Церковная реформа Петра I. Церковные реформы импереатора петра первого

XVIII век открыл новую страницу истории Русской Церкви. В России, воспринявшей от Византии теорию «симфонии двух властей», Церковь никогда не была совершенно свободной от государства, однако не зависела от него в своем устройстве.Каким образом Российская Церковь, столь влиятельная, выражаясь светским языком, организация, проникающая практически во все сферы общественной, культурной, экономической и политической жизни страны, так быстро сдала свои позиции и подчинилась государству? Что стало отправной точкой столь кардинального изменения былой «симфонии Церкви и государства»? Становление империи и учреждение Святейшего Синода – два неразрывно связанных процесса в нашей истории. А падение самодержавия в 1917 году совпадает с моментом избавления от «плена» Русской Церкви. Ведь именно в имперско-синодальном периоде следует искать причины и истоки трагедии нашей Церкви в тяжелые годы гонений в ХХ веке.

Русская Церковь, несмотря на тяжкие времена, до сих поростаётся самой крупной из всех Православных автокефальных Церквей и самой мощной представительницей Вселенского Православия среди других Христианских исповеданий. Историческая судьба Русской Церкви неразрывно связана с судьбой Русского народа, роль которого во всемирной истории непрестанно возрастает вот уже долгие сотни лет. По своему значению Петровскую эпоху как поворотный момент в нашей национальной истории можно сравнить разве только с Крещением Руси, отменой крепостного права, Октябрьской революцией.

XVIII век был эпохой радикального изменения многих сторон жизни русского народа. С царствованием Петра I наступает период так называемой «европеизации» России. По образцу западноевропейских государств строится политическая жизнь страны, ее хозяйство. Энергично внедряются западноевропейские формы культуры. Хотя в России со многими из этих явлений западноевропейской жизни начали знакомиться еще в XVII веке, при Петре I все они стали насаждаться сверху – насильственно и немедленно. Предпринятая при этом ничем не обоснованная ломка национальных культурных традиций и форм государственной жизни указывает на одну из уязвимых сторон Петровской реформы.

Со смертью патриарха Адриана (1700 год) получило свое начало эпоха Духовной коллегии (Святейшего Синода) в Русской Православной Церкви. Характеризуя в целом эту эпоху, церковные историки обычно называет ее «эпохой государственной церковности». Принципиально меняются отношения между Церковью и государством: «Теперь Русская Церковь теряет свое былое, весьма высокое, положение в Московской Руси и низводится церковной реформой Петра до положения одного из государственных учреждений» .

Проработанность исторической проблемы учреждения Святейшего Синода в трудах по истории Русской Православной Церкви оценивается высоко. Особенно хотелось бы отметить авторов, специально занимавшихся этим вопросом: П. В. Верховского , А. С. Павлова , Ю. Ф. Самарина , И. А. Чистовича . Следует отметить ставшие уже классическими работы по истории Русской Церкви П. В. Знаменского , А. В. Карташева , Е. Поселянина , И. К. Смолича . Большой ценностью обладают следующие монографии протоиерея о. Георгия Флоровского , В. А. Федорова Особой ценностью обладает небольшие, но весомые по обобщающим выводам, работы о. Иоанна (Экономцева) , М. Шефтеля . Из современных исследователей истории Русской Православной Церкви следует выделить, как отражающих прямо противоположные позиции, протоиерея о. В. Цыпина и Д. Поспеловского .

§ 1. Предпосылки учреждения Священного Синода

Почему Петр I отменил патриаршество и в значительной степени лишил Церковь прежней свободы? Вплоть до конца XIX века всю ответственность возлагали исключительно на саму Российскую Церковь.

Еще царя Алексея Михайловича всерьез беспокоили чрезмерные амбиции патриарха Никона: он был уверен, что при наличии двух соперничающих правителей империи не избежать беспорядков и бунтов. У Петра I подобные подозрения еще более окрепли: он был не из тех, кто способен терпеть существование соперников. Император твердо вознамерился сократить размеры владения Церкви, уменьшить ее влияние и взять под свой контроль.

Патриарх Адриан (24 августа 1690 г. – 15 октября 1700 г.) менее всего подходил на роль человека, способного энергично защищать Церковь перед молодым царем. Адриан, отвергавший все идущее с Запада, занял позицию пассивного неприятия всех новшеств Петра. «Патриарх Адриан подчеркивал лишний раз Петру Великому, что даже патриарх малодеятельный и непопулярный не будет искренним его сотрудником, так как главная обязанность патриарха – отстаивать привилегированное status quo Церкви, идущее из глубокой древности, что расходилось с видами великого государственника и идейного поборника централизации – Петра Великого». Поэтому патриарха Адриана можно «считать одним из виновников, толкнувших государя на церковную реформу, выразившуюся в отмене патриаршества и учреждении Святейшего Синода». «Вина» патриарха Адриана состояла, собственно говоря, в том, что он все еще отстаивал традиционное для Московского государства мировоззрение, которое хотя и разделялось всем духовенством, но отнюдь не всеми исповедовалось столь открыто, как то делал патриарх Никон (1652 – 1667) полвека назад. Мы знаем, что патриарх Адриан пытался даже в своих «статьях» и окружных посланиях напомнить молодому царю о том, что священство (sacerdotium) стоит выше царства (imperium). После Никона это была единственная попытка одного из иерархов официально возобновить такого рода требование перед государем. Предшественник Адриана, патриарх Иоаким, хотя и был куда энергичнее и деятельнее, чем Адриан, не высказывал подобных мнений, больше заботясь о практической стороне дела, нежели о теоретических дискуссиях.

Итак, свои преобразования в строе церковной жизни, исходившие из соображений «государственной пользы», Петр I начал еще при жизни Патриарха Адриана. Так, в 1697 г. царским указом под государственный контроль было взято хозяйство архиерейских домов и монастырей («тунегибельные вотчины»), причем монастырям запрещалась строительная деятельность. Другими словами, церковное, епископское и монастырское землевладение снова оказалось под контролем государства. В 1698 г. была прекращена выплата казенной руги (т. е. денег и хлеба) церквам, имевшим угодья и приходские дворы. Церквам же, не имевшим угодий и приходских дворов, руга была уменьшена наполовину. Сами же угодья церквей объявлялись оброчными статьями казны. После смерти Патриарха Петр I предпринимает дальнейшие шаги с целью еще большего подчинения церковного строя в России интересам царского абсолютизма. В чем же они заключались?

А. Курбатов рекомендует Петру учредить временное церковное управление из надежных людей, одновременно изъяв из его ведения и передав в руки государства финансово-хозяйственные вопросы Церкви: «видишь и ныне, ежели, государь те же будут во управлении, добра никакого не будет… О избрании же, Государь, патриарха мню достоит до времени обсуждати, да во всем всего сам твое самодержавие изволишь усмотрети» . Далее он предлагает учредить контроль над «домовой казной» патриарха: «Зело, государь, ныне во всем видится слабо и неисправно. Также, государь... чтоб в архиерейских и монастырских имениях усмотреть и, волости переписав, отдать все в охранение, избрав кого во всяком радении тебе, государю, усердного, учинив на то расправный приказ особливый. Истинно, государь, премногая от того усмотрения собиратися будет казна, которая ныне погибает в прихотях владетелей» . Курбатов был заинтересован не в назначении нового патриарха, а в контроле и распоряжении имениями патриарха, доходами с епископских и монастырских вотчин. Курбатову были хорошо известны мнение и планы Петра, но кроме того его письмо отражает в то же время позицию светской администрации, недовольной привилегиями церковных имений.

Имел ли влияние совет А. Курбатова, или нет, но Петр счел уместным «до времени обождать» с решением вопроса о патриаршем преемнике. Вообще по традиции в Московском государстве патриарх избирался по воле царя. Если бы юный Петр высказал какие-либо пожелания относительно кандидатуры нового патриарха, то в этом не было бы ничего нового для церковных кругов Москвы, ибо это явилось бы лишь продолжением традиционных отношений между государством и Церковью. Но Петр находился в то время при армии под Нарвой, и все его внимание было поглощено войной. Поэтому вполне понятно, что у молодого царя не было ни времени, ни возможности поспешить в Москву, чтобы принять участие в таком важном деле, как выборы главы Церкви. В это время у Петра еще не было определенных планов значительного преобразования высшего церковного управления. Кроме того, Петр не был склонен заниматься поисками кандидатуры в патриархи. 16 декабря 1700 г. вышел указ о назначении митрополита Рязанского Стефана Яворского «экзархом блюстителем и администратором» патриаршего престола. В том же указе содержались и предписания об организации высшего церковного управления. При этом ограничивались некоторые привилегии иерархии в вопросах церковного суда.

Сразу же после назначения местоблюстителя (в январе 1701 года) был восстановлен Монастырский приказ, во главе которого был поставлен бывший астраханский воевода Мусин-Пушкин, которому было велено «сидеть на патриаршем дворе в палатах и писать монастырским приказом» . Монастырский приказ, в ведение которого переходило управление всеми церковными вотчинами и распоряжение сборами и нарядами с них. На содержание архиереев и монастырей из приказа теперь назначалось жалованье, причем крайне урезанное - «без чего прожить невозможно». Остальные суммы, получившиеся со сборов от церковных имений, предполагалось употреблять на государственные и общественные нужды, в частности на создание школ и благотворительных учреждений (больниц, богаделен для нищих, увечных воинов и т. д.). Впрочем, если при монастырях, приходах или архиерейских домах устраивались богадельни, то соответствующим духовным властям вотчины вновь возвращались под их собственное управление, хотя и при сохранении государственного контроля над доходами с них.

Освобожденный от хозяйственных забот, Стефан Яворский не имел почти никакой власти и в чисто духовных делах. Кадровые вопросы решались помимо него по представлению Мусина-Пушкина, Меншикова и других лиц. Мусин-Пушкин распоряжался патриаршей типографией, ведал переводами, изданием книг и даже исправлением Священного Писания. Полномочия блюстителя были ограничены к тому же постоянным собранием епископов, попеременно вызывавшихся в Москву.Сам Петр мало заботился о соблюдении установленного им разграничения полномочий, издавая через Монастырский приказ от своего имени указы об исповеди, посещении церкви по праздничным дням, обучении детей духовными лицами, учете не являющихся к исповеди, и о рукоположениях во архиереи при замещении вакансий.

Подводя итог двадцатилетней деятельности монастырского приказа, нужно сказать, что она привела церковное хозяйство к крайнему расстройству. Архиерейские дома скудели из года в год, монастырские строения разваливались без поправки, в вотчинах от непосильных сборов резко сокращалось число дворов. Недоимки по сборам с церковных имений постоянно росли, достигнув в 1721 – 1722 гг. огромной по тому времени суммы – более 1.2 млн рублей. Деятельность Монастырского приказа, учрежденного в 1701 г. и просуществовавшего до середины 1720 г., приходится в точности на период местоблюстительства. Он был ликвидирован 17 августа 1720 г. с введением коллегий, в компетенцию которых перешли и дела Монастырского приказа.

Период местоблюстительства можно рассматривать как продолжение предыдущей, патриаршей эпохи, поскольку юридически, пока не был учрежден Святейший Синод, патриаршество не было отменено. Но реальная церковная жизнь при патриаршем Местоблюстителе митрополите Рязанском Стефане имела существенно иной характер, чем в XVII столетии, при патриархах. Можно указать на ряд факторов, сближающих эту эпоху с последующим, а не с предыдущим периодом. Соотношение государственной и церковной власти в самой церковной жизни изменилось значительно в сторону преобладания государства, в этом отношении знаменательным событием стало восстановление Монастырского приказа в 1701 году. При патриархах было непредставимо, чтобы указы по делам церковным издавались даже не царской властью, а боярской думой; а при митрополите Стефане Сенат издавал такие указы и даже делал выговоры местоблюстителю, и это при том, что как личность митрополит Стефан был более властной и сильной натурой, чем последний патриарх XVII столетия Адриан. Второе обстоятельство связано со значительным западным влиянием на церковную жизнь уже в начале XVIII века, чего в таких масштабах в XVII столетии быть не могло: достаточно сослаться на такие явления, как латинизация духовной школы (применительно к Московской славяно-греко-латинской академии эту латинизацию можно точно датировать 1700 годом), как ставшее характерным и обычным делом замещение архиерейских кафедр выходцами из Киевской академии и лицами, получившими образование на Западе – это относится ко всем наиболее представительным церковным деятелям эпохи. И, наконец, третьим обстоятельством, заставляющим считать начало XVIII столетия началом нового периода церковной истории, было то, что учреждение Синода не стало совершенно неожиданным событием; реформа обдумывалась, планировалась и готовилась с того момента, как решено было отложить избрание нового патриарха. Ведь нормальным образом избрание должно было состояться не позже, чем через год после кончины Патриарха Адриана. Учитывая все эти обстоятельства, время местоблюстительства следует все-таки включить в синодальный период, как это и делается традиционно, но в нем он составляет, естественно, особую эпоху.

Недовольство части духовенства вводимыми порядками вызывало раздражение Петра I, a нередко навлекало на недовольных репрессивные меры. Так, еще в 1700 г. был лишен кафедры епископ Тамбовский Игнатий, снабжавший деньгами книгописца Григория Талицкого и «со слезами» читавший его тетради, в которых доказывалось, что Петр I - «антихрист». В 1707 г. был лишен кафедры и сослан в Кирилло-Белозерский монастырь митрополит Нижегородский Исайя, резко протестовавший против действий монастырского приказа в его епархии. Но особенно много тягостных переживаний доставило немалому числу представителей духовенства, не исключая и самого экзарха, дело царевича Алексия. С царевичем Алексием многие связывали восстановление былых обычаев. Бежав за границу в 1716 г., царевич Алексий поддерживал связь с некоторыми духовными лицами (епископ Ростовский Досифей, митрополиты Крутицкий Игнатий (Смола) и Киевский Иоасаф (Краковский) и др.). Когда же в 1718 г. царевич был возвращен в Россию, то во время розыска (следствия), учиненного отцом, в качестве главной причины возникшей между ними вражды Петр I назвал «беседы с попами и чернецами». Тогда же после лишения сана были казнены епископ Досифей, духовник царевича протопоп Иаков Игнатьев и ключарь собора в Суздале Феодор Пустынный. Митрополит Игнатий был лишен кафедры, а вызванный на допрос митрополит Иоасаф (Краковский) скончался по дороге из Киева. При расследовании дела в 1718 г., обнаружилось, что, хотя в среде духовенства и не было никаких планов переворота, все же дух оппозиции был в нем силен и широко распространен. Петру стало ясно, что он должен предпринять определенные меры, чтобы защитить свои преобразования от противников из церковных кругов.Конфликт с царевичем Алексеем должен был подтолкнуть царя к окончательному решению церковной проблемы.Эти события убедили Петра в необходимости установить новый тип церковного управления: устранить патриарха как единоличного владыку и учредить коллегию, т. е. такой порядок, который, по мнению Петра, был наилучшим в принципе и ограничивал произвол отдельных лиц во всех сферах управления. Петр решил полностью подчинить новое коллегиальное церковное управление государственной власти, чтобы исключить малейшую самостоятельность, если бы она оказалась в противоречии с интересами государства.

В период местоблюстительства высшее церковное управление вынуждено было терпеть постоянное вмешательство в свои дела не столько со стороны самого царя, сколько со стороны светских государственных учреждений – Сената и Монастырского приказа. Это вмешательство стало в конце концов обычным явлением, подготовив то положение Церкви, которое после издания «Духовного регламента» и учреждения Святейшего Синода получило и законное основание.

Вскоре после окончания дела царевича Алексея Петр впервые, насколько нам известно, заявил о необходимости изменить структуру церковного управления.На мысль о ликвидации патриаршества Петра навел, сам того не желая, митрополит Стефан Яворский. Осенью (от 20 ноября) 1718 г. Стефан сообщил царю, что ему неудобно жить в столице, так как из-за этого страдает управление Рязанской епархией (возможно, Стефан просто попытался освободиться от должности местоблюстителя).Однако из его доклада царь, занятый в это время формированием коллегий, сделал совершенно иные выводы: «А для лучшего впредь управления мнится быть удобно Духовной Коллегии, дабы удобнее такие великие дела исправлять было возможно» .Эти идеи возникли у Петра не без влияния епископа Феофана Прокоповича, человека, который все больше нравился Петру, и которому было суждено стать одним из главных участников создания нового высшего церковного управления – Синода.

§ 2. «Духовный Регламент» и церковная реформа Петра

Петр не отрицал Церкви как учреждения, но обращался к ней с прагматической стороны – как на учреждение, приносящее государству двоякую пользу: в области образования и посредством морального влияния на свою паству. Поэтому Петр последовательно стремился к превращению Церкви в часть государственного управления, имеющего воздействие на народ. Что оправдано с точки зрения рассудочной религиозности, сводившей всю религию и религиозную жизнь к морали. Такое мировоззрение определяло все направлявшиеся им мероприятия духовной власти. Петр и свои обязанности самодержца таким же образом. Долг самодержца: управление народом и преобразование жизни этого народа в направлении, угодном царю.Петр был человеком верующим, но метафизическую сторону Православия не понимал или недооценивал. В религии он признавал ценным только ее этическое содержание и соответственно воздействие на общество – важнейшая сторона религии для государственной жизни народа. Петр понимал внутреннюю связь русского народа с православием и значение православия для национального и, следовательно, государственного самосознания. Поэтому он видел в Церкви учреждение, необходимое для интересов государства.

Продолжительное время Петр довольствовался временными мерами, но с 1718 года, когда победа над шведами не оставляла сомнений, он интенсивно занялся реорганизацией церковного управления. По убеждению Петра, государственным институтам надо было перепоручить контроль над Церковью. Такая установка недвусмысленно выражена уже в указе от 2 марта 1717 г., в котором говорится, что «духовный чин» должен подчиняться Правительствующему Сенату. Политика Сената вскоре поставила местоблюстителя патриаршего престола в зависимое положение. После учреждения коллегий (1718 – 1720), подотчетных Сенату, и реформ местной администрации (1719) определилась новая структура государственного аппарата. Теперь настало время приспособить церковное руководство к государственному механизму, включив первое во второй. Необходимость коллегиального принципа управления Церковью представлялась царю таким же самоочевидным делом, как и подчинение Церкви его царской воле. Петру было ясно, что введение этого порядка посредством официального указа выглядело решительным переворотом в глазах клириков и народа, и потому он желал дать своей реформе мотивированное и доходчивое обоснование . Когда мысль об отмене патриаршества у Петра окончательно созрела и настало время издать законодательный акт, который разъяснял бы и оправдывал это нововведение, то единственным, кому Петр мог доверить это щекотливое и ответственное дело, оказался молодой Псковский архиепископ Феофан Прокопович .

Феофан был безусловно самым образованным человеком в окружении Петра, а может быть, даже самым образованным русским человеком XVIII в. с универсальными интересами и познаниями в области истории, богословия, философии и языкознания . Феофан был европейцем, он «разделял и исповедовал типическую доктрину века, повторял Пуффендорфа, Гроция, Гоббса... Феофан почти веровал в абсолютность государства» Петру было важно не только то, что Феофан обладал всеми этими знаниями, была еще одна веская причина доверить именно ему обоснование намеченной перестройки церковного управления: Петр был убежден в преданности Феофана своим реформам. Феофан понимал это и выполнил порученное, не жалея ни сил, ни времени, вложив в дело всего себя. Он был преданным приверженцем петровских реформ и официальным апологетом правительственных мер, что проявлялось неоднократно, особенно же в его трактате «Правда воли монаршей». Взгляды Феофана на взаимоотношения между государством и Церковью целиком совпадали со взглядами Петра: оба искали подходящий образец в церковных установлениях Пруссии и других протестантских стран . Для царя было естественно поручить написание «Духовного регламента» Феофану, так же как для Феофана было естественно ждать такого поручения.

