иметь разные специальные… Из таких карт, планов и чертежей составляемая книга может скоро сделана быть…» Предписывалось обратить особое внимание на «великое тамошней земли плодородие, а напротив того о прямом устроении оной общее земледельцев нерадение заслуживает також особого примечания вашего. Трудом своим полагают земледельцы уже изобильным награждением, когда могут только от одного лета до другого прибавиться нужным содержанием своим и временно удовольствовать алчбу свою к пьянству; большая же часть помещиков, по пропорции почти равным последуя праздности нерадения правилам, и не пользуются, как бы надобно было, плодородными землями своими и многими другими благорастворенного климата тамошнего преимуществами… разные продукты употребить в обращение как внутреннего, так и заграничного торгу…».

В пространных предписаниях особо подчеркивалась своекорыстная роль пресловутой малороссийской старшины, которая старалась разжечь ненависть к империи (а то и попросту к русским) среди простого люда. «И как та ненависть особливо примечается в старшинах тамошних,- подчеркивала императрица,-кои, опасаясь видеть когда-нибудь пределы беззаконному и корыстолюбивому их своевольству, более вперяют оную в простой народ, стращая его сперва нечувствительностью, а со временем и совершенною утратою прав их и вольности, то нет сомнения, чтоб они при настоящей правления их перемене тем паче не усугубили тайно коварство свое, что пресечение прежних беспорядков и установление лучших учреждений не будет согласовываться с их прихотями и собственною корыстию».

Наставления не пропали даром. Румянцеву придётся долго взвешивать на аптечных весах качества и повадки разных социальных слоёв Малороссии.

Что представляла из себя Малороссия в 1764-м году? Она мало чем напоминала привычную современную Украину. Твёрдых границ не было. Казачество – некогда воинственное – переживало не лучшие дни. Деревня не процветала, хотя, пожалуй, и не отставала от губерний срединной России. Румянцев недурно знал Украину, любил этот край, но ненавидел главный местный недостаток – разболтанность.

Полководец сразу определил первую проблему местного казачества и крестьянства: пьянство. В нём – корень бедности и отсталости, не говоря уж о разболтанности.

Двадцать лет Румянцев был хозяином земли Малороссийской – дольше, чем Владимир Щербицкий возглавлял Компартию Украины. Именно при Румянцеве Малороссию стали воспринимать не как окраину империи. Сгладились противоречия между украинской и петербургской элитой. Выходцы из малороссийского дворянства играли всё более важные роли в жизни империи.

Осень полководца

Румянцев действовал в не самое промемуаренное время, но кое-какие литературные воспоминания о нём остались. Интереснее других записки А.Ф. Ланжерона. «Фельдмаршал граф Петр Румянцев, без всякого сомнения, самый блестящий из всех русских генералов; это человек, одаренный большими достоинствами. Он обладает очень серьезным и весьма обширным образованием, высоким умом, удивительною памятью, здравым суждением, большою твердостью и искусством внушать к себе уважение. Этим последним преимуществом он обязан столько же своей обдуманной и вежливой твердости, сколько своей открытой и величественной наружности и своим изысканным манерам. Я не знаю человека, беседа с которым была бы более интересна и привлекательна. Мне случалось проводить с ним одним целые дни, и я не разу не испытал ни одной минуты утомления или скуки».

Память о славном полководце хранится и в солдатских песнях, которые далеким эхом звучат из XVIII века:

Нам нельзя того оставить,

Чтоб Румянцева не славить:

Граф Румянцев – наш отец:

Мы сплетем ему венец

Из своих, братцы, сердец!

Под конец жизни граф Румянцев поселился в своем имении Ташань, что под Киевом. Там он построил дворец, но для своего личного проживания выбрал всего две комнаты. Чаще, чем в прежние годы, посещали Храм.

Любимым его занятием стало чтение книг. Ласково похлопывая по корешкам, он говорил: “Вот мои учителя”.

То и дело он одевался в простую одежду и, примостившись на брёвнышке, ловил рыбу.

Однажды издалека приехали к нему визитёры, они застали в саду старика с удочкой и обратились к Румянцеву с вопросом, где бы увидеть знаменитого графа? Румянцев ласково ответил:

“Вот он. Наше дело города пленить, да рыбу ловить”.

Дворец Румянцева был богато убран, но в некоторых комнатах стояли простые дубовые столы и стулья. По этому поводу он говаривал:

“Если великолепные комнаты внушают мне мысль, что я выше кого-либо из людей, то пусть сии простые стулья напоминают, что я такой же простой человек, как и все”. К такому мудрому смирению пришёл Румянцев после разгульной юности и боевой молодости…

Эпитафия на изящном надгробии работы И.Мартоса получилась торжественной: «Внемли, росс! Пред тобой гроб Задунайского!». А его уже давно мало занимала ветреная мирская слава…

Румянцев-Задунайский Петр Александрович (1725-96), граф, российский полководец, генерал-фельдмаршал (1770). В Семилетней войне овладел крепостью Кольберг (Колобжег). С 1764 президент Малороссийской коллегии. В русско-турецкой войне 1768-74 одержал победы при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле (1770). Впервые применил дивизионные каре в сочетании с рассыпным строем стрелков, что означало отход от линейной тактики. Военно-теоретические работы.

Румянцев (Румянцев-Задунайский) Петр Александрович , граф, генерал-фельдмаршал, выдающийся русский полководец и государственный деятель.

Детство, образование

Родился в старинной дворянской семье. Его отец, генерал-аншеф Александр Иванович Румянцев был сподвижником , участником всех важнейших сражений Северной войны и Персидского похода, впоследствии кaзанским губернатором и сенатором. Его мать Мария Андреевна - внучка А. С. Матвеева, в семье которого воспитывалась мать Петра I, царица Наталья Кирилловна. Молва того времени считала Петра Александровича сыном императора. Крестной матерью младенца бьла Екатерина I. Петр Александрович уже в шесть лет был зачислен в полк. Дома его обучали грамоте и иностранным языкам, а в 1739 причислили к российскому посольству в Берлине, видимо, полагая, что пребывание за границей будет способствовать его образованию. Тут вырвавшийся из-под строгого отцовского надзора юноша вполне проявил свой характер безудержного мота и повесы и был отозван в Петербург для продолжения учебы в Шляхетском корпусе. Но, видимо, и в столице он так компрометировал отца своим поведением, что тот отослал его в далекий полк в Финляндию.

Начало карьеры

С началом русско-шведской войны 1741-43 Румянцев принял участие в боевых действиях в чине капитана. Последовавший затем Абоский мир был подписан его отцом, который послал сына к императрице с текстом договора. На радостях произвела восемнадцатилетнего капитана сразу в полковники. Важный чин не умерил, однако, его энергии, и слух о скандальных похождениях Петра Александровича дошел до ушей императрицы; та велела отцу наказать сына, что послушный генерал и исполнил, собственноручно выпоров восемнадцатилетнего полковника розгами.

Семилетняя война

С началом Семилетней войны Румянцев, уже генерал-майор, своими действиями сперва сыграл решающую роль в победе под Гросс-Егерсдорфом, затем участвовал в походе в Восточную Пруссию, взятии Тильзита и Кенигсберга, отличился при Кунерсдорфе, а в 1761 штурмом захватил ключевую для победы над Пруссией крепость Кольберг. Но в тот момент, когда донесение Румянцева о штурме Кольберга печаталось в сенатской типографии, умерла императрица Елизавета Петровна. Взошедший на престол Петр III вызвал его в Петербург, произвел в генерал-аншефы и приказал возглавить армию против Дании.