«Духовный Регламент» и есть главный акт петровского законодательства о церкви, заключающий в себе важнейшие начала реформы и целый ряд отдельных мер, из которых самое видное место занимает замена единоличной патриаршей власти коллегиальным управлением Синода. «Регламент был общим делом Феофана Прокоповича и самого Петра. В Феофане Петр нашел понятливого исполнителя и истолкователя своих пожеланий и мыслей, не только услужливого, но и угодливого. Для Петровской эпохи вообще характерно, что под образом законов публиковались идеологические программы. Феофан составил регламент именно для такой «коллегии» или «консистории», какие для духовных дел учреждались и открывались в реформированных княжествах и землях».

Думается, Петр дал Феофану некоторые директивы, но в целом содержание «Регламента» отражает церковно-политические воззрения Феофана, тогда как в стиле виден его ничем не стесненный темперамент. «Регламент» был задуман не только как комментарий к закону, но должен был сам заключать в себе основной закон церковного управления. Однако эта цель была достигнута лишь частично и далеко не лучшим образом, так как в написанном тексте нет четких юридических определений даже структуры и полномочий руководящих органов .

Автор Регламента разделил его на три части: в первой он дает общее определение нового устройства церковного управления посредством духовной коллегии и доказывает его законность и необходимость, во второй определяет круг ведения Синода, в третьей – обязанности отдельных духовных лиц, обращая при этом особенное внимание на епископов. По своей форме и отчасти по содержанию «Духовный Регламент» не есть только чисто законодательный акт, но вместе и литературный памятник. Своим тоном «Духовный Регламент» заставляет вспомнить «Левиафан» Гоббса. Она провозглашает необходимость самодержавия, так как все человеческие существа по своей природе порочны и неизбежно начинают воевать друг с другом, если их не сдерживает твердая автократическая власть, чего не происходило прежде, когда власть патриарха соперничала с властью царя. Характер его изложения весь проникнут духом современной борьбы реформы с противодействовавшими ей предубеждениями и явлениями, и потому отличается обиличительным направлением, тенденциозностью, даже страстностью. О винах новой формы церковного управления в нем говорится, что коллегиальное управление, в сравнении с единоличным, может решать дела скорее и беспристрастнее, менее боится сильных персон и, как соборное, имеетбольше авторитета.

«Регламент» наполнен общими теоретическими рассуждениями, например, о превосходстве коллегиального управления перед единоличным. Регламент содержит в себе разные проекты об учреждении в России академий, а нередко впадает в тон сатиры. Таковы, например, места о власти и чести епископской, об архиерейских визитациях, о церковных проповедниках, о народных суевериях, разделяемых и духовенством.«Регламент есть в сущности политический памфлет. В нем обличений и критики больше, чем прямых и положительных постановлений. Это больше, чем закон. Это манифест и декларация новой жизни. И с намерением под таким памфлетом и почти сатирой отбирались и требовались подписи у духовных властей и чинов, – и при том в порядке служебной покорности и политической благонадежности» . Вообще Духовный Регламент излагает в строго законодательной форме только общие начала и порядок синодального управления, и только в этой части своего содержания он до сих пор сохраняет свою обязательную силу: учреждение Синода вместо патриаршества, круг деятельности центрального церковного управления, отношение Синода к высочайшей власти и к областной церковной (епархиальной администрации), – все это в существе дела остается в том же виде, как определено Петром в его Духовном Регламенте. Но этот же самый законодательный акт предоставляет Синоду право пополнять свой Регламент новыми правилами, представляя их на высочайшее утверждение.

Детали всего законодательного процесса изложены в конце «Регламента» в следующих словах: «Сия вся зде написанная первее сам всероссийский монарх, Его Царское священнейшее Величество слушать пред собою чтомая, рассуждать же и исправлять благоволил 1720 года, февраля 11-го дня. А потом по указу Его Величества преосвященныи архиереи, архимандриты, купно же и правительствующие сенаторы слушали же и, рассуждая, исправляли сего ж февраля 23-го дня. То же в утверждение и в исполнение непреложное, по приписанию рук присутствующих духовных и сенаторских персон, и сам Его Царское Величество своею собственною рукою подписать соизволил». Проект, составленный Феофаном, был исправлен Петром (заменена была главным образом личная форма документа).Этот первый момент рождения церковной реформы протекает в полном секрете от церкви и ее иерархии. Реформа – продукт воли абсолютного монарха. Далее документ был передан на рассмотрение сенаторов и ряда духовных лиц, среди которых, кроме автора документа, были такие архиереи: Стефан Яворский, Сильвестр Холмский, Питирим Нижегородский, Аарон Еропкин, Варлаам Косовский. Духовные лица, отметив необходимость небольших исправлений, заявили в отношении Регламента в целом, что «все учинено изрядно» .

После заседания Петр отдал Сенату следующий приказ: «Понеже вчерась от вас же слышал, что проект о Духовной коллегии как архиереи, так и вы слушали и приняли все за благо, того ради надлежит архиереям и вам оной подписать, которой и Я потом закреплю. А лучше два подписать и один оставить здесь, а другой послать для подписания прочим архиереям». Однако распоряжение это было адресовано не местоблюстителю, а Сенату, по указу которого в мае 1720 г. майор Семен Давыдов и архимандрит Иона Сальников собрали подписи епископов всех двенадцати епархий (за исключением Сибирской из-за ее отдаленности), а также архимандритов и настоятелей важнейших монастырей. В инструкции Сената к уполномоченным стояло: «А буде кто подписыватца не станет, и у того взять на письме за рукою, какой ради притчины оной не подписываетца, чтоб о том показал имянно... и что у него будет чинитца, о том ему в Сенат на почте писать по вся недели». Епископы хорошо представляли себе последствия отказа, и царю не составило труда достигнуть своей первой цели: высшее русское духовенство беспрекословно подписало «акт о капитуляции» Церкви перед государством.

В результате Регламент подписали все архиереи, за исключением Белгородского и Сибирского (к последнему, видимо, далеко было ехать), 48 архимандритов, 15 игуменов и 5 иеромонахов. Только местоблюститель патриаршего престола Стефан Яворский некоторое время уклонялся от подписания «Духовного Регламента», ссылаясь на неясность отдельных его пунктов, но и он должен был уступить. Успешно завершив «боевую операцию», подполковник Давыдов 4 января 1721 года вернулся в Санкт-Петербург, а 25 января Петр подписал манифест об учреждении Духовной Коллегии в составе президента – Стефана Яворского, двух вице-президентов – Феодосия Яновского и Феофана Прокоповича. Манифестом президент Духовной Коллегии был наделен равными правами с другими ее членами, и тем самым была парализована его возможность оказывать какое-либо особое влияние на решение церковных вопросов. Императорский манифест обязывал членов высшего церковного органа перед вступлением в должность приносить присягу «крайнему Судье Духовной Коллегии, самому всероссийскому монарху». С 25-го января по 14-е февраля постепенно все назначенные 11 членов Коллегии являлись в Сенат, получали указ и приносили присягу, как это полагалось для всех коллегий, несущих службу государеву и состоящих под одной покрывающей их сенатской «шапкой».

Осенью 1721 года, более чем через полгода после открытия действий Синода, «Духовный Регламент» был напечатан. Печатное издание «Регламента» получило следующий заголовок: «Духовный регламент», благодатиею и милосердием Человеколюбца Бога, тщанием же и повелением Богом даннаго и Богом умудреннаго всепресветлейшаго державнейшаго государя Петра Перваго, императора и самодержца всероссийскаго и прочая, и прочая, и прочая, в святой православной Российской Церкви по соизволению и приговору всероссийскаго духовнаго чина и Правительствующаго Сената сочиненный».

Основания для замены Патриаршего управления синодальным подробно изложены в предисловии к самому «Духовному регламенту». Собор скорее может найти истину, чем одно лицо. Определения, исходящие от Собора, авторитетнее, чем единоличные указы. При единоличном управлении дела часто приостанавливаются из-за личных обстоятельств правителя, и в случае его смерти течение дел и вовсе прекращается на некоторое время. В коллегии нет места пристрастию, от которого может быть несвободно одно лицо. Коллегия имеет больше свободы в делах правления, ибо ей нет нужды опасаться гнева и мщения недовольных судом, а одно лицо может оказаться подверженным такому страху. И главное, от соборного правительства государству нечего опасаться мятежей и смут, какие могут произойти от одного духовного правителя. Все члены коллегии имеют равные голоса и все, не исключая и ее президента, подлежат суду коллегии, в то время как патриарх мог бы не захотеть судиться у подчиненных ему епископов, и самый этот суд в глазах простого народа показался бы подозрительным, так что для суда над патриархом понадобился бы созывать Вселенский собор, что ввиду отношений России с турками весьма затруднительно. Наконец, соборное правительство должно стать школой духовного управления.

С выходом «Духовного регламента» Русская Церковь становится составной частью государственного устройства, а Святейший Синод – государственным учреждением. Русская Церковь теряет тесную связь с вселенским православием, с которым теперь ее соединяют лишь догматы и обряд. Русский правовед А. Д. Градовский определяет это так: Святейший Правительствующий Синод, называвшийся ранее Духовной коллегией, был учрежден государственным актом, а не церковным - «Духовным регламентом»... По взгляду «Регламента», Синод должен был быть государственным установлением, зависящим от светской власти».

§ 3. Учреждение Священного Синода и его дальнейшая история

«Духовный регламент» ставит церковное управление в строгую подчиненность верховной власти. Мысль о верховенстве государя в церковных делах, свойственная Петру Первому и Феофану Прокоповичу, нашла выражение не только в мотивах закона, но и в самом содержании его: члены Синода в приносимой ими присяге обязаны были клятвенно «исповедовать крайнего судью духовной сей коллегии быти самого всероссийского монарха». По своей форме новое управление было согласовано с гражданской администрацией: Духовный регламент и не определяет порядка действий Синода, прямо ссылаясь в этом отношении на генеральный регламент.

На первом заседании Духовной Коллегии, состоявшемся 14 февраля 1721 года, сразу же встал вопрос, по какой форме поминать в храмах во время службы Правительствующее Духовное Собрание (Синод). С известной робостью они предложили именовать его Святейшим, уверяя царя, что данный титул относится только к всецелому собранию. Петр милостиво согласился, заменив «собрание» словом «синод». Таким образом, с первого заседания Духовная Коллегия стала Святейшим Синодом, что несколько смягчило ее не вполне церковный характер и как бы приравнивало к достоинству патриарха. На правах «наследников» патриаршей власти члены Синода и сотрудники его канцелярии поспешили разделить между собой патриаршее имущество. Превращение Духовной Коллегии в Святейший Синод имело и другое значение, поскольку было связано с взаимоотношением этого органа с Сенатом, которому подчинялись правительственные Коллегии. На первом же заседании его члены поставили этот вопрос, заметив, что «на патриаршее имя указов ниоткуда не присылалось, Духовная Коллегия имеет честь, силу и власть патриаршескую, или едва не большую». И этот вопрос был решен положительно. Синод был уравнен в правах с Сенатом и подчинен непосредственно монарху.

Так, в 1721 году была открыта Духовная Коллегия. Первый состав Святейшего Синода: 1) президент - Стефан Яворский; вице-президенты: 2) Феодосий Яновский и 3) Феофан Прокопович; советники: 4) Петр Смелич, архимандрит Симонова монастыря, 5) Леонид, архимандрит Высокопетровского монастыря, 6) Иерофей, архимандрит Новоспасского монастыря, 7) Гавриил Бужинский, архимандрит Ипатьевского монастыря; асессоры: 8) Иоанн Семенов, протоиерей Троицкого собора, 9) Петр Григорьев, священник церкви св. Сампсона, 10) Анастасий Кондоиди, греческий священник, который был пострижен в монахи 2 марта 1721 г. и затем назначен игуменом Толгского монастыря; с этих пор он упоминается в документах под именем Афанасий; с 14 февраля пятым асессором стал 11) монах Феофил Кролик; 18 февраля членом Синода был назначен 12) Феофилакт Лопатинский, архимандрит Заиконоспасского монастыря и ректор Славяно-греко-латинской академии. 3 марта Петр Григорьев был назначен протопресвитером Петропавловского собора и отпущен из Синода и Феофилакт Лопатинский занял место пятого советника. Таким образом, Синод состоял теперь из 11 членов. Но 6 марта Петр повелел назначить «грека-бельца» Наусия (вероятно, священника) шестым советником, он оставался в составе Синода до смерти, 11 февраля 1725 г.

Главным деятелем в Синоде был Феофан – правая рука и послушное перо царя. Феодосий, хотяи считался первым вице-президентом, стал терять расположение Петра по своему заносчивому и властолюбивому характеру; забывши, что всем был обязан царю, он стал очень резкопоговаривать и против духовных штатов, и против унижения церкви светской властью. После смерти митрополита Стефана Яворского в ноябре 1722 года должность президента Синода оказалась фактически упраздненной. Зато архиепископ Новгородский Феодосий Яновский стал подписываться как «первенствующий член Св. Синода». А в 1726 году названия президента, вице-президентов, советников и асессоров были официально отменены из-за своего светского характера. В том же 1726 году Св. Синод был разделен на 2 апартамента. В первый вошли 6 архиереев. Второй был образован из 5 мирян. Он, однако, скоро превратился в Коллегию Экономии и был выведен из Св. Синода, который стал архиерейским по своему составу. Так же как Сенат и Коллегии, Св. Синод с самого начала был поставлен под надзор доверенного лица монарха, «ока государя», обер-прокурора, которому было поручено «накрепко смотреть» за деятельностью высшего церковного органа. Инструкция вменяла ему в обязанность постоянно присутствовать на заседаниях Синода и внимательно наблюдать, чтобы его члены строго руководствовались в своей деятельности высочайшими указами и регламентами. В подчиненное положение обер-прокурору ставились исполнительные органы Синода и Канцелярии. Все это давало ему возможность активно вмешиваться в синодальную деятельность. Любопытно, что в отсутствие царя Синод имел право в случае совершения обер-прокурором преступления арестовать «око государя» и начать в отношении него судебное расследование. Впрочем, как ни были бы велики полномочия обер-прокурора, на практике его роль в решении церковных вопросов оказалась весьма скромной. Синодальные члены с не меньшим рвением стремились завоевать благосклонность монарха, имели к нему больший доступ. Их прошения подавались царю без всякого посредничества обер-прокурора. К тому же последний был поставлен по отношению к ним в унизительное положение. Его зарплата была в два раза меньше, чем у рядового синодального чиновника, что вынуждало обер-прокурора «всепокорнейше» просить Священный Синод «наградить» его определенной денежной суммой. Итак, механизм включения высшего церковного руководства в государственную бюрократическую машину был отлажен отменно.

Синод представлял собой высшую административную и судебную инстанцию Русской Церкви. С согласия Высочайшей власти ему принадлежало право открытия новых кафедр, избрания иерархов и поставления их на вдовствующие кафедры. Он осуществлял верховное наблюдение за исполнением церковных законов всеми членами Церкви и за духовным просвещением народа. Синоду принадлежало право устанавливать новые праздники и обряды, канонизовать святых угодников. Синод издавал Священное Писание и богослужебные книги, а также подвергал верховной цензуре сочинения богословского, церковно-исторического и канонического содержания. Он имел право ходатайствовать перед Высочайшей властью о нуждах Русской Православной Церкви. Как высшая церковная судебная власть, Синод являлся судом первой инстанции по обвинению епископов в антиканонических деяниях; он также представлял собой и апелляционную инстанцию по делам, решавшимся в епархиальных судах. Синоду принадлежало право выносить окончательные решения по большей части бракоразводных дел, а также по делам о снятии сана с духовных лиц и об анафематствовании мирян. Наконец, Синод служил органом канонического общения Русской Церкви с автокефальными Православными Церквами, со Вселенским Православием. В домовой церкви Первенствующего члена Синода за богослужением возносились имена Восточных Патриархов. Помимо того, что Синод был центральным органом управления Русской Церкви, он являлся еще епархиальной властью для бывшей Патриаршей области, переименованной в Синодальную. Синод управлял ею через те же приказы, какие существовали и при Патриархах, переименованные, однако, в дикастерию (в Москве) и тиунскую контору (в Петербурге). Но после открытия Московской и Петербургской епархий в 1742 г., Синодальная область прекратила свое существование. В непосредственном ведении Синода от бывшей Синодальной области остались лишь Кремлевский Успенский Собор и ставропигиальные монастыри.

При жизни Петра Духовная коллегия, переименованная позднее в Святейший Правительствующий Синод, действовала всего четыре года. Как мы увидим далее, в эти годы коллегия не эволюционировала. Когда 28 января 1725 г. Петр умер, Синод в принципе ничем не отличался от того, каким он был 25 января 1721 г., в день своего основания. В то же время Синод петровского времени сильно отличался от Синода последующего периода. Организация петровского Синода была очень проста, и хотя он имел некоторую связь с Сенатом, но подчинялся непосредственно власти царя. После смерти Петра Синод начинает развиваться самостоятельно, расширяясь и формируясь в орган управления. Но эта сторона его истории ни тогда, ни впоследствии не имела особого значения. Характерно другое – изменяются отношения между Синодом и государственной властью. Набирает силу обер-прокуратура, которая хотя и была учреждена еще при Петре, но поначалу занимала скромное место. И то, что по прошествии века власть обер-прокурора сравнялась с министерской, а сами обер-прокуроры превратились в средостение между епископами Синода и монархом, вряд ли входило в замыслы Петра. Это было уже искажением петровских порядков. Можно даже сказать, что и сама государственная церковность, сознательно созданная Петром, также сильно изменилась. Носителем государственной церковности в течение двухсот лет оставался Святейший Синод, а он управлялся фактически министром – обер-прокурором. Поэтому всякий, кто упрекает Петра за его церковную реформу, должен принять во внимание ее послепетровскую эволюцию. Петр ответствен лишь за создание государственной церковности, которая выражалась в непосредственном подчинении церковной коллегии, т. е. Святейшего Синода, главе государства. Все последующие изменения в отношениях между Церковью и государственной властью в рамках государственной церковности были результатом послепетровского развития.

Если высшее русское духовенство вынуждено было подчиниться желаниям и повелениям Петра, памятуя о его суровости в деле царевича Алексея, то отношение ко всему этому Восточных православных патриархов было для Петра отнюдь не ясно. Между тем их одобрение имело большое значение из соображений церковно-политических: такое одобрение послужило бы в глазах русского народа и духовенства авторитетной санкцией новоучрежденного Святейшего Синода и усилило бы позицию последнего в борьбе с все ширившимся расколом.Много позже, в XIX в., историк Церкви А. Н. Муравьев сформулировал суть дела следующим образом: «Обнародовано было сие Соборное правительство по всей России, но еще требовалось для вечной твердости оного признание прочих Восточных Церквей, дабы ненарушимо было единство кафолической Церкви» .

Послание Петра от 30 сентября 1721 г. Константинопольскому патриарху Иеремии III (1715 – 1726) содержит греческий перевод манифеста от 25 января 1721 г. со значительными изменениями в тексте. Отсутствие церковно-политического (канонического) обоснования церковной реформы показывает прежде всего, что Петр и Феофан, который, без сомнения, и составил эту грамоту, отдавали себе ясный отчет в том, что никаких канонических оснований у реформы и нет. Изменения в тексте манифеста не оставляют сомнений, что патриарх был информирован не просто неточно, а совершенно не верно. Послание представляет дело так, словно речь шла о замене патриарха Синодом, обладающим теми же полномочиями. Лишь вскользь упоминается о некоей «инструкции», но патриарху не сообщается, что под ней имеется в виду столь далеко идущий документ, как «Духовный регламент». Ни слова не говорится и о включении Святейшего Синода (Духовной коллегии) в коллегиальную систему государственного управления, о подчинении Церкви воле монарха и о контроле государства над Церковью.

В первом ответном послании от 12 февраля 1722 г. патриарх поздравлял императора с победой над шведами и высказывал надежду, что дело разрешится успешно, как только удастся связаться с другими патриархами. 23 сентября 1723 г. император получил долгожданный ответ от Константинопольского и Антиохийского патриархов. Патриархи объявляли, что «Синод в Российском святом великом царстве есть и нарицается нашею во Христе братиею святою и Священным Синодом…». В дополнительном послании патриарха Иеремии Святейшему Синоду сообщается о недавней кончине Александрийского патриарха и о тяжкой болезни патриарха Иерусалимского и высказывается заверение, что подтвердительные грамоты обоих этих патриархов прибудут позднее. Таким образом, желание Петра получить санкцию своей реформе исполнилось. Готовность Константинопольского и Антиохийского патриархов пойти на уступки в отношении неканонических действий императора объясняется не только тем перетолкованием сути дела, которое имело место в грамоте Петра, но и зависимостью находившихся под турецким владычеством патриархов от русских субсидий.

Отсюда о. Александр Шмеман оценивает ситуацию так, что канонически Синод был признан восточными патриархами и сакраментально-иерархическая структура Церкви не была повреждена. Поэтому острота реформы не в канонической ее стороне, а в той психологии, из которой она вырастает.

Скрыто подавляющее большинство русского церковного общества не разделяло увлечения реформой. В глазах народа высшей церковной властью всегда были святители Церкви. После смерти Петра I Духовный Регламент стали называть в народе проклятой книгой. Среди архиереев при Петре II (правил 1727 – 1730) образовалась оппозиционная партия во главе с архиепископом Ростовским Георгием (Дашковым), стремившаяся ниспровергнуть синодальную форму управления Церковью и восстановить патриаршество. В начале царствования Елизаветы Петровны два видных члена Синода – митрополит Ростовский Арсений (Мацеевич) и архиепископ Новгородский Амвросий (Юшкевич) дважды разрабатывали проекты восстановления патриаршества: один из них был датирован 5 апреля 1742 года, другой – 10 мая 1744 года. Критикуя с различных сторон церковную реформу Петра I, авторы обосновывают безусловную необходимость восстановления в Русской Церкви патриаршества как идеальной формы церковного управления. Оба проекта остались без последствий. Из мирян в то время видным противником церковной реформы был статский советник директор петербургской типографии Михаил Петрович Аврамов (1681 – 1752). Свое недовольство реформой он выражал в особых записках, которые представлял Петру II, Анне Иоанновне и Елизавете Петровне. Аврамов считал Духовный Регламент еретической книгой. Замена патриаршей власти и власти Собора Синодом нарушала 34 правило Святых Апостолов и 9 правило Антиохийского Собора: предстоятель Церкви и все епископы Церкви должны выступать как нечто реально целое.

Заключение.

Двести лет (1721 – 1917) Русская Церковь страдала тяжёлым недугом, в значительной степени парализовавшим Её духовную активность. Суть этого недуга – в слабости пастырского руководства. Эта слабость имела два основных проявления: печальную склонность русских Архиереев подчиняться незаконным притязаниям мирских начальников и сравнительно низкий авторитет приходского пастыря. Следует при этом заметить, что, при всех очевидных минусах и потерях, Церковь за эти двести лет переживала поразительный подъем. Это было и простое увеличение численного состава пасомых Русской Православной Церковью, и качественный рост церковной науки и образования. А XIX век стал прорывом в миссионерской деятельности (вспомним, например, святителя Иннокентия Московского).

В XIX веке были явлены удивительные подвижники и богословы: преподобный Серафим Саровский, святитель Игнатий Брянчанинов, святитель Феофан Затворник, святитель Филарет Московский и другие. И вообще именно в Синодальный период Русская Церковь обратилась, казалось, к уже окончательно забытым или даже совершенно новым формам и методам работы. На новый уровень вышло издательское дело, в особенности для беднейших слоев населения (возьмем для примера Оптину пустынь), миссионерство, образование, переводческие труды. И, наконец, именно в этот период был сделан известный Синодальный перевод Священного Писания на русский язык. Рассматриваемое нами время в некотором смысле – время парадоксов. Не было века, как век XVIII, когда монашество испытывало столько унижений и притеснений, но и не было такого его расцвета, как в XIX веке (за исключением времени преподобного Сергия Радонежского).

Учреждение Святейшего Синода занимает центральное место в истории русской церкви, разделяя ее на две совершенно различные эпохи. Без предшествующих событий и характерных явлений не было бы петровской церковной реформы. В свою очередь последняя обусловила собой дальнейшее новое направление русской церковной жизни.

Духовная коллегия не имеет никакого сходства с древними соборами, различаясь от них и по задачам, и по способу созыва, по способу образования состава, по самому составу, по порядку делопроизводства, по степени самостоятельности принятия решений, по способу их выработки и т.д. Понятно поэтому, что Святейший Синод как бы насильно вставленный в организм русской церкви, не мог оказать той пользы, для которой предназначался. Напротив, созданный в духе полицейского государства, Синод привел русскую церковную жизнь в относительный внешний порядок, очень повлиял, в то же время, на быстрое и неуклонное охлаждение религиозной ревности и угасание искренности одушевления. Те, кто не мог примириться с официальной благопристойностью и искал полного удовлетворения своим религиозным запросам, - уходили в секты и раскол. Кто не имел побуждения решиться на это, тот окончательно охладел, сделавшись “интеллигентом”. Остальные – притихли. История показала, что задачи реформы были бесспорно хороши, решимость и твердость похвальны, но методы – совершенно ошибочны.

См.: Беглов А. Л. Исторические предпосылки учреждения Святейшего Синода Русской Православной Церкви. – Опубликовано на Самарин Ю.Ф. Стефан Яворский и Феофан Прокопович. - В кн.: Самарин Ю.Ф. Сочинения, т. 5. М., 1880. См.: Смолич И. К. История Русской Церкви. 1700–1917. / И. К. Смолич. – М., 1996; Смолич И. К. Русское монашество. / И. К. Смолич. – М., 1997. Цыпин В. Церковное право. / В. Цыпин. – М.: Издательский центр РПЦ, 1994; Цыпин В. История Русской Православной Церкви. Синодальный и Новейший периоды. М.: издательский центр РПЦ, 2004.

Поспеловский Д. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. Учебное пособие. / Д. Поспеловский. – М.: Издательство Библейско-богословского института св. Андрея, 1996; Поспеловский Д. Тоталитаризм и вероисповедания. Д. Поспеловский. – М.: Издательство Библейско-богословского института св. Андрея, 2003.

Хоскинг Дж. Россия: народ и империя (1552 – 1917). / Дж. Хоскинг. – Смоленск: Русич, 2000. С. 237 – 238.

Русская Православная Церковь, 988-1988. Очерки истории I-XIX вв. М.: Изд. Московской Патриархии, 1988, вып. 1. // Упразднение Петром I патриаршества и учреждение Святейшего Правительствующего Синода. – Опубликовано на http://www.sedmitza.ru/text/436396.html Русская Православная Церковь, 988-1988. Очерки истории I-XIX вв. М.: Изд. Московской Патриархии, 1988, вып. 1. // Упразднение Петром I патриаршества и учреждение Святейшего Правительствующего Синода. – Опубликовано на Иоанн (Экономцев). Национально-религиозный идеал и идея империи в Петровскую эпоху: к анализу церковной реформы Петра I. / Иоанн (Экономцев) // Православие. Византия. Россия. – М.: Христианская литература, 1992. С. 157.

Иоанн (Экономцев). Национально-религиозный идеал и идея империи в Петровскую эпоху: к анализу церковной реформы Петра I. / Иоанн (Экономцев) // Православие. Византия. Россия. – М.: Христианская литература, 1992. С. 157 – 158.

Верховской П. В. Учреждение Духовной коллегии и Духовный Регламент. / П. В. Верховской. – Р.-на-Д., 1916. С. 10; Чистович И. А. Феофан Прокопович и его время. – СПб., 1868. С. 73 – 98.

Знаменский П. В. История Русской Церкви. / П. В. Знаменский. М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, Общество любителей церковной истории, 2000. С. 200. Беглов А. Л. Исторические предпосылки учреждения Святейшего Синода Русской Православной Церкви. – Опубликовано на

Социальные (сословные) реформы Петра I – кратко

В результате социальных реформ Петра I сильно изменилось положение трёх главных русских сословий – дворян, крестьян и городских жителей.

Служилое сословие, дворяне , после реформ Петра I стали исполнять воинскую повинность не с набираемыми ими самими местными ополчениями, а в регулярных полках. Службу дворяне теперь (в теории) начинали с тех же нижних чинов, что и простонародье. Выходцы из недворянских сословий наравне с дворянами могли дослуживаться до самых высоких званий. Порядок прохождения служебных степеней определялся со времён реформ Петра I уже не родовитостью и не обычаями вроде местничества , а изданной в 1722 «Табелью о рангах ». Она установила 14 чинов армейской и штатской службы.

Для подготовки к службе Петр I ещё и обязал дворян проходить первоначальное обучение грамоте, цифири и геометрии. Дворянин, не выдержавший установленного экзамена, лишался права жениться и получать офицерский чин.

Надо отметить, что помещичье сословие и после реформ Петра I всё же имело довольно важные служебные преимущество перед людьми незнатными. Поступавшие на военную службу дворяне, как правило, причислялись не к обычным армейским полкам, а к привилегированным гвардейским – Преображенскому и Семеновскому, квартировавшим в Петербурге.

Главнейшая перемена в социальном положении крестьян была связана с податной реформой Петра I. Она была проведена в 1718 г. и заменила прежний подворный (с каждого крестьянского двора) способ налогообложения подушным (с души). По результатам переписи 1718 вводилась подушная подать .

Эта чисто финансовая, на первый взгляд, реформа имела, однако, и важное социальное содержание. Новую подушную подать было велено одинаково взимать не только с крестьян, но и с прежде не плативших государственных налогов частновладельческих холопов . Это предписание Петра I сблизило социальное положение крестьянства с бесправным холопским. Оно предопределило эволюцию взгляда на крепостных к концу XVIII века не как на государевых тяглых людей (которыми они считались раньше), а как на полных господских рабов .

Города : реформы Петра I имели целью устроить городское управление по европейским образцам. В 1699 Петр I предоставил русским городам право самоуправления в лице выборных бурмистров , которые должны были составлять ратушу . Горожане теперь разделялись на «регулярных» и «нерегулярных», а также на гильдии и цехи по роду занятий. К концу правления Петра I ратуши были преобразованы в магистраты , которые имели больше прав, нежели ратуши, но избирались менее демократичным способом – лишь из «первостатейных» граждан. Во главе всех магистратов стоял (с 1720) столичный Главный магистрат, считавшийся особой коллегией .

Петр I. Портрет кисти П. Делароша, 1838

Военная реформа Петра I – кратко

Административные и государственные реформы Петра I – кратко

Финансовые реформы Петра I – кратко

Экономические реформы Петра I – кратко

Подобно большинству европейских деятелей второй половины XVII – начала XVIII века Петр I следовал в экономической политике принципам меркантилизма . Применяя их к жизни, он всячески старался развивать промышленность, строил заводы на государственные средства, путём широких льгот поощрял такое строительство частными предпринимателями, приписывал к фабрикам и мануфактурам крепостных крестьян. К концу царствования Петра I в России было уже 233 завода.

Во внешней торговле меркантилистская политика Петра I привела к строгому протекционизму (вводились высокие пошлины на ввозные изделия, чтобы помешать им конкурировать с российскими продуктами). Широко применялось государственное регулирование экономики. Петр I способствовал прокладке каналов, дорог и других путей сообщения, разведке полезных ископаемых. Мощный толчок российской экономике дала разработка минеральных богатств Урала.

Церковная реформа Петра I – кратко

В результате церковной реформы Петра I русская церковь, прежде довольно самостоятельная, стала в полную зависимость от государства. После смерти патриарха Адриана (1700) царь предписал не избирать нового патриарха, и российское духовенство потом не имело его до собора 1917. Вместо этого царём был назначен «местоблюститель патриаршего престола» – украинец Стефан Яворский .

Такое «неопределённое» положение дел сохранялось, пока в 1721 не была проведена окончательная реформа церковного управления, разработанная при деятельном участии Феофана Прокоповича . По этой церковной реформе Петра I патриаршество было окончательно упразднено и заменено «духовной коллегией» – Святейшим Синодом . Её членов не избирало духовенство, а назначал царь – церковь теперь уже и законодательно стала в полную зависимость от светской власти.

В 1701 земельные владения церкви были переданы в управление светского Монастырского приказа. После синодальной реформы 1721 их формально возвратили клиру, но так как последний теперь всецело подчинился государству, этот возврат не имел большого значения. Под строгий государственный контроль Петр I поставил и монастыри.

Начавшиеся во второй половине XVII в. преобразования нашли свое логическое завершение в правлении Петра I (сына Алексея Михайловича).

Петр был провозглашен царем в 1682 г., но в реальности существовало так называемое “троевластное правление”, т.е. совместно с братом Иваном и царевной Софьей, которая сосредоточила всю власть в своих руках. Петр и его мать жили в подмосковных селах Преображенском, Коломенском, Семеновском.

В 1689 г. Петр при поддержке многих бояр, дворян и даже Московского патриарха лишил Софью власти, заточив в монастырь. До 1696 г. (до своей смерти) Иван оставался “церемониальным царем”, т.е. формально разделял с Петром власть.

С 90-х годов XVII в. начинается новая эпоха, связанная с преобразованиями Петра I, затронувшими все стороны жизни российского общества. Как образно замечали горячие поклонники Петра, фактически XVIII век начался раньше грандиозного фейерверка, устроенного в Москве 1 января 1700 г. по случаю нового столетия.

Военные реформы

Реформы Петра I направлялись условиями его времени. Этот царь не знал мира, всю жизнь он воевал: вначале с сестрой Софьей, затем с Турцией, Швецией. Не только для победы над противником, но и для того, чтобы занять достойное место в мире, Петр I начал свои преобразования. Исходным пунктом реформ послужили Азовские походы (1695-1696 гг.) .

В 1695 г. русские войска осадили Азов (турецкую крепость в устье Дона), но из-за недостатка вооружения и отсутствия флота взять Азов не удалось. Осознав это, Петр со свойственной ему энергией принялся за строительство флота. Было принято решение организовать Кумпанства, которые и занимались бы строительством кораблей. Единое Кумпанство, которое составляли купцы и посадские люди, было обязано построить 14 кораблей; Адмиралтейство — 16 кораблей; по одному кораблю — обязательство с каждых 10 тысяч помещичьих крестьян и 8 тысяч монастырских. Флот строился на реке Воронеж у впадения ее в Дон. В 1696 г. русские морские силы одержали первую победу — Азов был взят. На следующий год Петр отправляет в Европу так называемое Великое посольство из 250 человек. В его составе под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова находился сам царь. Посольство посетило Голландию, Англию, Вену. Как считал , идея поездки за границу (Великое посольство) возникла у Петра I в результате начавшихся преобразований. За знаниями и опытом отправился царь в Европу в 1697-1698 гг. Исследователь А.Г. Брикнер, напротив, считал, что именно после поездки в Европу у Петра I возник план реформ.

Летом 1698 г. поездка была прервана из-за полученного донесения о бунте стрельцов. Царь принял личное участие в казнях, Софья была пострижена в монахини. Стрелецкое войско подлежало расформированию. Царь приступил к реорганизации армии и продолжил строительство флота. Интересно отметить, что помимо осуществления общего руководства Петр принимал непосредственное участие в создании флота. Сам царь без помощи иностранных специалистов построил 58-пушечный корабль «Предестинация» («Божье предвидение»). Еще в 1694 г. во время морского похода, устроенного царем, впервые был поднят российский бело-сине-красный флаг.

С началом войны со Швецией строительство флота было начато и на Балтике. К 1725 г. флот на Балтике насчитывал 32 линейных корабля с вооружением от 50 до 96 пушек каждый, 16 фрегатов, 85 галер и множество других более мелких судов. Общая численность русских военных моряков составляла около 30 тыс. Петр лично составил Устав морской , где было записано “Только тот государь обе руки имеет, который и войско сухопутное, и флот имеет”.

Петр I избрал новый принцип комплектования армии: рекрутские наборы . С 1699 по 1725 гг. было проведено 53 набора, давших армии и флоту более 280 тыс. человек. Рекруты проходили военную подготовку, получали казенное вооружение и обмундирование. В армию набирались также и “охочие люди” из свободных крестьян с жалованием 11 рублей в год.

Уже в 1699 г. Петр сформировал помимо двух гвардейских полков — Преображенского и Семеновского — 29 пехотных и 2 драгунских. К концу его царствования общая численность русской армии составляла 318 тыс. человек.

Петр строго обязал всех дворян нести военную службу, начиная с солдатского чина. В 1716 г. был издан Устав воинский , который регламентировал порядок в армии в военное и мирное время. Подготовка офицерских кадров осуществлялась в двух военных школах — Бомбардирской (артиллерийской) и Преображенской (пехотной). Впоследствии Петр открыл морскую, инженерную, медицинскую и другие военные школы, что позволило ему в конце своего царствования полностью отказаться от приглашения иностранных офицеров на русскую службу.

Реформа государственного управления

Из всех преобразований Петра I центральное место занимает реформа государственного управления, реорганизация всех его звеньев.

Главная цель этого периода состояла в том, чтобы обеспечить решение важнейшей проблемы — победы в . Уже в первые годы войны стало ясно, что старый государственный механизм управления, главными элементами которого были приказы и уезды, не обеспечивает нарастающие потребности самодержавия. Это проявилось в нехватке для армии и флота денег, провианта, различных припасов. Радикально решить эту проблему Петр надеялся с помощью областной реформы — создания новых административных образований — губерний, объединявших несколько уездов. В 1708 г . было образовано 8 губерний : Московская, Ингерманландская (Санкт-Петербургская), Киевская, Смоленская, Архангелогородская, Казанская, Азовская, Сибирская.

Основной целью этой реформы было обеспечить армию всем необходимым: устанавливалась прямая связь губерний с полками армий, которые распределялись по губерниям. Связь осуществлялась через специально созданный институт кригскомиссаров (так называемых военных комиссаров).

На местах была создана разветвленная иерархическая сеть бюрократических учреждений с большим штатом чиновников. Прежняя система “приказ — уезд” была удвоена: “приказ (или канцелярия) — губерния — провинция — уезд”.

В 1711 г. был создан Сенат . Самодержавие, значительно усилившееся во второй половине XVII в., уже не нуждалось в институтах представительства и самоуправления.

В начале XVIII в. фактически прекращаются заседания Боярской Думы, управление центральным и местным государственным аппаратом переходит к так называемой “Консилии министров” — временному совету начальников важнейших правительственных ведомств.

Особенно важной была реформа Сената, занявшего ключевое положение в государственной системе Петра. Сенат сосредоточивал судебные, административные и законосовещательные функции, ведал коллегиями и губерниями, назначал и утверждал чиновников. Неофициальным главой Сената, состоящего из первых сановников, был генерал-прокурор , наделенный особыми полномочиями и подчиненный только монарху. Создание должности генерал-прокурора положило основание целому институту прокуратуры, образцом для которого был французский административный опыт.

В 1718 — 1721 гг . была преобразована система приказного управления страной. Было учреждено 10 коллегий , каждая из которых ведала строго определенной отраслью. Например, Коллегия чужестранных дел — внешними сношениями, Военная — сухопутными вооруженными силами, Адмиралтейская — флотом, Камер-коллегия — сбором доходов, Штатс-контор коллегия — расходами государства, Коммерц-коллегия — торговлей.