Начало царствования Екатерины II. Новые назначения

В марте 1762 Румянцев отправился в Померанию, где занялся подготовкой войск. Здесь его застала весть о перевороте в Петербурге. Румянцев остался верен присяге и не стал приносить новой, пока не получил известия о смерти . Присягнув же , он стал проситься в отставку. Однако императрица отвечала ему, что он напрасно полагает, будто фавор у бывшего императора будет поставлен ему в вину и что, напротив, он будет принят в соответствии со своими заслугами и чинами. Свою роль в таком отношении к Румянцеву сыграло, возможно, то, что его сестра Прасковья (1729-86), жена графа Я. А. Брюса с 1751, была статс-дамой и близкой подругой Екатерины II. Впрочем, Петр Александрович не спешил и возвратился в Петербург лишь в следующем году, чтобы затем вскоре снова попроситься в отпуск. В конце 1764 Румянцев был назначен генерал-губернатором Малороссии и президентом Малороссийской коллегии.

Это назначение последовало за уничтожением гетманства и свидетельствовало о высочайшем доверии императрицы, снабдившей Румянцева пространной секретной инструкцией. Основное значение его новой миссии состояло в постепенной ликвидации остатков украинской автономии и превращении Малороссии в заурядную губернию Российской империи. Результатом его деятельности было исчезновение традиционного административного деления Украины, уничтожение следов былой казачьей «вольницы» и распространение крепостного права. Румянцев немало постарался также для улучшения системы сбора с украинцев государственных податей, почтовой связи и судопроизводства. Одновременно он пытался бороться с пьянством и время от времени добивался для жителей подвластного ему края налоговых льгот.

Вновь на военном поприще

Однако настоящий «звездный час» Петра Александровича пробил с началом в 1768 русско-турецкой войны. Правда, первый год войны он провел в должности командующего 2-й армией, которой в планах петербургских стратегов отводилась вспомогательная роль. Но поскольку и на этом посту он оказался активнее А. М. Голицына, командовавшего 1-й армией, то к началу второй компании Румянцев заступил на его место. Переформировав и значительно укрепив армию, генерал весной 1770 перешел в наступление и одержал ряд блестящих побед сперва у Рябой Могилы, затем у Ларги, где турки потеряли около 3 тысяч человек против ста убитых русских и, наконец, у р. Кагул. В последующие несколько месяцев армия Румянцева успешно продвигалась вперед, захватывая новые и новые крепости. И хотя война продолжалась еще несколько лет, в течение которых полководец продолжал командовать русскими войсками с тем же блеском, судьба ее была решена именно при Ларге и Кагуле. Когда же в июле 1774 Румянцев заключил выгодный для России мир, императрица написала ему, что это «знаменитейшая услуга... пред нами и отечеством». Год спустя во время официального празднования в Петербурге победы над турками Петр Александрович получил фельдмаршальский жезл, почетный титул - Задунайский, осыпанные алмазами звезду ордена Андрея Первозванного, лавровый венок и масличную ветвь и, по обычаю тех времен, пять тысяч душ крестьян.

Соперничество с Потемкиным

Вернувшись после войны к своим прежним обязанностям малороссийского генерал-губернатора, Румянцев, однако, вскоре был несколько оттеснен на задний план появлением на российском политическом небосклоне Г. А. . В соперничестве с ним прошло около двадцати последующих лет жизни полководца, а когда в 1787 началась новая война с турками, не желавший находиться в подчинении у фаворита Румянцев сказался больным. Но и уже после смерти Потемкина, получив в 1794 назначение командующим войсками, посылавшимися в Польшу на подавление восстания Т. Костюшко, Румянцев принять его не смог и руководил армией лишь формально, отдав бразды правления в руки А. В. .