Церковная реформа

Своеобразной коллегией стал Синод , или Духовная коллегия, учрежденный в 1721 г. Уничтожение патриаршества отражало стремление Петра I ликвидировать немыслимую при самодержавии петровского времени “княжескую” систему церковной власти. Объявив себя фактически главой церкви, Петр уничтожил ее автономию. Более того, он широко использовал институты церкви для проведения своей политики.

Наблюдение за деятельностью Синода поручалось специальному государственному чиновнику — оберпрокурору .

Социальная политика

Социальная политика носила продворянский и крепостнический характер. Указ 1714 г. о единонаследии устанавливал одинаковый порядок наследования недвижимых имений, без различия поместий и вотчин. Слияние двух форм феодального землевладения — вотчинного и поместного — завершило процесс консолидации класса феодалов в единый класс — сословие дворян и укрепило его господствующее положение (часто на польский манер дворянство называли шляхетством).

Чтобы вынудить дворян думать о службе как о главном источнике благосостояния, ввели майорат - запретили продавать и закладывать земельные владения, в том числе родовые. Новый принцип, отраженный в Табели о рангах 1722 г . усилил дворянство за счет притока выходцев из других сословий. С помощью принципа личной выслуги, строго оговоренных условий повышения по лестнице чинов, Петр превратил массу служилых в военно-бюрократический корпус, полностью ему подчиненный и зависимый только от него. Табель о рангах разделил военную, гражданскую и придворные службы. Все должности разделялись на 14 рангов. Чиновник, достигший восьмого класса (коллежский асессор) или офицер, получал потомственное дворянство.

Городская реформа

Существенной была реформа в отношении жителей городов. Петр решил унифицировать социальную структуру города, привнеся в нее западноевропейские институты: магистраты, цеха и гильдии . Эти институты, имевшие глубокие корни в истории развития западноевропейского средневекового города, были привнесены в русскую действительность насильно, административным путем. Главный магистрат руководил магистратами других городов.

Посадское население было разделено на две гильдии : первую составили “первостатейные”, куда вошли верхи посада, богатые купцы, ремесленники, горожане интеллигентных профессий, а во вторую гильдию включили мелких лавочников и ремесленников, которые, кроме того, были объединены в цеха по профессиональному признаку. Все остальные горожане, не вошедшие в гильдии, подлежали проверке с целью выявления среди них беглых крестьян и возвращения их на прежние места жительства.

Налоговая реформа

Война поглощала 90% государственных расходов, многочисленные повинности несли крестьяне и горожане. В 1718 — 1724 гг. была проведена подушная перепись мужского населения. Помещикам и монастырям велено было подать "сказки" (сведения) о своих крестьянах. Правительство поручило гвардейским офицерам провести ревизию поданных ведомостей. С тех пор переписи стали называться ревизиями, а единицей налогообложения вместо крестьянского двора становилась “душа”. Все мужское население должно было платить подушную подать .

Развитие промышленности и торговли

В результате преобразований Петра I стало активно развиваться мануфактурное производство, создаваться промышленность. К концу XVII в. в стране насчитывалось около 30 мануфактур. В годы петровского правления их стало более 100. Начинается движение в сторону преодоления технико-экономической отсталости России. В стране вырастает крупная промышленность, особенно металлургическая (на Урале), текстильная и кожевенная (в центре страны), возникают новые отрасли производства: судостроение (Петербург, Воронеж, Архангельск), стеклянное и фаянсовое дело, производство бумаги (Петербург, Москва).

Русская промышленность создавалась в условиях крепостничества. На заводах работали посессионные (купленные заводчиками) и приписные (платившие государству подати не деньгами, а работой на заводе) крестьяне. Русская мануфактура была фактически как крепостная вотчина.

Развитие промышленного и ремесленного производства способствовало развитию торговли. В стране шел процесс создания общероссийского рынка. В целях поощрения купечества в 1724 г. был введен первый торговый тариф, облагавший вывоз за границу русских товаров.

Церковная реформа Петра I - мероприятия, осуществлённые Петром I в начале XVIII века, которые кардинально изменили управление Православной Российской Церкви, введя систему, которую некоторые исследователи полагают цезарепапистской.

Положение Русской Церкви до реформ Петра I

К концу XVII века в Русской Церкви накопилось значительное количество как внутренних проблем, так и проблем, связанных с её положением в обществе и государстве, а также практически полным отсутствием системы религиозно-церковного просвещения и образования. В половине столетия, вследствие не вполне удачно проведённых реформ патриарха Никона, произошёл старообрядческий раскол: значительная часть Церкви - прежде всего простой народ - не приняла решения Московских Соборов 1654, 1655, 1656, 1666 и 1667 годов и отвергала предписанные ими преобразования в Церкви, следуя нормам и традициям, сформировавшимся в Москве в XVI столетии, когда Московская Церковь пребывала в расколе с Вселенским православием - до нормализации своего статуса в 1589-1593 годах. Всё это накладывало значительный отпечаток на общество того времени. Также, в период правления Алексея Михайловича Патриархом Никоном проводилась политика, явно угрожавшая нарождавшемуся русскому абсолютизму. Будучи честолюбивым человеком, Никон попытался сохранить тот же статус в Московском Государстве, который до него имел патриарх Филарет. Эти попытки закончились лично для него полным крахом. Русские цари, явно видя опасность привилегированного положения Русской Церкви, которая владела огромными землями и обладала льготами, ощущали потребность в реформировании управления церковью. Но в XVII веке правительство не решалось на радикальные меры. Привилегии Церкви, вступавшие в конфликт со складывающимся абсолютизмом, заключались в праве землевладения и суда над духовными лицами по всяким делам. Поземельные владения церкви были огромны, население этих земель, в большинстве случаев освобождённых от уплаты податей, было бесполезно для государства. Монастырские и архиерейские торгово-промышленные предприятия тоже не платили ничего в казну, благодаря чему могли дешевле продавать свои товары, подрывая тем самым купечество. Не прекращавшийся прирост монастырского и вообще церковного землевладения грозил государству огромными убытками.

Ещё царь Алексей Михайлович, несмотря на свою преданность церкви, пришёл к заключению о необходимости поставить предел притязаниям духовенства. При нём был прекращён дальнейший переход земли в собственность духовенства, и признанные тяглыми землями, очутившиеся в руках духовенства, были возвращены обратно в тягло. По Соборному Уложению 1649 года, суд над духовенством по всем гражданским делам был передан в руки нового учреждения - Монастырского приказа. Монастырский приказ был главным значимым предметом последовавшего конфликта между Царём и Никоном, который в данном случае выражал интересы всей корпорации высшего духовенства. Протест был так силён, что царь должен был уступить и согласиться с отцами Собора 1667 года, чтобы суд над духовными лицами по гражданским и даже уголовным делам был возвращён в руки духовенства. После собора 1675 года был упразднён Монастырский приказ.

Важным фактором церковной жизни в конце XVII было состоявшееся в 1687 присоединение Киевской митрополии к Московскому Патриархату. В российский епископат вошли по-западному образованные малороссийские архиереи, некоторые из которых сыграют ключевую роль в церковных преобразованиях Петра I.

Общий характер и предпосылки

Пётр I, став у кормила государственного правления, видел глухое, а порою и явное, недовольство духовенства теми преобразованиями, которые были начаты для модернизации России, ибо они разрушали старый московский строй и обычаи, которым те были так привержены по своему невежеству. Как носитель государственной идеи, Пётр не допускал самостоятельности церкви в государстве, а как реформатор, отдавший жизнь делу обновления отечества, он не любил духовенство, в массе которого находил наибольшее число противников того, что ему было самому более всего ближе. Но человеком неверующим он не был, скорее он принадлежал к числу тех, кого называют равнодушными к делам веры.

Ещё при жизни Патриарха Адриана Пётр, совсем молодой человек, ведший довольно далёкую от церковных интересов жизнь, высказывал главе русского духовенства свои пожелания относительно приведения в порядок духовного чина. Однако патриарх чуждался новшеств, проникавших в строй государственной и общественной жизни России. С течением времени недовольство Петра русским духовенством усиливалось, так что он даже привык большую часть своих неудач и затруднений во внутренних делах приписывать тайному, но упорному противодействию духовенства. Когда в представлении Петра всё противодействовавшее и враждебное его реформам и замыслам воплотилось в лице духовенства, он решил обезвредить это противодействие, и к этому были направлены все его реформы, относящиеся к устройству Российской Церкви. Все они имели в виду:

1. Устранение возможности вырасти русскому папе - «второму государю, самодержцу равносильному или большему» , каким мог стать, а в лице патриархов Филарета и Никона до известной степени становился, московский патриарх;
2. Подчинение церкви монарху. На духовенство Пётр смотрел так, что оно «не есть иное государство» и должно, «наравне с другими сословиями» , подчиняться общим государственным законам.

Путешествия Петра по протестантским странам Европы ещё более усилили его взгляды на отношение государства и церкви. С изрядным вниманием Пётр слушал советы Вильгельма Оранского в 1698, во время своих неофициальных встреч, устроить Церковь в России на манер Англиканской, объявив себя её Главою.

В 1707 был лишён кафедры и сослан в Кирилло-Белозерский монастырь митрополит Нижегородский Исаия, резко протестовавший против действий Монастырского приказа в своей епархии.

Чрезвычайно болезненным для некоторых из высшего духовенства было дело Цесаревича Алексия, с которым многие духовные лица связывали надежды на восстановление былых обычаев. Бежав в 1716 за границу, Царевич поддерживал сношения с митрополитом Крутицким Игнатием (Смолой), митрополитом Киевским Иоасафом (Краковским), епископом Ростовским Досифеем и др. Во время учинённого Петром розыска главною причиною измены Пётр сам назвал «беседы с попами и чернецами». По результатам следствия на духовных лиц, уличённых в связях с Царевичем, обрушились кары: епископ Досифей был лишён сана и казнён, равно как и духовник Царевича протопоп Иаков Игнатьев и близкий к первой супруге Петра, Царице Евдокии, ключарь собора в Суздале Феодор Пустынный; митрополит Иоасаф был лишён кафедры, а вызванный на допрос митрополит Иоасаф скончался по пути из Киева.

Примечательно, что всё время подготовки реформирования церковного управления Пётр пребывал в интенсивных сношениях с восточными патриархами - прежде всего Иерусалимским Патриархом Досифеем - по различным вопросам как духовного, так и политического характера. А к Вселенскому Патриарху Косме обращался в том числе и с частными духовными просьбами, как-то разрешение ему на «мясоястие» во время всех постов; его Грамота Патриарху от 4 июля 1715 года обосновывает просьбу тем, что, как гласит документ, «стражду феброю и скорбутиною, которые болѣзни мнѣ приключаются больше отъ всякихъ суровыхъ яствъ, а особливо понеже принужденъ быть непрестанно для обороны святыя церкви и государства и подданныхъ моихъ въ воинскихъ трудныхъ и отдаленныхъ походахъ <...>». Другою же грамотою от того же дня испрашивает у патриарха Космы разрешение на мясоястие во все посты всему русскому войску во время воинских походов, "«понеже православные наши войска <...> бываютъ въ тяжкихъ и дальнихъ походахъ и отдаленныхъ и неудобныхъ и пустынныхъ мѣстахъ, идеже мало, а иногда и ничего не обрѣтается никакихъ рыбъ, ниже́ иныхъ какихъ постныхъ яствъ, а по часту и самаго хлѣба». Несомненно, что Петру было удобнее решать вопросы духовного характера с восточными патриархами, которые находились в значительной мере на содержани московского правительства (а патриарх Досифей де-факто был в течение нескольких десятилетий политическим агентом и информатором российского правительства о всём, что происходило в Константинополе), нежели со своим, порою строптивым, духовенством.

Первые начинания Петра в этой сфере

Ещё при жизни Патриарха Адриана Пётр самостоятельно воспретил строить новые монастыри в Сибири.

В октябре 1700 Патриарх Адриан умер. Пётр находился в это время с войсками под Нарвой. Здесь, в лагере, он получил два письма, касавшиеся положения, созданного кончиной Патриарха. Боярин Тихон Стрешнев, остававшийся во время отсутствия государя, по старому обычаю, ведать Москвой, давал отчёт о кончине и погребении патриарха, о мерах, принятых к охране имущества патриаршего дома, и спрашивал, кого назначить новым патриархом. Прибыльщик Курбатов, обязанный по должности своей представлять государю обо всём, что клонится к прибыли и пользе государства, писал государю, что ему, царю, Господь судил «достояніе свое и люди свои въ житейскихъ потребахъ управляти въ правдѣ, яко отцу чады». Далее он указывал, что из-за смерти патриарха его подчинённые забрали все дела в свои руки и в своих интересах распоряжаются всеми патриаршими доходами. Курбатов предлагал избрать, как было и ранее, для временного управления патриаршим престолом архиерея. Все монастырские и архиерейские вотчины Курбатов советовал переписать и отдать их в охранение кому-либо.

Через неделю после возвращения из-под Нарвы Пётр сделал так, как предлагал Курбатов. Блюстителем и управителем Патриаршего Престола был назначен митрополит Рязанский и Муромский Стефан Яворский. Местоблюстителю были поручены в заведывание только дела веры: «о расколѣ, о противностяхъ церкви, о ересяхъ», все же прочие дела, находившиеся в ведении Патриарха, были распределены по приказам, к которым относились. Ведавший по этим делам особый приказ - Патриарший разряд - был уничтожен.

24 января 1701 был восстановлен Монастырский приказ, в ведение которого отошли Патриарший двор, архиерейские дома и монастырские земли и хозяйства. Во главе приказа был поставлен боярин Иван Алексеевич Мусин-Пушкин, да при нём дьяк Ефим Зотов.

Вскоре последовал ряд указов, решительно сокращавших самостоятельность духовенства в государстве и независимость духовного чина от светской власти. Особой чистке подвергались монастыри. Монахам было приказано оставаться постоянно в тех монастырях, где их застанут особые переписчики, посланные Монастырским приказом. Из монастырей выселили всех непостриженных. Женским монастырям позволили постригать в монахини только женщин после сорокалетнего возраста. Хозяйство монастырей было отдано под надзор и контроль Монастырского приказа. В богадельнях было приказано оставить только действительно больных и немощных. Наконец, указом 30 декабря 1701 года определялось давать монашествующим денежное и хлебное жалование из доходов монастыря, а вотчинами и угодьями монахам впредь не владеть.

Ряд дальнейших мер облегчал жестокость преследования раскольников и разрешал свободное исповедание своей веры иностранцам, как католикам, так и протестантам всех толков. В основу этих мер лёг принцип, высказанный Петром, по обыкновению отчётливо и ярко: «Господь дал царям власть над народами, но над совестью людей властен один Христос» . Согласно с этим Пётр предписал архиереям относиться к противникам Церкви с «кротостью и разумом» .

Для поднятия в среде православной паствы общего уровня нравственности были изданы указы, «чтобы в городах и уездах всякого чина мужского и женского пола люди у отцов своих духовных исповедовались ежегодно» , причём за уклонение от исповеди взимался штраф. Мера эта, кроме целей нравственного характера, имела в виду, главным образом, установить принадлежность данных лиц к древнему благочестию, за что они и облагались двойным налогом. Особыми указами, изданными в 1718 году, предписывалось православным обывателям непременно посещать церкви и в храмах стоять с благоговением и в безмолвии, слушая святую службу, иначе грозил штраф, взимаемый тут же в церкви особым приставленным для того «добрым человеком» . Сам Пётр очень любил ознаменовывать все торжественные дни своей жизни торжественными церковными служениями. Чтение по городам известия о полтавской победе, например, сопровождалось молебном и пятидневным церковным звоном.

Для поднятия нравственного уровня самого духовенства был издан наказ архиереям, рекомендовавший им кротость в обращении с подчинёнными, осторожность в принятии «невѣдомыхъ гробовъ» за святые мощи и в явлении чудотворных икон. Запрещалось вымышлять чудеса. Предписывалось не допускать юродивых; архиереям указывалось, чтобы они в мирские дела не входили, разве «явная неправда будет» , - тогда позволялось писать царю. По росписи 1710 года архиереям было назначено жалование от одной до двух с половиной тысяч рублей в год. Ещё в 1705 году была произведена генеральная чистка духовенства, из состава которого были выключены и отмечены солдаты и оклад: дьячки, монастырские слуги, поповичи, пономари, их дети и свойственники.

Борьба с нищенством

Тогда же Пётр принялся за необходимый институт древнерусского благочестия - нищенство. Всех просящих милостыню было приказано перехватать и для разбора и наказания отвести в Монастырский приказ, причём всякого чина людям запрещалось подавать милостыню бродячим нищим. Кого обуревала жажда подаяния милостыни, тому предлагалось подавать в богадельни. Кто не слушался указа и подавал милостыню бродячим нищим, тех хватали и брали с них штраф. По улицам Москвы и других городов ходили подьячие с солдатами и забирали и нищих и благотворителей. Однако в 1718 году Петру пришлось сознаться, что, несмотря на все его меры, число нищих умножилось. Он ответил на это драконовскими указами: нищих, схваченных на улицах, было приказано нещадно бить, и если они окажутся владельческими крестьянами, то отсылать их к владельцам с наказом, чтобы они посадили этого нищего на работу, дабы он даром хлеба не ел, а за то, что помещик допустил своего человека до нищенства, он должен был уплатить пять рублей штрафа. Попавшим в нищенство второй и третий раз было приказано бить на площади кнутом и отсылать мужчин на каторгу, женщин - в шпингауз (прядильню), детей - бить батогами и отсылать на суконный двор и прочим мануфактурам. Несколько раньше, в 1715 году, было приказано хватать нищих и отводить в приказы для розыска. К 1718 году в Москве было устроено более 90 богаделен, и в них жило до 4500 нищих, слабых, получавших корм от казны. Организация благотворительной помощи действительно страждущим была довольно хорошо проведена в Новгороде благодаря самоотверженной деятельности Иова. Иов, по собственному почину, в самом начале Северной войны 1700-1721 годов устроил в Новгороде больницы, воспитательные дома. Царский указ тогда же одобрил все начинания новгородского владыки и рекомендовал сделать то же во всех городах.

Блюститель Патриаршего Престола

Патриарший Местоблюститель был всецело во власти государя и не имел никакого авторитета. Во всех важных случаях он должен был советоваться с другими епископами, которых ему предлагалось попеременно вызывать в Москву. Результаты всех совещаний местоблюститель патриаршего престола (первым был митрополит Стефан Яворский) должен был представлять на утверждение государя. Это собрание очередных епископов из епархий называлось, как и прежде, Освященным собором. Этот Освященный собор в духовных делах, а боярин Мусин-Пушкин с его Монастырским приказом - в других, значительно ограничивали власть местоблюстителя патриаршего престола в управлении церковью. Мусин-Пушкин в качестве начальника Монастырского приказа всюду продвигается Петром, как какой-то помощник, товарищ, иногда чуть не начальник местоблюстителя патриаршего престола. Если в обязательном Освященном соборе из ежегодно созываемых по очереди архиереев при местоблюстителе можно видеть прообраз Святейшего Синода, то начальник Монастырского приказа выступает как предок синодского обер-прокурора.

Положение главы русского духовенства стало ещё тяжелее, когда с 1711 года вместо старой Боярской думы стал действовать Правительствующий Сенат. По указу об учреждении Сената все управления, как духовные, так и мирские, должны были повиноваться указам Сената как царским указам. Сенат сразу овладел и верховенство в духовном управлении. С 1711 года блюститель патриаршего престола не может без Сената поставить архиерея. Сенат самостоятельно строит церкви в завоеванных землях и сам приказывает псковскому владыке поставить туда священников. Сенат определяет игуменов и игумений в монастыри, в Сенат направляют свои просьбы о позволении поселиться в монастырь инвалиды-солдаты.

В 1714 году в Москве возникло дело о лекаре Тверитинове, обвинявшемся в приверженности к лютеранству. Дело пошло в Сенат, и Сенат оправдал лекаря. Митрополит Стефан рассмотрел тогда сочинения Тверитинова и нашёл его мнения безусловно еретическими. Снова поднялось дело и снова дошло до Сената. На разборе дела в Сенате присутствовал сначала и местоблюститель. Но Сенат снова высказался о невинности Тверитинова. Прения между сенаторами с местоблюстителем были очень упорны.

С 1715 года все центральные учреждения начали сосредотачиваться в Петербурге и разделяться на устроенные коллегиально ведомства. Конечно, Петру приходит мысль включить на тех же основаниях в механизм государственного управления и управление церковью. В 1718 году местоблюститель патриаршего престола, временно пребывавший в Петербурге, получает указ его величества - «жить ему в Петербурге постоянно и архиереям приезжать поочерёдно в Петербург же, против того, как в Москву приезжали» . Это вызвало недовольство митрополита, на что Пётр ответил резко и сурово и впервые высказал мысль о создании Духовной коллегии.

Создание Духовной Коллегии, или Святейшего Синода

Ключевой фигурой в деле организации Духовной коллегии был малороссийский богослов, ректор Киево-Могилянской Академии Феофан Прокопович, которого Пётр встретил в 1706 году, когда он при закладке Печерской крепости в Киеве говорил встречную государю речь. В 1711 году Феофан был при Петре в Прутском походе. 1 июня 1718 года он был наречён в псковские епископы, а на следующий день он был посвящён в архиерейский сан в присутствии государя. Вскоре Прокоповичу было поручено составление проекта создания Духовной коллегии.

25 января 1721 года Пётр подписал манифест об учреждении Духовной Коллегии, получившей вскоре новое наименование Святейшего правительствующего Синода . Заблаговременно созванные члены Синода принесли 27 января присягу, и 14 февраля произошло торжественное открытие нового управления церковью.

В тогда же опубликованном при особом указе Регламенте Духовной Коллегии объяснялись, по обыкновению Петра, «важныя вины», которые заставили его предпочесть соборное или коллегиальное и синодальное управление церковью единоличному патриаршеству:

«Велико и сіе, что отъ соборнаго правленія можно не опасатися отечеству мятежей и смущенія, яковые происходятъ отъ единаго собственнаго правителя духовнаго. Ибо простой народъ не вѣдаетъ, какъ разнствуетъ власть духовная отъ самодержавной, но великою высочайшаго пастыря честію и славою удивляемый, помышляетъ, что таковый Правитель есть то вторый Государь, равносильный Самодержцу, или и больше его, и что духовный чинъ есть другое и лучшее государство, и се самъ собою народъ такъ умствовати обыклъ. Что же егда еще плевельные властолюбивыхъ духовныхъ разговоры приложатся и сухому хврастію огнь подложатъ? И когда услышится нѣкая между ними распря, вси духовному паче, нежели мірскому правителю, аще и слѣпо и пребезумно, согласуютъ и льстятъ себѣ, что они по Самомъ Богѣ поборствуют.»

Состав Святейшего Синода определялся по регламенту в 12 «правительствующих особ», из которых три непременно должны были носить сан архиерея. Как и в гражданских коллегиях, в Синоде считался один президент, два вице-президента, четыре советника и пять асессоров. В 1726 году эти иностранные названия, так не вязавшиеся с духовными санами заседавших в Синоде лиц, были заменены словами: первоприсутствующий член, члены Синода и присутствующие в Синоде. Президенту, впоследствии первоприсутствующему, принадлежит, по регламенту, голос, равный с прочими членами коллегии.

Перед вступлением в определённую ему должность, каждый член Синода, или, по регламенту, «всякъ коллегиатъ, какъ президентъ, такъ и прочие», должны были «учинить присягу или обещание передъ св. Евангелиемъ», где «подъ именнымъ штрафомъ анаѳемы и телеснаго наказания» обещались «искать всегда самыя сущия истины и самыя сущия правды» и поступать во всём «по написаннымъ в духовномъ регламенте уставамъ и впредь могущимъ последовать дополнительнымъ къ нимъ определениямъ». Вместе с клятвой в верности служения своему делу, члены Синода клялись в верности служения царствующему государю и его преемникам, обязывались доносить заблаговременно об ущербе его величества интереса, вреде, убытке, и в заключение клятвенно должны были «исповедовать крайняго судию духовныя сея коллегій, быти самого всероссийскаго монарха». Чрезвычайно знаменателен конец этого клятвенного обещания, составленный Феофаном Прокоповичем и правленый Петром: «кленуся и еще всевидящимъ Богом, что вся сия мною нынѣ обѣщаваемая не инако толкую во уме моемъ, яко провѣщеваю устнами моими, но въ той силе и разуме, яковую силу и разумъ написанныя зде слова чтущимъ и слышащимся являютъ».

Президентом Синода был назначен митрополит Стефан. В Синоде он как-то стразу оказался чужим человеком, несмотря на своё президентство. За весь 1721 год Стефан в Синоде был только 20 раз. Никакого влияния на дела он не имел.

Вице-президентом был назначен человек, безусловно преданный Петру, - Феодосий, архиерей Александро-Невского монастыря.

По устройству канцелярии и делопроизводства Синод напоминал Сенат и коллегии, со всеми заведёнными в этих учреждениях чинами и обычаями. Так же, как и там, Пётр позаботился об устройстве надзора за деятельностью Синода. 11 мая 1722 года было приказано присутствовать в Синоде особому обер-прокурору. Первым обер-прокурором Синода был назначен полковник Иван Васильевич Болтин. Главной обязанностью обер-прокурора было вести все сношения Синода с гражданской властью и голосовать против решений Синода, когда они не согласовывались с законами и указами Петра. Сенат дал обер-прокурору особую инструкцию, являвшуюся почти полной копией с инструкции генерал-прокурору Сената.

Так же как и генерал-прокурор, обер-прокурор Синода называется инструкцией «оком государевым и стряпчим о делах государственных» . Обер-прокурор подлежал суду только государя. Сначала власть обер-прокурора была исключительно наблюдательная, но мало-помалу обер-прокурор становится вершителем судеб Синода и его руководителем на деле.

Как в Сенате подле должности прокурора стояли фискалы, так и в Синоде был поставлены духовные фискалы, называвшиеся инквизиторами, с протоинквизитором во главе. Инквизиторы должны были тайно наблюдать за правильным и законным течением дел церковной жизни. Канцелярия Синода была устроена по образцу Сената и так же подчинена обер-прокурору. Чтобы создать живую связь с Сенатом, при Синоде была установлена должность агента, обязанностью которого, по данной ему инструкции, было «рекомендовать какъ въ сенатѣ, так и в коллегіяхъ и в канцеляріи настоятельно, дабы по онымъ синодскимъ вѣдѣниямъ и указамъ надлежащая отправка чинена была безъ продолженія времени». Затем агент смотрел, чтобы синодские ведения, посылаемые в Сенат и коллегии, слушались прежде других дел, иначе он должен был «президующимъ тамо персонамъ протестовать» и доносить генерал-прокурору. Важные бумаги, поступавшие из Синода в Сенат, агент должен был носить сам. Кроме агента, при Синоде находился ещё комиссар от Монастырского приказа, ведавшие частые и обширные по своему объёму и значению сношения этого приказа с Синодом. Должность его во многом напоминала должность комиссаров от губерний при Сенате. Для удобства самого заведования подлежащими ведению Синода делами они были разделены на четыре части, или конторы: контора школ и типографий, контора судных дел, контора раскольнических дел и контора инквизиторских дел.

Новое учреждение, по мысли Петра, должно было немедленно взяться за исправление пороков в церковной жизни. Духовный Регламент указывал задачи нового учреждения и отмечал те недостатки церковного устройства и быта, с которыми надлежало начать решительную борьбу.

Все дела, подлежащие ведению Святейшего Синода, Регламент подразделял на общие, касающиеся всех членов Церкви, то есть и светских и духовных, и на дела «собственные», относящиеся только к духовенству, белому и чёрному, к духовной школе и просвещению. Определяя общие дела Синода, регламент возлагает на Синод обязанность наблюдать за тем, чтобы среди православных всё «делалось правильно по закону христианскому» , чтобы ничего не было противного этому «закону» , и чтобы не было «скудности в наставлении, подобающем всякому христианину» . Регламент перечисляет, следить за правильностью текста священных книг. Синод должен был искоренять суеверия, устанавливать подлинность чудес новоявленных икон и мощей, наблюдать за порядком церковных служб и их правильностью, оберегать веру от пагубного влияния лжеучений, для чего наделся правом суда над раскольниками и еретиками и иметь цензуру над всеми «историями святых» и всякого рода богословскими сочинениями, наблюдая, чтобы не прошло чего-либо противного православному вероучению. Синоду же принадлежит категорическое разрешение «недоуменных» случаев пастырской практики в делах христианской веры и добродетели.

По части просвещения и образования Духовный Регламент предписывал Синоду следить, чтобы «у нас было довольное к исправлению христианскому учение» , для чего надлежит составить краткие и удобопонятные для простых людей книжки для обучения народа главнейшим догматам веры и правилам христианской жизни.

В деле управления церковным строем Синод должен был исследовать достоинство лиц, поставляемых в архиереи; защищать церковный клир от обид со стороны «светских господ команду имеющих» ; наблюдать, чтобы всякий христианин пребывал в своём звании. Синод был обязан наставлять и наказывать погрешающих; епископы должны смотреть, «не безчинствуют ли священницы и дьяконы, не шумят ли по улицам пьяные, или, что хуже, в церквях не ссорятся ли по-мужичью» . Относительно самих епископов предписывалось: «укротить оную вельми жестокую епископов славу, чтоб оных под руки, пока здравы, не вожено и в землю бы оным подручная братия не кланялись» .

Суду Синода подлежали все дела, которые прежде подлежали суду патриаршему. По части же церковного имущества Синод должен смотреть за правильным употреблением и распределением церковного достояния.

Относительно дел собственных Регламент замечает, что Синод для правильного выполнения своей задачи должен знать, в чём состоят обязанности каждого члена Церкви, то есть епископов, пресвитеров, дьяконов и прочих церковнослужителей, монахов, учителей, проповедников, и затем посвящает много места делам епископов, делам образовательным и просветительным и обязанностям мирян по отношению к Церкви. Дела же прочего клира церковного и касающиеся монахов и монастырей подробно изложены были несколько позднее в особом «Прибавлении к Духовному регламенту».

Это прибавление было составлено самим Синодом и припечатано к Духовному регламенту без ведома царя.

Меры по ограничению белого духовенства

При Петре духовенство стало превращаться в такое же сословие, имеющее государственные задачи, свои права и обязанности, как шляхетство и горожане. Пётр хотел, чтобы духовный чин сделался органом религиозно-нравственного влияния на народ, находящимся в полном распоряжении государства. Путём создания высшего церковного управления - Синода - Пётр получил возможность верховного распоряжения церковными делами. Образование других сословий - шляхетства, горожан и крестьян - уже ограничило довольно определённо тех, кто принадлежал к духовенству. Ряд мер относительно белого духовенства имел в виду ещё больше выяснить это ограничение нового сословия.

В Древней Руси доступ в духовенство было широко открыт для каждого желающего, и никакими стеснительными постановлениями духовенство тогда связано не было: каждое духовное лицо могло оставаться или не оставаться в духовном звании, свободно переходить из города в город, от служения в одном храме в другой; дети духовных лиц тоже ни в чём не были связаны своим происхождением и могли избирать, какое хотели, поприще деятельности. В духовное звание в XVII веке могли вступать даже люди несвободные, и землевладельцы того времени часто имели священников из крепких им людей. В духовенство шли охотно, потому что здесь больше было возможности найти заработок и можно было легче избежать тягла. Низшее приходское духовенство было тогда избирательным. Прихожане выбирали, обыкновенно, из своей среды, как им казалось, подходящего для священнического сана человека, давали ему грамоту о выборе и посылали «ставиться» к местному архиерею.

Московское правительство, оберегая платёжные силы государства от убыли, давно стало предписывать городам и сёлам, чтобы они на убылые священнические и дьяконские места выбирали детей или вообще родственников умерших священнослужителей, рассчитывая, что такие лица более подготовлены к священству, чем «сельские невежды» . Общины, в интересах которых тоже было не терять лишних соплательщиков, и сами старались выбирать себе пастырей из известных им духовных семей. К XVII веку это уже обычай, и дети священнослужителей, хотя и могут войти путём службы в любой чин, предпочитают ждать очереди занять духовное место. Церковный клир оказывается поэтому чрезвычайно переполненным детьми духовенства, старыми и молодыми, ожидающими «места», а пока пребывающими при отцах и дедах священников в качестве пономарей, звонарей, дьячков и т. п. В 1722 году Синоду доносили, что при некоторых ярославских церквах числилось столько поповских детей, братьев, племянников, внуков на причетнических местах, что их приходилось на пятерых священников едва ли не по пятнадцати человек.

Как в XVII веке, так и при Петре очень редки были приходы, где значился один только священник, - в большинстве значилось по двое и по трое. Были такие приходы, где при наличности пятнадцати дворов прихожан имелось два иерея при тёмной, деревянной, полуразвалившейся церковке. При богатых церквах число священников доходило до шести и более.

Сравнительная лёгкость получения сана создала в древней России бродячее поповство, так называемое «крестцовое». Крестцами назывались в старой Москве и других городах места пересечения больших улиц, где всегда толпилось много народа. В Москве особенно славились Варварский и Спасский крестцы. Здесь по преимуществу собиралось духовенство, ушедшее со своих приходов для вольного промысла саном священника и дьякона. Какой-нибудь горюнь, настоятель церкви с приходом в два-три двора, конечно, мог больше заработать, предлагая свои услуги тем, кто хотел отслужить молебен на дому, справить в доме сорокоуст, благословить поминальную трапезу. Все такие нуждающиеся в священнике шли на крестец и здесь выбирали кого хотели. Отпускную грамоту от архиерея получить было легко, если даже владыка был против: таких прибыльных дел до него не доводили охочие до взяток и посулов архиерейские прислужники. В Москве петровских времён даже после первой ревизии, после многих мер, направленных к уничтожению крестцового духовенства, насчитывали более 150 человек зарегистрированных попов, записавшихся в приказ церковных дел и уплативших епитрахильные деньги.

Конечно, существование такого бродячего духовенства, при стремлении правительства всё и всех в государстве записать на «службу», не могло быть терпимо, и Пётр ещё в начале 1700-х годов делает ряд распоряжений, ограничивающих свободу вступления в духовный чин. В 1711 году эти меры несколько систематизируются и подтверждаются, причём следует объяснение мер к сокращению духовного чина: от его распространения «государевой службѣ въ ея нуждахъ ощутилось умаленіе» . В 1716 году Пётр издал распоряжение к архиереям, чтобы они «не умножали священниковъ и дьяконовъ сквернаго ради прибытка, ниже для наслѣдія» . Выход из духовного звания был облегчён, и Пётр благосклонно смотрел на священников, покидавших духовный сан, но и самого Синода. Одновременно с заботами о количественном сокращении духовного чина, правительство Петра озабочено прикреплением его к местам служения. Выдача перехожих грамот сначала очень затрудняется, а потом совсем прекращается, причём мирским лицам строжайше, под штрафом и наказанием, запрещается принимать для исполнения требы попов и дьяконов. Одной из мер к сокращению количества духовенства было и запрещение строить новые церкви. Архиереи, принимая кафедру, должны были давать клятвенное обещание, что «ни сами не будутъ, ни другим не допустятъ строить церквей свыше потребы прихожанъ».

Самой важной мерой в этом отношении, в частности и для жизни белого духовенства, является попытка Петра «опредѣлить указнѣ число священно-церковно-служителей и такъ церкви распорядить, чтобы довольное ко всякой число прихожанъ было приписано». Синодским указом 1722 года были установлены штаты духовенства, по которым определялось, «дабы больше триста дворовъ и въ великихъ приходахъ не было, но числилось бы въ такомъ приходѣ, гдѣ один священник, 100 дворовъ или 150, а где два, тамо 200 или 250. А при трехъ числилося бы до 800 дворовъ, а при толикихъ попахъ больше двухъ дьяконовъ не было бъ, а причетникамъ быть по препорціи поповъ, то есть при каждомъ попѣ одинъ дьячокъ и одинъ пономарь» . Этот штат предполагалось осуществить не сразу, а по мере того, как будут вымирать лишние церковнослужители; архиереям же было приказано не ставить новых священников, пока имеются в живых старые.

Установив штаты, Пётр подумал и о пропитании духовенства, зависевшего во всём от прихожан. Белое духовенство жило тем, что приносило ему исправление требы, а при всеобщей бедности, да ещё при несомненном в те времена понижении приверженности к церкви, эти доходы были очень невелики, и белое духовенство петровских времён очень бедствовало.

Сократив количественно белое духовенство, запретив и затруднив доступ в него новых сил со стороны, Пётр как бы замкнул духовное сословие в нём самом. Тогда-то и приобрели в жизни духовенства особое значение кастовые черты, характеризуемые обязательным наследованием сыном места отца. По смерти отца, служившего священником, поступал на его место старший сын, бывший при отце дьяконом, а на его место определялся в дьяконы следующий брат, служивший дьячком. Дьячковское место занимал третий брат, бывший прежде пономарём. Если недоставало на все места братьев, вакантное место замещалось сыном старшего брата или только зачислялось за ним, если он не подрос. Это новое сословие было приставлено Петром к пастырской духовной просветительской деятельности по закону христианскому, однако же, не на всей воле понимания закона пастырями так, как они хотят, а только как предписывает понимать его государственная власть.

И на духовенство в этом смысле были возложены Петром тяжкие обязанности. При нём священник не только должен был обязательно славословить и превозносить все реформы, но и помогать правительству в сыске и уловлении тех, кто поносил деятельность царя и враждебно к ней относился. Если на исповеди вскрывалось, что исповедующийся совершил государственное преступление, причастен к бунту и злоумышлениям на жизнь государя и его семьи, то священник должен был под страхом казни донести о таком исповеднике и его исповеди светскому начальству. На духовенство далее была возложена обязанность разыскивать и при помощи светского начальства преследовать и ловить раскольников, уклонившихся от уплаты двойных податей. Во всех таких случаях священник стал выступать как подведомственный светской власти чиновник: он действует в таких случаях как один из полицейских органов государства вместе с фискалами, сыщиками и дозорщиками Преображенского приказа и Тайной канцелярии. Донос священника влечёт за собой суд и иногда жестокую расправу. В этой новой приказной обязанности священника мало-помалу затенялся духовный характер его пастырской деятельности, и между ним и прихожанами создавались более или менее холодная и крепкая стена взаимного отчуждения, нарастало недоверие пасомых к пастырю. «В результате духовенство , - говорит Н. И. Кедров, - замкнутое в своей исключительной среде, при наследственности своего звания, не освежаясь притоком свежих сил отвне, постепенно должно было ронять не только своё нравственное влияние на общество, но и само стало оскудевать умственными и нравственными силами, охладевать, так сказать, к движению общественной жизни и её интересам» . Не поддерживаемое обществом, которое не питает к нему симпатии, духовенство в течение XVIII века вырабатывается в послушное и беспрекословное орудие светской власти.

Положение чёрного духовенства

Пётр явно не любил монахов. Это была черта его характера, сложившаяся, вероятно, под сильным влиянием ранних впечатлений детства. «Страшные сцены , - говорит Ю.Ф. Самарин, - встретили Петра у колыбели и тревожили всю его жизнь. Он видел окровавленные бердыши стрельцов, называвших себя защитниками православия, и привык смешивать набожность с фанатизмом и изуверством. В толпе бунтовщиков на Красной площади являлись ему чёрные рясы, доходили до него странные, зажигательные проповеди, и он исполнялся неприязненного чувства к монашеству» . Множество подметных писем, рассылавшихся из монастырей, «обличительные тетрадки» и «писаньица», именовавшие Петра антихристом, раздавались народу на площадях, тайком и въявь, монахами. Дело царицы Евдокии, дело царевича Алексея могли только укрепить его негативное отношение к монашеству, показав, какая враждебная его государственному порядку сила скрывается за стенами монастырей.