Полководец-новатор

Как полководец, теоретик и практик военного искусства Румянцев стал одним из инициаторов перехода от линейной тактики к тактике колонн и рассыпного строя. В боевых порядках он предпочитал использовать дивизионные, полковые и батальонные каре, отдавал предпочтение легкой кавалерии перед тяжелой. По его мнению, следовало равномерно распределять войска на театре военных действий, был убежден в преимуществе наступательной тактики перед оборонительной, большое значение придавал подготовке войск, их моральному духу. Свои взгляды на военное дело Румянцев изложил в «Правилах генеральных» и «Обряде службы», которые оказали значительное влияние на Г. А. Потемкина и А. В. Суворова.

В 1799 на Марсовом поле в Петербурге был установлен памятник Румянцеву в виде невысокой черной стелы с надписью: «Румянцева победам». В настоящее время памятник находится в Румянцевском сквере на Университетской набережной.

Граф Петр Александрович Румянцев-Задунайский (1725–1796)

По преданию, он был внебрачным сыном Петра I. Царь, устроивший свадьбу своего денщика Александра Ивановича Румянцева, будущего генерал-аншефа, со своей же легкомысленной любовницей графиней Марией Андреевной Матвеевой, и после этого брака выказывал к ней большое расположение.

Так или иначе, но Петр Александрович и впрямь походил на первого русского императора как статью, так и многими личными качествами. Они оба отличались талантами правителя и полководца, личной храбростью и жаждой познания. Подобно Петру, Румянцев, отдавая должное иноземному военному искусству, сумел внести в него много своего, незаемного. Очень похожи были они и страстью к кутежам и бесчинствам, оба отдаваясь им с молодецким пылом.

На забавы Румянцев был просто неистощим. Так, однажды вздумалось ему в костюме Адама обучать солдат перед домом одного ревнивого мужа. Другому, искусив его жену, молодой гуляка заплатил двойной штраф за причиненное оскорбление и в тот же день вновь вызвал даму на свидание, сказав рогоносцу, что тот не может жаловаться, ибо «получил уже вперед удовлетворение». Вести о проказах Румянцева дошли до императрицы. Но Елизавета Петровна не стала сама принимать меры, а из уважения к его отцу - графу Александру Ивановичу отправила виновного на расправу к нему.

К чести Петра Александровича, он и в полковничьем чине был покорен перед отцом, как малый ребенок. Правда, когда Румянцев-старший приказал слуге принести розги, сын попытался было напомнить о своем высоком чине. «Знаю, - отвечал отец, - и уважаю мундир твой, но ему ничего не сделается - а я буду наказывать не полковника». Петр Александрович повиновался. А потом, как сам рассказывал, когда его «порядочно припопонили, закричал: „Держите, держите, утекаю!“».

За подчас рискованными забавами и потехами умел Румянцев ума не терять. Служебный рост Петра шел стремительно. В полковники его произвели прямо из капитанов: очень уж была рада Елизавета Петровна привезенному им с театра военных действий сообщению о завершении войны со Швецией 1741–1743 гг.

Череда его побед, а с ними и широкая известность пришли в годы Семилетней войны. В сражении при Грос-Егерсдорфе (на территории Восточной Пруссии) 19 августа 1757 г. в наиболее напряженный момент пруссаки прорвали фронт обороны русских войск (см. очерк о С.Ф. Апраксине) . Положение было выправлено внезапной контратакой бригады генерал-майора Румянцева. Без приказа главнокомандующего генерал-фельдмаршала С.Ф. Апраксина полки Петра Александровича пробились через лес, вышли в тыл прусской пехоте и нанесли ей такой сильный удар, что она «тотчас помешалась и по жестоком и кровавом сражении с достальным числом своих войск в наивящем беспорядке свое спасение бегством искать стала». Так пришла победа.

Отличился Петр Александрович и в знаменитом сражении под Кунерсдорфом 1 августа 1759 г. (см. очерк о П.С. Салтыкове) . Возглавляемый им центр выдержал основной удар пруссаков и во многом обеспечил окончательный успех войск под командованием П.С. Салтыкова.

А первой самостоятельной операцией Румянцева стала осада Кольберга в 1761 г. (см. очерк о А.Б. Бутурлине) . 5 декабря во главе корпуса численностью 15 тысяч человек он заставил капитулировать одну из наиболее мощных в Европе военно-морских крепостей на Балтике. Накануне фельдмаршал А.Б. Бутурлин приказал Петру Александровичу отступить, не веря в успех из-за наступления глубокой осени. Но «любимец славы» ослушался и принудил противника к сдаче, что создало условия для овладения Померанией и Бранденбургом. Пруссия стояла на краю гибели.

Решая боевые задачи, полководец действовал новаторски, смело ломал отжившие каноны в военном деле. При Грос-Егерсдорфе его полки скрытно, лесом и болотом, считавшимся непроходимым, вышли в тыл прусских войск и, дав только один залп, ударили в штыки. В сражении же под Кольбергом Румянцев впервые атаковал боевые позиции неприятеля в батальонных колоннах. Впереди колонн в рассыпном строю наступали стрелки (егеря), которые вели эффективный ружейный огонь. Кроме того, ему удалось успешно скоординировать действия сухопутных сил и флота (русской эскадры А.И. Полянского и шведских кораблей), кавалерии и пехоты.

«Новые начала, установленные им под Кольбергом, - писал о Румянцеве дореволюционный военный историк Д.Ф. Масловский, - были исходными для развития при Екатерине II основ русского военного искусства, установленных Петром Великим, в его же духе, - сообразуясь с развитием военного дела в Западной Европе, но соответственно установившимся особенностям русского военного искусства и сообразно с условиями русской жизни».

Так передовая военная мысль России отвечала на выявившийся в Семилетнюю войну кризис линейной тактики. Первые шаги Салтыкова по отказу от устаревших правил построения линейного боевого порядка были развиты в военном искусстве Румянцева. Зарождалась новая тактика действий пехоты в колоннах и рассыпном строе.

Румянцев был любимцем Петра III, который пожаловал его в генерал-аншефы, а также наградил орденами Св. Андрея Первозванного и Св. Анны. Во время дворцового переворота, возведшего на престол Екатерину II, полководец держал сторону законного императора. Но новая самодержица «бывший его фавер» в вину ему не ставила и приблизила к себе.

В 1764 г. она упразднила гетманство в Малороссии и для управления краем учредила Малороссийскую коллегию (см. очерк о К.Г. Разумовском) . Во главе нее был поставлен Румянцев, который оставался на этом посту на протяжении 30 лет!

Его административная деятельность была прервана начавшейся войной с Турцией 1768–1774 гг. На первые роли Румянцев выдвинулся после того, как в августе 1769 г. императрица назначила его главнокомандующим 1-й армией, действовавшей на главном, Днестровско-Бугском направлении. Полководец смело отказался от пассивной тактики своего предшественника фельдмаршала А.М. Голицына. Стратегия и тактика ведения войны была определена им самим в формуле, и через два с лишним столетия поражающей своей выразительностью и вещим характером: «Слава и достоинство наше не терпят, чтобы сносить присутствие неприятеля, стоящего на виду у нас, не наступая на него».

Отталкиваясь от опыта Семилетней войны, полководец смело переходил от линейной тактики действия пехоты к тактике колонн (дивизионные каре) и рассыпного строя. Расчленение боевого порядка позволило ему широко применять маневр на поле боя. Построенная в каре и колонны пехота перестала ощущать потребность в тесной локтевой связи всех частей армии, действовала смело и активно, проявляя полную самостоятельность в решении поставленных задач.

В сражениях 1770 г. у кургана Рябая Могила, на реках Ларга (7 июля) и Кагул (21 июля), завершившихся триумфально, Румянцев в полной мере использовал преимущество новой тактики. Под прикрытием огня передовых отрядов егерей - стрелков, действовавших в рассыпном строю, главные силы он выдвигал к району сражения несколькими колоннами. Это позволяло быстро развернуть их в боевой порядок и нанести внезапный удар по врагу. При Ларге и Кагуле противник попытался контратаковать в конном строю. Русские были готовы к этому: на углах дивизионного каре располагалась артиллерия, а внутри - конница. Пехота и артиллерия огнем отразили атаку турок, а затем из-за пехоты на простор вырвалась кавалерия. Оба сражения завершились преследованием панически бегущего врага.