Под впечатлением всего этого Пётр, вообще по всему своему душевному складу далёкий от запросов идеалистической созерцательности и ставивший в назначение жизни человеку непрерывную практическую деятельность, стал видеть в монахах только разные «забобоны, ереси и суеверия» . Монастырь, в глазах Петра, есть совершенно лишнее, ненужное учреждение, а раз оно ещё является очагом смут и бунтов, то он, по его мнению, и вредное учреждение, которое не лучше ли будет совсем уничтожить? Но на такую меру не хватило и Петра. Очень рано начал он, однако, заботиться о том, чтобы путём самых строгих ограничительных мер стеснить монастыри, сократить их число, воспрепятствовать появлению новых. Всякий указ его, относящийся к монастырям, дышит желанием уколоть монахов, показать и им самим и всем всю бесполезность, всю ненужность монашеского жития. Ещё в 1690-х годах Пётр категорически запретил строить новые монастыри, а в 1701 году велел переписать все существующие, чтобы установить штаты монастырей. И всё дальнейшее законодательство Петра относительно монастырей неуклонно направляется к трём целя: к уменьшению числа монастырей, к установлению тяжёлых условий для принятия в монашество и к тому, чтобы дать монастырям практическое назначение, извлечь из их существования какую-нибудь практическую пользу. Ради последнего Пётр клонился к тому, чтобы обратить монастыри в фабрики, училища, лазареты, инвалидные дома, то есть «полезные» государственные учреждения.

Духовный Регламент подтвердил все эти распоряжения и особенно обрушился на основание скитов и пустынножительство, которое предпринимается не в целях душевного спасения, а «свободнаго ради житія, чтобы быть удалену отъ всякой власти и надсмотрѣнія и дабы на новоустрояемый скитъ собирать деньги и ими корыствоваться». В регламенте было помещено правило: «монахамъ никакихъ по кельямъ писемъ, какъ выписокъ из книгъ, такъ и грамотокъ совѣтныхъ никому не писать, и по духовнымъ и гражданскимъ регуламъ чернилъ и бумаги не держать, понеже ничто такъ монашескаго безмолвія не разоряетъ, какъ суетныя ихъ и тщетныя письма…».

Дальнейшими мерами монахам предписывалось жить в монастырях неисходно, всякие долговременные отлучки иноков запрещались, монах и монахиня могли выйти за стены монастыря только часа на два, на три, да и то с письменным разрешением от настоятеля, где за его подписью и печатью прописан срок отпуска монашествующего. В конце января 1724 года Пётр опубликовал указ о звании монашеском, об определении в монастыри отставных солдат и об учреждении семинарий, госпиталей. Этот указ, окончательно решая, чем быть монастырям, по обыкновению рассказывал, зачем и почему предпринимается новая мера: монашество сохранялось только ради «удовольствования им тех, кои прямой совестью оного желают», и для архиерейства, ибо, по обычаю, архиереи могут быть только из монахов. Однако через год Петра не стало, и этот указ не успел войти в жизнь со всей полнотой.

Духовная школа

Духовный Регламент в двух своих разделах «Дела епископов» и «Домы училищные и в них учители, и ученики, и проповедники» давал указание об учреждении специальных духовных школ (архиерейские школы) для подготовки священников, уровень образования которых к этому времени был крайне неудовлетворителен.

В разделах «Дела епископов» сообщается, что «вельми ко исправлению церкви полезно есть сие, чтоб всяк Епископ имел в доме, или при доме своем школу для детей священнических, или и прочих, в надежду священства определенных».

Вводилась обязательность обучения для сыновей священнослужителей и причетников; необученные подлежали исключению из духовного сословия. Согласно Регламенту, епархиальные духовные училища должны были содержаться на средства архиерейских домов и доходов с монастырских земель.

Во исполнение проекта, изложенного в Регламенте, духовные училища семинарского типа постепенно создавались в разных городах России. В Петербурге в 1721 открыты были сразу две школы: одна - в Александро-Невской Лавре архиепископом Феодосием (Яновским), другая - на реке Карповке архиепископом Феофаном (Прокоповичем). В том же году открылась семинария в Нижнем Новгороде, в 1722 - в Харькове и Твери, в 1723 - в Казани, Вятке, Холмогорах, Коломне, в 1724 - в Рязани и Вологде, в 1725 - во Пскове.

В училища принимались мальчики, уже получившие начальное образование у себя дома или в цифирных школах. Курс обучения, согласно выработанным Феофаном (Прокоповичем) правилам, разделялся на восемь классов, с преподаванием в первом классе латинской грамматики, географии и истории, во втором - арифметики и геометрии, в третьем - логики с диалектикой, в четвертом - риторики и пиитики, в пятом - физики и метафизики, в шестом - политики, в седьмом и восьмом - богословия. Языки - латинский, греческий, еврейский, церковнославянский - должны были изучаться во всех классах, но на деле преподавалась одна латынь, которая была и языком преподавнания: даже Священное Писание изучалось по Вульгате.

Причины реформы

Петр I правил Россией с 1682 по 1725 год. Этот период ознаменован небывалым до того времени мощным развитием многих сторон жизни Российского государства. Преобразовательная деятельность Петра включала военную и финансовую реформы, реформы органов власти и управления, реформы в области культуры и быта, она привела к развитию науки и просвещения, техники и промышленности, торговли и градостроительства, активизировала внешнюю политику и укрепила международное положение страны.

И хотя, по утверждению выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского (t 1911), реформы Петра I не имели своей прямой целью перестройку ни политического, ни общественного, ни нравственного порядка, установившегося в России, не направлялись задачей поставить русскую жизнь на непривычные западноевропейские основы, они, эти реформы, проводились в обстановке глухой и упорной внутренней борьбы, не раз выливавшейся в вооруженную конфронтацию и заговоры ревнителей старины (1).

Противники реформаторской деятельности Петра были в различных слоях русского общества, включая и духовное сословие. Неприемлющие реформ в своем противостоянии новым, непривычным и неудобным для них направлениям в жизни Российского государства искали для себя поддержки в церковных кругах и в определенной степени ее находили. Характерным представителем этого движения в церковной жизни был Святейший Патриарх Адриан (1690-1700), внутренне горячий и вдохновенный в своем старорусском благочестии, не скрывавший своего отрицания нового духа, внедрявшегося Петром I в русскую жизнь.

Вместе с тем было бы неверно полагать, что в церковных руководящих сферах преобладала оппозиция реформаторской деятельности Петра. Во многих своих начинаниях Петр I находил понимание и поддержку со стороны Святейшего Патриарха Иоакима (ум. в 1690), архиепископа Холмогорского Афанасия, епископа Воронежского Митрофана, митрополита Казанского Тихона, митрополита Новгородского Иова, митрополита Рязанского Стефана и других иерархов.

Здесь следует коснуться личной религиозности Петра I. Воспитанный по праотеческому ритуалу в традиционном церковном благочестии, Петр часто обращался к чтению Священного Писания, хорошо знал и любил богослужение, за которым нередко читал Апостол и пел. Во множестве государственных документов Петр обнаруживает религиозное осмысление рассматриваемых проблем. "Бесспорно, - говорит церковный историк А. В. Кар-ташев (ум. в 1960), - Петру родствен был утилитарный практический взгляд на роль религии в деле государственном, но он не исключал в Петре глубокого и живого понимания религии" (2).

Следует иметь в то же время в виду, что Петр не считал для себя возможным входить в рассмотрение вопросов веры. Приведу два характерных примера. В 1717 году, во время пребывания Петра I в Париже, католические богословы в беседе с ним высказали мнение, что соединение Православной и Римско-Католической Церквей не представляет серьезных затруднений. В своем ответе им Петр указал на два пункта разногласий, по-видимому, на примат Папы и на Филиокве, но заметил, что не дело его, человека государственного и военного, решать подобные вопросы, и предложил, чтобы богословы Сорбоннского университета снеслись по этому вопросу с епископами Русской Церкви. Когда англиканские епископы, из группы так называемых "неприсягающих", в 1722 году обратились к Петру I с просьбой о содействии в восстановлении единения и мира с Восточной Церковью, то, приветствуя в принципе это желание, он целиком возложил рассмотрение вопроса на церковные авторитеты.

Каковы же были у Петра I побуждения к осуществлению церковной реформы? Видный церковный историк академик Евгений Евстигнеевич Голубинский (ум. в 1912) считал, что реформа была осуществлена царем главным образом по причинам государственным.

Во-первых, русский народ видел в Патриархе как бы второго государя, и даже нечто большее, чем государя, поэтому в случае столкновения с Патриархом царь мог бы оказаться в невыгодном положении.

Во-вторых, Петр опасался, что Патриарх может стать во главе партии недовольных проводимыми им реформами и возглавить борьбу против его преобразований (3).

Что касается первой причины, то о ее резонности свидетельствует, несомненно, хорошо известный царю Петру конфликт, возникший между его отцом царем Алексеем Михайловичем и Патриархом Никоном, суть которого заключалась в стремлении Патриарха осуществлять свое служение исходя из принципа, что духовная власть обладает безусловным приоритетом перед властью гражданской, государственной (4).

Вторая причина также, несомненно, имела в глазах царя Петра достаточные основания: стоит вспомнить лишь о Патриархах Никоне и Адриане, чей пример мог бы повториться.

Академик Е. Е. Голубинский утверждает, что царь Петр желал, по возможности, очистить Русскую Церковь от тех многих недостатков, которых она была исполнена, и в этих целях он надеялся действовать с большим успехом через Синод, а не через Патриарха. Выдающийся русский историк Сергей Михайлович Соловьев (ум. в 1879) именно это стремление Петра I отмечает, как основополагающее при осуществлении церковной реформы (5).

Возвращаясь к побудительным причинам реформы государственного характера, можно утверждать со всей очевидностью, что Петр I не ставил целью вмешиваться в вероучительную, пастырско-попечительную и богослужебную жизнь Церкви. Но он стремился создать условия, при которых его государственная деятельность не только не встречала бы оппозиции со стороны церковных руководителей, приходского духовенства и монашествующих, но, наоборот, получала бы активную поддержку. Он хотел добиться такого положения, при котором государство могло бы беспрепятственно использовать в своих интересах большие финансовые, имущественные и человеческие ресурсы Церкви (6).

Подготовка реформы

Можно обоснованно полагать, что стремление добиться такого положения, при котором Церковь не могла бы создавать трудностей для деятельности Петра как вершителя судеб России, более того, чтобы она стала своего рода инструментом в руках государя, способствующим идейно и материально успеху его государственного курса, возникло у Петра I уже в самом начале его преобразовательных трудов. С энтузиазмом осуществляя самообразование в так называемой Немецкой слободе в Москве, Петр, несомненно, обратил внимание на коллегиальную форму церковноприходского самоуправления протестантских общин. Там он мог впервые ознакомиться со структурой и положением Церквей Реформации в европейских странах. В своих поездках по европейским странам, какие Петр I предпринимал неоднократно на всем протяжении своей жизни и деятельности, он имел возможность изучать структуру и положение реформированных Церквей на месте и по первоисточникам. Так, лютеранство он изучал в немецких землях, реформатство - в Голландии,англиканство - в Англии. Сохранились сведения, что в Голландии Петр не оставил без внимания и так называемую Утрехтскую Церковь, созданную в начале XVIII века последователями учения епископа Корнелиуса Янсена (1585-1638).

Во время посещения"великим посольством" в 1697-1698 годах нескольких стран Западной Европы Петр I имел возможность в Голландии непосредственно ознакомиться с трудами одного из творцов систематического изложения теориие стественного права Гуго Гроция (1583-1645), отвергавшего теократию и считавшего источником прав природу человека, диктующую стремление к мирному общению, организованному согласно требованию разума. Известно, что там же Петр весьма заинтересовался трудами выдающегося мыслителя, немецкого юриста Самуэля Пуфендорфа (1632-1694), яркого представителя естественного права, особенно его работой "О должности человека и гражданина". В своих трудах Пуфендорф стремился обосновать подчинение Церкви государственной власти, но требовал от последней религиозной терпимости. Взгляд Петра I на Церковь, как на служебную силу в государстве, сформировался под влиянием так называемой территориальной системы, четко выраженной Пуфендорфом, основным принципом которой было: "cujus regio, ejus religio" ("чья власть, того и вера") и при условии которой монарху на данной территории подчинялось все, втом числе и Церковь. Затем, во время четырехмесячного пребывания в Англии Петр I много внимания уделяет изучению положения Церкви в этом государстве.Следует иметь в виду, что именно в Англии получил особое развитие принцип так называемого цезарепапизма. Король Генрих VIII в 1534 году провозгласил себя "верховным главой Английской Церкви вместо Папы" (7). В 1535 году парламент законодательно утвердил королевское притязание:"Да будет авторитетом настоящего парламента постановлено, что король, наш державный государь, а также и преемник его, должен быть принимаем и признаваем единственным верховным на земле главой Английской Церкви, называемой Англиканской Церковью, и должен пользоваться вместе со своей короной и всеми титулами, почестями, достоинством, привилегиями, юрисдикцией и доходами, свойственными и принадлежащими достоинству верховного главы Церкви" (Статут 26, Генрих VIII, глава 1) (8).

Петр беседует на церковные темы с наследной принцессой Анной, и ее антикатолицизм побуждает его назвать принцессу "сущей дочерью нашей Церкви". Петр I встречается и беседует с Архиепископами Кентерберийским и Йоркским. Они назначают в помощь Петру для изучения церковных проблем богословов-консультантов. С этой же целью Оксфордский университет назначает своего консультанта. Английский король Вильгельм III Оранский (1650-1702) прямо советует Петру объявить себя "главой религии, чтобы располагать полной монархической властью" (9).

Во время первой зарубежной поездки Петр посещает германские земли. Это он повторяет неоднократно. В 1715 году Петр I специально побывал в Виттенберге. Здесь он посетил дом Мартина Лютера. До сего дня сохранился на дверном косяке перед входом в кабинет Лютера автограф Петра. Известно, что Петр I хорошо знал суть церковной реформы Мартина Лютера. Петр недвусмысленно выражал свое положительное отношение к позиции Лютера о праве светских правителей, принявших Реформацию, регулировать церковные дела в духе нового учения (10).

Можно полагать, что ко времени кончины Патриарха Адриана (15 октября 1700 года) Петр I уже имел в общих чертах представление о направлении желаемой им церковной реформы. Разумеется, эта реформа не могла быть подготовлена и проведена в жизнь Петром без участия представителей самой Церкви. Петру с этой целью прежде всего был нужен духовный единомышленник, а его пока не было.

После смерти Патриарха Адриана Петр не повелел созывать архиереев для избрания преемника почившему, но поручил Митрополиту Рязанскому и Муромскому Стефану (Яворскому) управлять патриаршими делами с титулом "Экзарха Святейшего Патриаршего престола, блюстителя, администратора и протектора Академии".

Митрополит Стефан был талантливым проповедником. В первую половину своего местоблюстительства он ревностно содействовал Петру, вдохновляя его на преобразовательную деятельность своими превосходными по форме словами. Однако Митрополит Стефан принципиально расходился с Петром во взгляде на Церковное Предание, на отношения к Церквам Реформации. Постепенно Митрополит Стефан стал как бы лидером партии московской церковной старины. И если вначале Петр возлагал надежды на европейски образованного иерарха, имея в виду найти в нем помощника в подготовке и проведении церковной реформы, то со временем он убедился в своей ошибке.

Единомышленником Петра I и активным участником подготовки и проведения церковной реформы стал, как известно, выдающийся церковный и государственный деятель епископ Феофан (Прокопович; -1681 -1736). Я не буду излагать его биографию, ибо литература о нем необъятна, включая монографические исследования последнего времени, созданные как церковными, так и светскими исследователями.

В 1716 году Петр I вызвал в Петербург Феофана Прокоповича, бывшего тогда ректором Киево-Могилянской Академии и игуменом Киево-Братского монастыря. В 1718 году, по предложению Петра, игумен Феофан был хиротонисан во епископа Псковского, но архиерейская его резиденция находилась в Петербурге. В лице епископа (с 1720 года - архиепископ) Феофана Петр I приобрел блестяще образованного и талантливого сподвижника, эрудированного помощника в разрешении церковных и государственных проблем. Разделяя теорию естественного права по Гуго Гроцию и Самуэлю Пуфендор-фу, в соответствии с которой монарх должен служить "всенародной пользе", епископ Феофан Прокопович стремился соединить ее с апостольским учением о том, что нет власти не от Бога (Рим. 13, 1). В своем трактате "Правда воли монаршей" Преосвященный Феофан утверждает право государя на осуществление реформ в самой Церкви. Епископ Феофан, умалчивая об анти-номичности Церкви и государства, подводит Петра I к выводу о закономерности ломки канонического строя Русской Православной Церкви. Петр теперь выражается решительно: "Богу изволившу, исправлять мне гражданство и духовенство, я им обое - государь и патриарх" (11).

Внешним толчком к подготовке церковной реформы было столкновение между Петром I и Митрополитом Стефаном Яворским в Петербурге осенью 1718 года. Раздраженный административной беспомощностью и неспособностью Местоблюстителя понять задачи церковного руководства в изменяющихся условиях русской жизни, Петр написал на его докладе: "Для лучшего впредь управления мнится быть Духовной Коллегии, дабы удобнее такие великие дела исправлять было возможно".

В декабре 1718 года епископ Феофан уже работал над проектом учреждения Духовной Коллегии. Это наименование было предложено еще в проекте Коллегии, разработанном по заказу Петра I в 1698 году крупным английским: юристом Фрэнсисом Ли. Эта же идея, "религиозной коллегии" была повторена Готфридом Лейбницем, который также по просьбе Петра подготовил проект реформы государственного управления в России. Проект Регламента (устава) Духовной Коллегии был просмотрен и поправлен Петром I 11 февраля 1720 года.

Проведение реформы и ее содержание

Проект Духовной Коллегии в конце февраля 1720 года был обсужден архиереями, находившимися в Петербурге, и сенатом. 24 февраля этот проект был признан "изрядным" Митрополитом Рязанским Стефаном Яворским, митрополитом Смоленским Сильвестром (Холмским), архиепископом Нижегородским Питиримом (Потемкиным), епископом Тверским Варлаамом (Косовским) , епископом Карельским Аароном (Еропкиным) и епископом Псковским Феофаном (Прокоповичем). Сенат также одобрил проект. Были сделаны некоторые дополнения в тексте. По предложению Петра, 27 февраля два экземпляра проекта были подписаны архиереями и Сенатом. Таким образом, новая форма высшего управления Русской Церковью была одобрена по воле царя, без соборного волеизъявления самой Церкви.

Затем Сенат поручил подполковнику Семену Давыдову и архимандриту Московского Златоустовского монастыря Антонию собрать подписи других архиереев Русской Церкви, что и было сделано за семь месяцев (кроме подписи Тобольского архиерея, ввиду отдаленности). Духовный Регламент подписали 19 архиереев и 68 клириков. 25 января 1721 года манифестом Петра I был обнародован Регламент Духовной Коллегии. 26 января Сенат вынес на высочайшее утверждение штат новой Коллегии: Президент - Митрополит Рязанский Стефан, вице-лрезиденты - архиепископ Новгородский Феодосий, архиепископ Псковский Феофан, далее сотрудники и асессоры из черного и белого духовенства.