Румянцев так описывал императрице первую из викторий: «В сей день, т. е. 7 июля, достигнувши неприятеля за речкою Ларгою на высотах, примыкающих к левому берегу Прута, одержала армия вашего Императорского Величества величайшую над ним победу. Было тут турков и татар премногочисленно… и так считалась вся их армия до 80 тысяч…

Хотя неприятель сильным огнем из своей артиллерии и мелкого ружья, продолжая более четырех часов, устремлялся давать отпор, но ни одна сила орудий, ни персональная его храбрость, которой в сем случае надлежит отдать справедливость, не постояли против превосходного мужества наших солдат…». При этом потери русских - около 100 человек - были в 10 раз меньше, чем турок.

Переполняемая чувствами от одержанной победы, Екатерина удостоила Румянцева высшей военной награды Российской империи, лишь недавно учрежденного ордена Святого Георгия Победоносца. «Граф Петр Александрович!.. - писала она полководцу. - Вы займете в моем веке несумненно превосходное место предводителя разумного, искусного и усердного. За долг почитаю вам отдать сию справедливость и, дабы всем известен сделался мой образ мысли об вас и мое удовольствие об успехах ваших, посылаю к вам орден Святого Георгия первого класса. При сем прилагаю реестр тех деревень, кои немедленно Сенату указом повелено будет вам отдать вечно и потомственно».

Любопытно, что Петр Александрович удостоился ордена сразу 1-й, т. е. высшей степени - такие нарушения установленного порядка впоследствии случались исключительно редко, и для них требовались очень веские основания. Впечатляющая победа над многократно превосходящим врагом и была таким основанием. Под предлогом того, что в Молдавии может не оказаться золотошвеи, а на самом деле в знак особой приязни императрица послала Румянцеву свою личную «кованную георгиевскую звезду, какую я сама ношу».

Еще более блистательным оказалось сражение при реке Кагул. 17 тысяч русских наголову разбили 150 тысяч турок, отразив одновременно 100 тысяч татар, угрожавших с тыла. Румянцев в своей реляции докладывал Екатерине: «Ни столько жестокой, ни так в малых силах не вела еще армия вашего императорского величества битвы с турками, какова в сей день происходила… Действием своей артиллерии и ружейным огнем, а наипаче дружным приемом храбрых наших солдат в штыки… ударили мы во всю мочь на меч и огонь турецкий и одержали над оным верх…».

«За оказанные ее величеству и отечеству верные и усердные услуги» императрица возвела Петра Александровича в чин генерал-фельдмаршала. Доверие «Северной Минервы» к новоиспеченному фельдмаршалу было настолько полным, что она дала Румянцеву право в случае необходимости действовать, не спрашивая предварительного согласия, от ее имени. Редкая, надо сказать, монаршая милость!

Заслуги Румянцева в развитии военного искусства бесспорны. «Есть многие отделы, в которых не видно следов влияния, например, великого Суворова и Потемкина, но нет ни одного отдела, где не осталось бы следов Румянцева. В этом смысле он единственный наследник дела Петра I и самый видный после него деятель в истории военного искусства в России, не имеющий себе равного и до позднейшего времени», - в такой высокой оценке генерал-фельдмаршала как военного теоретика, администратора и полководца единодушны военные историки прошлого Д.Ф. Масловский и А.А. Керсновский.

Петр Александрович олицетворял собой ту породу русских людей, которые, став опорой Екатерины II, подняли величие Отечества на небывалую высоту. Это о них, «екатерининских орлах», отзывался А.С. Пушкин в стихотворении «Воспоминания в Царском Селе»:

Бессмертны вы вовек, о росски исполины,

В боях воспитанны средь бранных непогод!