С 25 января по 14 февраля все назначенные являлись в Сенат, получали указ и приносили присягу. В манифесте Петра говорилось о власти и обязанности монарха исправлять "нестроения чина духовного" на тех же основаниях, что и чина воинского и гражданского". Никак не упоминалось об отмене патриаршества, но заявлялось: "Не видя лучшего к исправлению чина духовного способа, паче соборного правительства, понеже в единой персоне не без страсти бывает, к тому ж не наследственная власть, того ради вящше небрегут, уставляем Духовную Коллегию, то есть Духовное Соборное Правительство".

Как имеющей "силу и власть патриаршескую", или "равнопатриарше-скую", Духовной Коллегии принадлежит компетенция во всех духовных делах, которыми ведали Патриарх и Собор. Эти дела весьма неполно перечислены в Регламенте. Обязанностям Духовной Коллегии в целом был придан откровенно охранительный характер. К столь же внешним действиям различного рода сведены обязанности архиереев. В том же духе был составлен в прибавлениях к Регламенту документ "О правах причта церковного и чина монашеского".

В отличие от Патриарха, Святейший Правительствующий Синод, в который была преобразована Духовная Коллегия, был подчинен царю (с 22 октября 1721 года - императору). Члены Синода при вступлении в должность должны были приносить присягу. Эта присяга категорически подчеркивала государственную природу нового органа Высшей Церковной Власти: клятва в верности династии и государственным интересам, обязательства "благовременно объявлять об ущербе Его Величества интереса" и хранить служебную тайну, быть верным воз-главлению Церкви монархом. Присяга была отменена только в феврале 1901 года.

Главенствующая роль императора в церковных делах была четко отображена в государственном законодательстве. В "Основных законах Российской империи", издания 1832 года, об этом говорилось так:

"Ст. 42. Император, яко христианский государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви святого благочиния". В примечании к этой статье сказано: "В сем смысле император в акте о наследии престола 1797 года апреля 5 именуется главою Церкви".

"Ст. 43. В управлении церковном самодержавная власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода, ею учрежденного".

14 февраля 1721 года новая государственная Коллегия начала свое бытие. После молебна в Троицком соборе в Александро-Невской Лавре члены Духовной Коллегии собрались на первое заседание в отведенном им деревянном домике генерал-лейтенанта Р. Брюса (в то время уже покойного). На заседании присутствовал император Петр. Это заседание оказалось поистине историческим. На нем произошла реформа реформы. Об этом митрополит Московский Филарет (Дроздов; 1782-1867) скажет позднее: Петровскую Коллегию "Провидение Божие и церковный дух обратили в Святейший Синод". Был задан первый недоуменный вопрос Петру: как творить молитвенное возношение за богослужениями о Высшей Церковной Власти? "Коллегия"? - невозможно для церковного сознания. Петр соглашается: "О Святейшем Синоде или о Святейшем Правительствующем Синоде". Таким образом, Духовная Коллегия упраздняется - и возникает Святейший Синод.

Вторым вопросом было соотношение власти между Сенатом и Синодом. Си-нодалы не допускают мысли, что кто-то другой, кроме монарха, может приказывать Синоду. Они заявляют: "А на патриаршее имя указов ниоткуда не присылалось, Духовная же Коллегия имеет честь, силу и власть патриаршескую, или едва и не большую, - понеже Собор". Петр снова согласен, и Синод ставится им на один уровень с Сенатом.

Добившись формального равенства с Сенатом, Синод фактически отказался от самосознания церковной природы своей власти и свел ее к источнику государственному, к воле монарха. Все делопроизводство Синода на протяжении 200 последовавших лет велось "по указу Его Императорского Величества".

Церковные крестьяне* в 1701 году были вместе с вотчинами духовенства переданы в управление восстановленного государственного Монастырского приказа, и доходы с вотчин духовенства стали собираться в казну, которая по установленным штатам выплачивала постоянные ежегодные оклады их прежним владельцам. На заседании 14 февраля 1721 года Петр пошел навстречу желанию членов Святейшего Синода, и Монастырский приказ опять стал церковным органом, а экономические средства вотчин вновь пошли по своему назначению.

Уже в самый день создания Синода, 14 февраля 1721 года, естественно, встал вопрос, надлежит ли в Русской Церкви во время богослужений возносить имена Восточных Патриархов. В стремлении побудить народ к забвению самого имени и своего Патриарха, и других, единоверных, архиепископ Феофан (Прокопович) добивается исключения из богослужебной практики произношения имен Восточных Патриархов, кроме случаев, когда первоприсутствующий член Синода (тогда президент) служит Божественную литургию в Крестовом синодальном храме.

30 сентября 1721 года Петр I обратился к Святейшему Патриарху Константинопольскому Иеремии с письмом, в котором содержались информация о церковной реформе в России, ходатайство о признании Святейшего Синода и просьба впредь сноситься с Синодом по делам Церкви. Петр просил Святейшего Патриарха Иеремию сообщить об этом Блаженнейшим Патриархам Александрийскому, Антиохийскому и Иерусалимскому.

1 февраля 1722 года Святейший Патриарх Иеремия дал положительный ответ. 23 сентября 1723 года была датирована грамота Патриарха Константинопольского Иеремии. Одновременно поступила почти тождественная грамота от Патриарха Антиохийского-Афанасия. В утвердительной грамоте Патриарха Иеремии говорилось, что" "Синод в Российском святом великом государстве есть и называется нашим во Христе Братом, Святым и Священным Синодом от всех благочестивых " православных христиан. Он имеет право совершать и установлять то же, что и четыре Апостольских Святейших Патриарших престола".

Послереформенные изменения в положении, структуре и функциях Высшей Церковной Власти

Институт обер-прокурора

Вскоре после учреждения Святейшего Синода Петр I решил учредить над ним свой постоянный надзор. 11 мая 1722 года он сам составил Указ о создании института обер-прокурора Синода. Согласно инструкции от 13 июня 1722 года, этот чиновник должен был быть в Синоде "оком государевым и стряпчим о делах государственных". Он должен был наблюдать, чтобы "Синод свою должность хранил... по-Регламентам и Указам отправлял... праведно и нелицемерно поступал".

На протяжении XVIII века обер-прокуроры Синода имели ограниченное влияние. В XIX веке произошло" существенное изменение в положении обер-прокурора. Его права сильно расширились, и из государственного чиновника с полномочиями преимущественно надзора он постепенно стал лицом, оказывавшим сильное влияние на Высшее Церковное Управление. Этому способствовало отнесение Православного исповедания в октябре 1817 года к ведению министерства духовных дел и народного просвещения, которое дотоле управляло делами неправославных исповеданий. Министр занял посредствующее место между обер-прокурором и царем, но его. функции значительно возросли по сравнению с обер-прокурорскими. И когда в мае 1824 года министерства прекратило свое существование, весь объем прав министра перешел к обер-прокурору и вскоре был закреплен за ним законодательно. Этими правами обер-прокурор владел до конца существования своего института, то есть до августа 1917 года. Со времени упразднения министерства духовных дел Русская Церковь в государственной номенклатуре получает наименование "Ведомство православного исповедания". С того времени на всех официальных бумагах церковного управления синодального периода стояли буквы "В. П. И.".

Структура и положение

Со времени своего учреждения структура и положение Святейшего Синода подвергались различным изменениям. Некоторые из этих изменений закреплялись законодательно, некоторые практически входили в жизнь.

По Регламенту Духовная Коллегия должна была состоять из 12 членов; непременно трех архиереев, в числе других могли быть архимандриты, игумены и протопопы. В действительности при Петре в Синод входило до 14 членов. По смерти Митрополита Стефана Яворского в 1722 году не было назначено нового президента. С 1726 года члены Коллегии стали называться членами Синода. В 1726 году, по указу императрицы Екатерины I, Синод был разделен на два аппартамента, из которых в духовном должны были заседать исключительно архиереи ("во шести персонах"). Вместо второго аппартамента была учреждена подчиненная Синоду "Коллегия экономии синодального правления". При Анне Иоанновне (1730- 1740) было определено, что двое из архиереев должны быть бессменными членами Синода - Новгородский и Нижегородский, двое должны сменяться, остальными членами должны быть архимандриты и протопопы - всего 11 членов. По штатам 1763 года, введенным Екатериной II, в Синоде положено быть трем архиереям, из которых один носил звание первенствующего, двум архимандритам и одному протопопу. По штатам 1819 года, введенным Александром I, три постоянных члена - архиереи, один - временноприсутствующий **, обер-священник армии и флота и духовник императора, а также один протопоп. Постепенно стали различаться постоянные члены и временно присутствующие. Епископы со временем стали преобладать в Синоде, и в конце XIX века членами Синода назначались только архиереи, хотя в начале XX века в состав Синода снова начали входить представители белого духовенства. К XX веку членами Святейшего Синода были четыре митрополита: Санкт-Петербургский, Киевский, Московский и Экзарх Грузии. Звание первенствующего члена Святейшего Синода (позднее именовавшегося первоприсутствующим) , председательствовавшего на заседаниях, связывалось с Новгородской и Санкт-Петербургской кафедрами.

При Святейшем Синоде со времени его возникновения существовали различные должностные лица и учреждения для осуществления соответствующих сфер синодальной деятельности. На протяжении двухсот лет эти учреждения видоизменялись, сокращалось или возрастало их число. В начале XX века при Синоде существовали следующие синодальные органы: Канцелярия Святейшего Синода, Хозяйственное управление при Святейшем Синоде, Контроль над расходованием церковных имуществ, Учебный комитет при Святейшем Синоде, Духовно-училищный Совет, Санкт-Петербургская и Московская синодальные типографские конторы и Московская и Грузино-Имеретинская синодальные конторы.

Как уже упоминалось выше, в Духовном Регламенте функции Высшей Церковной Власти были определены весьма односторонне и не охватывали всех тех сторон жизни Церкви, какие должны были непременно находиться в ее ведении. Только со временем постепенно сформировался круг деятельности Синода, являвшегося высшей церковно-административной и судебной инстанцией. Синоду принадлежало право: 1) избрания и поставления епископов на вакантные архиерейские кафедры; 2) учреждения новых епархий (и первое, и второе - с согласия императора); 3) верховного наблюдения за исполнением церковных законов-православным населением государства и за религиозным образованием народа; 4) высшего надзора за деятельностью Духовных школ; 5) установления новых религиозных торжеств, обрядов и совершение канонизации святых; 6) законодательная власть по делам Русской Церкви и право участия в законодательной деятельности государства по делам, имеющим смешанный характер; 7) издания книг Священного Лисания и богослужебных; 8) верховной цензуры над сочинениями богословского содержания; 9) ходатайства перед Высочайшей Властью о нуждах Православной Церкви; 10) первой судебной инстанции по делам об антиканонических действиях епархиальных архиереев и второй - по жалобам на решения епархиальных судов, право окончательного решения бракоразводных дел, а также дел о снятии сана с духовных лиц и об отлучении мирян от Церкви; 11) осуществления канонического общения Русской Церкви с другими Поместными Православными Церквами.

Оценка реформы с церковно-правовой точки зрения

Правила святых апостолов, Святых Соборов Вселенских и Поместных и святых отцов отвергают компетенцию гражданской власти в делах церковных. Об этом, в частности, свидетельствуют следующие правила и толкования на них епископа Далматинско-Истрийского Никодима (Милаша; ум. в 1915): IV Всел. Соб., 12; Апост., 30; 1 Всел. Соб., 4; VII Всел. Соб., 3; Антиох. Соб., 12 (12).

Свое решение о проведении церковной реформы Петр I не обсуждал с архиереями, Собору которых, как Верховной законодательной власти в Церкви, принадлежит право решения всех принципиальных вопросов церковного управления и жизни (Апост. прав. 34 и 37). Именно в Соборе епископов каждой Поместной Церкви концентрируется полнота власти Церкви, так же как в Соборе епископов всех Поместных Церквей концентрируется полнота власти Вселенской Церкви. Пример тому был показан апостолами, соборно решавшими важнейшие вопросы (Деян. 6, 2; 15, 1-32; 20, 17-38; 21, 18-25). В данном случае никакой Собор архиереев Русской Церкви не просил Петра вводить новую структуру Высшей Церковной Власти и никакой Собор не узаконивал реформу. Достоверно, что согласие архиереев Русской Церкви на введение в жизнь Духовного Регламента было получено вынужденно. Общеизвестно также, что подавляющая масса архиереев, клириков, монашествующих и мирян была против реформы. Поэтому можно обоснованно говорить о несоответствии проведения реформы государственной властью каноническим нормам Православной Церкви.

Столь же неканонично было и содержание реформы. Объявление царя "главой Церкви", его полнейший контроль над деятельностью Высшей Церковной Власти, отсутствие в Синодальный период Соборов как основного источника церковного законодательства, создание Святейшего Синода государственной властью, членство в Синоде по Высочайшему указу, при котором не каждый архиерей мог участвовать в управлении, предоставление клирикам права решающего голоса в Синоде наряду с епископами, многие ограничения чисто религиозной деятельности Синода не соответствовали православным каноническим нормам. Православная вера, учение и каноны утверждают, что Церковь представляет собой особый духовный организм и им, как говорилось, управляют епископы как преемники духовной власти апостолов, какою они облечены Христом. В соответствии с церковными правилами, Церковь автономна в своей внутренней жизни. В отношении церковного управления об этом говорят Апостольские правила-14-е,34-е и др.,правила I ВселенскогоСобора - 4-е, 5-е,6-е; II ВселенскогоСобора - 2-е,3-е; IV Вселенского Собора - 13-е,19-е, 28-е и др. В отношении церковного законодательства- Апост.прав.34-е,37-е; II Всел. Соб. -2-е; IV Всел. Соб.- 1-е, 13-е, 19-е и др. В отношении церковного суда - Апост. прав. 32-е и др.; I Всел. Соб. -5-е; II Всел. Соб. -2-е, 6-е и др. В церковных правилах не содержится даже намека на то, что высшая власть в Церкви может принадлежать представителю государства, будь то в управлении, законодательстве или суде.

Как верно отметил митрополит Московский Филарет, Промысл Божий и церковный дух с первого же часа существования Духовной Коллегии начали свою созидательную преобразующую деятельность, которой на протяжении Синодального периода Церковь постепенно восстанавливала свою каноническую дееспособность и которая определяла свои пути в повседневной жизни. По словам видного русского канониста профессора Илии Степановича Бердникова, жизнь церковная была шире указанных в законе тесных рамок, и, когда являлась церковная надобность, она переступала за эти рамки ко благу Церкви (13).

Значение Синодального периода (1721 - 1917 гг.)

В оценке Синодального периода в истории Русской Православной Церкви естественно исходить из реальных результатов жизни и деятельности Церкви, из того, сколь успешно она осуществляла свою духовную миссию, решала стоящие перед ней задачи. При рассмотрении этого вопроса следует иметь в виду существование в церковной исторической науке различных на этот счет, даже взаимоисключающих, точек зрения. От восторженной, принадлежащей Евгению Евстигнеевичу Голубинскому, до распространенной, отвергающей какие-либо достоинства этого периода.

Обращаясь к духовной стороне жизни Русской Православной Церкви в Синодальный период, можно со всей ответственностью утверждать, что составляющие его два столетия были ознаменованы поистине благословенными результатами. Произошло сильное возрастание внутренних творческих сил Русской Церкви, умножение форм их проявления в жизни. Это прежде всего относилось к подъему пастырско-просветительной деятельности Церкви и связанному с ним расцвету богословской науки и религиозной философии, в которой, наряду с епископатом и клиром, заняли значительное место и представители мирян. Синодальный период был отмечен усилением роли монашества в жизни Церкви, его развитием, духовным возрождением в форме старчества. Синодальный период успешно продолжил внутреннее миссионерство, сопровождавшееся значительным ростом количества приходов и епархий. Он ознаменован успешным устроением внешней миссии Русской Православной Церкви в Китае, на Алеутских островахи на Аляске, в Японии и других регионах, давшей ей множество самоотверженных просветителей и; нашей стране - выдающихся ученых. в различных областях науки.

В Синодальный период, в большой степени усилиями Русской Православной Церкви, произошло сближение Поместных Православных Церквей, укрепилось их сотрудничество в разрешении общеправославных вопросов, братская взаимопомощь в преодолении ими сложных этапов своего бытия, обусловленных тяжкими историческими судьбами их народов.

В этот период Русская Православная Церковь во всеоружии своей богословской науки, своих духовных сил вошла в творческий диалог со многими инославными Церквами и исповеданиями и тем успешно прокладывала дорогу экуменическому движению, получившему уже в наши дни общехристианское воплощение в деятельности Всемирного Совета Церквей.

Таковы основные черты духовной жизни нашей Церкви в Синодальный, период.

Вместе с тем следует признать, что многое, считавшееся успехом в духовной деятельности Церкви в Синодальный период, по существу не было положительной, органической стороной ее жизни. Большая часть православной паствы лишь формально принадлежала к Церкви в силу существовавшего тогда законодательства, государственными средствами ограждавшего "интересы" господствующей религии. Очень многих отвращало от Церкви активное использование ее царской властью в целях, чуждых народу.

С укреплением в России начал веротерпимости (апрель 1905 г.) (о чем будет сказано) начался официальный отход от Русской Православной Церкви тех, кто по принуждению был вынужден считаться ее членом. Этот процесс расширился с падением монархии и принял интенсивный характер с отделением Церкви от государства, провозглашенным декретом Совета Народных Комиссаров 23 января 1918 года. В ограде Русской Православной Церкви остались только действительно верующие ее чада.

Возвращаюсь к рассмотрению Синодального периода и задаю вопрос: если мы вправе дать столь высокую оценку духовно-пастырской и межцерковной сторонам деятельности Русской Православной Церкви в Синодальный период, то, быть может, не так уж существенна каноническая неправомерность церковной реформы Петра I, ее несоответствие правовым нормам Православной Церкви? Еще вопросы: быть может, были напрасны те большие жертвы, какие принесены церковным обществом в период введения реформы, да и позднее, особенно на протяжении XVIII века? Быть может, не было серьезной необходимости для борьбы с этой реформой, борьбы, начавшейся сразу же по ее обнародовании и не прекращавшейся до конца Синодального периода?

На все три вопроса, чтобы не поступиться истиной, может быть дан только отрицательный ответ.

Так в чем же отрицательное для Русской Православной Церкви значение церковной реформы Петра I?

Будучи частью государственного механизма в самодержавной империи, какой была Россия до Великой Октябрьской социалистической революции, Русская Православная Церковь максимально использовалась царской властью в интересах господствовавших в стране классов. (Разумеется, в данном случае я рассматриваю Русскую Православную Церковь как своего рода общественную организацию, состоящую из православноверующих подданных Российской империи.) Этой нецер-.ковной задаче служили: упомянутая выше присяга членов Синода при вступлении их в должность, возложенные на духовенство указом Петра I от 28 апреля 1722 года охранительные функции, долгое время тяжким бременем лежавшие на Церкви, обязанность епископата и клира воспитывать паству в монархическом духе, оправдывавшем многие неблаговидные деяния императорской власти, многоразличное и беззастенчивое использование Церкви в борьбе с революционным движением в России на всех его этапах, особенно в период первой русской революции 1905-1907 годов.

Безусловно, участие во всем этом представителей Церкви наносило вред нашему Отечеству и, конечно, препятствовало нормальному исполнению Церковью своих непосредственных духовных функций. Отсюда закономерно и то драматическое развитие отношений между Церковью и Советским государством, какое получило место в годы революции, гражданской войны и первых последующих десятилетий.

Конечно, было бы несправедливо утверждать, что Русская Православная Церковь во всей полноте участвовала в навязанной ей монархической властью и несвойственной ее природе нецерковной миссии. На протяжении всего Синодального периода многие архиереи, клирики и миряне решительно протестовали против существовавшего положения. В начале XX века в церковную среду стали проникать революционные идеи. Известно, что Великую Октябрьскую социалистическую революцию приветствовали и приняли многие церковные деятели. Массы верующих людей различных национальностей и сословий участвовали в становлении Советской власти во всех частях нашей великой Родины.

Вместе с тем уроки истории, будь то тяжкие или радостные, не должны забываться. С горечью должно признать, что всегда трагическое по своим последствиям злоупотребление религией, подобное тому, что имело место в России в Синодальный период, и в наши дни получает опасное выражение в некоторых странах, где христианская Церковь и другие религии используются в качестве инструмента, тормозящего социальный и экономический прогресс народов, их политическое развитие. Борьба с подобными явлениями составляет неотложную и важную задачу верующих людей, долженствующих деятельно стремиться к торжеству на Земле мира в справедливости и свободе.

Отношение к реформе в церковном обществе на протяжении Синодального периода и ее судьба

Первоначальная реакция в церквах Реформации на церковную реформу Петра I носила положительный характер, поскольку эта реформа имела явный отпечаток протестантской традиции. Позднее, в процессе становления большей самостоятельности этих церквей в отношениях с государственной властью, в них начало определяться более сдержанное отношение к положению Православной Церкви в Российской империи. Закономерна резко отрицательная реакция на церковную реформу Петра I со стороны представителейРимско-Католической Церкви, а позднее и Старокатолической, особенно в лице одного из ее родоначальников Игнатия Дёллин-гера.

Несправедливо утверждать, что церковное общество в России было единодушно в своем отрицании петровской реформы. Ярким сторонником этой реформы и противником восстановления патриаршества в жизни Русской Православной Церкви был выдающийся церковный историк Евгений Евстигнеевич Голубинский (|1912). Так, в статье "Желательно ли упразднение Св. Синода и восстановление патриаршества?", написанной во второй половине 1905 года, он дает четкий отрицательный ответ на поставленный им самим вопрос. Резким полемическим противником осуждения петровской реформы Е. Е. Голубинский выступил и в "Замечаниях на статью Тихомирова "Каноническое достоинство реформы Петра Великого".

Столь же решительно выступил в оправдание реформы Владимир Сергеевич Соловьев (ум. l900). В своей статье "Несколько слов в защиту Петра Великого" (1888) он обобщил свои давние взгляды следующим образом: "Беспристрастный и внимательный взгляд на исторические обстоятельства, предшествовавшие учреждению Синода и сопровождавшие его, не только удержит нас от несправедливых укоров великой тени Преобразователя, но и заставит нас признать в сказанном учреждении одно из доказательств той провиденциальной мудрости, которая никогда не изменяла Петру Великому в важных случаях. Упразднение Патриаршества и установление Синода было делом не только необходимым в данную минуту, но и положительно полезным для будущего России. Эта замена, необходимо обусловленная нашею прошедшею историей, была полезна для будущей: "добрые и смелые офицеры", которым было вверено управление нашими церковными делами, позволили новой России спокойно пройти школу европейского образования..." Но, не отказываясь от этих своих взглядов, уже в 1889 году в лекциях "Россия и Вселенская Церковь" В. С. Соловьев говорит: "В Греко-российской Церкви не существует истинно духовного управления... Официальная Церковь, управляемая гражданским чиновником, есть только государственное учреждение, подчиненная отрасль бюрократического управления" (14).

Однако подавляющее большинство русского церковного общества не разделяло увлечения реформой. В глазах народа высшей церковной властью всегда были святители Церкви. После смерти Петра I Духовный Регламент стали называть в народе проклятой книгой. Среди архиереев при Петре II (правил 1727-1730) образовалась оппозиционная партия во главе с архиепископом Ростовским Георгием (Дашковым; ум. в 1739), стремившаяся ниспровергнуть синодальную форму управления Церковью и восстановить патриаршество. В начале царствования Елизаветы Петровны два видных члена Синода - митрополит Ростовский Арсений (Мациевич; ум. в 1772) и архиепископ Новгородский Амвросий (Юшкевич; ум. в 1745) дважды разрабатывали проекты восстановления патриаршества: один из них был датирован 5 апреля 1742 года, другой - 10 мая 1744 года. Критикуя с различных сторон церковную реформу Петра I, авторы обосновывают безусловную необходимость восстановления в Русской Церкви патриаршества как идеальной формы церковного управления. Оба проекта остались без последствий. Из мирян в то время видным противником церковной реформы был статский советник директор петербургской типографии Михаил Петрович Аврамов (1681-1752). Свое недовольство реформой он выражал в особых записках, которые представлял Петру II, Анне Иоанновне и Елизавете Петровне. Аврамов считал Духовный Регламент еретической книгой.

Замечательный русский историк Николай Михайлович Карамзин (1766- 1826) в своей записке "О древней и новой России", которую он вручил императору Александру I в марте 1811 года, касаясь "блестящего царствования" Петра I, отмечает, как вредную его сторону, игнорирование опыта истории России, неуважение к нравам и обычаям русского народа. В этой записке содержится четкое осуждение церковной реформы Петра I, как вредной и для Церкви, и для государства.

Весьма неодобрительно к этой реформе относился митрополит Московский Платон (Левшин;1737-1812).

В первой четверти XIX века вопрос о необходимости созыва местных соборов для рассмотрения дел веры и нужд Церкви серьезно занимал митрополита Московского Филарета (Дроздова), который не считал нормальным современное ему состояние Высшего церковного управления. Преемник митрополита Филарета на Московской кафедре митрополит Иннокентий (Попов-Вениаминов; 1797- 1879) просил согласия императора Александра II на созыв собора, но не получил его.

Духовный писатель епископ Енисейский Никодим (Казанцев; 1803-1874) в своих мемуарах ("Богословский вестник", 1905) отразил решительное несогласие многих иерархов Русской Православной Церкви с церковной реформой Петра I и ее тяжкими для Церкви последствиями.

Во второй половине 30-х годов XIX века в России сформировалось направление общественной мысли, получившее наименование славянофильства. Ее виднейшими представителями были братья Иван и Петр Васильевичи Киреевские, Алексей Степанович Хомяков, Константин и Иван Сергеевичи Аксаковы, Юрий Федорович Самарин, Александр Иванович Кошелев и другие. В их трудах заметен крайне резкий разбор церковной реформы Петра I, придавшей Церкви вид государственного бюрократического института. Характерно, что первые славянофилы принципиально не связывали Православие с самодержавием, как это сделал позднее генерал Александр Киреев (ум. 1910) в своей славянофильской программе.

Иван Васильевич Киреевский (1806-1856) был убежденным противником использования влияния Церкви в интересах государственной власти. В своем письме Александру Ивановичу Кошелеву (1806-1883) от октября-ноября 1853 года он утверждал: "Не полезно Церкви и противно ей, когда ее употребляют как средство для государственных или мирских целей, злоупотреблением присяги и т. п. Также противно Церкви, когда она поставляется в какую-нибудь зависимость от мирского устройства государства, когда духовенство обращается в чиновничество и т. п." (15).

Алексей Степанович Хомяков (1804-1860) в переписке с епископом Церкви Англии Вильямом Пальмером, в ответ на обвинение последнего в том, что "отношение духовной и гражданской власти (в России) в настоящее время таково, что оно непримиримо с правильным отправлением апостольского служения" (7-е письмо), решительно отвергал утверждение англиканского иерарха. "Русская Церковь, - писал он, - была вовлечена в порабощение призраком правительственного покровительства, но это есть факт исторический, не относящийся к области веры". А. С. Хомяков считал, что проникновение духовной жизни Церкви государственным началом является смертью для Церкви.

Иван Сергеевич Аксаков (1823- 1886) в своем творчестве большое место уделил рассмотрению вопроса об отношении между Церковью и государством, особенно в условиях Синодального периода. В этом отношении характерна его мысль о том, что с Петра Великого Церковь наша "взята была в казну". В изданной Петром табели о рангах духовенство Православной Церкви ранжировано по чинам: священники приравнены к майорам, архимандриты - к бригадирам, епископы - к генерал-поручикам. Понятие Церкви подменилось, таким образом, понятием "одного государственного ведомства". Церковь стала служить государственным видам и соображениям. Между тем христианское отношение Церкви к государству совсем другое (16).

Юрий Федорович Самарин (1819- 1876) был решительным противником церковной реформы Петра I. В своей диссертации "Стефан Яворский и Феофан Прокопович как проповедники", опубликованной, по условиям времени, лишь в 1880 году в V томе его сочинений, он обвинял Петра за огосудар-ствование своего утилитарного подхода к вопросам религии и за пленение государством Русской Православной Церкви.

Следует отметить, что с известным ослаблением цензуры, наступившим в начале царствования Александра II (1855), в печати началось более свободное обсуждениевопросов, связанных с положением Русской Православной Церкви и других религиозных объединений в Российской империи. Появилась возможность для более определенной критики церковной реформы Петра I и ее последствий.

Взгляды коренных славянофилов, прежде всего А. С. Хомякова, на идею соборности, как необходимого основания всех возможных реформ, создали атмосферу, подготовившую в начале XX века определенные официальные шаги в направлении церковной контрреформы.

Реальное, хотя я медленное продвижение по пути к освобождению Церкви от навязанной ей "опеки" со стороны царской власти могло получить свое выражение лишь в обстановке усилившегося в первые годы XX века революционного движения в России, Вопросы свободы совести и отделения Церкви от государства уже тогда стояли в ряду других требований революционных масс. Наиболее острым был вопрос о тяжелом положении в Российском государстве общин старообрядческих согласий и так называемых сектантских толков. К декабрю 1904 года обстановка в стране сложилась таким образом, что царь был вынужден согласиться на пересмотр узаконений о раскольниках и лицах инославных и иноверных исповеданий. 25 января 1905 года Комитет министров начал разработку вопроса об укреплении начал веротерпимости в России. Для участия в этом процессе был приглашен митрополит С.-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский; 1846-1912), первенствующий член Святейшего Синода. В связи с этим митрополит Антоний передал Комитету министров памятную записку "Вопросы о желательных преобразованиях в постановке у нас Православной Церкви". Отмечая наличие постоянной опеки и бдительного контроля светской власти над жизнью Церкви, митрополит просил о создании для разработки предложений по изменению положения Русской Церкви и соответствующих реформ - "особого совещания из представителей церковной иерархии и мирян". Председатель Комитета министров С. Ю. Витте со своей стороны представил этому специальному совещанию по церковным делам свою памятную записку "О современном положении Православной Церкви", более радикальную, чем записка, поданная митрополитом Антонием, В записке С. Ю. Витте говорилось о неканоническом характере церковной реформы Петра I и ставился вопрос об общей церковной реформе, выражением которой должен был стать созыв Поместного Собора Русской Православной Церкви. 17 марта 1905 года группа из тридцати двух столичных священников опубликовала свою записку "О необходимости перемен в русском церковном управлении", в которой, среди другого, высказывалась за возобновление соборного начала в Русской Православной Церкви и восстановление патриаршества.

Между тем Святейший Синод в середине марта обсудил вопрос о церковных реформах и обратился к царю с просьбой о созыве в Москве "в благоприятное время" Поместного архиерейского Собора для избрания Патриарха и обсуждения других насущных проблем положения и жизни Церкви.

По совету обер-прокурора К- П. Победоносцева, Николай II не удовлетворил просьбу Синода. Вместо этого обер-прокурор разослал епархиальным архиереям свод вопросов, касающихся насущных вопросов жизни, положения Церкви и желаемых реформ. Отзывы архиереев были опубликованы в трех томах в 1906 году. Характерно, что только три архиерея из более чем шестидесяти выразили мнение о сохранении без изменений существующей системы церковного управления. За исключением четырех иерархов весь русский епископат высказался за восстановление патриаршества. Большинство архиереев заявило о том, что они считают существующий синодальный режим неканоническим и противоречащим принципам соборности.

Под давлением общественного мнения 17 апреля 1905 года был обнародован царский указ о веротерпимости, отменивший ряд существенных ограничений в деятельности неправославных религиозных объединений в России. В результате, для многих стало очевидным, что официальная Русская Церковь находится под куда более строгим контролем, чем неправославные общины.

В результате сложившейся в России революционной обстановки и сильного давления руководства Русской Церкви, ее клира и церковной общественности в октябре 1905 года крайне консервативный обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев был уволен со своего поста, и Николай II был вынужден в декабре 1905 года дать согласие на подготовку и проведение Поместного Собора Русской Церкви. В январе 1906 года Синод учредил под председательством первенствующего члена Святейшего Синода митрополита Антония особое Предсоборное Присутствие, или Предсоборную Комиссию, которая начала в марте того же года подготовительную работу по созыву Поместного Собора. В ее задачу входила разработка вопросов, подлежащих рассмотрению на ожидаемом Соборе.

Предсоборное присутствие имело две сессии: с 8 марта по 14 июня и с 1 ноября по 15 декабря 1906 года. В состав Предсоборного присутствия вошли митрополиты С.-Петербургский, Московский и Киевский, несколько епископов, представители городского и сельского духовенства, группа богословов, канонистов и историков. Обсуждаемая проблематика была распределена по семи отделам, на которые было распределено присутствие:

1. Состав Собора, порядок рассмотрения и решения дел на нем; преобразование Высшего церковного управления.
2. Создание церковных округов и преобразование местного церковного управления.
3. Организация церковного суда и пересмотр законов по делам брачным вообще и о смешанных браках.
4. Благоустроение прихода, церковной школы, приобретение церковной собственности, епархиальные съезды, участие священнослужителей в общественных и сословных учреждениях.
5. Преобразование духовно-учебных заведений.
6. Единоверие, старообрядчество и другие вопросы веры.
7. Меры к ограждению православной веры и христианского благочестия от неправых учений и толкований ввиду укрепления начал веротерпимости в России.

В ходе дискуссий наиболее основательную разработку получила проблематика 1-го отдела, по которой были приняты соответствующие постановления. Частичные решения были приняты по материалам отделов 2, 3, 4 и 5.

Предсоборное присутствие предложило восстановить патриаршество в.Русской Православной Церкви с правами Патриарха, правами председателя Синода и первоиерарха. Было указано, что Высшее управление Русской Православной Церковью принадлежит периодически созываемому Поместному Собору.

В апреле 1907 года царь утвердил постановления Предсоборного присутствия о созыве Поместного Собора Русской Православной Церкви и о порядке его работы.

Вместе с тем время созыва Собора оставалось не определенным. Правительство и церковное руководство в силу многих причин не могли достичь согласия в этом вопросе до падения монархии в России в феврале 1917 года. Только 29 апреля 1917 года Святейший Синод во главе с первенствующим его членом архиепископом Финляндским и Выборгским Сергием (Страгородским; 1867-1944), будущим Патриархом Московским и всея Руси, обратился к полноте Русской Православной Церкви с посланием о мероприятиях Высшей церковной власти в связи с предстоящим созывом Всероссийского Поместного Собора. В тот же день Святейший Синод принял решение о созыве Предсоборного Совета, который, учитывая материалы Предсоборного Присутствия 1906 года, должен был осуществить подготовку Поместного Собора. Работа Предсоборного Совета проходила в Петрограде с 11 июня по 1 августа 1917 года. Решения Предсоборного Совета утверждались Святейшим Синодом. 5 июля 1917 года Святейший Синод вынес решение открыть Поместный Собор Русской Православной Церкви в день Успения Пресвятой Богородицы, 15 августа 1917 года, в Москве. Одновременно было утверждено "Положение о созыве Собора".

15 августа 1917 года в Большом Успенском соборе в Москве было совершено открытие Поместного Собора. 18 августа Собор избрал своим председателем Митрополита Московского и Коломенского Тихона (Белавина; 1865-1925).

Важнейшими деяниями Поместного Собора было принятие 28 октября/10 ноября 1917 года решения о восстановлении патриаршества в Русской Православной Церкви и затем избрание 5/18 ноября Митрополита Московского и Коломенского Тихона Патриархом Московским и всея Руси. Торжество интронизации новоизбранного Патриархаимеломесто в Большом Успенском соборе 21 ноября/4 декабря 1917 года, в день празднования Введения во храм Пресвятой Богородицы.

Поместный Собор 1917/1918 годов завершил Синодальный период в истории Русской Православной Церкви.

Примечания

1 Ключевский В. О. Курс русской истории. Пг., 1918, ч. IV, лекция LXVIII, с. 276- 281.
2 Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. Париж,1959, том II, с. 322.
3 Голубинский Е. Е. О реформе в быте Русской Церкви. М., 1913, с. 69.
4 См.: Возражения или разорения смиренного Никона, Божией милостию Патриарха.- В кн.:Полиевктов С. П., священник. Цезарепапизм и Православная Церковь.М.,1912, вып. 1, с. 54-57 .
5 Соловьев С. М.Избранные труды. Записки. М., 1983, с. 176.
6 Лапин П. Собор как высший орган церковной власти. Казань, 1909, с. 355-356.
7 Полиевктов С. П.,священник. Цезарепапизм и Православная Церковь. М., 1912, вып. 1, с. 13.
8 Соколов В. А. Реформация в Англии. М., 1881, с. 206.
9 КарташевА. В. Указ. соч., с. 324.
10 Полиевктов С. П.,священник. Указ. соч., с. 12-13.
11 К а р т а ш е в А. В. Указ. соч., с. 344.
12 Эти примеры даны в цит. труде Лапина П. "Собор как высший орган церковной власти" (Казань, 1909, с. 83- 84).
13 Бердников И.С. Основные начала церковного права.Казань,1902,с.
14 Соловьев В.С.Россия и Вселенская Церковь. СПб., 1912, с. 33, 36.
15 Киреевский И.В. Полное собрание сочинений, т. II. СПб., 1911, с. 274.
16 Троицкий П. С. Отношение государства к Церкви по воззрениям наиболее видных наших писателей и общественныхдеятелей. М.,1909, с. 97.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бердников И. С. Основные начала церковного права Православной Церкви. Казань, 1902,
2. Высшее церковное управление в России. Сб. статей. М., 1905.
3. Голубинский Е.Е.О реформе в быте Русской Церкви. М., 1913.
4. Знаменский П. Учебное руководство по истории Русской Церкви. СПб., 1904.
5. Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. Париж, 1959, т. II.
6. Киреевский И. В. Полное собрание сочинений. СПб., 1911, т. II.
7. Ключевский В. О. Курс русской истории.Пг., 1918, ч. IV. Лекция LXVIII.
8. Лапин П. Соборкак высший орган церковной власти. Казань, 1909.
9. Молчановский А. Два проекта восстановления патриаршества в России в XVIII веке. -ЖМП, 1944,№ 12,с.52-58.
10. НечаевП. Практическое руководство для священнослужителей, СПб.,1910.
11. Павлов А.С.Курс церковного права. Сергиев Посад, 1902.
12. Полиевктов С. П., священник. Цезарепапизм и Православная Церковь. М., 1912, вып. 1.
13. Правила Православной Церкви с толкованиямиНикодима, епископа Далматинско- Истрийского. СПб., 1911-1912, т. I, II.
14. Соколов В.А.Реформация в Англии. М., 1881.
15. Соловьев С.М. Избранныетруды. Записки. М., 1983.
16. Соловьев В. С.Несколько слов в защиту Петра Великого.Собрание сочинений. 2-е изд. СПб., 1912.
17. СоловьевВ.С. Россия и Вселенская Церковь. СПб., 1912.
18. Суворов Н. Церковное право. М., 1912.
19.Троицкий П. С. Отношения государства к Церкви по воззрениям наиболее видных наших писателей и общественных деятелей. М., 1909.
20. Хомяков А. С. Полное собрание сочине ний. М„ 1900, т. II.

* Крестьяне, находившиеся в экономической зависимости от церковных учреждений.
** Указ о временно присутствующих архиереях был издан в 1803 году.

Речь, прочитанная А. С. Буевским, ответственным секретарем Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата, при вручении ему диплома доктора православного богословия honoris causa Богословским факультетом Православной Церкви в Чехословакии в Прешове 14 ноября 1984 года.