О вас, сподвижники, друзья Екатерины,

Пройдет молва из рода в род.

О, громкий век военных споров,

Свидетель славы россиян!

Ты видел, как Орлов, Румянцев и Суворов,

Потомки грозные славян,

Перуном Зевсовым победу похищали;

Их смелым подвигам страшась дивился мир.

В 1770 г. полководец, оправдывая репутацию крупнейшего полководца своего времени и реформатора военного искусства, подготовил «Обряд служб» - свод выработанных им принципов обучения и воспитания войск, построения боевого порядка и ведения наступательных действий. Решительное сражение с обязательным уничтожением живой силы противника - вот что, по мнению Румянцева, способно обеспечить победу. Но и наступление, сводящееся лишь к передвижению войск, он не рассматривал как самоцель. «Не обеспечивши надежно оставленное за собой пространство, большими шагами нельзя наступать вперед», - убежденно говорил он. «Обряд служб» на долгие годы стал фактически уставом всей русской армии.

У Петра Александровича есть еще одна принципиальной важности заслуга перед отечественным оружием: именно под его крылом окреп полководческий гений Суворова. В кампаниях 1773–1774 гг., находясь именно в подчинении у Румянцева, будущий генералиссимус одержал первые громкие победы в противоборстве с турками - взял крепость Туртукай и силами 8-тысячной дивизии разгромил 40-тысячную армию противника у села Козлуджи (современная территория Болгарии) (см. очерк о А.В. Суворове) .

По заключении Кючук-Кайнарджийского мира 10 июля 1774 г., который стал большим успехом для России, Румянцеву были возданы подобающие почести: он получил почетную приставку к фамилии - Задунайский, алмазами украшенные фельдмаршальский жезл и шпагу, бриллиантовые знаки ордена Св. Андрея Первозванного, алмазные лавровый венок и масличную ветвь «за победы и заключение мира».

«Этот мир знаменитейшая услуга перед нами и отечеством, - писала ему императрица. - Вам одолжена (т. е. обязана. - Ю.Р.) Россия за мир славный и выгодный, какого по известному упорству Порты Оттоманской конечно никто не ожидал, да и ожидать не мог…».

«В честь его и в пример потомству» была выбита медаль с изображением графа. Екатерина пожелала, чтобы Задунайский по примеру древнеримских полководцев въехал в столицу через триумфальные ворота на колеснице. Скромный герой, привыкший к лагерной жизни, отказался от таких почестей и тем еще более явил себя великим в глазах соотечественников.

Но и великим не избежать участи простых смертных. В русско-турецкую войну 1787–1791 гг. Румянцева не решались прямо обойти, но руководство армиями поручали ему только номинально. На первые роли Екатерина выдвигала светлейшего князя Г.А. Потемкина.

В мир иной Петр Александрович, переживший Екатерину всего на один месяц, ушел 8 декабря 1796 г. В память о его великих заслугах перед Отечеством Павел I объявил в армии трехдневный траур. Упокоился Румянцев в пределах церкви Успения Святой Богородицы в Киево-Печерской лавре.

В его честь в 1799 г. на Марсовом поле в Санкт-Петербурге был воздвигнут обелиск - явление уникальное, ибо до этого Россия не знала памятников некоронованным особам.

Его репутация великого полководца и военного реформатора была общепризнанна еще при жизни. Когда генерал Ф.В. Ростопчин в письме Суворову оценил его выше Задунайского, Александр Васильевич категорично возразил: «Нет… Суворов - ученик Румянцева!».

Замечательно выразил всеобщее мнение о полководце в свойственной ему эпической манере Г.Р. Державин:

Блажен, когда стремясь за славой,

Он пользу общую хранил,

Был милосерд в войне кровавой

И самых жизнь врагов щадил;

Благословен средь поздних веков

Да будет друг сей человеков.